Нейромиметизм
Мы ошибаемся, что надо выбирать между производством и охраной природы. Отдавшись во власть промышленной революции и экономики, мы якобы изменили природе. Но сама природа никогда ей не изменяла, а если такое и случалось, то об этом мало кто знает. На протяжении последних трехсот лет экономика была плохой подругой окружающей среде, но окончательно расстаться с ней не решилась, иначе не смогла бы вернуться в дом своих родителей. Экономике предстоит научиться ее уважать, и она от этого только выиграет. В XXI веке экономика и природа пойдут по жизни рука об руку, эта синергия оправдает административные заплатки последних десятилетий, которыми пытались прикрыть трудные отношения этой неразлучной пары.
Экономист и бизнесмен Гюнтер Паули говорит: «Все хорошее для вас и для природы – дорого, все плохое для вас и природы – дешево, но кто же это придумал?»
То же самое относится к нашему образованию: все, что приятно для мозга, – дорого. Дешево обучение грубое, ограничивающее, поддерживающее действующую систему элит, а обучение, учитывающее индивидуальные особенности ученика, основанное на наставничестве в противовес индустриальной педагогике, стоит очень дорого. Какой университет сегодня при одинаковой стоимости выберет сегодня студент из Сингапура: Пари‑Сакле или Стэнфорд? Разумеется, Стэнфорд! Потому что он гораздо эргономичнее. Хотя ответ не столь очевиден, потому что французский университет не вводит своих студентов в долги, которые они будут выплачивать еще тридцать лет[1].
То, что хорошо для окружающей среды и нашего здоровья, не должно стоить дорого. Однако эта идея вступает в противоречие с самой системой. Нам еще с давних пор принялись внушать, что стремление к изобилию – это смертный грех, утопия, и этого невозможно добиться, не жертвуя природой. То же самое можно сказать и о нейровдохновении: все, что благоприятно воздействует на нервную систему, не должно стоить огромных денег. Но это вступает в противоречие с нашими способами и методами управления людскими ресурсами, очень часто приводящими к страданиям. Однако главное экономическое послание нейромиметизма говорит, что добившийся личностного расцвета человек всегда более продуктивен. Если применение этого принципа на практике неизбежно, как и сам миметизм, то его внедрение пройдет три этапа в сознании людей: сначала он покажется смешным, потом опасным и затем очевидным.
По своей сути нейромиметизм не несет в себе ничего нового, и если я предлагаю такие термины, как нейромиметизм, нейромиметика и нейромудрость, то лишь чтобы обозначить ими течение, науку и мудрость, которые существовали еще во времена Аристотеля. Но очевидное участие некоторых ученых в бесчеловечных акциях свидетельствует, что перед нами стоит очень важная задача: мы должны срочно покончить с жестокостью. Опасно приумножать инструменты и способы воздействия, используя для этих целей науку, если примитивны побудительные мотивы. Я не боюсь безоружного безумца, но сумасшедший с бритвой в руке внушает трепет.
Век ноосферы
Нейротехнологии постоянно прорываются в жизнь, и самый очевидный признак этого – их переход из военной сферы в гражданскую. Сейчас этот феномен пока еще мало известен широкой публике, но скоро станет очевидностью. Пройдя окончательную обкатку и став хорошо доступными, нейротехнологии создадут значительно больше рабочих мест, чем все биотехнологии, вместе взятые.
Нам еще предстоит открыть рычаг, блок и колесо. Наверняка существуют способы расширить действие сознания. Пока они неизвестны, но нет никаких сомнений, что в будущем станут неотъемлемой частью нашего способа мыслить.
Возьмем, к примеру, электроэнцефалограмму. В недалеком будущем она станет личным инструментом каждого. В обществе, где столь широко распространены нарушения сна, вызванные гиперкортизолемией, а также световыми и шумовыми загрязнениями среды, все еще очень трудно сделать сомнографию. Но, может быть, скоро и с этим будет покончено. Так как волна «Пост‑пост‑ПК»[2] все больше и больше приближает информатику к нашему телу, к нашей коже, любой человек уже сейчас может протестировать содержание органических загрязнителей в своем рационе или измерить уровень сна, не дожидаясь по полгода визита в «Hôtel‑Dieu»[3]. К сожалению, более доступный сбор медицинских показателей рискует обернуться воровством личных данных. Если их обнародование не очень беспокоит, то должен быть выбор: продать или оставить их у себя на правах личной собственности, учитывая рыночную стоимость.
Нельзя не отметить разработки дистанционного управления мозгом. В совокупности с экзоскелетом они помогут не только парализованным людям, но и всем страдающим «синдромом запертого человека»[4], так что люди смогут общаться и передвигаться без посторонней помощи. Поколения после 2020 года будут использовать дистанционное управление мозговыми волнами. Совсем маленькие дети уже в 2017 году обладают рефлексом изменения фокусного расстояния: они пытаются раздвигать пальцы рук, чтобы приблизить и рассмотреть обложку бумажного журнала, как на смартфоне. Вполне возможно, что дети после 2027 года будут в уме отдавать нейрокоманды (погасить свет, открыть дверь), даже если у них не будет при себе специальных приспособлений, настолько эти устройства изменят их образ жизни.
Наверняка существуют способы расширить действие сознания. Пока они неизвестны, но нет никаких сомнений, что в будущем станут неотъемлемой частью нашего способа мыслить.
XXI столетие будет веком ноосферы. Тогда в результате благоприятного стечения обстоятельств у человека начнется эволюция мыслей и идей в их единстве простоты и сложности. Человечество изобрело технологии, которые изменили отношение к собственной кинесфере, и продолжает это делать, поскольку эта сфера все еще ограниченна, если не примитивна. Мы до сих пор неспособны путешествовать от одной планеты к другой, от одной галактики к другой. Параллельно мы начинаем применять на практике технологии, которые изменят наши отношения с ноосферой и заставят завтра увидеть все несовершенство и тривиальность сегодняшних достижений. Если термином «ноосфера» мы обязаны Пьеру Тейяру де Шардену, то у самой концепции было много предшественников: эту идею можно встретить у платоников и неоплатоников (Плотин, Ибн Араби), у Лейбница и Николы Теслы, который сделал нижеследующее знаменитое предсказание в 1926 году:
«Когда радио получит широкое распространение, вся земля превратится в огромный мозг, чем она, собственно говоря, и является, и любое событие, любая вещь будут всего лишь частицами всеобъемлющего ритма. Мы обретем способность общаться друг с другом моментально, не принимая в расчет расстояния между нами. И не только посредством этой связи, но и через телевидение и телефонию мы сможем видеть и слышать друг друга так же хорошо, как если бы мы находились друг напротив друга, хотя нас разделяют тысячи километров. Аппараты, которые сделают доступным все это, будут невероятно простыми и похожими на наши сегодняшние телефоны, так что человек сможет носить их в кармане своего пиджака» [5].
Если инфраструктура кинесферы произвела огромные изменения в цивилизациях, в их отношениях с другими культурами, с самими собой, в отношениях ко времени, пространству и природе, то все это с полным основанием можно отнести и к инфраструктуре ноосферы. Чтобы пути интеллектуальной коммуникации стали широкими королевскими путями, а не Дамской дорогой[6], следует подчинить их развитие мудрости Витрувия. Именно в этой сфере нейродизайн, расположенный на пересечении науки и прикладного искусства, окажет нам неоценимую услугу
Нейродизайн и нейрометрика
Адепт нейровдохновения должен постоянно держать в уме несколько вопросов: где границы моего познания? Какой объем знаний я могу постичь за один раз, а какой по частям? Какая последовательность наиболее эффективна? Под каким углом зрения мои мысли оказываются тяжкими и вызывающими переживания? И как следствие: в связи с чем они будут особенно неприятны собеседнику? Какие предложения были бы особенно нелюбезны моему эго, принимая во внимание все его особенности? Почему моему мышлению свойственна косность, почему оно не способно на новый поворот? Проявится ли это в других обстоятельствах или мне в принципе не дано об этом судить[7]? Если эпоха Возрождения все свое внимание и интерес перенесла на анатомию человеческого тела, которое она старалась изобразить как можно точнее, то нейрознания, к которым мы только начинаем прикасаться, должны повернуться в сторону анатомии психики. Это тоже далеко не новость, потому что очень многие люди на протяжении столетий проявляли глубокий интерес к форме человеческого духа.
Суфисты и буддисты посвящали этому вопросу целые трактаты и разработали замечательный инструмент – метрологию, то есть науку о количественных или, скорее, оценивающих измерениях.
К изучению формы тел нас подтолкнуло Возрождение, а изучение типов сознания будет иметь решающее значение в период нейровозрождения. Эта тема заинтересует искусство и науку, отметим только, что в некоторых литературных произведениях мы уже встречали тему нейроэргономичности форм.
Например, Патрик Модиано ссылается в своих романах на старинную мнемотехнику «метод мест», который сегодня подробно изучает нейронаука. А понимание и переживание субъективности, ассоциативной и эпизодической памяти у Пруста навели писателя Иохана Лехрера на мысль, что «Пруст был специалистом по нейронауке»[8]. Нейропсихология, несомненно, окажет большое влияние на творчество, об этом уже сейчас свидетельствуют кинофильмы, оп‑арт (оптическое искусство) и даже информатика. Нам очень мало известно о возможностях, ритме и пропорциях нашего сознания, мы не заложили пока даже основ нейрометрики, но развивать ее нужно с умом.
Психическая культура
Как и мышцы, наш мозг иссыхает в страданиях, но расцветает в работе. Еще древние греки идеализировали тело, а мы можем оздоровить нервную систему с помощью некоторых упражнений. «В здоровом теле здоровый дух» – этот идеал проявляется в свободе воли[9].
Природа взяла на себя ответственность за проверку мозга на прочность, и уже очень давно. Она подвергает мозг испытаниям, которые определяют его форму, она сурова с ним так же, как и с телом. Наши африканские предки охотятся, часами сидя в засаде, а это даже труднее, чем марафонский бег. В результате произошел отбор по склонности к потоотделению. Природа всегда испытывала нас на прочность, в том числе ограничивая рацион питания[10] и регулируя социальное взаимодействие, ритмы сна и бодрствования, восприятие, концепции пространства и времени, чисел и геометрии.
Раз существует культура тела, то должна быть и психическая культура, которая ставит перед собой всего одну цель: благополучие и счастье ощущать себя свободным. Подлинная физическая культура не считает тело простой грудой мышц, а делает его совершенным и освобожденным. Например, любой пожарный обо всем этом имеет очень четкое представление. Он понимает, что если не сможет взобраться на руках по фасаду здания, то не сможет потушить пожар, то есть выполнить свою миссию. Он недостаточно раскован, чтобы действовать эффективно.
Физическая культура призвана увеличить возможности кинесферы, то же самое можно сказать и о психической культуре. Священная обязанность школы как раз в том, чтобы раскрепостить мозг путем обучения. Поэтому нам предстоит поставить обучение на службу свободе, а никак не наоборот.
Для накачки мышц можно регулярно выполнять отдельные упражнения или заниматься каким‑либо видом спорта, который мотивирует и при этом развлекает. Можно использовать тренажеры в спортзале или бегать в парке. Это относится и к умственным тренировкам. Как правило, мозг испытывает отвращение к задачам, если не понимает их предназначения; эволюционный отбор шел таким образом, чтобы человек не растрачивал силы на бесполезные действия. Самостоятельность мышления не может проявиться без права отклонять задачи, игнорировать цели и подавлять возможности. Это выглядит парадоксом, но «расширяющееся во все стороны познание» неавтономно.
Если самостоятельность предполагает подавление, то значит, она неотделима от незнания. Как ни странно, но выражение «я не знаю, следовательно, я существую» дает индивидууму возможность самоутвердиться, то есть отключиться от бесконечного «Всё». Эту тему обсуждали многие философы. Святой суфий Мансур аль‑Халладж был казнен, потому что заявил при большом стечении народа: «Я – истина», то есть «Я – Бог». Он хотел сказать, что у него больше нет индивидуальности, она растворилась во Всеобъемлющей Вселенной, а он стал самим Богом. Для суфиев это одно из значений исламского символа полумесяца, который наблюдатель может трактовать как наложение двух кругов. Первый круг – это «Я», второй – всеобъемлющее «Всё».
Эта концепция представляет большой интерес для когнитивной науки, потому что познание и метапознание (или познание себя) основаны на незнании всего остального, а в основе всех систем мышления лежит незнание «Всего». Короче говоря, любое познание есть ограничение, что также является основой самостоятельности. Этот механизм включается, когда мозг хочет выяснить мотивы поступков, особенно при регулярно повторяющихся ситуациях.
Знание об этом не всегда обрабатывает интеллект, оно может быть и бессознательным и даже частичным, как при игре на компьютере. А вообще мозгу не нравятся однообразные виды деятельности, не требующие затрат умственной энергии. Им свойственно сковывать, а не развивать мышление. Нам гораздо больше нравится чтение хорошей книги или захватывающая игра, чем анализ бухгалтерских отчетов[11], потому что они погружают нас в неодинаковые психические состояния.
В нашем мозге существует постоянная борьба между эксплорацией (стремлением к исследованию) и эксплуатацией (использованием готового), между созданием нового и нормой. Эта борьба создает трудности при разработке самостоятельного искусственного интеллекта. Неудивительно, что для эволюции она составила одну из главных проблем. Может быть, мозг как раз и является ее лучшим решением. Именно поэтому он является источником вдохновения для программистов, разрабатывающих системы автономного принятия решений, например, в беспилотных автомобилях. Эта борьба присутствует и в стандартном образовании, которое предпочитает готовое, потому что оно может быть оценено, и пренебрегает исследованием, которое невозможно оценить в классном кабинете.
Мозг за работой
Если окружающие нас предметы без умолку твердят: «Ты можешь меня взять за это или обхватить с этой стороны…», то насчет знаний или умственных задач все выглядит гораздо сложнее. Главной целью нейроэргономики как раз является выяснение, как охватить корой головного мозга ту или иную идею, поскольку ее невозможно увидеть, и тем более найти ее рукоятку. В этом заключается вся сложность метапознания: мы не знаем, что знаем все то, что мы знаем.
Знание того, что мы знаем, дорого обходится мозгу. Впрочем, эту цену снижает фильтр фронтальной коры, который выстраивает более или менее надежную модель представленной задачи с учетом возможности ее выполнения. Именно его безмолвный шепот мы слышим: «Ты уверен, что можешь это сделать?» – и мы начинаем сомневаться в себе. Сомнение вступает в игру, когда нам кажется, что чего‑то не знаем, хотя на самом деле мы это прекрасно знаем. Таким образом, метапознание проявляет себя не только в случаях «знать, что знаю», но и «знать как», «знать почему». Что? Как? Почему? Где? Когда? Все это и многое другое является метаданными[12] знания, как метаданные цифровых фотографий – где, когда и как был сделан снимок. Если знание не всегда ими сопровождается, то лишь потому, чтобы не перегружать систему мышления, которой всегда надо выбирать между главным и второстепенным.
Существуют способы и методы, позволяющие охватить даже невидимые рукоятки идей. Соотнесение этих «психических поз» с задачами, которые мы решаем в обычной жизни, будь то деловые переговоры или беседа с другом, снятие конфликта или решение математической задачи, избавление от депрессии или бессонницы, наслаждение музыкой или вкусом изысканного блюда, – все эти ситуации показывают, что мозг занят активной деятельностью. Как мышцы проявляют синергию, чтобы точным движением разбить кирпич голой рукой или сыграть арпеджио, так и мозг может одинаково хорошо усваивать математические концепции и ощущать глубокие эмоции, слушая оперу.
К сожалению, человек не испытывает уважения к своим уникальным возможностям, которые ему кажутся чем‑то само собой разумеющимися. Это верно и в отношении природы, и в отношении психики. Луч солнца, чистая вода, свежий воздух, весна, которая каждый год пробуждает все живое, работающий мозг… Мы совсем не ценим то, что получаем даром, как и наша незрелая и несовершенная экономика, которая не отличает стоимость от ценности, а ценность от редкости. Обычный воздух имеет для нас неоценимое значение, тем более что мы за него ничего не платим (пока). Так и мозг большинству из нас не стоил и копейки. Семь миллиардов мозгов на планете удалось убедить, что нерв не является уникальной драгоценностью. Но это неверно. В каждом из нас есть нечто неизмеримо высокое и драгоценное. Нейровозрождение одухотворяет его осознание, открывающее путь к освобождению.
[1] Но стэнфордский диплом бакалавра в 2010 г. все еще дешевле, чем лицензия шофера такси (прим. авт.).
[2] Аксессуары, устройства или электронная одежда, которая придет на смену «Пост‑ПК» (смартфоны, планшеты) (прим. авт.). ПК – персональный компьютер (прим. ред.).
[3] Cамый старый госпиталь Парижа («Дом Божий»), основанный в 651 году парижским епископом святым Ландри. Стал символом милосердия и гостеприимства (прим. пер.).
[4] Проявляется полной потерей речи (афазия), параличом при сохранности сознания и чувствительности. Возможно общение с окружающими миганием и движением глаз (прим. пер.).
[5] «Colliers Magazine». Интервью, данное Николой Теслой Джону Б. Кеннеди 30 января 1926 года (прим. авт.).
[6] Дамская дорога расположена в департаменте Эна (север Франции), получила свое название в честь дочерей Людовика XV Виктории и Аделаиды. В коллективной памяти осталась местом самых кровавых сражений Первой мировой войны (прим. пер.).
[7] Как большинству невозможно дотронуться языком до собственного локтя, так существуют и движения мысли, которые, в принципе, недоступны большинству, хотя мы не отдаем себе в этом отчета (прим. авт.).
[8] Lehrer, I., «Proust Was a Neuroscientist», Houghton Mifflin Harcourt, 2008 (прим. авт.).
[9] Концептуальная разница между телом и сознанием заключается в том, что мы не в состоянии увидеть идеально устроенный мозг, в отличие от идеала анатомии (прим. авт.).
[10] В частности, в том, что касается содержания рафинированного сахара (прим. авт.).
[11] Однако они могут вызвать интерес, если будут возбуждать и разнообразить сознания (прим. авт.).
[12] Информация о другой информации, или дополнительная информация о чем‑то (прим. ред.).
|