Общество – не прибор, который можно руками разобрать на детали и пощупать. Его устройство поддается только умозрительному логическому анализу. Но, как ни странно, в самой глубинной основе и общества, и прибора обязательно отыщется противоречие, которое и заставляет все крутиться.

Двигатель внутреннего сгорания – реальный, не образный – основан на конфликте между разогретыми продуктами сгорания и ограниченностью отведенного им пространства. Конфликт разрешается тем, что продукты сгорания толкают вперед поршень. Поршень, толкнувшись куда надо, заставляет открыться клапан. Тот снова впускает в цилиндр горючую смесь, а продукты сгорания опять толкают поршень. Неподвижные колеса приходят в движение. Сила действия всегда находится в противоречии с ею же порожденной силой противодействия.

Конструкторы двигателей могут порвать меня в клочки за это описание, но оно показывает нам то простейшее и общее, что толкает вперед и автомобиль, и самолет, и ракету – горение в ограниченном пространстве.

Простейшее у Маркса – это товар. С одной стороны, товар конкретен – он предметно существует. С другой – абстрактен, потому что не важно, пылесос это или йогурт. Это товар как таковой. Это простейшая абстракция, потому что на еще более мелкие части его уже не разложить.

Зато вся действительность, если ее разложить на простые понятия, оказывается товаром. И земля – товар, и недра, и интеллектуальная собственность, и изобретения. И деньги в банках, равно как и деньги в кармане. Абсолютно все, что можно обменивать, – это товар. Поэтому товар –всеобщая абстракция.

У товара конкретного есть потребительная стоимость – мы знаем, зачем покупаем зонтик или мороженое. У абстрактного главное – стоимость, что у зонтика, что у мороженого. Она равна среднему, то есть общественному труду, который требуется для его производства, плюс молоко и сахар для мороженого или материя и спицы для зонтика. В этом самом месте – абстрактное, конкретное, стоимость и потребительная стоимость… – нормальному человеку становилось скучно. Тем более что в Das Kapital ничего нет про мороженое и зонтики, а все больше про зерно и сюртуки, никакого отношения к нашей жизни не имеющих.

Да забейте вы на сюртуки! Речь о том, что все товары обмениваются как эквиваленты! Можно в столбик пересчитать шиллинги за зерно и сюртуки, чтобы убедиться, что у Маркса все сходится. В жизни кто‑то кого‑то всегда надувает, один продает свой товар выше стоимости, другой – ниже, но количество надувших и везунчиков всегда уравновешивается количеством лохов и неудачников. Товары всегда обмениваются по их стоимости – сегодня мы говорим «по рынку». В масштабах общества их обмен всегда эквивалентен. Нудновато все это, но иначе с пресловутыми «эксплуатацией» и «угнетением» не разобраться.

Простой пример. Человек потратил на квартиру, скажем, 10 млн рублей. Решил продать – никак. Он твердит: «Кризис на рынке, рубль пляшет, риелторы жулики…» Ему говорят: «Снизь цену до 8 млн». Как так? Он же потеряет деньги, а строил, чтоб заработать. Но, как ни странно, за 8 млн квартира продается влет, невзирая на кризис, на рубль и на жуликов‑риелторов. Потому что ее общественная стоимость именно 8 млн! А что собственник потратил на нее 10 млн – это, увы, его личная проблема. С самого начала надо было думать, как ограничить бюджет проекта хотя бы 7,5 млн, чтобы остаться с доходом.

Тут и Маркс не нужен, это все и сами знают, но будто глаза у них пеленой застилает. Потому что денег хочется, деньги нужны позарез, а откуда они берутся – человек вроде и забыл, когда дело до его собственной квартиры дошло.

Деньги тоже товар. Рубли, доллары или золото… Их потребительная стоимость, в отличие от зонтиков, в том, что они – эквивалент всех остальных товаров. На них меряют стоимость товаров (мера стоимости), они обеспечивают обмен товаров (средство обращения), ими платят за товары (средство платежа). Их можно копить, чтобы купить дом или собственное производство (средство накопления). Деньги сводят все товары к единству. Все эти функции денег тоже открыл именно Маркс.

Он рассказал и о том, откуда деньги берутся. Перевернем формулу в «деньги – товар – деньги». С ходу видно: нужно, чтобы на выходе денег стало больше, чем на входе. Нужно купить такой товар, который добавит к стоимости холста главное – труд, ведь готовый сюртук стоит дороже. Производитель получит на выходе новую, дополнительную стоимость. Прибавочную стоимость – называет ее Маркс, это в его учении ключевое понятие.

Но если все товары обмениваются по стоимостям, то и за труд надо заплатить его стоимость, откуда же прибавочная стоимость? Так у одного‑единственного товара – у рабочей силы – есть уникальное свойство: он способен производить большую стоимость, чем стоит сам. «Потребление рабочей силы – это сам труд»[1].

Вспомним о переменном капитале: рабочий создал за месяц стоимость в 1800 долларов, а получил только 1000. Это справедливость или эксплуатация? Вопрос выходит из сферы объективных законов в область моральных суждений. У рабочего же нет ни холста, ни швейной машины, чтобы сшить сюртук. Ему нужен капиталист! Только он купит товар, который есть у рабочего, – его рабочую силу. Можно считать рабочего свободным и равноправным, раз ему платят зарплату, равную стоимости его рабочей силы, а можно называть угнетенным – 800‑то долларов прикарманили.

Кто лучше живет в современной России, получает за свой труд больше денег и чувствует себя более преуспевающим? Собственник участка земли, где он и его семья растят морковь для продажи на рынке? Или банкир, который не имеет ни земли, ни трактора, не растит морковь, но ходит на работу в белой рубашке и получает в десять раз больше?

Банкир продает только то, что у него есть. И это не морковь, а его рабочая сила. Он тоже трудится только часть дня на себя, а часть – на собственников банка, создавая для них капитал. Никто же не считает это угнетением. Банкир – свободный человек. Может растить и продавать морковь, если хочет. Другой вопрос – могут ли производители моркови сами стать капиталистами (земля‑то у них есть) и нанимать рабочую силу, чтобы выращивать больше моркови и делать деньги?

Для этого им нужны дороги, чтобы попасть на рынки, нужны холодильники, склады – короче, инфраструктура. Нужна возможность переехать в другую местность, если в твоей местности морковь растет кривенькая. То есть производителям моркови нужен рынок товаров и рынок жилья. Все снова сводится к «четырем свободам». К мобильности факторов производства, которая в развитых странах высока, а у нас так низка, что требуются нечеловеческие усилия даже для того, чтобы растить морковь, зарабатывая на этом деньги.

Наследство и сегодня не понятое до конца

Когда люди узнали от Маркса, «как все это устроено», им открылись причины и следствия любого решения. Общество перестало казаться им непознаваемым и хаотичным. Поэтому и стоит подружиться с Марксом. Чтобы не было иллюзий…

Можно взять такую прозаическую науку, как бухгалтерский учет. Бухгалтерские книги существовали и до Маркса, но современный бухучет стал столь сложной и специальной дисциплиной, потому что вобрал в себя все законы, которые открыл Маркс. Амортизация – это та часть основного капитала (то есть зданий, станков), которая изнашивается, перетекая мелкими порциями в стоимость товара. Основной капитал – или основные средства – служит долгие годы и оценивается поэтому один раз в год. Оборотный капитал расходуется в течение одного цикла производства и пересчитывается каждый квартал.

Маркс показал: чтобы производство развивалось, в него надо вкладывать не меньше половины прибыли и только остаток можно потратить на потребление как дивиденды. Так работает закон накопления капитала. Именно таким образом и поступает сегодня большинство акционерных обществ. Маркс заложил основы здорового финансового менеджмента, которые впоследствии превратились в отдельную дисциплину.

Мы искали у Маркса подвох. И что же? Его нет. Мы только обнаружили, что не существует и не может быть единой для всех стран и времен стоимости самого уникального товара – рабочей силы. Ну так ничто не остается неизменным.

Маркс прав: капиталисту нужно, чтобы рабочая сила всегда воспроизводила себя. Но сколько для этого нужно еды, одежды, удобств в доме? Каков должен быть размер жилья – конура, комната, квартира, дом? Короче, сколько денег надо платить рабочему, чтобы он жил и работал, чтобы у него рождались и не умирали дети, как у самого Маркса? На этот вопрос Маркс не ответил.

В его времена капиталисты действительно определяли стоимость рабочей силы по минимуму. Условия жизни английских рабочих Маркс расписал в красках: рабочий день по 14 часов, детский труд, кошмарное жилье… Но разве Маркс не мог предвидеть, что такое положение когда‑то изменится? Наверное, мог. Но он верил, что гораздо раньше пролетариат взбунтуется и установит свою диктатуру. За это его часто называют демоном отрицания, который только разрушал. Это не так. Маркс буквально ткнул общество носом в главное его противоречие – между общественным характером труда и частнокапиталистической формой его присвоения. У капиталистов открылись глаза: чтобы и дальше присваивать часть стоимости, созданной рабочими, одной только частной собственности на капитал недостаточно. Тем более что тут же случилась Парижская коммуна в 1871 году, и казалось, что это лишь первый звоночек. Капиталисты принялись увеличивать общественную стоимость рабочей силы: ввели ограничения рабочего дня, стали регулировать условия труда и повышать минимальную зарплату, запретили детский труд, открыли бесплатные школы.

Открытое Марксом главное противоречие капитализма никуда не делось. Капиталисты и рабочие – постоянно в борьбе. Но при Марксе рабочие боролись за выживание, а сегодня в передовых странах Атлантики они живут в собственных домах с парой машин и борются за представительство в парламентах.

Маркс умер в 1883 году, пережив любимую Женни фон Вестфален на два года. Он ушел из жизни неслышно, в одиночестве, просто тихо заснув в кресле. На кладбище Хайгейт в Лондоне он лежит рядом с Женни и Еленой Демут…

«Его дочь Элеонора покончила с собой в 1898 году, дочь Лаура и зять Поль Лафарг – в 1911‑м. Почему? Мертвые дети в сигарном дыму, изъеденное оспой лицо Женни. За ними куда менее реальный класс‑гегемон – пролетариат. И вполне реальная буржуазия, не собирающаяся погибать. Такая судьба»[2].

А его наследие все продолжали эксплуатировать романтики революции. Им законы не так интересны, как вера. И сегодня в самой «капиталистической» стране, в Америке, студенты колледжей и университетов изучают Маркса, он самый востребованный автор в библиотеках. Думаете, они читают Das Kapital? Как бы не так! Дело ограничивается коммунистическим манифестом.

Одним нравится его бунтарская романтика, другие считают, что насчет диктатуры Маркс погорячился, но в обществе много несправедливости «вообще», и они объявляют себя социалистами. Думаете, только молодежи России не хватает социальных лифтов? С ними и в Америке дефицит.

Только в отличие от наших молодых ребят американские за полтора века на практике отлично усвоили открытые Марксом законы, даже если они и не знают их автора. Американские ребята тоже временами впадают в апатию и аполитичность, но быстро берутся за ум: путь к деньгам для них никто не проложит, кроме них самих. Им и в голову не придет разрушать капитал. Ведь налоги, которые он платит, всегда в разы превышают их собственные, и работу они получают из его рук.

Ужаснувшись тому, сколь заразительна для неимущих Марксова вера, страны Атлантики сделали все, чтобы пролетариату было что терять, «кроме своих цепей». Чем хвататься за дрын, пусть лучше соображает, как своим трудом зарабатывать деньги. И только в России дедушке Ленину – ну, это если ребенок спросит – удалось устроить общество, в котором не стало богатых, и убедить неимущих, что скоро не станет и бедных. А потом пяти поколениям компостировали мозги, перевирая наследие Маркса и запугивая «западными ценностями».

Идеи Маркса свели к догмам. Не думать, не объяснять, а твердить на разные лады, что его учение «всесильно, потому что оно верно», и тем самым отвращать людей и от познания открытых им законов, и от самостоятельного мышления как такового. Не только Ленин был мастак по этой части, были пророки и попроще. Флер их «романтически‑бунтарских» догм смущает сознание людей и сегодня. Отсюда и постправда о Сталине, который якобы сделал нашу страну великой, и майки с портретами Гевары и Мао Цзэдуна, и страшилки насчет «западных ценностей». А какие такие собственные ценности эти толкователи Маркса сумели предложить своим народам взамен? С этим вопросом стоит разобраться более детально.

[1] Маркс К. Капитал. – М.: Госполитиздат, 1950. – Т. 1. – С. 198.

[2] «Независимая газета». Приложение. 5.05.2008.