Отечественная правовая наука в отношении нормотворческой роли судебной практики до сих пор разделена на два лагеря, один из которых полностью отрицает возможность существования судебного прецедента, а другой признает за решениями высших судов силу источника права.

Например, Е.И. Козлова, М.И. Кукушкин, С.А. Карапетян, С.Д. Князев, В.Г. Стрекозов и другие не признают нормативного значения актов судебной власти.

Официально судебный прецедент в правовой системе России источником права не является, хотя в настоящее время в силу глобализации и унификации новых форм права имеется устойчивая тенденция признания прецедента в качестве источника права. Так, отмечается, что «применительно к отдельным отраслям права и соответствующим им отраслям юридической науки признание прецедента, а еще шире – судебной практики в качестве источника права, безусловно, будет создавать благоприятные условия и предпосылки для их дальнейшего развития и совершенствования»[1].

Среди факторов, влияющих на признание судебного прецедента в качестве источника права, можно отметить наличие областей права, которые не имеют правового регулирования; наличие межотраслевых коллизий норм права; необходимость в обеспечении баланса между частными и публичными интересами; отставание законодательства от общественных отношений.

Например, И.В. Левакин полагает, что в условиях реформирования всего комплекса общественных отношений возникают пробелы в законодательстве. Именно при рассмотрении юридических дел суды федерального уровня, толкуя нормативные правовые акты, не исчерпывающие всей глубины рассматриваемого дела, по существу создают новые нормы – правила поведения, и закрепляют их в актах легального толкования, имеющих обязательную силу как для них самих, так и для нижестоящих судов. Признать данные решения источниками российского права требует также сложившаяся практика[2].

Особый интерес представляет вопрос о нормативном характере актов, принимаемых высшими судебными органами, в том числе понимание прецедента как судебного решения, содержащего норму права, обеспечивающего не только правоприменительную, но и правотворческую роль суда.

В юридической литературе существуют различные взгляды на правовую природу решений Конституционного Суда РФ. Например, М.В. Баглай, Р.З. Лившиц, Н.М. Чепурнова источниками права признают не только акты Конституционного Суда РФ, но также Верховного Суда РФ и Высшего Арбитражного Суда РФ. Вместе с тем Н.В. Витрук, А.Б. Дорохов, Б.С. Эбзеев признают источниками права только решения высшего федерального органа конституционного контроля[3], в то время как Т.Г. Морщакова и Н.А. Подольская не признают решения Конституционного Суда РФ судебным прецедентом. Н.М. Коршунов полагает, что есть основания рассматривать Постановления Конституционного Суда РФ как документы, используемые в качестве форм права, а, следовательно, и формы конвергенции частного и публичного права[4]. По мнению С.В. Маркина, признаками прецедента обладает не всё решение Конституционного Суда РФ, а лишь его часть, именуемая «правовой позицией», под которой следует понимать принцип решения группы дел, обнаруженной на примере рассмотрения конституционности какой‑то одной оспоренной нормы[5].

Следует отметить, что в странах романо‑германской правовой семьи, к которой относится наше государство, судебная практика признается вторичным источником права после закона. В этой связи обращает на себя внимание точка зрения С.В. Полениной, согласно которой использование судебного прецедента как источника права по‑прежнему остается дискуссионным и в теории, и на практике, хотя существенное влияние постановлений Пленумов Верховного Суда РФ и Высшего Арбитражного Суда РФ, оказываемое на правоприменительную практику и, в конечном счете, и на законодательство, никогда не ставилось под сомнение. Очевидно, что в философско‑методологическом плане речь может идти не об отказе от закона как основного источника права в пользу прецедента, а лишь о его дополнении. Органично дополняя закон, прецедент позволяет правовой системе в целом наиболее полно отразить противоречивые и далеко не однозначные процессы в общественной жизни и чутко реагировать на их изменения. Закон же можно использовать для отражения более глубоких тенденций социального развития, решения кардинальных, стратегических вопросов в жизни общества[6].

Таким образом, С.В. Поленина, признавая наличие прецедента как источника права, отводит ему дополнительное по сравнению с законом место, оценивает его как второстепенный правовой фактор. В этой связи, признавая за судами правотворческие функции, С.В. Поленина высказывается о необходимости принять закон, закрепляющий возможность существования судебных прецедентов, устанавливающий ограничения (по предмету и органам) возможности их применения.

В последнее время ученые полагают, что право судебного прецедента могло бы стать самостоятельным источником права в России в связи с обязанностью высших судебных органов обеспечить единство судебной практики, единообразие в толковании и применении судами норм права. Так, в постановлении Конституционного Суда РФ от 21.01.2010 № 1‑П «По делу о проверке конституционности положений части 4 статьи 170, пункта 1 статьи 311 и части 1 статьи 312 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобами закрытого акционерного общества «Производственное объединение “Берег”, открытых акционерных обществ “Карболит”, “Завод “Микропровод” и “Научно‑производственное предприятие “Респиратор”»[7] указано, что из статьи 127 Конституции РФ вытекает полномочие Пленума или Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ давать обязательное для арбитражных судов абстрактное толкование норм права, которое является одним из элементов конституционного механизма охраны единства и непротиворечивости российской правовой системы. Тем самым Конституционный Суд РФ узаконил активное применение в течение последнего десятилетия арбитражными судами судебного прецедента как источника права вообще и налогового права в частности, представляющего собой правовые позиции судов определенного уровня по вопросам толкования и применения норм законодательства. В настоящее время сформулированы следующие правила применения судебных прецедентов[8]:

1. По общему правилу, судебный прецедент распространяет свое действие (юридическую силу) только на будущее.

2. Суды вправе придавать обратную силу своим прецедентам, но для этого требуется специальное указание об обратной силе в тексте соответствующего судебного акта.

3. Запрещено придание обратной силы судебным прецедентам, в которых дается толкование норм налогового права, ухудшающее положение налогоплательщиков.

4. Обязательным условием применимости судебного прецедента в конкретном деле является схожесть фактических обстоятельств рассматриваемого дела и дела, по которому сформулирован судебный прецедент. Другими словами, для решения вопроса о применимости того или иного судебного прецедента в конкретном налоговом споре необходимо удостовериться в схожести фактических обстоятельств соответствующих судебных дел. В противном случае возникает риск ошибки в применении прецедента.

В развитие данного постановления Конституционного Суда РФ были внесены изменения в законодательство: в частности, согласно п. 3 ст. 391.9 ГПК РФ (в ред. от 09.12.2010) судебное постановление подлежит отмене или изменению в порядке надзора, если оно нарушает единообразие в толковании и применении судами норм права.

По мнению И.В. Цветкова, система судебных прецедентов налогового права России включает в себя обязательные и рекомендательные прецеденты[9]. К обязательным прецедентам относятся: конституционно‑правовые истолкования норм налогового законодательства, содержащиеся в решениях Конституционного Суда РФ, причем как в постановлениях, так и в так называемых «отказных» определениях; правовые истолкования норм налогового законодательства, содержащиеся в постановлениях Пленума и Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ, в т. ч. по конкретным делам; правовые истолкования норм налогового законодательства, содержащиеся в постановлениях федеральных арбитражных судов округов о направлении дел на новое рассмотрение (ч. 2 ст. 289 АПК РФ).

К рекомендательным судебным прецедентам относятся правовые позиции Европейского суда по правам человека по вопросам налогообложения и правовые истолкования норм налогового права, содержащиеся в постановлениях федеральных арбитражных судов округов (кроме случаев, предусмотренных ч. 2 ст. 289 АПК РФ).

Судебный прецедент важен для решения вопросов применения комплексных отраслей права, тем более что судебная практика в последнее время оказывает серьезное воздействие на соответствующие сферы правового регулирования. По этой причине прецеденты обязательно необходимо учитывать в практической деятельности. В качестве источника права преимущественно рассматривается такая категория судебных актов, как решения Конституционного Суда РФ. Конституционный Суд РФ все чаще обращается при рассмотрении дел к нормам различной отраслевой принадлежности.

Например, В.В. Никишин в диссертационной работе «Судебный прецедент как источник экологического права Европейского Союза и России: сравнительно‑правовой анализ» отмечает, что акты Конституционного Суда РФ (постановления Конституционного Суда РФ), содержащие общеобязательные нормы толкования, рассчитанные на многократное применение и неопределенный круг лиц, носят прецедентный характер (прецеденты толкования) и являются источниками российского экологического права. Прецеденты Конституционного Суда РФ востребованы как средства преодоления противоречий и пробелов в российском экологическом законодательстве[10].

Особую роль судебная практика играет в применении экологического права, в том числе правовых институтов экологической информации, загрязнения среды и др. Такова роль, например, определения Конституционного Суда РФ от 10.12.2002 № 284‑О «По запросу Правительства Российской Федерации о проверке конституционности постановления Правительства Российской Федерации “Об утверждении Порядка определения платы и ее предельных размеров за загрязнение окружающей природной среды, размещение отходов, другие виды вредного воздействия” и статьи 7 Федерального закона “О введении в действие части первой Налогового кодекса Российской Федерации”».

Правовые позиции в области земельного права отражены в постановлении Конституционного Суда РФ от 13.12.2001 № 16‑П «По делу о проверке конституционности части второй статьи 16 Закона города Москвы “Об основах платного землепользования в городе Москве” в связи с жалобой гражданки Т.В. Близинской».

По данным справочной правовой базы «КонсультантПлюс», в декабре 2013 года действовало 88 решений высших судов в сфере таможенного права Таможенного союза. К правовым позициям в сфере таможенного права можно отнести следующую постановление Конституционного Суда РФ от 27.05.2008 № 8‑П «По делу о проверке конституционности положения части первой статьи 188 Уголовного кодекса Российской Федерации в связи с жалобой гражданки М.А. Асламазян», определение Конституционного Суда РФ от 12.05.2005 № 168‑О «По жалобе гражданина Эстонской Республики Грюнвальда Марта на нарушение его конституционных прав отдельными положениями статей 283, 319 и 320 Таможенного кодекса Российской Федерации» и др., касающееся перемещения товаров и транспортных средств через таможенную границу.

В сфере транспортного права к судебными прецедентам относят постановления Пленумов Верховного Суда РФ и Высшего Арбитражного Суда РФ, например, постановление от 06.10.2005 № 30 «О некоторых вопросах практики применения Федерального закона «Устав железного транспорта Российской Федерации», в котором указаны особенности практического применения отдельных положения Устава железнодорожного транспорта РФ. Имеются также разнообразные правовые позиции, касающиеся прав и свобод человека. Так, в определении Конституционного Суда РФ от 18.12.2007 № 851‑О‑О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Рязапова Нагима Габдылахатовича на нарушение его конституционных прав положениями пункта 1 статьи 12 и статьи 14 Семейного кодекса Российской Федерации» дается толкование положений, касающихся требования моногамности брака.

Постановления Конституционного Суда РФ от 25.07.2001 № 12‑П «По делу о проверке конституционности пункта 7 статьи 21 Федерального закона “О приватизации государственного имущества и об основах приватизации муниципального имущества в Российской Федерации” в связи с запросом Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации» и от 30.07.2001 № 13‑П «По делу о проверке конституционности положений подпункта 7 пункта 1 статьи 7, пункта 1 статьи 77 и пункта 1 статьи 81 Федерального закона “Об исполнительном производстве” в связи с запросами Арбитражного суда Воронежской области, Арбитражного суда Саратовской области и жалобой открытого акционерного общества “Разрез “Изыхский”» посвящены вопросам, связанным с правами и законными интересами публичных и частных субъектов.

Конституционный Суд РФ высказывает свои позиции и по поводу разрешения коллизий между нормативными правовыми актами разных отраслей законодательства. Так, согласно определению Конституционного Суда РФ от 03.02.2000 № 22‑О «По запросу Питкярантского городского суда Республики Карелия о проверке конституционности статьи 26 Федерального закона “О несостоятельности (банкротстве) кредитных организаций”», ни один федеральный закон в силу ст. 76 Конституции РФ не обладает по отношению к другому федеральному закону большей юридической силой.

Постановление Конституционного Суда РФ от 29.06.2004 № 13‑П «По делу о проверке конституционности отдельных положений статей 7, 15, 107,234 и 450 Уголовно‑процессуального кодекса Российской Федерации в связи с запросом группы депутатов Государственной Думы» устанавливает приоритет кодекса перед иными федеральными законами (относительно регулирования уголовно‑процессуальных отношений). Вместе с тем приоритет УПК РФ перед другими федеральными законами не является безусловным, а ограничен рамками специального предмета регулирования.

[1] Марченко, М.Н. Является ли судебная практика источником российского права? // Проблемы теории государства и права / под ред. М.Н. Марченко. – М.: Юристъ, 2002. – С. 533.

[2] Левакин, И.В. Государственное единство России: теоретико‑правовое исследование: дис… д‑ра юрид. наук: 12.00.01. – М., 2003. – С. 112.

[3] См.: Кожухарь, Д.В. Конкуренция правовых норм, регулирующих правоотношении по поводу жилища: дис… канд. юрид. наук: 12.00.01. – М., 2010. – С. 90.

[4] Коршунов, Н.М. Конвергенция частного и публичного права: проблемы теории и практики. – С. 218.

[5] Маркин, С.В. Судебный прецедент как источник международного частного права: автореф. дис…канд. юрид. наук: 12.00.03. – Волгоград, 2005. – С. 29.

[6] Поленина, С.В. Законотворчество в Российской Федерации – М.: Изд‑во ИГиП РАН, 1996. – С. 16.

[7] Российская газета. 2010. 10 февр. № 27.

[8] Цветков, И. Прецедент создан [Электронный ресурс]. URL: http://www.sravni.ru/ novost/2010/5/19/precedent‑sozdan/

[9] Цветков, И. Прецедент создан [Электронный ресурс]. URL: http://www.sravni.ru/ novost/2010/5/19/precedent‑sozdan/

[10] Никишин, В.В. Судебный прецедент как источник экологического права Европейского Союза и России: сравнительно‑правовой анализ: дис… канд. юрид. наук: 12.00.06. – М., 2011. – С. 11.