Божественная игра, как гласит индуистский миф, длится мил­лиарды лет, проходя периоды создания и уничтожения миров, измеряемые в кальпах (одна кальпа — 4 млрд 320 млн лет). С точки зрения человека это чрезвычайно однообразный процесс, потому что он бесцельный и бесконечный. Но с божественной точки зрения этот процесс обладает очарованием детской игры, которая длится и длится. Время позабыто, оно превратилось в один чудный миг.

Миф о самопожертвовании отражает особое состояние созна­ния, которое называется мокша (освобождение). Индийская философия — это рациональная переработка такого рода «сырых» переживаний. Система идей, которая переводит сырой психологи­ческий материал на конвенциональный язык философии, вторична. Индийская философия понятна тому, кто сам испытывал подобные переживания. Эти переживания называются атма-джняна («само­осознание») или атма-бодхи («самопробуждение»). Такое пережи­вание раскрывает мне, кто я на самом деле такой. Мое «я» перестает отождествляться с какой бы то ни было конвенциональной ролью. Я больше не «отец», не «муж», не «сын» и даже не «преподаватель». Я свободен! Это переживание в Индии передается чрезвычайно эмоциональными поэтическими словами: «Я Брахман!» (Ахам брахман асми!) или «Это ты!» (Тат твам аси). Осознание самого себя есть осознание своего изначального единства с божеством.

Но заявление «Я — бог!» в Индии не имеет тех смыслов, кото­рыми оно обросло бы в иудео-христианской традиции. В Европе мифы зачастую смешиваются с фактами. Поэтому западноевропей­ские мыслители часто не разграничивают бога, описанного на кон­венциональном языке, и бога, существующего в действительности.

Вот как поясняет эту мысль Алан У. Уоттс:

Индуист кричит: «Я Брахман!», но отнюдь не имеет в виду, что он лично распоряжается всем миром и знает его до мельчайших под­робностей. Во-первых, индуист не отождествляет себя с божеством на уровне своей конвенциональной личности. Во-вторых, индуистский бог — Брахман — вовсе не руководит миром и отнюдь не воздействует на него, прилагая волю и разум. Даже слово «Брахман» образовано от санскритского корня -брих-, который означает «расти». Творческая энергия Брахмана (как и энергия дао) — это спонтанность, присущая процессу роста, в отличие от сознательных усилий, присущих акту творения в христианстве[1].

Хотя и считается, что Брахман «знает» самого себя, это вовсе не то знание, которое мы обычно имеем в виду. Это не то знание, которое может субъект получить относительно объекта. Вот как говорит индийский философ Шанкара (788-820):

Ибо он есть знающий.

А знающий может знать других.

Но не может знать себя.

Не может стать объектом собственного познания.

Так же как огонь сжигает что-то другое.

Но не может сжечь сам себя.

Западноевропейскому мыслителю не очень понятно, почему индийская философия уделяет так много внимания тому, чем не является мокша, и почти не говорит о том, что такое мокша. Легко видеть: знать, чем вещь не является, не менее важно, чем знать, чем она является. Когда медицина не может предложить эффективное средство против какой-то болезни, полезно уже то, что мы знаем о бесполезности некоторых лекарств[2].

Отрицательное знание подобно пустому пространству (мокша — не «это» и не «то»). Отрицательное знание подобно чистой странице, на которой можно написать новые слова. Оно подобно пустому кувшину, в который можно налить воды. Оно подобно окну, через которое в комнату проникает свет. Оно подобно трубе, по которой течет жидкость. В пустом месте нечто может двигаться. Поэтому пустота так ценна. В пустое место можно что-нибудь засунуть. Вот почему индийские философы любят говорить том, чем не является истина.

Любое умственное представление о факте заслоняет сам факт. Представление о том, какими должны быть студенты, мешает мне,

преподавателю, видеть живых студентов. Солнышко, нарисованное на оконном стекле желтой гуашью, заслоняет настоящее солнце.

Древние евреи запрещали создавать каменные или деревянные изображения бога. Индуисты запрещают изображать бога в виде понятий (разве что мысль настолько уж мифологическая, что ее никак не спутать с реальностью).

Я перестаю отождествлять себя, атмана, с ожиданиями дру­гих людей. Перестаю играть социальные роли. Это освобождение (садхана). Я не муж, я не сын, я не отец, я не тело, я не ветер, я не то, что вы все обо мне думаете, я не то, чего вы все от меня ждете. Я свободен. Я больше не желаю соответствовать вашим ожиданиям. В тот миг, когда я перестаю отождествлять себя с вещами и понятиями, приходит состояние нирвикальпа самадхи. Откуда-то из глубины сознания возникает божественное озарение: «Я — Брахман!»

[1] См.: Уоттс А. Путь дзэн.

[2] См.: Там же.