Пусть не обижается Генри Маркович, блестяще защищавший меня в ходе процесса (на его выступления в зале суда должны ходить и студенты, и опытные юристы в обязательном порядке). Судья его слушал внимательно, а девушка из прокуратуры вряд ли понимала, о чем речь. Просто кто‑то спросил ее начальство, что там такое происходит, и рекомендовал поступить таким образом. Для меня очевиден подтекст принятого решения – парень же не бежит за границу, зачем гноить его в тюрьме? Само следствие и судебный процесс – уже достаточное наказание. Трое детей, двое несовершеннолетних. «Крыша» Полонского уже в отставке.

За «побои» мне назначили 150 часов общественных работ. Но и такого наказания я мог избежать. Мы, разумеется, обжаловали приговор в Мосгорсуде, и состоялся второй процесс. Последнее заседание было назначено на пятницу, 12 сентября. Если бы в этот день я просто не явился в суд, срок давности по делу истек бы сам собой – «преступление» (по официальной версии в приговоре) было совершено за два года до этого. Но тогда пришлось бы прикинуться больным, заручившись какой‑нибудь фальшивой справкой, или сделать так, чтобы адвокаты якобы не смогли прийти.

Я решил добиться вердикта – поведение, с точки зрения обывательской логики граничащее с идиотизмом. Впрочем, более строгий приговор я бы уже точно не получил, самое опасное осталось позади. Не очень приятно, когда у тебя семья, дети, планы, а ты все время помнишь, что скоро сядешь в тюрьму на несколько лет за преступление, которого очевидно не совершал. В разгар процесса, когда мне реально светило небо в клеточку, я без всяких шуток написал письмо премьер‑министру Медведеву с просьбой запретить в рамках антитабачной кампании сажать в местах лишения свободы курящих вместе с некурящими. Это я готовился. Толку, впрочем, от письма не было. Быть может, нашему спортивному президенту стоило бы начать кампанию по борьбе с потреблением в год 750 миллиардов сигарет, которые производят американские табачные монстры?

Идея потрудиться на благо деревни Поповка, где находится штаб‑квартира Национальной земельной компании, появилась у меня, как только стало ясно, что тюрьмы удалось избежать. Я был прописан в Басманном районе столицы, то есть отбывать наказание, по идее, должен был там. Но какой прок москвичам от очередного чернорабочего? У столичного ЖКХ хватает гастарбайтеров, готовых убирать улицы от грязи и снега да еще и отдавать кому надо часть зарплаты. От меня же можно получить только неприятности.

Поэтому я арендовал дом в Поповке и официально поменял место жительства – сегодня это простая процедура уведомительного характера. После этого Федеральная служба исполнения наказаний вынуждена была передать дело в управление ФСИН по Чернскому району Тульской области. Ремонтировать тамошние детские сады нашей компании приходилось уже лет восемь – у государства денег не хватало. Я правильно рассчитал, что местный УИН никогда ранее не сталкивался с осужденными с таким нехарактерным для России приговором (в 99,99 % случаев – заключение, в остальных – оправдание), поэтому другой работы, кроме как в нашем «колхозе», они для меня не найдут.

Так, в декабре 2013‑го, я и занялся ремонтом детского сада, который нам в любом случае надо было приводить в порядок. В первый день работ был аншлаг СМИ – центральные телеканалы прислали камеры и делали прямые включения, новость стала едва ли не центральной. С учетом того, что раньше меня показывали по государственному ТВ отнюдь не с хорошей стороны, на этот раз подача была скорее позитивной – мол, богатый олигарх физическим трудом искупает вину на Родине.

Потом количество журналистов поубавилось, но кто‑то все равно приезжал. Корреспондент «Комсомольской правды» в Туле Алексей Туманов просто поселился в Поповке и каждый день писал репортажи, помогая мне работать. Мы с ним поставили новую площадку для детишек и закончили ремонт внутри здания. Сделали футбольный мини‑стадион. У сельских самоуправлений нет денег на такие «излишества»: вся доходная часть бюджета поселения – шесть миллионов рублей, долги за электричество, проблемы с водонасосными станциями… А ремонт детсада – это миллионов десять. Вот «осужденный Лебедев» и пригодился.

Детей в Поповке теперь много – приходят в детский сад целыми стайками, в новой нарядной одежде. Благодаря нашему хозяйству селяне начали зарабатывать деньги, и Поповка престала вымирать. Это заметно по домам: покрашены, обшиты сайдингом, почти у всех – спутниковые тарелки. Вот что написала одна из моих любимых журналисток Эльвира Горюхина, которая долгие годы добросовестно наблюдала за эволюцией Поповки:

«Когда размышляешь над феноменом ООО «Максим Горький», главным оказывается мудрость не рушить то, что было. Не уничтожать сельскую жизнь, с чего чаще всего начинается жизнь крупных холдингов. В Поповке не повесили замок на контору. Не разрушая прежнюю структуру (здесь даже директор прежний, которого многие подозревают в потворстве банкротству), «новые» сделали ставку на производственный процесс и передовые технологии».

Эльвира Николаевна права: на земле очень хорошо видишь, как твои инвестиции превращаются в «новый урожай», дома, улыбки на лицах людей. Это и есть настоящее предназначение денег.

У Виктора Пелевина есть рассказ «Пространство Фридмана». Там спецслужбы посылают наделенных большим количеством денег «баблонавтов» (по аналогии с космонавтами) за «горизонт Шварцмана», где существует коридор, изменяющий психику человека. Увы, деньги остаются в представлении большинства основным мерилом как человеческих способностей и характера, так и талантов негодяев и мошенников.

Я это вспомнил, находясь в офисе Akin Gump Strauss Hauer & Feld, когда узнал от юристов о выходе очередного номера Forbes с моей фамилией в списке и цифрой 1,6 миллиарда долларов. Был немало удивлен и еще больше раздосадован. Американские юристы в тот день тоже немало меня удивили – в их тоне и отношении стало куда больше внимания, если не сказать подобострастия, и желания изображать деятельность. А они ее именно изображали – «вели» дело против администрации президента Януковича в связи с экспроприацией 50 % акций отеля «Украина», а сами, как потом выяснилось, имели контракт от того же Януковича по Юлии Тимошенко.

Журнал Forbes, впервые вышедший в переломном для мировой истории 1917 году, весьма поверхностно считает, что состояние – это удовольствие дорогое, и уж совсем не склонен к морализаторству. Его журналистов не интересует происхождение денег, тем более то, на что люди их расходуют. До сих пор не могу понять, как выводятся эти суммы. То у меня состояние вырастало до 3,6 миллиарда долларов, то вдруг куда‑то все исчезало. Я написал письмо владельцу журнала Стиву Форбсу с просьбой объяснить методику и впредь не включать меня в этот странный рейтинг.

Как, например, измерить состояние олигарха, чья задолженность перед госбанками РФ могла вдвое превышать оценку капитала компаний? Каким образом журнал Forbes включил в свой «список миллиардеров» Хоакина «Малыша» Гусмана – мексиканского наркобарона, который всю жизнь провел на нелегальном положении? Рейтинг – это еще один маленький винтик в машине по перекачиванию того самого триллиона долларов в год из карманов бедных в карманы богатого жулья.

Я покинул пресловутый список в 2013–2015 годах, когда расстался со своим бизнесом. Все относительно просто – в Национальном резервном банке хранились деньги клиентов на сумму около миллиарда долларов, банк был атакован недоброжелателями, не стеснявшимися в средствах. Технология подробно описана выше. Вернуть деньги клиентам надо было быстро – они не обсуждают отсрочек. А быстро реализовать акции «Газпрома», «Аэрофлота», ипотечный портфель, недвижимость без больших скидок тоже невозможно. Пришлось продать активы на полтора миллиарда долларов за миллиард. Включая культурный центр под Парижем, самолеты А‑321, VIP‑джет Global, квартиру в Лондоне, здания в Москве и Питере. Но, заплатив клиентам все до копейки, я сохранил репутацию. Доказал, что если вести дела честно, то все деньги можно вернуть – даже в самый острый кризис при бегстве вкладов. Сейчас НРБ – это не бизнес, а шоу‑кейс. Он не имеет долгов перед клиентами, не привлекает платных пассивов, не кредитует, не покупает ценных бумаг, не берет рисков. Живет за счет размещения капитала в «Сбере» по межбанку. Надежнее банка не придумать, его может погубить лишь немирный атом. Это – немой укор людям, укравшим те самые 100 миллиардов долларов из 900 банков, которые они преднамеренно обанкротили с 2006 года, и полагающим, что репутация в нашей стране ничего не стоит.

Не скрою, такая мысль и меня нередко посещала в те самые моменты, когда я берег честь смолоду. Коллеги по банковскому цеху крутили пальцем у виска – никто до этого не поступал подобным образом. Для них главное – украсть клиентские деньги, «спулив» их под видом технических кредитов на свои подставки, обанкротить банк, а вкладчиков передать Агентству по страхованию вкладов, которое до недавнего времени прикрывало всю эту незамысловатую механику – мол, раз банк обанкротился, то и дело с концом, взять с него нечего.

Некоторые из применяемых этими людьми «технологий» уже описаны в моей книге, а об их стиле жизни может свидетельствовать милая заметка в одной лондонской газете о жизни «русского олигарха». Суть ее вот в чем: корабелы судостроительной корпорации German Naval Yards в Киле построили за 400 миллионов евро суперъяхту, причем уже вторую, для некоего «бизнесмена от удобрений» из России. Они выполнили все капризы клиента: судно с оригинальным названием «А» стало самой большой парусной яхтой в мире, в ней есть подводный панорамный отсек, четыре катера и мини‑субмарина. Одна беда – чтобы покинуть акваторию Балтийского моря, яхта должна была форсировать Дрогденский пролив между Швецией и Данией. А это невозможно – по своим габаритам (несъемные мачты) и глубине посадки она там не пройдет. Разводных мостов по пути не имеется. В итоге проблему как‑то решили, но сама история стала в западной прессе притчей во языцех. Простым селянам в России причуды любителя морских прогулок обернулись ростом цен на удобрения на 25 % за год, хотя парень и так нажил лишних полтора миллиарда только на девальвации рубля. Ну и почему я, потративший те же деньги вместо яхты на самое большое в мире картофельное хозяйство, должен радоваться вместе с немецкими корабелами?

Я не люблю яхт, вилл, частных самолетов и других предметов роскоши, призванных демонстрировать показное превосходство над «лохами». Я защищал интересы самых доверчивых и простоватых людей от «однорукой» игорной мафии, когда тащил свой закон в Госдуме, закопал 200 миллионов евро в Крыму, а не вложил в Мальдивы или Лазурный Берег, вернул людям миллиард долларов, который они мне доверили. Хочу инвестировать в сеть кафе «Петрушка», чтобы накормить соотечественников здоровой едой по доступной цене. И эта книга имеет целью объяснить некоторые аспекты моей мотивации. Есть ли у меня союзники? Посмотрим.

Мой манифест

Олигархи, полуолигархи, недоолигархи, коррумпированные чиновники и их многочисленная челядь пасутся на юге Франции летом и в Куршевеле зимой. Возможно, хитрые французские власти специально так устроили – вся ярмарка тщеславия как на ладони. Под ласковым солнцем и пальмами эта фауна сильно смахивает на папуасов из племени вамена, среди которых я жил во время путешествия по Новой Гвинее. Мужчины этой народности на причинном месте носят холим – твердый чехол из оболочки тропического плода. Холимы поражают европейских туристов своим разнообразием, конфигурацией, а главное – габаритами: размер этого фаллоимитатора демонстрирует общественный статус самца. На самом деле, как утверждают женщины племени, это лишь понты – как и яхты в марине Монако.

Коренное французское население смотрит на приезжих русских с изумлением и плохо скрываемым презрением. Недаром многих из российских жуликов грабили в их виллах, и не один раз. Вся эта дольче вита – бутафорская, показная. С изнанки – цинизм и зависть, ненависть и подобострастие. И вечный человеческий страх. В подкорке у каждого проматывающего сотни миллионов в Монако «чатланина» сидит мысль, что малиновые штаны‑то – чужие. Куплены на деньги, которые украдены либо из казны, либо у клиентов банка, либо попилены из взятого кредита. На Родине в любой момент какой‑нибудь «эцилоп» может взять его за холим и в чудной решетчатой карете отправить в «эцих с гвоздями». Как вариант – местный, французский Абрадокс устанет на все это смотреть и превратит заигравшихся пришельцев с планеты Плюк в кактусы.

В 2003 году, во время визита президента Владимира Путина во Францию, в нашем культурном центре под Парижем прошло большое мероприятие. Труппа Петра Фоменко играла для гостей свою «Войну и мир». Мне хотелось, чтобы о культурном центре сказали по российским телеканалам, но отношения с послом Авдеевым, к моему сожалению, складывались плохо, и от этого страдало общее дело. Однако по ящику показали другой особняк – точную копию Белого дома в Вашингтоне, который купил на юге Франции один из российских олигархов. Позже я спросил его: «Послушай, все это вредно для репутации бизнес‑класса. Яхта, новая вилла… Разве нельзя придумать какую‑то фишку: восстановить исторический памятник, создать центр культуры и искусства? Нет, ведь надо купить какой‑нибудь 25‑й объект недвижимости за 100 миллионов долларов. Это же пошло! И к тому же репутация будет соответствующая». В ответ прозвучало: «Знаешь, я везде плохо сплю. С каждой новой покупкой надеюсь, что сон будет лучше». Он, похоже, пошутил. Однако новые Рыболовлевы продолжали это пустое дело.

Как на карте Европы появилось псевдогосударство Монако? 8 января 1297 года Франческо Гримальди, представитель одной из правивших в Генуе семей, захватил замок на скале в Лигурийской Ривьере. Проделал он это довольно подло: Франческо со товарищи, переодевшись монахами‑францисканцами, в непогоду постучали в ворота, а когда стражники сжалились и впустили «бедных странников», те выхватили из‑под ряс мечи и убили простодушных хозяев. Это событие цинично отражено на гербе правящей династии. С тех пор Монако можно считать настоящим офшором, существующим благодаря торговым и налоговым преференциям для «нерезидентов». Его правители лавировали между большими европейскими державами, попадая под протекторат то Франции, то Испании, то Сардинии. 15 февраля 1793 года французский Конвент принял решение об аннексии Монако. Княжество, переименованное в Форт‑Эркюль, стало кантоном в составе Французской Республики. Все богатства Гримальди были конфискованы, картины и произведения искусства распроданы, сам дворец превратился в казарму, а затем – в госпиталь и приют для нищих. Правда, после краха империи Наполеона «суверенитет» Монако был восстановлен.

Может, властям Франции стоит присмотреться к опыту Первой Республики в этой части? И нам неплохо бы спросить с граждан Пугачева и Мотылева, которые пьют Crystal Rosé на борту своих яхт на рейде Монако, – где деньги из Межпромбанка, Глобэкс‑банка, «Российского кредита», еще десятка банков и пенсионных фондов, ограбленных минимум на пять миллиардов долларов? Или поинтересоваться, каким образом избежал экстрадиции на Родину друг князя, беглый мошенник Георгий Беджамов, укравший во Внешпромбанке четыре миллиарда долларов, на которые, среди прочего, был открыт винный бар Wine Palace в Монте‑Карло, приобретено 30 % Badrutt’s Palace в Швейцарии и десяток самолетов, яхт и вилл?

Многие россияне из‑за этих егиазарянов‑букато‑пугачевых‑бородиных‑ворониных‑мотылевых‑алякиных‑романовых‑антоновых‑иващенко‑беджамовых‑юровых‑булочников‑мальчевских‑захарченко‑плякиных почти потеряли веру в человечество, как выразился Остап Ибрагимович Бендер. По моим подсчетам, за последние 10 лет из преднамеренно обанкроченных российских банков было украдено более 100 миллиардов долларов. Если это так, то сама банковская система, которую описывали Адам Смит и Давид Рикардо, полностью утратила свои полезные функции. Все эти сотни канувших в Лету частных банков и близко не принесли для реального сектора экономики той пользы, которая перевесила бы на условной чаше весов нанесенный мошенниками ущерб. России не нужно столько мелких банков. А за возврат 100 миллиардов украденных «зеленых портретов», безусловно, нужно бороться. Ведь это больше, чем Фонд национального благосостояния!

Главный вопрос: а как? Через найм иностранных адвокатов и зарубежные суды? Ну, можно по примеру властей Казахстана в случае с Аблязовым или, как в нашем, российском «кейсе» с Пугачевым, годами ходить по судам и платить астрономические гонорары юристам. Я подсчитал: на каждый украденный миллиард долларов придется найти в бюджете России 100–150 миллионов и после примерно 10 лет разбирательств, скорее всего, проиграть. Другая сторона выложит 200–300 миллионов, и на нее будут работать лучшие юристы. И даже если получится добиться ареста активов мошенников, что непросто и недешево, вряд ли удастся реализовать арестованное за стоящие деньги. Овчинка не стоит выделки – деньги останутся лежать в западных банках и инвестфондах, которые, собственно, и построили этот «грязный бассейн», принимая в него ежегодно по новому триллиону «грязных» долларов. Они будут продолжать пользоваться этим капиталом и делать на нем новые деньги. Надо идти другим путем.

Я предлагаю сделать возврат украденного предметом целенаправленной государственной политики и задействовать для его реализации все имеющиеся в распоряжении государства инструменты. Весь экспорт вооружения и сельхозпродукции из России в 2015 году составил 31 миллиард долларов, а прибыль от него не превысила нескольких миллиардов. Возврат похищенных капиталов – это чистые поступления в казну. Речь идет о формировании отрасли, доходы от деятельности которой для госбюджета были бы сопоставимы с экспортом углеводородного сырья. В условиях западных санкций, в первую очередь ограничивающих доступ к рынку капитала, эти средства могли бы стать ключевым фактором для обеспечения финансовой стабильности, инвестиций и роста российской экономики. Репатриация незаконно выведенных капиталов должна стать одной из приоритетных задач для государства.

Меры, предпринимаемые Генеральной прокуратурой России в этой сфере, недостаточны. Так, в 2015 году в страну было возвращено всего шесть миллиардов рублей (т. е. менее 200 миллионов долларов США) из официально зафиксированных «на выходе» 28 миллиардов. При этом речь идет только о взыскании средств, похищенных в результате преступлений коррупционной направленности. Колоссальные суммы, выводимые из банковской и финансовой системы по мошенническим схемам, жертвами которых становятся субъекты хозяйственной деятельности и граждане России, остаются вообще вне поля зрения правоохранительных органов. Пример «полковника Захарченко» очень иллюстративен, но ведь есть и другие «генералы захарченки». Основная проблема заключается в том, что прокуроры действуют формально, в рамках существующих механизмов международной правовой помощи. Между тем мировой опыт показывает, что в этой сфере можно добиваться значительных результатов.

Вот пример США. За последние 10 лет американская прокуратура, используя информацию спецслужб, под угрозой уголовного преследования добилась от ведущих мировых банков (UBS, Goldman Sachs, BNP Paribas и др.) перечисления в госбюджет более 350 миллиардов долларов в рамках внесудебного урегулирования – за укрывательство налоговых уклонистов, участие в аферах, нарушение режима санкций и пр. Чем мы хуже? Почему нельзя предъявить аналогичные претензии и добиться результата? Отдельные вопросы – к международным аудиторским компаниям, которые помогали совершать хищения, – Ernst & Young, KPMG, PricewaterhouseCoopers и Deloitte Touche Tohmatsu. Либо они возвращают эти деньги, либо становятся персонами non grata. У них у всех в России большие бизнес‑интересы, и поэтому я уверен, что для них самих будет выгоднее вернуть если не всё, то хотя бы часть.

Что это означает в конкретных случаях – например, с Беджамовым? Во‑первых, пора разобраться по полной программе с опереточным «княжеством». Нынешний правитель Монако Альбер II очень любит рядиться в одежды лучшего друга российского народа, привечая владельцев суперъяхт, купленных на украденные у этого народа деньги, – нувориши каждый год устраивают ярмарку тщеславия прямо на рейде перед его резиденцией. Для начала следует вызвать в МИД РФ посла Франции, который представляет в России дипломатические интересы Монако, и заявить ноту протеста. Потом разорвать все отношения с Монако, запретить российским физическим и юридическим лицам транзакции с местными финансовыми учреждениями, а также любые инвестиции в недвижимость княжества. Во‑вторых, необходимо предъявить конкретные претензии к финансовым институтам, которые хранят украденные Беджамовым миллиарды. Как правило, это крупнейшие западные банки и инвестфонды (мошенники не будут прятать наворованное в левых «банчках» – знают на личном опыте, что могут сами оказаться жертвами других мошенников).

Эту технологию можно использовать во всех аналогичных случаях. Системная борьба с мировой финансово‑офшорной олигархией, осушение грязного бассейна и использование этих денег для развития человеческого потенциала должны стать одним из лейтмотивов российской внешней политики, работы соответствующих ведомств и средств массовой информации. У России есть уникальная возможность «перевернуть шахматную доску» и сформировать новую глобальную повестку дня, начав собственную кампанию международных расследований и дипломатических усилий. Если закрыть офшоры, сделать финансовый мир прозрачным и справедливым, то и жизнь крестьян в Поповке станет не хуже, чем в селениях французского Прованса. По‑моему, наши люди этого заслуживают.