После истории с «Российским капиталом» положено было лечь на дно и вести себя тихо. Но мне захотелось, чтобы общество извлекло для себя урок. Подсчитав безвозвратные потери, я написал донесения руководству страны и правоохранительных органов с подробным изложением действий в отношении моего банка. События натолкнули меня на рефлексию. По роду предшествующей работы мне ближе всего были расследования коррупции среди высокопоставленных чиновников (в частности, изучение жизни и деятельности экс‑мэра Москвы Юрия Лужкова и его жены, «успешной бизнесвумен» Елены Батуриной) и хищений в финансовой системе. Последняя тема только недавно стала получать некоторую огласку. Этот вид преступной деятельности весьма сложен, для понимания механизмов мошенничества необходимы специальные знания. Чиновники‑коррупционеры и аферисты от банковской сферы выстраивают запутанные схемы, которые, на непосвященный взгляд, выглядят вполне легальными. Такие операции всегда носят трансграничный характер, и глобализирующийся мир создает отличную операционную среду для финансовой мафии.

В декабре 1996 года одной из операций НРБ на фондовом рынке стала покупка на открытом аукционе 8,5 % акций РАО «ЕЭС России». Впервые в истории российской приватизации не было никаких «договорняков» и гешефтов, в торгах мог участвовать кто угодно – за лот предлагались закрытые конверты. Мы выиграли у Credit Suisse First Boston, который должен был победить. Консорциум во главе с НРБ предложил 350 миллионов долларов, Credit Suisse – 340 миллионов. Группа товарищей в правительстве, проводившая аукцион, потерпела поражение, хотя на стороне Credit Suisse играли либералы. А нам благоволил Александр Волошин из администрации президента, который потом стал председателем Совета директоров РАО.

Котировки акций стали очень быстро расти и к лету 1997 года подскочили в шесть раз. Ликвидность принадлежащего нам актива была почти никакая, продать такой объем на бирже было невозможно, но теоретически у нас на счетах образовалась умозрительная куча денег. Я был избран в Совет директоров РАО и несколько лет наблюдал очень интересный процесс, как огромная и системообразующая для экономики страны госмонополия – не менее важная, чем «Газпром», – разделялась на блоки и по частям выносилась в карманы «членов команды» буквально за копейки. Мое голосование «против» ничего не меняло – нужные менеджменту РАО голоса всегда набирались.

Среди решений, против которых я голосовал, была одна феноменальная сделка – апофеоз схемотехники. В начале книги я говорил о грязном триллионе долларов, который формируется каждый год по всему миру. Эта афера, как и многие другие, упомянутые в повествовании, – одна из составляющих этого триллиона. Итак, имелась задолженность Российской Федерации перед Чехией примерно в 3,6 миллиарда долларов. Сейчас уже не важно, что сама она была нарисована искусственно – после развала Союза правительство РФ по чьей‑то «заботливой» подсказке признало этот долг, пусть он и образовался из‑за того, что СССР в рамках экономической помощи странам социалистического лагеря поставлял в ЧССР энергоносители по ценам ниже мирового рынка, а забирал оттуда по ценам выше мирового рынка продукцию машиностроения, которая по качеству была во многом хуже западной. Видимо, кто‑то кому‑то заплатил. Я даже догадываюсь, кому: помните, в начале 1990‑х было дело фирмы Noga суданско‑швейцарского афериста Нессима Гаона? Он должен был поставлять в Россию продовольствие в обмен на нефтепродукты. Получив по контрактам 680 миллионов долларов, Гаон нагло задрал цены, и российская сторона расторгла сделку. Тогда аферист вместе со своим адвокатом Александром Добровинским нарисовал якобы образовавшийся перед ним долг в размере полутора миллиардов долларов и начал терроризировать правительство России в разных юрисдикциях, арестовывая то парусник «Седов» во французском Бресте, то самолеты на авиасалоне Ле‑Бурже, то картины Пушкинского музея на выставке в Швейцарии. В правительстве трудилась группа лиц, которая за небольшую мзду подписывала бумаги с признанием несуществующих долгов на миллиарды долларов…

Но вернемся к нашей сделке. В 2002 году премьер‑министры России и Чехии Касьянов и Земан объявили об урегулировании проблемы долга по запутанной схеме, которую курировал замминистра финансов Сергей Колотухин, доверенное лицо Касьянова. Чешские власти продали некоей фирме Falkon 2,5 из 3,6 миллиарда долларов долга за 547,5 миллиона долларов, т. е. со скидкой 78 %. Falkon тут же продал права требования РАО «ЕЭС», а РАО, в свою очередь, – правительству России. Чешский Минфин от этой схемы получил меньше 400 миллионов долларов (компании Falkon потом предоставили дополнительную скидку еще на 150 миллионов), а российский списал энергетической компании задолженность по налогам. Но фокус в том, что РАО оказалось должно фирме Falkon 2,5 миллиарда и продолжало расплачиваться без скидки. В результате на офшоре «случайно потерялось» до двух миллиардов долларов, которые были распилены между чиновниками (причем самыми высокопоставленными), имевшими отношение к схеме. Деньги положили в специальный траст, из которого они через немецкий ДГ‑банк (Deutsche Genossenschaftsbank) перетекли в крупный российский инвестфонд, владеющий большим количеством офисной недвижимости в нашей столице.

Иными словами, деньги никуда не исчезают – они лишь перетекают из кармана в карман. В данном случае они покинули карманы граждан Российской Федерации, но до карманов граждан Чехии так и не добрались. В Чехии, впрочем, всех участников аферы арестовали и посадили. У нас тоже было бы несложно распутать клубок и арестовать хотя бы недвижимость, приобретенную на украденные деньги, но заниматься этим оказалось некому.

Как разворовали деньги авиапрома

В середине «нулевых», будучи депутатом Госдумы, я расследовал аферу «Финансово‑лизинговой компании» (ФЛК). Эта госконтора (контрольный пакет акций принадлежал федеральному фонду имущества и правительству Татарстана) была создана в 2001 году, формально – для поддержки самолетостроения. В свое время я предложил правительству РФ для спасения авиапрома создать авиализинговую компанию «Ильюшин Финанс» (ИФК), куда от правительства вошел ВЭБ. Идея состояла в том, что частный бизнес и государство вложат в капитал компании деньги, на которые она закажет самолеты и передаст их в лизинг авиакомпаниям. Я вложил в капитал ИФК в общей сложности порядка шести миллиардов «живых» рублей. Авиазаводы в Ульяновске и Воронеже получили заказы, производство ожило. Были построены десятки новых российских воздушных судов. ИФК стала крупнейшей авиализинговой компанией в СНГ.

И тут какие‑то аферисты, поддержанные Казанью, создали свою липовую подставку якобы в интересах Казанского авиазавода им. С. П. Горбунова, КАПО. Я полагал, что для хищения денег (было «успешно» украдено 15 миллиардов рублей), но дело оказалось посерьезнее. ФЛК, как и ИФК, в 2002–2006 годах получала деньги из бюджета. Однако у ее менеджеров и стоявших за ними чиновников (за которыми, как теперь выяснилось, тоже кто‑то стоял) имелись свои соображения насчет того, куда эти деньги потратить. Для начала – на покупку особняка в центре Москвы, где только ремонт полов в кабинете гендиректора обошелся в… 12 миллионов долларов. А вместо производства самолетов ФЛК выдавала подконтрольным фирмам‑однодневкам займы, которые потом переводили на фирму FLC West в Люксембурге или тратили.

Организовали эту схему замгендиректора ФЛК Андрей Бурлаков, его гражданская жена, зампред правления Мира‑Банка Анна Эткина и некий Евгений Зарицкий. Криминальную «крышу» обеспечивал главарь банды киллеров Аслан Гагиев по кличке Джако Кровавый, который по бухгалтерии ФЛК проходил как Сергей Морозов, один из акционеров фирмы. Гагиев прославился тем, что забетонировал в бочке и несколько дней пытал на летнем солнце председателя правления банка «Кутузовский» Олега Новосельского. Потом бочку с банкиром утопили на дне канала имени Москвы. Ряд жертв отправили на тот свет прямо в офисе ФЛК, в комнате по соседству с кабинетом, где проходили совещания с участием чиновников из правительства (список чиновников, которые получали откаты за распил в ФЛК, удалось найти). И все это продолжалось ни много ни мало с 2001 по 2008 год!

Из компании украли порядка 500 миллионов долларов. Этого оказалось мало – с помощью «крыши» в правоохранительных органах против «Ильюшин Финанс» сфабриковали уголовное дело в связи с тем, что ИФК якобы неправильно проводила допэмиссию акций. Сначала проверку провела воронежская прокуратура (по месту регистрации ИФК) и не нашла никакого состава преступления. Однако в июле 2005 года материалы затребовала Генпрокуратура в Москву. В тот же день было возбуждено уголовное дело, и в тот же день судья Солопова из Басманного суда по представлению замгенпрокурора Бирюкова арестовала акции, принадлежащие частному акционеру, то есть мне. Деятельность компании была парализована. Дело потом развалилось – суд признал допэмиссию законной. Но «осадочек» остался. Не только у меня, надеюсь.

Часть украденных у государства денег – более 300 миллионов долларов – пошла на приобретение Бурлаковым у норвежской фирмы Aker Yards судостроительных верфей в Германии и на Украине. На базе этих активов была создана компания Wadan Yards. Бурлаков занял пост председателя совета директоров, Эткина – вице‑президента по финансам. Еще часть денег мошенники потратили «на жизнь» – Бурлаков, например, коллекционировал дорогие кабриолеты.

В 2006 году Счетная палата провела в ФЛК проверку, выявив… «нецелевое расходование» денег (хотя все активы там уже давно растворились). Правоохранительные органы «проснулись» лишь два года спустя и обнаружили, что вместо российских самолетов куплены немецкие верфи, причем не для госкомпании, а для ее бывших менеджеров. Самой ФЛК не принадлежало ничего, даже мебель в ее офисе оказалась арендованной. Мошенники успели выпустить несколько облигационных займов в виде credit‑linked notes[1] (CLN). Их через Dresdner Bank купили доверчивые западные инвесторы, поверившие в сладкие сказочки про надежную лизинговую компанию, за которую отвечает государство. Эти деньги также были разворованы, а инвесторы, естественно, адресовали свои претензии российскому правительству и начали публиковать открытые письма в газете «Ведомости».

По факту событий в ФЛК возбудили уголовное дело. Ряд офицеров Управления «К», которые должны были присматривать за компанией, уволили со службы (это при бесследном исчезновении сотен миллионов долларов). Вскоре грянул кризис, и Wadan Yards обанкротилась. Эти верфи являются градообразующими для города Висмар, земли Мекленбург – Передняя Померания, где находится избирательный округ Ангелы Меркель, а в сентябре 2009 года предстояли выборы в бундестаг. Видимо, исключительно из чувства социальной ответственности и тревоги за рабочие места федеральный канцлер срочно прилетела в Сочи и попросила тогдашнего президента Дмитрия Медведева «решить вопрос». К этому времени «Новая газета» и журнал Spigel опубликовали уже не одну статью‑расследование о хищениях в ФЛК, и то, что в правительстве ФРГ их не читали, попросту исключено.

Вопрос «решил» спецпредставитель президента по международному энергетическому сотрудничеству Юсуфов, чей сын «купил» Wadan Yards (позже переименованную в Nordic Yards) за 40 миллионов евро. Забавно, что компания, попав в процедуру банкротства, вышла из нее за месяц – обычно на это уходят годы. Двумя годами позже, в 2011 году, эти верфи поучаствовали в еще одном злополучном деле – выкупе за один миллиард долларов миноритарного пакета акций Банка Москвы у сбежавшего в Лондон бывшего директора Андрея Бородина.

Оцените схему: сначала Бородин, еще будучи руководителем банка, выдал Юсуфову миллиард долларов под залог верфей (которые на деле не стоят и одного евро), потом Юсуфов купил за эти деньги уже находившиеся у Бородина 19 % акций банка, а в конечном пункте продал их с премией новому хозяину Банка Москвы – государственному ВТБ. В результате ВТБ пришлось просить у правительства рекордные 300 миллиардов рублей на санацию разворованного Бородиным муниципального банка.

Судьба фигурантов «дела ФЛК» оказалась трагична – лучше бы они не покидали «Матросскую Тишину» под залог. 29 сентября 2011 года наемный убийца расстрелял Бурлакова и Эткину в ресторане «Хуторок» на Ленинградском проспекте, где они встречались с журналистом НТВ Максимом Гладким. Бурлаков погиб, Эткина (сейчас скрывается в Израиле) получила тяжелые ранения. На счету банды их «делового партнера» Гагиева, который обвиняется в заказе, более ста жертв, среди которых мэр Владикавказа Виталий Караев, банкиры, следователи, другие «авторитеты».

Что в сухом остатке? Хищение денег из бюджета России через ФЛК обострило проблемы авиастроительной отрасли страны, нанесло ущерб инвестиционному климату, вызвало кризисную ситуацию на севере Германии, которая обсуждалась на высшем уровне. Ну ладно, украли 500 миллионов долларов – не так уж много за семь лет… Как я уже говорил, в мире в год крадут больше триллиона. Но что делать с тем фактом, что эта госкомпания (посмотрим, кто возглавлял ее совет директоров?), получившая огромные вливания из бюджета, оказалась «крышей» и по факту контролировалась бандой отморозков с сотней убийств на счету?

Все эти сюжеты служат хорошей иллюстрацией того, каким образом работает механизм хищений и отмывания «грязных» денег. Мы видим, что такие операции имеют трансграничный характер, а борьба с коррупцией и мошенничеством – один из важнейших вопросов не только национальной, но и международной повестки дня. Однако усилия цивилизованного мира по решению этой проблемы зачастую наталкиваются на отсутствие не только сотрудничества, но и элементарного взаимопонимания между властями ведущих экономических держав.

Эталонный грабеж: история «Межпромбанка»

Самое удивительное в том, что для грабежа используются стандартные и в некотором смысле легальные схемы. Обычно практикуются два способа вывода денег. Самый простой – выдача кредитов своим же фирмам, лучше всего офшорным. Так поступил, например, Сергей Пугачев, владелец Межпромбанка, входившего в первую десятку российских банков. При этом из украденных денег миллиард долларов был взят у Центробанка без всякого залога.

История Межпромбанка – это классический, эталонный образец крупной аферы, связанной с хищением денег из российской банковской системы. Пугачев был сенатором от Тувы с имиджем «православного банкира» и «особы, приближенной к императору». Когда в 2008 году начался кризис, Центробанк «для стабилизации» разместил в Межпромбанке 30 миллиардов рублей (ну конечно же, никто в ЦБ не знал, что в банке нет активов!). Банк выдал 200 кредитов российским однодневкам и офшорным фирмам, принадлежащим через подставных лиц Пугачеву. Общая сумма составила три миллиарда долларов – это все деньги, которые были в банке, в том числе депозит ЦБ. После этого Пугачев отплыл в том же направлении, куда ушли деньги, и периодически напоминал о себе в светской хронике Лондона и Монако, где у него виллы, яхты и VIP‑джеты. Входившие в группу Межпромбанка стратегические судостроительные предприятия «Северная верфь» и «Балтийский завод» оказались на грани банкротства, и Владимир Путин с Дмитрием Козаком вынуждены были лично приезжать туда и «разруливать» спасение заводов, заливая их бюджетными деньгами.

Злые языки утверждают, что перед тем, как сбежать, Пугачев погубил министра обороны Сердюкова. Они договорились, что 400 миллиардов рублей, выделенных из бюджета на строительство кораблей для военно‑морского флота, упадут стопроцентным авансом в… Межпромбанк. «Комиссия» должна была составить ни много ни мало два миллиарда долларов. В итоге этот факт стал одной из причин последующих неприятностей бывшего заведующего секцией магазина № 3 Ленмебельторга.

Кстати, именно мне довелось первому расследовать деятельность Пугачева и обратить на нее внимание правоохранительных органов. Вот мое заявление тогдашнему министру внутренних дел, отправленное еще в июне 2011 года[2].

Кроме выдачи самому себе липовых кредитов, есть и другие способы разворовать банк. Например, покупка у самого себя земли или каких‑нибудь других никому не нужных активов («мусорных» бумаг паевых инвестиционных фондов, например) по завышенным в десятки раз ценам. После того как деньги украдены, можно объявлять о банкротстве. «Крыша» внутри регулятора признает банкротство «рыночным» (ну мало ли, ошиблись в инвестициях ребята), а деньги вкладчикам выплачивает государственное Агентство по страхованию вкладов за счет налогоплательщиков.

Бывший председатель Центрального банка Сергей Игнатьев накануне своей отставки в 2013 году дал большое интервью газете «Ведомости», где честно признал, что из нескольких сотен банков, у которых ЦБ под его руководством отозвал лицензии, подавляющее большинство были обанкрочены преднамеренно. В банковском секторе действовали целые шайки, владевшие несколькими банками. Ныне сидящему в тюрьме Матвею Урину принадлежало сразу шесть банков, Алексею Алякину – пять. Деньги перекидывались из одного банка в другой, как шарик у наперсточника.

Как отмыть триллион на Западе

Попытки пресечь противоправную деятельность и вернуть похищенное неизменно наталкиваются на одно и то же препятствие: коррупционеры и мошенники выводят похищенные средства в иностранные юрисдикции, после чего уезжают за рубеж, где нередко объявляют себя ни много ни мало политическими беженцами (подобно упомянутому Андрею Бородину). Мошенники каждый раз заявляют, что на родине подвергаются преследованиям за некие оппозиционные взгляды – хотя ранее об их взглядах не было ничего известно, а сами они, как правило, полностью поддерживали курс действующей власти.

На территории стран Европейского союза и в Швейцарии проживают упоминавшийся Сергей Пугачев, бывший мэр Алма‑Аты Виктор Храпунов, жена бывшего мэра Москвы Юрия Лужкова Елена Батурина. Владелец банка ВЕФК Александр Гительсон был арестован в Австрии, а присвоивший миллиарды долларов глава БТА‑Банка Мухтар Аблязов – во Франции. Скрывающиеся в Европе мошенники и аферисты объединяются в самопровозглашенные «комитеты по борьбе с коррупцией», действующие по банальному принципу «вор кричит: «Держи вора!»

Помимо Европы, «тихой гаванью» часто становятся и Соединенные Штаты Америки. Там долгое время прятался от правосудия бывший министр финансов Московской области Алексей Кузнецов, который организовал многомиллиардные хищения бюджетных средств, выделенных на строительство объектов социальной инфраструктуры, в том числе школ и детских садов (причем в его деле фигурируют убийства). Только оказавшись в Европе, этот коррупционер был арестован с фальшивыми паспортами и сейчас ожидает решения французского суда об экстрадиции в Россию. Или возьмите Ашота Егиазаряна, чья трудовая биография подробно описана в первой части этой книги. Сегодня он проживает в Калифорнии и пытается получить статус политического беженца. Почему к нему не применяется закон о борьбе с оргпреступностью? Вопрос, пожалуй, риторический.

Представьте себе, что основатель итальянской Parmalat Калисто Танци или американский мегамошенник Берни Мэйдофф вовремя озаботились бы «запасным аэродромом», вывели украденные у инвесторов деньги в страну, имеющую с их государством натянутые отношения (Венесуэлу, например), а в момент банкротства сбежали туда и объявили бы себя политическими беженцами и «противниками режима Обамы». У кого‑то есть сомнения, что при таком развитии событий они сейчас не отбывали бы свои сроки в тюрьме, а жили бы на широкую ногу, ни в чем себе не отказывая?

Напомню, что, по оценкам международных мониторинговых организаций, таких как Tax Justice Network, мошенники из бизнеса в связке с высокопоставленными коррумпированными чиновниками за последние 20 лет присвоили и отмыли около 60 триллионов долларов по всему миру. Доля России в этом «общаке» – порядка 100 миллиардов, то есть всего 3 %. Основные потоки нелегального оборота капиталов имеют китайское и африканское происхождение. Наиболее знаковые преступления в этой сфере на Западе – корпоративные мошенничества Enhron и Parmalat, сложные финансовые аферы, подобные делам Берни Мэйдоффа и Аллена Стэнфонда, дилеров Жерома Кервеля из банка Société Génerale и Квеку Адоболи из UBS, манипуляции со ставкой LIBOR, осуществляемые банками RBS и Barclays, ипотечный кризис, скандалы с участием HSBC, Standard Chartered Bank, Goldman Sachs, Credit Suisse и т. д.

Глобальные корпорации давно ставят себя выше законов, позволяя себе при многомиллиардных прибылях не платить налоги. Это происходит благодаря использованию офшорных схем, в том числе в европейских юрисдикциях. Достаточно вспомнить хотя бы скандал вокруг технологического гиганта Apple – компании, которой благодаря «дочке» в Ирландии удалось «оптимизировать» налогооблагаемую базу на 44 миллиарда долларов. Расследование газеты The New York Times (автор – лауреат Пулитцеровской премии Дэвид Косьеньевски) относительно проделок с налогами американской компании General Electric показало, что, получив в 2010 году 10 миллиардов долларов чистой прибыли, вместо уплаты налога в 35 % GE добилась… налогового вычета в 3,4 миллиарда долларов. Конечно, при таком фискальном подходе бюджет США будет остродефицитным. General Electric – глобальная (читай – офшорная) корпорация, «икона» бизнеса США, имеющая многочисленные «дочки» и «внучки» в Люксембурге, Ирландии, Швейцарии, на Британских Виргинских островах и т. д., тоже является частью криминальной финансовой олигархии.

Коррупция и мошенничество в международном масштабе не были бы возможны, если бы в интересах злоумышленников не работала целая индустрия по выводу, сокрытию и отмыванию «грязных денег». К их услугам многочисленные офшорные юрисдикции, «гавани», специальные «инвестбанки», десятки тысяч лучших адвокатов и номинальных директоров фирм. Если человек похитил более миллиарда долларов и уехал в такую «гавань», привлечь его к ответственности становится практически невозможно. Срабатывает принцип: «Чем больше украл, тем меньше шансов на неотвратимость наказания». Судебный процесс против него будет стоить минимум 15 % от похищенного и потребует многих лет разбирательств, результат которых не гарантирован.

«Грязные деньги» – это мина, подложенная под мировую финансовую систему. Финансовая олигархия представляет собой угрозу стабильности мировой экономики. Она «крышует» глобальную коррупцию, которая, подобно апартеиду, лишает будущего целые народы Азии, Европы и Америки. Это сравнение у меня когда‑то позаимствовала для своей речи в одном из университетов Хилари Клинтон, в то время госсекретарь США. Но за словами пока не последовали дела.

По моему убеждению, противостоять этому глобальному апартеиду можно только совместными усилиями передовых держав, хотя некоторые из них, увы, сами стали Землей обетованной для коррупционеров и мошенников со всего мира. Необходимо прекратить практику предоставления убежища грязным капиталам и расчистить авгиевы конюшни офшоров, сделав практику номинального владения противозаконной. Никакой опасности тут нет – ведь фактическая ликвидация «прачечной» грязных денег на Кипре не дестабилизировала мировую экономику. Именно этим, по идее, должна была заняться созданная когда‑то на саммите в Сеуле комиссия по глобальной коррупции «Большой двадцатки», но она себя пока никак не проявила. Нет должного эффекта ни от Конвенции ООН по борьбе с коррупцией, ни от усилий ОЭСР в этом направлении.

Выходом из тупика могло бы стать создание на межгосударственном уровне организации, наделенной широкими полномочиями по расследованию преступлений в сфере коррупции и мошенничества, связанных с трансграничным перемещением фигурантов и их капиталов. Это должна быть эффективная структура, напоминающая Интерпол, содержание которого, кстати, обходится странам – членам соглашения всего в 70 миллионов долларов в год. Финансовый Интерпол должен сократить и удешевить путь по возврату похищенных и отмытых денег. Усилия по борьбе с коррупцией и международной финансовой олигархией стали бы действительно международными, а самое главное – эффективными. Вернуть народам похищенные у них богатства и нанести удар по коррупции с неожиданной стороны – конечных бенефициарных владений в офшорных юрисдикциях. Вот задача! Но кто, кроме меня, это понимает?

Летом 2011 года я изложил эти свои соображения в обращениях к лидерам «Большой двадцатки» и в публикации в The New York Times, которая так и была озаглавлена – «Мировая антикоррупционная полиция» (World Anticorruption Police). Статья не имела резонанса среди западной элиты. Тогда я записал две видеолекции о глобальной коррупции и мошенничестве в банковской системе – своеобразный мастер‑класс для сотрудников правоохранительных органов. Когда эти лекции выложили на моем канале в YouTube, они собрали сотни тысяч просмотров.

[1] Credit‑linked note – кредитная нота (кредитная облигация), разновидность облигаций, привязанная к кредитному договору. Выпускается кредитором; выплата основной суммы и/или процентов зависит от того, произойдет ли определенное неблагоприятное событие (например, банкротство заемщика) или нет. – Примеч. ред .

[2] См. приложение 9 и 9.1.