Гипертекст

Любой способ передачи информации и любой ее носитель – всего лишь проекция какой‑либо функции психической жизни. Например, письменность повысила емкость рабочей памяти. Математик расширяет свою психическую жизнь, делая записи и сохраняя в сознании нить размышлений. Он «складирует» столько промежуточных переменных, сколько его память никогда бы не вместила. Письменность была революционным открытием, но она ознаменовала лишь самые первые робкие шаги в развитии наших способностей. Если мы сможем еще качественнее систематизировать проекции своей психической жизни, то это создаст самые лучшие средства информации.

Научный организатор Манхэттенского проекта инженер Вэнивар Буш выдвинул в период Второй мировой войны гуманистическую идею, в основе которой лежал принцип расширения нашей умственной жизни. «Как мы можем мыслить»[1] – эту короткую фразу в наши дни считают манифестом гипертекста, потому что за ней скрываются возможности непосредственного и моментального доступа к значению неизвестных слов и понятий, что в разы ускоряет психическую жизнь. Эта его идея, кстати, реализована во Всемирной паутине, основанной на технологии гипертекста.

Используя метод расстановки по известным точкам, спортсмены‑мнемонисты связывают не только букву со словом, но и место с идеей[2]. Эта методика гиперписьменности[3] могла бы создать новый инструмент, с помощью которого можно было бы проецировать пространственную память точно так же, как письменность способствует проекции рабочей памяти.

Письменность состоит из довольно произвольных ассоциаций, что повлекло за собой появление графем (букв), фонем (звуков) и ноэм (идей). Я говорю о «довольно произвольных ассоциациях», потому что в их основе лежит некая геометрия чувств, что подтверждается эффектом «Буба‑Кики». Если испытуемым показать две геометрические фигуры, одна из которых остроконечная, а другая изогнутая, то люди любого происхождения чаще сопоставляют округлую фигуру со словом «Буба», а остроконечную – со словом «Кики».

Далее, буква «А» напоминает перевернутую голову быка. Первоначально эта буква демонстрировала ассоциацию графема‑ноэма (буква, ассоциированная с идеей), и только потом она стала обозначать одну из самых простых фонем (звуков) «ах». Нейронные корреляты графем и фонем сегодня уже очень хорошо изучены, механизмы функционирования письменности тоже понятны. Нейронные корреляты локем (представлений о местности) также хорошо известны, значит, не должно быть проблем и с пониманием гиперписьменности с ее нейронами места и координатными нейронами, за открытие которых в 2014 году была вручена Нобелевская премия.

На пути к гиперписьменности

Гиперписьменностью станут, скорее всего, произвольные ассоциации между графемами, локемами и ноэмами, призванные определить в пространстве и зафиксировать мысль. Мой вариант был назван в честь минойского линейного письма А «изогнутым А». Для этой формы письменности я избрал кривую, которая позволяет увеличивать масштаб изображения (например, при использовании планшетов) и сводит к минимуму дрожание руки, поскольку кривые линии наиболее естественны для письма. Голова быка стала прототипом графемы минойского письма, а я выбрал реку как прототип места, потому что ее легко изобразить. Кроме того, письменность зародилась в Месопотамии – в Междуречье.

Вначале стилизованная графема реки выглядела как кривая Безье, дополненная рукавами, которые населены ноэмами (черные точки), как деревни по берегам рек.

Затем я выбрал более извилистую линию…

…и обогатил ее еще большим количеством рукавов.

В этой последней версии слева представлены более 500 ноэм.

Гиперписьменность делает свои первые шаги, и кто знает, сможем ли мы однажды проецировать все функции нашей психической жизни? Изобретение письменности было началом формирования человеческой истории, а теперь мы вправе надеяться на появление «гиперистории», следуя логике появления новых приемов и способов, скрываемых от нас мозгом. Это гуманистическое развитие науки, потому что во главу угла здесь ставится принцип «познай самого себя». Первое Возрождение выработало свое «искусство запоминания», то есть свой метод мест, воплощенный в рисунках, разработанных для лучшей фиксации идей. Следующие квадраты взяты из книги «Тень идей» Джордано Бруно, который охотно использовал геометрию для графического пояснения своих идей, причем задолго до появления Mind Maps – карты мыслей[4], над разработкой которой мы бьемся и по сей день.

Изучение этих форм и их упрощение для понимания самой широкой публикой вдохновили меня на создание новой матрицы, которую я представил компании Prezi[5] в Сан‑Франциско. Ее цель – пространственное изображение идей. В этом искусстве запоминания, овладеть которым можно на трехдневных курсах, каждый шарик представляет совокупность образов и идей, пространственное изображение которых облегчает их запоминание.

Антихрупкость[6]

Как совершенно правильно отметил французский философ и писатель Мишель Серр, новые способы передачи информации должны сделать из нас «цефалофоров», то есть людей, ставящих во главу угла интеллект, что очень обогатит человечество.

Всемирная паутина сейчас все еще «олигорама»[7], потому что современные поисковые системы могут отыскать только крошечную часть информации. Но только представьте себе, каким может быть новое программное обеспечение, открывающее перед нами колоссальную панораму знаний и позволяющее максимально улучшить связь между знанием и его распространением.

Короче говоря, «Как мы можем мыслить» – это только начало…

[1] Bush, V., «As we may think», The Atlantic Monthly (1945), 176, 101–108 (прим. авт.).

[2] См. стр. 19 (прим. авт.).

[3] Aberkane, I., «Hyperwriting, a multiscale writing with the method of loci», Sens Public, 2016 (прим. авт.).

[4] Она же диаграмма связей и ассоциативная карта (прим. науч. ред.).

[5] Компания, основной продукт которой – одноименное веб‑приложение (прим. науч. ред.).

[6] Способность к извлечению выгоды из неудач и потерь, умение развиваться и становиться сильнее при столкновении с хаосом (прим. ред.).

[7] Противоположное «панораме», когда видят не все (pan), а только малую часть (oligos) (прим. авт.).