В этой главе поговорим про дела семейные.

Точнее, про проблемы семей, в которых живет алкоголик. Уже два десятилетия я занимаюсь изучением таких семей. Попробую объяснить, почему.

Как и любой другой человек, я привык в этой жизни к определенной логике происходящего.

Объясню на простом примере. Допустим, человек наступил на грабли, получив ими удар по лбу (событие А).

Скорее всего, в другой раз заметив грабли, он на них наступать не будет и обойдет (событие В). По крайней мере, специально, наступать не будет.

Это логично. Поскольку было больно. И перепроверять бессмысленно.

Но, если человек повторно наступает и наступает на них?

Каждый раз получая шишку? Это уже – кажется не логичным. Возникло маловероятное событие С – желание получать удары.

Назовем это мазохизмом. Но, легче от этого нам не станет. Понять такого человека нам скорее всего, все равно не удастся.

Мне в детстве казалось, что люди рождены быть счастливыми. Я категорически не мог понять, почему некоторые из них всю жизнь могут обозначить как череду добровольных мучений и стеснений.

На которые они беспрестанно жалуются. И, чаще всего, ничего для изменения своего положения не делают.

Перед моими глазами пронеслась жизнь не одной «нетрезвой» семьи. Чаще пил муж. Он же часто и чей‑то отец… Реже пила женщина. Иногда оба супруга.

Когда я, в младших классах, летом жил у бабушки в деревне, – выпивка и вообще пьяные люди, мне казались чем‑то нормальным.

Пили большинство мужчин. Их женщины ругали их за это.

Но, уже тогда, это казалось каким‑то спектаклем… Первые продолжали пить, вторые ругались и обсуждали мужей.

В наших детских играх вопрос выпивки также нередко обыгрывался. Мальчики со знанием дела «играли» пьяных отцов, а девочки прекрасно знали, как нужно с ними себя вести, как уложить и что сказать…

Это сейчас, я понимаю, что таким образом отрабатывались модели будущего семейного поведения.

К сожалению, я не знаю, как сложилась жизнь у всех моих друзей детства. Но у многих, детская игра стала взрослой реальностью.

И снова возникает вопрос: наследственность или воспитание?

Ответ напрашивается сам собой.

Затем, обучаясь в старших классах, я увлекся психологией. Но и психология не смогла мне понятно объяснить почему соседка скрывала алкоголизм своего супруга от всех жителей подъезда и двора? Всем рассказывала, какой ее муж прекрасный человек. И совсем не пьющий… А он каждую неделю бывал пьяным. Валялся во дворе или подъезде. А она ночами ходила на его розыски.

Это было нелогично.

Отсутствовала логика и в семьях, где пьяный муж регулярно избивал свою супругу. А она терпела. И по утрам рассказывала, что случайно ударилась.

Почему они продолжали жить вместе? У них была возможность «разъехаться»… Он давно не содержал семью. Мог жить у собственной матери. Пропивал вещи из дома. А, в конечном итоге, ушел к другой женщине.

Что заставляло ее терпеть? Сын? Но, он больше всего в жизни боялся отца… Ненавидел его. Его кулаки. И день когда его не было дома, расценивал как рай на земле? Мы дружили с ним. И я знал, каково ему…

Позже, мне стало интересным почему такие браки так долго сохраняются. На словах супруги разводятся каждую неделю, даже каждый день. Даже заявления в ЗАГС подают. Но, потом забирают. И десятилетиями остаются вместе. Живя, как на вулкане.

Почему после развода, который должен был дать им шанс изменить жизнь, они снова сходятся? И все снова продолжается. До нового расставания и нового примирения.

А если все‑таки расходятся, через какое‑то время выходят замуж снова за алкоголиков.

Однажды, я случайно стал свидетелем разговора незнакомых мне женщин. У всех мужья сильно пили. Они обсуждали, как кому живется и кто как справляется с ними. И мне послышалась неподдельная гордость количеством переносимых страданий. Они как бы хвалились кому тяжелее. И получали поддержку и понимание подруг… Казалось, они делили призовые места по долготерпению. И чем было хуже, тем было лучше. Это было категорически непонятно.

Тогда‑то, я впервые и услышал фразу: «Он без меня пропадет».

Очень непростые слова. Как будто сказанные про малолетнего ребенка. Окрыляющие для кого‑то слова. Дающие смысл существования.

А еще, я неоднократно наблюдал, как женщины наливают своим мужьям. Которые пьяными становились просто страшными. Или срывались после этого в запой…

Их много. Много, терпящих унижения женщин… Много, одинаково скрывающих, алкогольные проблемы мужа. Много, однотипно провоцирующих на агрессию. Их истории очень похожи. Разные имена, разные возраста. Но, что‑то неуловимо общее, присутствует почти всегда. Тайная логика. Тайный смысл.

Они впервые познакомились еще в школе. Он на два года был старше ее. Отношений тогда не получилось. Он был слишком «активным» подростком, душой компании. Учился средне, но в спорте демонстрировал явные успехи. Был предметом мечтаний всех девочек в школе. Красив, дерзок, в меру умен, общителен. Знающий себе цену.

Дружил со «взрослыми» ребятами, которые часто угощали его вином и сигаретами. Это делало его еще более «недосягаемым» и привлекательным. Семья была самая обычная. Папа, правда, крепко выпивал, но к сыну относился хорошо. Можно сказать, гордился им.

Но, еще больше, им гордилась его мама, которая в сыне «души не чаяла». Восторгалась его успехами. Тем, что он вырос «не забитый», пусть не отличник, но стремится. И наверняка, в жизни многого добьется. Он был для нее, казалось, единственным смыслом существования. Лучше всех. Талантливее, с прекрасными перспективами.

А вот девушка была совсем другая. Тихоня и отличница. Боящаяся лишнее слово сказать. Всегда улыбчивая, и готовая прийти на помощь. Неконфликтная, готовая спасать любого.

Всем казалось, что ее родители должны быть такими же. Добрыми, открытыми. Готовыми для других людей сделать все возможное.

Но ее папа тоже пил, правда, про это мало кто знал. Они скрывали его «загулы». Это было неприличной темой.

Пьяный отец избивал мать, выгонял домашних на мороз. Не пускал потом домой. Это было их тайной. Вне этих периодов, он был интеллигентным человеком.

Наша девушка, в своих мечтах, представляла свою семью совсем другой. Муж такой же скромный и незаметный, но наделенный массой положительных черт. Пусть и не «первый парень» на деревне, но, главное, спокойный и не пьющий. О нашем герое она и мечтать себе не позволяла. Он же ее, попросту, не замечал.

Когда она училась в последнем классе, они встретились в одной компании. Он был совсем «взрослый». Учился в техникуме, готовился пойти в армию. И уже много выпивал. Пьяный играл на гитаре и пользовался всеобщей любовью.

Она, молча, сидела в стороне. Сначала наш герой не обращал на нее никакого внимания. Еще бы, ведь рядом было столько красивых и более инициативных девушек. Но всегда, когда ему было «плохо» от алкоголя, рядом оказывалась именно она. Сидела с ним, помогала ему прийти в себя.

И он заметил ее. А она как бы не замечала очевидных вещей: что он даже и не пробовал начинать учиться, пропускал занятия. И за это постоянно был в положении «перед отчислением».

Они стали близки. Впервые в ее жизни. И не впервые в его. Все его прежние отношения «не сложились» из‑за его характера. Его никто не понимал. Или не хотел понять. Он был слишком требователен к людям и в гораздо меньшей степени к себе. Пьяный становился «непризнанным» гением, лучше всех разбирающимся в жизни, готовым часами говорить о ее несправедливости бытия и важности, в нужный момент, «поймать удачу за хвост».

Они встречались несколько месяцев. Он позволял себя любить. Она была рада этому. Все его проступки прощались. Она верила, что он – не такой как все. И он еще всем покажет…

Потом поступила в педагогический институт, он ушел в армию. Прошло два года.

Она ждала. Не смотря на то, что ее мать категорически настаивала на прекращении отношений, считая избранника «громким» неудачником и просто алкоголиком.

Дочь с трудом признавала часть имеющихся проблем, которые касались его «нереализованности». Проблемы с выпивкой считала несущественными – пьет не больше, чем другие. Была абсолютно уверена, что ее любовь изменит его жизнь к лучшему. Ну а выпивать, живя с ней, он точно не будет.

Вернувшись из армии, наш юноша отмечал «дембель» пару месяцев. Она впервые вывела его из многодневного пьяного периода. Он, – впервые, пообещал больше не пить.

Затем была свадьба. И новый запой по этому поводу. Достаточно короткий – всего пять дней. И началась новая, уже семейная жизнь.

Первые полгода выпивки были единичными. Он поступил на хорошую работу «в органы». Еще через полгода родился сын.

Казалось, – вот оно, отдельно взятое семейное счастье. Даже свекровь перестала с недоверием смотреть на зятя.

Наметился карьерный рост. На работе его уважали и прислушивались. Выпивки чуть участились, но все были максимум двухдневными и возникали только по веским поводам, которых, правда, уже было немало.

Муж увлекся охотой и рыбалкой. Родился второй ребенок. Было получено очередное звание, приведшее к первому двухнедельному запою. И первому больничному по этому поводу. И первый раз она скрыла этот эпизод от родственников. Рабочей версией было: «Просто болел».

В ближайшие два года подобные эпизоды возникали с регулярностью раз в два‑три месяца и не длились больше трех‑четырех дней. На службе, как бы и не замечали таких «прогулов».

Любая охота заканчивалась недельным продолжением. Во время запоев муж становился агрессивным, сильно ревновал супругу. Несколько раз доходило до драк. Свидетелями чего, неоднократно, становились соседи.

Ее поведение поменялось. Она больше не прислушивалась к словам матери. Говорила: «Ты ничего не понимаешь, он не пьет, просто расслабляется после работы. А она у него сложная и ответственная».

Наличие длительных запоев категорически отрицалось. Как и пропуски работы. Как и оскорбления и физическое насилие. Все было хорошо. Даже если на лице был, плохо скрываемый косметикой, синяк…

Так прошли еще четыре года. Муж для всех преподносился как идеал. В беседах с соседками она порицала пьянство других мужчин, считая это невыносимым и мерзким. Никто не мог ее понять. Все же – все прекрасно знали.

Ночами она уходила его искать. Просто бродила около дома в надежде обнаружить его. Иногда везло. И на своих плечах она транспортировала его на пятый этаж. Иногда везло меньше. И он на несколько дней куда‑то пропадал. Она не находила себе места.

Он возвращался. Она принимала его обратно. И снова он становился самых хорошим и образцовым.

Окружающие перестали этому удивляться. У всех своя жизнь. Ее мать вероятно все знала, но решила больше не вмешиваться в семью дочери. Тем более, ее туда больше не пускали. Никого не пускали.

Потом было первое обращение к наркологу. Из‑за возникших проблем на работе. Все стало слишком очевидно. Попросили решить существующую ситуацию.

Ему она сказала, что у него, конечно не алкоголизм, но раз на службе настаивают, давай попробуем? Они попробовали. Он был уже не против. И случилось маленькое чудо. Он не пил целый год. Потом еще один. Жизнь в корне поменялась. Снова начала радовать. Опять шажок в карьере. Новая ответственность.

А потом была свадьба родственницы. Родня настаивала, чтобы уважаемый гость чуть‑чуть выпил. Капельку. Супруга была не против, раз такой повод.

Он сомневался. Помнил слова нарколога. Что нельзя ему больше. Но жена успокаивала: «С тобой все будет хорошо, если бы ты был настоящий алкоголик, тогда – да, а ты уже все всем доказал…»

Он выпил. Через две недели сорвался окончательно. Месяц пил. Потом был перерыв в две недели и снова запой. Лечиться он больше не хотел.

Все вернулось на круги своя. Только промежутки между «нетрезвыми» периодами сократились до полутора месяцев. Потом стал выпивать почти каждый день. В среднем по бутылке водки за день. Утром «совсем немного похмелялся» и шел на работу.

Так продолжалось до очередной проверки на службе. Последовал выговор. И новый месячный запой. Пил помногу. Едва хватало пяти бутылок водки в сутки. Бил жену. Она с детьми убегала к единственной подруге.

Скоро с работы уволили. Жена какое‑то время скрывала от всех и этот факт. Долгое время ходила на бывшую работу мужа, упрашивала руководство взять его обратно. Убеждала всех, что это не болезнь, а просто дурная привычка. И если нужно, они снова пойдут лечиться. И они просто не хотят поверить человеку…

Но, мольбы не возымели действия. Наступил почти год беспробудного пьянства. Два кодирования. Максимум месяц трезвости. Она часто с обоими детьми ночевала у своей матери. Потом возвращалась.

Он извинялся, стоял на коленях. Она прощала. Давала очередной последний шанс. Потом снова запой и побои.

У супруги появился целый букет болезней. Но, заниматься собой не было времени. Нужно было вылечить его. Нужно было много, очень много работать, чтобы хоть как‑то содержать семью. И находить все новые суммы на докторов.

Следующие три года – четыре разных врача, четыре новых уникальных метода лечения, каждый дороже предыдущего. Но, светлые промежутки до трех месяцев. Не больше. Три разных работы – три увольнения. И снова ложь для всех окружающих.

Он стал безвольным. Послушно ходил на новые «лечения». Пытался снова работать. Все равно кем. Пил уже что было. Один.

Она сдалась. Просто не осталось сил. Хотела покончить с собой. Остановили дети. Стал вопрос развода. Впервые. Она вдруг поняла, что больше так жить не сможет. Впервые, она назвала супруга алкоголиком. В присутствии его матери и брата. Впервые, попросила их помощи.

Решила полечить его в самый последний раз. Иначе развод.

Метод оказался весьма эффективным. Больше, чем на год воцарился покой. Но, как только кончилось действие «кода», он снова стал пить.

Она забрала детей и ушла жить к матери. Последовал развод.

Но, даже живя отдельно, она постоянно проверяла «как он там». Носила ему еду, стирала и убирала у него. Оставляла ему денег. А он пил. Последние пару лет работал сторожем на автостоянке. Когда мог.

Дети подросли. Она повстречала другого мужчину. Положительного. Непьющего. Только через полгода выяснилось, что, просто, «закодированного». Который этот факт успешно скрывал. Эти полгода.

Его она лечила два раза. После чего снова вернулась к матери. С абсолютной уверенностью, что алкоголиков в ее жизни больше никогда не будет.

Еще через год она вернулась к первому мужу. Он «пропадал». Чтобы через погода уйти снова. И вернуться опять.

Чтобы попробовать еще один, самый последний раз.

Вот такая вот история. Таких историй миллионы. К моему огромному сожалению.

Давайте, ответим на самый первый, интересующий нас вопрос. Почему же они образуются, эти «нелогичные» пары…

Есть ли типичный вариант потенциальной жены алкоголика? Очень модно было одно время искать подобные признаки. Заниматься определением психологических и каких‑либо других характеристик таких женщин. Вот есть у вас совокупность таких‑то черт, – неважно биологических или психологических, и вы приговорены быть женой алкоголика. А с другим набором – женой проповедника. И так далее. То есть твой вес, рост и темперамент подходят и…

Но не сходилось… Все люди разные. И внешне. И внутренне.

Конечно, какие‑то особенности нашлись, но они были слишком незначительны, чтобы на их основе делать предсказания.

В нашей стране, более действующим, предсказанием скорее является совсем другое – слишком большое количество мужчин брачного возраста, уже имеющих серьезные проблемы с алкоголем.

Как говорила мартышка в известном анекдоте:

– А за кого замуж выходить? Кругом одни крокодилы…

К сожалению, милые женщины, непьющих на всех банально не хватает.

Кому‑то достаются и уже сформированные и еще формируемые алкоголики. Это грустно, но факт. Выбор на нашем рынке женихов такой неважный.

А замуж‑то хочется. Необходимо женщине выполнить социальную (получение замужнего статуса) и биологическую (продолжить род) программы. И поскольку выбор не прост, а супруг‑алкоголик, вроде бы как, никому и не нужен… Логичным было предположить, что огромные очереди стоят к хорошим кандидатам. В нашем случае, непьющим.

Но они не стоят. И конкуренция совсем не жесткая.

Потенциальных и функционирующих алкоголиков разбирают не хуже. А иногда и лучше.

Они интересные, общительные, понимающие? Возможно. Да и совместные выпивки позволяют быстрее необходимый контакт установить…

Поговорим об именно этих парах. Про тех женщин, которые алкоголиков выбрали практически сознательно. Большинство из них, положив руку на сердце, вспомнят, что их супруг и до свадьбы был, еще тот, чемпион. По употреблению спиртных напитков.

И эти женщины, как в нашем примере, захотели себя попробовать на ниве спасения пьющего человечества. У них была любовь, которая должна сотворить чудо. Большинство из них, наверное, процентов восемьдесят, сами выросли в семьях, где родитель пил, чаще папа.

Это они, в детстве, играли в жену алкоголика… Это они знали, чем упрекнуть пьяного, как заставить его чувствовать вину.

А виноватый мужчина при правильном использование, очень понятен и исполнителен, услужлив и управляем – просто находка.

Просто нужно найти классического трагического героя. А героев таких много… Такого, везде положительного и славного, но с одним «незначительным» дефектом. Который перечеркивает все остальные его положительные черты.

Сколько раз приходилось слышать одну и ту же фразу: «Он трезвый хороший. Даже самый хороший. Вот только пьет».

И пьет он часто… А хороший – это, когда он виноватый после последнего запоя, заискивающими глазами смотрящий на супругу. «Если бы не ты, не было бы меня уже… утонул бы в водке…».

В таких случаях люди, буквально, ищут и находят друг друга.

Алкоголик – ее. Она – алкоголика. Каждый из них ходит с «объявлением», на котором, видимыми только для «посвященных» чернилами, написано: «Ищу мужа с алкогольными проблемами» и «Ищу женщину, которая добровольно решиться жить с алкоголиком».

Эта обширная группа женщин в очереди за непьющим женихом стоять не будет. Есть и более надежные и проверенные варианты.

Нет. Постойте. Иногда, для приличия, может и постоять. Иногда несколько раз. Но выберет, все равно, того самого, знакомого и родного.

Конечно, мужскую алкогольную вину способны использовать и иные гражданки, не имеющие детско‑подросткового опыта родительской «алкогольной» семьи… Просто быстро смекнувшие, что в алкоголизме партнера имеются и несомненные плюсы.

Естественно, нужно многое впоследствии терпеть. Но, появляется возможность картинно страдать. Даже публично. Жаловаться всем вокруг. Демонстрируя героизм и великомученичество.

Вызывать удивление всех и вся: «Да как она, вообще, такое вытерпеть может…» А это уже моральным мазохизмом попахивает. Получением удовольствия от собственной боли и страданий.

Кроме того, это и вопрос главенства в семейных отношениях.

Кто у нас тут получается главный? Кто управляет всем?

Алкоголик только думает, что от него в таких отношениях хоть что‑то зависит… На самом деле, он – удобная марионетка. Которая даже когда пить, а когда не пить, часто не сама, решает.

Еще одним вариантом образования интересующих нас брачных отношений является выраженная потребность в спасении кого‑то.

Тут тоже совершенно не обязательно вырасти в родительской «алкогольной» семье. И другие типы семей производят потомство, которое в заботе и угождение другим видит смысл своего существования. Это люди с невысокой самооценкой, с проблемным отношением к себе, ищущие внешние подтверждения возможности своего существования. Сложная категория. В спасении других «покупающие» себе разрешение жить, быть на этом свете.

Не любящие себя. Совсем.

И часто, топящие в итоге самих спасаемых. Этой категории спасаемый, как воздух, нужен. Без него не жить… А значит, его нужно всегда поддерживать в требующей спасения форме. Вот это как раз логично.

А кто‑то собственную тягу к саморазрушению в подобных отношениях реализует. Еще один вариант хронического самоубийства. Точнее опосредованного.

Ведь вина будет возложена на пьющего. Удобно это. Я – хорошая. Но муж – алкоголик… И вот, меня уже нет с вами. Про это мы еще поговорим отдельно.

То, что в описываемых случаях в качестве супруга предпочтителен именно мужчина с серьезными алкогольными проблемами, подтверждается и тем, что в случае повторных браков, следующими мужьями снова становятся аналогичные представители рода человеческого. То есть, тоже люди с зависимостями.

Это хорошо известный факт, говорящий о том, как тяжело выйти из выученной и хорошо знакомой роли. И на всех углах можно кричать, что следующий муж‑алкоголик – никогда…

Но любимые, знакомые грабли всегда поблизости.

Часть вторая или…

И как же это работает?

Вот и хочется может быть нашим женщинами побыть слабыми и ранимыми, а тут, как назло, и избы горящие и кони…

Два мужика выпивают:

– У меня жена страдает от алкоголизма.

– Чё, пьёт?

– Нет. Я пью. А она страдает.

Главный парадокс заключается в том, что подобные отношения феноменально устойчивы. Возможно, кто‑то возразит:

– А, разве в нашей стране главной причиной разводов не является алкоголизм супругов?

И в принципе будет прав. Это так.

Но… Когда мы впервые стали изучать проблему выяснилось, что подавляющее большинство разводов по данной причине приходилось на браки длительностью не более трех‑четырех лет.

И, в основном, женами там являлись, те самые хорошие девочки, которым, просто вынуждено, достались мужчины, уже имеющие тесные отношения с алкоголем. Те, которые взялись их исправить, но без особой радости и энтузиазма. В этом случае алкоголизм – причина номер один. Не согласиться с этим невозможно.

А вот дальше начинается самое интересное. После трех‑четырех лет супружеской жизни в семьях алкоголиков количество разводов резко снижается, практически сходит на нет. И лишь гораздо позже, на сроке семейной жизни порядка десяти‑пятнадцати лет, эти цифры вновь начинают расти.

Но их уже гораздо меньше.

Меньше в разы. Даже в сотни раз. Вот такой общенациональный феномен…

В таких семьях ругаются, а затем мирятся. По десятку раз подают на развод, – но не разводятся. А если разводятся, то достаточно часто сходятся обратно.

Здесь ненависть смешивается с всепрощением. Христианские установки с откровенным язычеством. Это система, готовая в любой момент взорваться, но в конечном итоге остающаяся стабильной в своей постоянной нестабильности.

Складывается впечатление, что эти супруги очень нуждаются в друг друге. И боюсь, что нередко, это так и есть…

Кстати, уже давно, в широко распространенном по всему свету обществе «Анонимные Алкоголики», заметили, что если зависимый бросал пить, то его семья достаточно часто распадалась. Переставали семейные половинки друг другу соответствовать как раньше. А это наводит на невесёлые размышления. Может быть здоровая половинка и не совсем нужна?

Иногда приходится наблюдать и другую любопытнейшую реакцию семьи на выздоровление алкоголика. Как только нашему пациенту становилось существенно лучше, обязательно случается что‑то негативное. Например, супруга заболеет. Или ребенок. Но стоит мужу запить с новой силой, как болезнь жены проходит и она с снова бросается на спасение «утопающего».

Ну, не чудеса?

Такое впечатление, что болезнь зачем‑то просто необходима семье?

Чтобы разобраться, давайте попробуем дать развернутое описание этих брачных отношений. Их характеристику.

В пяти‑десяти прилагательных. Какие они?

И вот здесь большинство авторов, занимающихся этими проблемами впадают в крайности. Даются описания, которым в различной степени должны соответствовать все подобные семьи.

Но ведь данные браки изначально разные. И образовались по разному и развиваются тоже.

Да, действительно, подавляющее большинство из них с легкостью уложится в ставшие уже традиционными описания. Но далеко не все. Есть еще, как минимум, два‑три варианта, достаточно распространенных, но сильно отличающихся от «классического».

Для того, чтобы понять эти хитросплетения, необходимо представить себе с чего все началось.

Считается, что на первом этапе, столкновения с алкоголизмом, в семье возникает шок и закономерное отрицание проблемы. Находятся различные оправдания, приводятся «рациональные» причины необходимости выпивок.

Известный факт – семья признает наличие в ней зависимого в среднем лишь через 4–8 лет после появления явных свидетельств его пристрастия.

А вот на следующем этапе начинается самое главное…

Второй этап – семейная изоляция. На языке семейной психологии – это называется закрытой семейной системой. То есть границы семьи становятся непроницаемыми. Возводятся неприступные стены. Все что происходит внутри – тайна за семью печатями. Даже ранее очень близкие люди выводятся за пределы узкого круга «посвященных». Иногда даже родители, братья, сестры больного.

У семьи появляется стыдный секрет… Который необходимо скрывать любыми способами.

Если ничего скрыть уже не возможно, а так бывает почти всегда, нужно делать вид, что на самом‑то деле все нормально. Пусть это выглядит наивно и порою глупо, но… Продолжаем улыбаться всем.

И пусть кричат: «Король‑то голый….». Это не про нас. У нас все отлично. Мы справляемся.

Внутри же все не так уж и счастливо. Поняв, что у одного из домашних, вероятно, серьезные проблемы с алкоголем, семья начинает реагировать. Наиболее часто агрессивно‑конфликтным способом. И есть от чего. У членов семьи возникает паника. И желание контролировать поведение пьющего. Взять его жизнь в свои заботливые, спасающие руки. И чем сильнее контроль, тем обиднее неспособность его полноценно осуществлять. Ситуация все сильнее становится непредсказуемой и неуправляемой. Жизнь начинает вращаться вокруг «календаря» выпивок. Команда «спасателей» явно не справляется. И семейная система еще больше закрывается. Изоляция достигает своего пика.

Так возникают три основных семейных правила, описанных уже достаточно давно: «не доверяй никому», «не испытывай эмоций или не чувствуй» и «молчи обо всем».

Близкие обвиняют себя в недостаточном контроле: «Если бы мы… еще постарались, поглядели, додавили…, то было бы совсем по другом. Все дело в нас». И контроль только усиливается. И приносит еще большие разочарования. В результате оказывается, что сам пьющий довольно неплохо устроился. Чаще всего он и накормлен и ухожен. О нем заботятся как о маленьком ребенке.

По сути, создаются весьма комфортные условия для его выпивок.

А что с меня возьмешь – пью я… Могу лечь на улице – занесут. Им же неудобно и стыдно. Могу зарплату пропить – заработают.

Могу на работу не ходить – соврут для меня чего‑нибудь. И из милиции заберут – я же хороший человек. То есть, можно не работать, дома ничего не делать. Молодцы – скрывайте мою проблему и дальше. Ха‑ха‑ха…

Бывает, что супруга начинает и алкоголь покупать, чтобы муж не пил «с кем попало». Чтобы все под контролем у нее было. И даже выпивать с ним. Чтобы тот в итоге меньше выпил.

А это прямой путь уже к супружескому алкоголизму, когда заболеванием страдают и муж и жена. И таких случаев немало.

С другой стороны, и сами пьющие мужья не редко настаивают на совместном с супругой приеме алкоголя. Это, так называемый, феномен «спаивания». Смысл его в том, чтобы на фоне уже немало выпивающей супруги самому не казаться в своих глазах алкоголиком.

И самое главное чуть не забыл.

Его обязательно стараются вылечить. Вообще девиз такой семьи – стараться, стараться и еще раз стараться. Использовать все возможные методы. У разных врачей. Потом колдунов. Потом еще у кого‑то.

После очередного лечения с тревогой ждать. Когда уже? Когда снова срыв? Сколько продлиться этот «год» кодирования?

Месяц? Полгода? Или действительно год? Или даже чуть больше?

Все силы на это. Большую часть жизни. Своей жизни. Этих сил все меньше и меньше. А у «спасателей» все больше и больше собственных проблем. Прежде всего с своим здоровьем. Болезни истощения. Когда организм перестает справляться и пытается на языке тела сказать: «Остановись уже, подумай о себе… сколько тебе самому‑то осталось?». Но, кто его слушает?

Нередко возникают проблемы на работе. А когда работать‑то? Спасать нужно. Пропадают друзья и подруги. Во‑первых, времени нет. А во‑вторых, что ждать от домашнего алкоголика? Снова опозорит? Снова выставит дурой. Что они подумают?

И наступает следующая стадия – ухода, бегства или обессиливания.

Когда руки опускаются. Возникает либо безразличие, либо вялые попытки дальнейшего спасения пьющего. Но, уж не столь интенсивные. Скорее уже по инерции. Самое страшное на этом этапе – ощущение полной безысходности. Оно возникло конечно не прямо сейчас. Оно, периодически, бывало и раньше. Но моментами.

А сейчас, – это переживание жизненного краха, полной своей несостоятельности. Пустоты существования. Неспособности выполнить возложенные не понятно кем обязанности. Хочется сбежать. Прекратить этот затянувшийся спектакль.

В лучшем случае, это развод. Тот самый, поздний, на сроке около пятнадцати лет семейной жизни. Но большая часть браков все же сохраняется. Стадия бессилия сменяется новым этапом «прилива» сил. Новой борьбой, новыми разочарованиями. Новым упадком.

И так до тех пор, пока кого‑то не станет первым. Либо наступит смирение. Или безразличие. Без столь радикальных мер как развод. Нужно с кем‑то жизнь доживать.

Наиболее часто жизнь в таких семьях движется по вполне очерченной синусоиде. Борьба с пьянством – выход в трезвый период – нестабильность и новый запой – борьба с пьянством… – выход в трезвый период и так далее. В таких случаях действует, так называемая семейная бальная система.

Попробую объяснить. Когда пьющий находится в состоянию запоя, он набирает некое количество отрицательных балов. Их количество определяется, скорее, терпеливостью системы жизнеобеспечения алкоголика – его семьи. Насколько плохим он может позволить себе быть? Столько его терпеть еще будут в пьяном состоянии?

К терпящим системам относится и его работа – где грань, когда выгонят с нее? И его здоровье – сколько в этот раз он выдержит?

Другими словами, пока алкоголик в нижней части своей пьяной синусоиды, он набирает какое‑то значение этих балов, стремящееся к некому максимальному. Когда возврата уже нет. Семья распалась, с работы выгнали или умер. Но, столько балов набрать окружение чаще всего не позволяет.

Его начинают активно спасать. С его помощью или без. И вот он «откапан», отруган, сделан самым виноватым и почти прощен.

Наступает следующая фаза. Набора положительных балов. Наш герой стремиться компенсировать нанесенный в первой фазе ущерб. Работа по хозяйству, подарки, донесение зарплаты до дома.

Количество положительных балов и длительность фазы, конечно, индивидуальны. Но суть ее сводится к тому, что экс‑пьющий становится во всем положительным человеком. На три дня, три месяца, реже на три года… Амплитуда и шаг этой синусоиды различен. Когда количество положительных балов становится слишком значительным, наступает фаза нестабильности.

Когда тяга становится слишком заметной, либо наш персонаж «зазнается» и позволяет себе выпить на фоне общего «жизненного успеха». В награду за труды праведные.

Еще один вариант – «подопечный» становится настолько успешным, что семья начинает чувствовать себя его «никчемным» придатком и создает все условия, чтобы он хлопнув дверью, пошел и напился им «назло».

И снова стал объектом порицания.

Что бывает дальше, я думаю, повторять не нужно. С началом очередного запоя цикл повторялся. Снова и снова…

Еще пару слов про вопрос доминирования супругов в таких семьях.

А кто у нас главный? А вот тут все не просто. Тут качели…

В пьяном виде наиболее часто «главным» является муж. И может себе позволить многое…

Но, вот в период трезвости, все с точностью да наоборот, – тут наиболее часто главенствует супруга. И для того, чтобы немного поуправлять в этом королевстве, нужно просто напиться! И стукнуть кулаком по столу.

Да и не только по столу. И потом, в фазу набора положительных балов, с извиняющимся лицом, пытаться загладить возникшую вину от своего «доминирования». А потом опять захочется побыть главным…

И буквально несколько слов про агрессию в таких семей. Про нее много пишут. Доказывать свое превосходство всегда лучше там, где ты явно сильнее. Например, в кулачных боях.

Это все так. Но мне неоднократно приходилось наблюдать ситуации, когда женщина буквально провоцирует нетрезвого супруга к «активным» действиям. Это казалось странным.

Зачем ему в такой момент нотацию‑то читать? И не поймет ведь он ничего и злиться будет только сильнее. Но остановить ее уже невозможно. Хотя хорошо помнятся те предыдущие разы аналогичного общения. Жизнь не учит? Или что‑то другое?

Например, желание добровольно пострадать? В голову приходит старый анекдот:

Приходит как‑то женщина к психотерапевту, вся измученная, истрёпанная, побитая, в синяках, просто жалко смотреть.

Психотерапевт:

– Господи, что же с вами произошло?

Женщина:

– Да понимаете, доктор, у меня с мужем отношения не очень… Ну и он как домой подвыпивши придёт, так на мне и «отрывается»…

Психотерапевт:

– Я знаю одно прекрасное средство! Сделайте себе крепкий отвар ромашки и как только муж придёт домой – сразу начинайте потихоньку полоскать себе рот.

Женщина:

– И что? Неужели это поможет?

Психотерапевт:

– Поможет, поможет! Вот увидите, чудесное народное средство!

Через две недели: та же женщина, только её не узнать! Красавица, излучает гармонию и уверенность в себе, в общем полный успех.

Женщина:

– Доктор, я вам так благодарна, такой чудесный рецепт и такой простой! В чём же секрет?!

Психотерапевт:

– Дело в том, сударыня, что помолчать в таких ситуациях помогает всегда!

Итак, по тому описанию, с которым мы с вами познакомились, можно с легкостью предположить, что пресловутое закрытие семейных границ или изоляция, должны возникать во всех случаях…

И, как я уже говорил, в 2/3 случаев так и бывает. Семья бьется до последнего. И признать свое поражение – смерти подобно. Обозначим этот вариант как брак с постоянно, до самого финала, закрытой семейной системой.

Но бывают исключения. Начнем с наиболее распространенного.

Когда семья, вначале «закрывшись», через какое‑то время снимает собственную осаду и изоляция исчезает. Появляется состояние вновь открытой семейной системы. Пусть и вторично, но открытой. Поэтому мы и назвали этот вариант – браком с вторично открытой семейной системой. Первая стадия в таких случаях начинается с осознания супругой алкогольных проблем у мужа. Она постепенно начинает понимать, что муж болен алкоголизмом.

Однако, перспектива «собственного» фиаско в глазах окружающих («вышла замуж за алкоголика!») является настолько пугающей и стыдной, что появляется защитная реакция в виде отрицания проблем мужа. Начало положено. Начальной изоляции способствуют неудачи в борьбе с заболеванием мужа.

Отношение к болезни супруга носит относительно рациональный характер. Именно, как к болезненному состоянию, а не результату каких‑то мифических собственного «недоконтроля» мужа.

Уровень активности «спасающих» мероприятия носит умеренный характер. В основном, предпринимаются только «серьёзные», с точки зрения женщины, попытки лечения у проверенных специалистов.

Отношение к неудачам – носит «рабочий» характер. Многие жены после фиаско в лечении проводят «работу над ошибками». Приходят к убеждению, что чем больше они «жалеют» и спасают мужа, тем ситуация все больше выходит из под контроля.

Неудачи в лечении мужа и семейной жизни вызывают разочарование и гнев, а далеко не собственную вину и беспомощность.

Спустя несколько лет наступает момент «прозрения».

По различным причинам. У кого‑то лопается терпение. Кто‑то находит решение в религии. У кого‑то, буквально, воскресает хорошее отношение к себе.

У всех по‑разному…

Сами женщины характеризуют этот момент, как «надоело», «у него своя судьба, а у меня трое детей», «намучалась, с дураком связалась, буду жить для себя».

Супруга начинает осознавать тщетность и бесполезность собственных усилий. И прекращаются усилия по поддержанию семьи в изолированном состоянии «придуманного счастья». Различными путями происходит «публичное покаяние», супруга перестаёт скрывать алкоголизм мужа – семейная система становится открытой и прозрачной.

«Да у меня муж пьёт, не повезло…», «Да пусть хоть умрёт, моё какое дело».

Женщина больше времени начинает заниматься собой, детьми. Начинает наконец‑то жить своей, в полном смысле этого слова, жизнью.

Безусловно, этот момент может служить отправной точкой для развода. Однако, как показывает опыт, далеко не все браки распадаются. Большая часть их сохраняется. Но жизнь в них радикально меняется. Больше нет ненужной лжи и фальши.

Состояние жен, детей часто заметно улучшается.

Еще бы. Тяжкий груз свалился с плеч…

В большинстве случаев сохраняется совместное выполнение семейных обязанностей. Нередко между супругами отношения становятся заметно лучше…

Бывают и варианты «вынужденного» супружества. Когда отношения фактически прекращены, но в силу, допустим, жилищного вопроса бывшие супруги продолжают совместное существование на одной территории. Иногда и в одной комнате.

Но в любом случае – система пала.

А что самое удивительное, что на этом фоне гораздо мягче начинает протекать сам алкоголизм. Он лучше поддается лечению. Да и результаты обнадеживают. Вот такой вот очередной парадокс этого заболевания. Вопрос получения в собственные руки ответственности за свою болезнь.

Следующий вариант тоже не столь редок. Но про него, почему‑то, вообще чаще всего не говорят. Это тот случай, когда семейная система вообще никогда не закрывается. И описанные выше характеристики и стадии никакого отношения к жизни таких семей не имеют.

Про эти семьи выше я вскользь упомянул, что они близки к идеальным. Не смотря на явный алкоголизм супруга.

Неужели бывает и такое? Бывает. Обозначим их как браки с никогда незакрывающейся семейной системой.

Так вот. В этом случае алкогольная зависимость, с точки зрения супруги, обычно носит достаточно «мягкое» и «приемлемое» течение. Употребление алкоголя не считается ничем предосудительным. Часто в родительских семьях имеются богатые алкогольные традиции. И, разумеется, ничего и ни от кого никогда не скрывается. А зачем скрывать вещи, которые считаются абсолютно нормальными? Даже при наличии сформированного алкоголизма, он обычно не расценивается супругами как медицинская проблема, требующая коррекции.

Благосостояние подобных семей обычно «выше среднего». И основной вклад в семейную копилку вносят мужья. Конечно, не всегда. Но достаточно часто. Жены рассматривают злоупотребление алкоголем как необходимый атрибут, например работы или карьеры мужа.

Редкие возмущения по поводу выпивок чаще носят журящий характер. Нередко заканчиваются некой «выгодой» от якобы раскаявшегося мужа. Это какие‑то подарки, которые не носят обязательного характера и не являются стимулом повышающим самооценку супруги. Она без того высокая. А подарки дарятся и совсем по другим поводам. Не нужно мужа для этого виноватым делать. На протяжения всей продолжительности брака подобные отношения сохраняются.

Часто такие пациенты вообще не попадают в поле зрения наркологов. А если и попадают, то наиболее часто по собственному желанию, в связи с возникшими, например, телесными заболеваниями. Вызванными как алкоголем, так и нет. Иногда по совету друзей…

И нередко завершают прием алкоголя самостоятельно. Любви к себе в них достаточно. Мог пить – пил. Рубикон перешел – и стоп.

Про женщин, сосуществующих в оставшихся двух типах семей – с постоянно или временно «закрытыми» семейными системами стоит поговорить отдельно.

Грустная тема, но, возможно, для кого‑то способная все расставить на свои места. И способная помочь выйти из заколдованного круга…

С прискорбием приходится констатировать, что их показатели причинения себе неприятностей или, попросту саморазрушения, в несколько раз превышают таковые у женщин, не связавших свою судьбу с больным алкоголизмом. В несколько раз!

Они, практически такие же, как у их пьющих мужей. Не зря говорят: муж и жена – одна сатана… И проблемы у них похожие. Просто зеркальное отражение.

Но, в случае мужей, мы покивав головой, с пониманием скажем – ну так пьют же, вот и результат…

С женщинами сложнее… Ведь не пьют же. По крайней мере в основной своей массе. Просто с пьющими живут. И вот тебе.

Достаточно вспомнить, что среди всех женщин, покончивших с собой, огромную долю составляют те, чей уход из жизни, так или иначе, связан с пьянством мужа. Касается это и более скрытых форм добровольного нанесения вреда себе. Например, доведения своих болезней до состояния, когда и помочь‑то уже проблематично. Но заметим, что преимущественно разрушают себя те женщины, которые полностью растворили себя в зависимости супруга. В его спасении.

Весьма любопытным является и факт снижения количества интересующих нас показателей после возникновения вторичной открытости семейной системы. Когда супруга перестает контролировать чужую жизнь и оставляет бесплодные попытки спасения супруга.

А в случае «классического», постоянно закрытого брака, риск сохраняется все время. И с хорошим отношением к себе – большие проблемы. Здесь – жизнь для других. Не для себя.

О чем мы и поговорим в следующей части. Почему они такие. Почему так происходит?

С одной стороны ответ напрашивается сам собой.

Не вынесла. Не справилась. Сколько можно бесконечно все скрывать? Улыбаться всем вокруг. Чувствовать себя виноватой за все и всех? А, безысходность, после очередного лечебного «провала»? А, общее истощение сил? Как тут не задуматься о собственной нужности? Тут и до греха не далеко…

Но, куда же исчезает основной принцип самосохранения? Бьют – беги. Если так все плохо? Почему они не убегают. Почему не изменяют своего поведения? Ведь всегда можно выбрать лучшее. Можно просто не доводить ситуацию до предела.

Я говорю, скорее даже не о бегстве. А о возможности изменить свое отношение к ситуации. К себе. И изменить тем самым ситуацию в целом. Это возможно.

Я много раз разговаривал с женщинами из подобных семей, которые в прошлом совершали попытки самоубийства.

Основным мотивом такового поступка являлись полная безысходность и опустошённость, острое переживание стыда, сквозная виноватость. Когда в глаза людям смотреть не было больше сил. Когда кончались силы жить. С ощущением собственной несостоятельности, бесполезности. Полного отсутствия смысла жизни.

Конечно у всех истории разные. К сожалению, в ряде случаев брак с алкоголиком для женщины является и вполне легальным способом разрушить себя. Передав всю ответственность за это своему мужу. Который якобы до ручки довел. Что, по сути, является еще одним воплощением хронического самоубийства.

Вот не хотят некоторые люди нормально жить. И стремятся покинуть нас заранее.

Хорошо, что этот вариант встречается достаточно редко. В данном случае психотерапевта нужно прежде всего искать самой женщине.

Дабы перестала она себя таким образом не любить и разрушать. Это решаемо. Главное вовремя это понять и захотеть измениться!

А теперь внимание! Вопрос: «Что я получаю в этих отношениях? Почему я так долго нахожусь в них?»

Ответы «ничего» не принимаются. Просто так ничего не бывает.

В заключении этой части хочу привести крайне любопытные данные.

Как на алкоголизм партнера реагируют мужчины и женщины. Я понимаю, что в своем повествовании я основной акцент делаю на мужском алкоголизме. Но ведь он бывает и женский… Последнее время все чаще.

Итак. Реакция женщины на начавшиеся алкогольные проблемы супруга.

Женщины раньше, чем мужчины начинают подозревать, что их партнеры пристрастились к алкоголю. Широко используются косвенные признаки этого. У мужа участились корпоративные и иные выпивки. Часто стал ездить на рыбалку или охоту. Много времени проводит с друзьями. Остается у них ночевать.

Женщины, в большинстве случаев, сразу приступают к активным поискам путей решения проблемы. Они начинают упрашивать лечиться, узнают о новых методах терапии, часто просто заставляют «закодироваться».

Появляются угрозы «разводом», еще чем‑то. Они способны вытерпеть многократные неудачные попытки лечения своих мужей. Относительно легко тратят на это деньги. Редко бросают мужей. Особенно активно пытающихся лечиться. Уходят, как я уже говорил, немногие.

Мужья гораздо позже догадываются о существующей проблеме у супруги. Или не хотят догадываться?

Обычно уже тогда, когда ситуация становится слишком заметной. Супруга забрасывает дом, детей. Ведет нелепо себя пьяной на людях. Когда соседи начинают интересоваться, не много ли выпивает твоя жена?

В лечении жены мужья гораздо менее активны. Они чаще ждут чуда.

Долго уверены, что ей нужно просто одуматься, взять себя в руки. И все само собой пройдет.

Они не заставляют жен лечиться. Иногда, по причине стыда. Но и возможные большие расходы на лечение тоже имеют значение.

Мужья в гораздо меньшей степени настроены на обязательное сохранение брака. Очень часто, уже после первых неудач в лечении, следует развод…

Вот так. На этом эту часть мы заканчиваем. И переходим к следующей. В ней мы поговорим о созависимости.

Слове, вошедшем в обиход не так уж давно, но внесшим много нового в понимание происходящего.

А главное – предложившем подходы для решения описанных выше семейных нарушений.