Организмы – по сути машины (в широком понимании этого слова). Следовательно, поскольку мы, люди, являемся мыслящими организмами, мы также и органические мыслящие машины, вероятно наряду со многими животными. Некоторые машины – скорее артефакты, чем организмы, а какие‑то из них, возможно, мыслят (опять же в широком понимании). Такие вещи – это артефактные мыслящие машины, например компьютеры и подобные им устройства.

Главный вопрос заключается в том, есть ли вообще явная онтологическая граница между организмами и артефактами. Но вместо того чтобы непосредственно ответить на этот вопрос, мы бы хотели задать другой, хотя и связанный с ним: есть ли серьезные различия между видами мышления, которые демонстрируют организмы, и видами мышления, которые демонстрируют мыслящие артефакты вроде машин, то есть между органическим и артефактным мышлением? Это не вопрос о содержании слов типа «мыслить», «мышление», «мысль». Нет особой глубины, например, в вопросе о том, надо ли использовать эти термины для ввода, обработки и вывода информации, которые могут осуществлять компьютеры. Скорее проблема состоит в том, есть ли существенные отличия между тем, что делает некто вроде нас, и тем, что делает нечто вроде компьютеров.

Результаты недавних эмпирических исследований в области изучения эмоций, а также последних теоретических изысканий в философии говорят о том, что различия в самом деле существенные. Предположим, вы отправились в поход и столкнулись со львом. Что с вами происходит на уровне физиологии? Если вы не отличаетесь от большинства людей, то у вас в голове проносится быстрый поток мыслей: «Я умру», «Вот ведь не повезло», «Надо сохранять спокойствие», «Надо было почитать о том, что делать в таких ситуациях» и т. д. Вы также испытываете массу чувств: удивление, страх и пр. То есть с вами происходят определенные когнитивные и аффективные процессы.

Последние работы по психологии и философии говорят о том, что когнитивное и аффективное выступают в единстве. Дело не только в том, что один человек может в большей или меньшей степени влиять на другого в различных контекстах. В действительности существует единый когнитивный/аффективный процесс, лежащий в основе двух параллельных и взаимодействующих процессов, которые нельзя разделить. Большая часть нашего мышления имеет такой холистический характер; наш способ обработки информации является скорее когнитивным/аффективным, нежели чисто когнитивным. Если мы и получим чисто когнитивный процесс, то он будет производным от базового единого процесса. Это отличие Системы 1 от Системы 2[1], где первая – в основном автоматическая и бессознательная, а вторая – эксплицитная и осознанная. Мы полагаем, что процессы и на уровне Системы 1, и на уровне Системы 2 сами по себе являются холистическими, то есть когнитивными/аффективными.

Нет убедительных данных (по крайней мере, пока) о том, что артефактные мыслящие машины способны выполнять такую когнитивную/аффективную обработку информации. Есть убедительные данные о том, что они способны научиться лучше делать то, что уже умеют, но они просто не работают с информацией в рамках единого когнитивного/аффективного процесса, характерного для нас. Их способ обработки информации схож лишь с частью этого единого процесса. Из сказанного не следует, что такие вещи, как компьютеры, неспособны чувствовать и, следовательно, не могут мыслить; скорее можно сделать вывод, что их мышление категорически отличается от нашего.

[1] Термины Система 1 и Система 2 предложены психологами Китом Становичем и Ричардом Уэстом в статье «Индивидуальные различия в мышлении: последствия для дискуссии о рациональности?» (Individual Difference in Reasoning: Implications for the Rationality Debate?) для обобщенного обозначения двух полюсов человеческого мышления. Система 1 объединяет такие аспекты, как бессознательность, невербальность, шаблонность, нелогичность, ассоциативность, параллельность и др.; Система 2 объединяет сознательность, вербальность, гибкость, логичность, основанность на правилах, последовательность и др. – Прим. ред.