Разве научится искусственный интеллект думать, чувствовать, предполагать, сопереживать, дружить, общаться, извлекать мораль? На самом деле он способен делать это любым из способов, которые мы могли бы представить себе, и множеством других, совершенно невообразимых способов. Чтобы встряхнуть воображение, можно рассмотреть различные формы естественного интеллекта, которые встречаются в современных биологических системах, и поразмышлять о вариантах, которыми обладали 99 процентов всех видов, когда‑либо живших на Земле, но давно исчезнувших, – благодаря информации, донесенной до нас теми немногими счастливчиками, что завещали свои окаменелые останки пантеону истории эволюции. У нас есть право стимулировать наше воображение подобным образом, потому что, согласно нашим лучшим теориям, интеллект – это функциональное свойство сложных систем, а эволюция, помимо прочего, является алгоритмом поиска, который находит такие функции. Таким образом, формы интеллекта, обнаруженные до настоящего времени естественным отбором, уменьшают нижнюю границу оценки разнообразия возможных вариантов. Эволюционная теория игр предполагает, что верхней границы нет: достаточно всего четырех конкурирующих стратегий для хаотической динамики и странных аттракторов.

Когда мы рассматриваем естественные формы интеллекта, полученные эволюционным путем, то обнаруживаем неоднородность, предполагающую разумоцентрическое представление об интеллекте, которое так же правдоподобно, как геоцентрическое представление о космосе. Интеллект, что мы считаем эталонным, – всего лишь одна из многих точек (притом бесконечно малая) во вселенной чужих разумов, во вселенной, которая не крутится вокруг нашего вида, а большей частью игнорирует его.

Например, самка богомола Pseudomantis albofimbriata, когда бывает голодна, использует сексуальные уловки, чтобы добыть пищу. Она испускает феромон, который привлекает самцов, а затем поедает тех, кто явился на свидание. Старший птенец в выводке голубоногой олуши, когда бывает голоден, прибегает к факультативному каинизму. Он убивает младшего птенца, заклевывая его до смерти или выбрасывая из гнезда, где тот погибает от переохлаждения. Мать смотрит на это не вмешиваясь. Вот вам варианты естественного интеллекта, варианты, которые мы готовы назвать одновременно чужими и подозрительно знакомыми. Они нарушают привычные нам каноны сочувствия, сосуществования и морали, но все же и в переменчивой истории человечества есть примеры людоедства и братоубийства.

Наше исследование обнаруживает другую важнейшую особенность естественного интеллекта: у каждого примера свои пределы применимости – те точки, где интеллект передает эстафету глупости. Самка серого гуся нежно заботится о кладке – но только если поблизости нет волейбольного мяча. Она оставит свой выводок в безнадежной погоне за необычайным яйцом. Самец жука‑златки Julodimorpha bakewelli летает в поисках самки для спаривания – если только не приметит подходящую пивную бутылку. Тогда он оставит самку ради бутылки и будет пытаться спариться с холодным стеклом, пока смерть не разлучит их.

Человеческий интеллект тоже передает эстафету. Эйнштейну приписывают такую цитату: «Есть только две бесконечные вещи: Вселенная и человеческая глупость. Хотя насчет Вселенной я не вполне уверен». Некоторые пределы человеческого интеллекта вызывают замешательство. Например, набор функций целых чисел к целым числам неисчислим, тогда как набор вычислимых функций является счетным. Следовательно почти все функции невычислимы. Но попробуйте придумать хоть одну! Оказывается, нужен гений вроде Алана Тьюринга, чтобы найти пример, подобный проблеме остановки[1]. А чтобы понять такой пример, нужен исключительный ум, совсем чуть‑чуть не дотягивающий до гениальности.

Другие пределы попадают ближе к цели: диабетики, которые не могут отказаться от десерта, алкоголики, которые не могут отказаться от выпивки, игроки, которые не могут отказаться от игры. Но дело не только в тех, у кого есть пагубные пристрастия. Специалисты по поведенческой экономике считают, что все мы принимаем «предсказуемо иррациональные» экономические решения. Специалисты по когнитивной психологи считают, что все мы страдаем от «функциональной фиксированности» – неспособности решить определенные тривиальные задачи, такие как «Свеча Дункера»[2], – потому что не можем мыслить вне шаблонов. Хорошая новость, однако, состоит в том, что бесконечное разнообразие наших ограничений обеспечивает работой психотерапевтов.

Но вот ключевой момент. Ограничения каждого вида интеллекта – это движущая сила эволюции. Мимикрия, камуфляж, обман, паразитизм – все они являются эффектами эволюционной гонки вооружений между различными формами интеллекта, обладающими своими преимуществами и своими ограничениями.

Площадка, обеспечивающая искусственному интеллекту возможность поучаствовать в этой гонке, была подготовлена совсем недавно. По мере расширения и улучшения связи между нашими вычислительными ресурсами, станет появляться все больше ниш, в которых формы ИИ смогут воспроизводиться, конкурировать и видоизменяться. Хаотическая природа эволюции не позволяет нам точно спрогнозировать, какими именно будут новые формы ИИ. Однако мы можем с уверенностью сказать, что нас ждут неожиданности, тайны, преимущества там, где у нас самих есть недостатки, и недостатки там, где у нас есть преимущества.

Но должно ли это быть причиной для беспокойства? Я думаю, что нет. Эволюция искусственных интеллектов открывает для нас возможности, но и представляет опасность. То же самое делает биологическая эволюция естественного интеллекта. Мы выяснили, что лучший способ сладить с разнообразием естественных форм интеллекта – это не тревожность, а благоразумие. Не тискайте гремучих змей, не дразните медведей‑гризли, пользуйтесь средством от комаров. Чтобы справиться с эволюционирующими стратегиями вирусов и бактерий, мойте руки, избегайте контактов с теми, кто чихает, делайте прививки от гриппа. Иногда, как в случае с вирусом Эбола, бывает нужно принять дальнейшие меры. Но опять же благоразумие, а не тревожность оказывается эффективнее. Эволюция естественных форм интеллекта может быть источником трепета и вдохновения, если мы примем ее с благоразумием, а не отвергнем в тревоге.

Все виды исчезают. Homo sapiens не будет исключением. Мы не знаем, как это произойдет – вирус, вторжение пришельцев, ядерная война, супервулкан, астероид, солнце, превратившееся в красного гиганта. Да, нашей смертью может оказаться и искусственный интеллект, но я готов поспорить, что вероятность такого события очень невелика. Наоборот, я бы ставил на то, что ИИ будет источником восхищения, новых идей, вдохновения и прибыли в течение многих лет.

[1] Классическая проблема в теории алгоритмов, сформулированная в 1936 году Аланом Тьюрингом. Это первый пример задачи, результат которой невозможно вычислить с помощью алгоритма. – Прим. ред.

[2] Задача, придуманная психологом Карлом Дункером и демонстрирующая феномен функциональной закрепленности – склонности человека использовать предметы в одном‑единственном качестве. Дано: стол, свеча, коробка канцелярских кнопок и упаковка спичек; требуется зажечь свечу и закрепить ее на стене так, чтобы воск не капал на стол. Несмотря на то что решение задачи простое – приколоть коробку из‑под кнопок к стене и поставить в неё свечу, – оно предполагает нестандартное использование предметов, и на его поиски у испытуемых обычно уходит довольно много времени. – Прим. ред.