Гегель сказал, что в отношениях между господином и рабом человеческий облик теряют оба. Эта идея взволновала широкий круг мыслителей, от Маркса до Бубера, не стоит забывать о ней и сегодня.

Хотя нет никаких доказательств, что вот‑вот появятся машины, способные мыслить подобно человеку, неоспорим тот факт, что в мире, где все связано через интернет, скоро искусственный интеллект научится имитировать большую часть человеческой деятельности – и физической, и интеллектуальной. Так каковы же будут отношения между нами и нашими все более и более одаренным копиями?

Мы уже проводим немало времени, либо общаясь с другими людьми посредством компьютеров и сетей, либо напрямую взаимодействуя с «умными» машинами – в видеоиграх, в различных консалтинговых системах от так называемых FAQ‑ботов, которые выдают текстовые ответы на набранные с клавиатуры вопросы, до человекоподобных программных аватаров. Станут ли эти аватары нашими рабами, помощниками, коллегами или в них будет понемногу от всех трех ипостасей? Или же, что выглядит куда более зловеще, они станут нашими господами?

Сама идея о том, чтобы размышлять о роботах и искусственном интеллекте с точки зрения общественных отношений может поначалу показаться неправильной. Однако мы склонны наделять свои машины человеческими качествами, даже когда их способности минимальны, и уж тем более будем делать это, если они станут независимыми. Компьютеры с функциями речевого взаимодействия уже сейчас слишком похожи на людей. Таким образом, разработчикам роботов будущего следует создавать товарищей, а не слуг, написать программу, действующую как музыкальный аккомпаниатор, а не как раб.

Если нам это не удастся, то может повториться исторический прецедент. Создав в умных электронных помощников, мы, вполне вероятно, столкнемся с той же проблемой, что и древние римляне, которые переложили собственную административную работу на рабов‑греков и вскоре уже были не в состоянии думать самостоятельно.

Возможно, мы уже катимся по той же скользкой дорожке. Например, появляется все больше подтверждений, что, полагаясь на GPS в выборе маршрута и исправлении ошибок навигации, мы теряем способность к запоминанию направлений движения и пространственному мышлению – полезные для выживания навыки.

Этот пример указывает и на еще одну большую проблему: опасность передать контроль над повседневным решениями неким сложным алгоритмам.

Для нынешнего юного поколения мир перевернут вверх дном. Вместо того чтобы задействовать автоматы для рутинной работы и освободить время для серьезных мыслей, близких отношений и проявления собственной индивидуальности, творчества и свободы, молодежь обращается к смартфонам за советами. То, что началось как интернет‑технологии для обмена тем, что нравится, по сути, стало разрастающейся массой алгоритмов, жаждущих новых данных и принимающих решения за нас.

Теперь уже интернет незаметно задает нам жизненные направления. Это могут быть мелочи вроде выбора лучшего в окрестностях корейского ресторана, причем выбора, основанного на все более качественном понимании Сетью ваших личных желаний и потребностей, или вещи более значимые, такие как сервисы для подбора супругов. Компьютер подберет вам не только ресторан, подарки или цветы, но и человека, с которым вы свяжете жизнь.

Основная мысль состоит в том, что разработчики программного обеспечения, специалисты по искусственному интеллекту, робототехники и хакеры, которые проектируют системы будущего, обладают властью менять общество.

Почти век назад Торстейн Веблен написал оказавшую серьезное влияние статью с критическим анализом промышленного мира начала XX века – она называлась «Инженеры и система ценообразования». Поскольку производственные технологии обрели силу и общественное значение, он полагал, что политическая власть перейдет к инженерам, чьи глубокие технологические знания станут основой для системы управления нарождающейся промышленной экономики. Все, конечно, вышло совсем не так. Веблен искал компромисс между марксизмом и капитализмом. Возможно, он опередил свое время, но его основная идея около тридцати лет спустя, на заре компьютерной эры, эхом отозвалась в работах Норберта Винера и, по‑видимому, оказалась верной.

Возможно, Веблен не ошибся, а просто немного поторопился. В наше время инженеры, которые создают программы и роботов с элементами искусственного интеллекта, имеют огромное влияние на то, как именно мы их используем. По мере того как компьютерные системы все глубже проникают в повседневную жизнь, противоречия между дополненным интеллектом и искусственным интеллектом становятся все более заметными.

У Норберта Винера было ясное понимание того, какое значение имеют взаимоотношения между людьми и мыслящими машинами. Он видел преимущество автоматизации в устранении человека от рутинной работы, но также ясно сознавал и возможность порабощения человечества. Прошедшие с тех пор несколько десятилетий только обострили дихотомию, которую он обнаружил первым.

Дело в нас, в людях, и в том, какой мир мы создадим. Дело не в машинах, и неважно, насколько гениальными они станут.

Я, со своей стороны, не стану приветствовать ни роботов‑повелителей, ни роботов‑рабов.