Суть психологической боли проста: несогласие с происходящим, вызванное привязкой к определенным ментальным шаблонам. Как следствие – попытка силой удержать стабильность этих шаблонов, что приводит к мощнейшему перенапряжению мозга. Если рисовать картинку, то попытка удержать привычные восприятия на фоне изменений реальности – это все равно как попытка удержать проносящийся мимо поезд, хватаясь за него крюком.

Человек живет образами. Он создает некий набор образов с неким набором взаимосвязей между ними. Он имеет огромное количество стереотипов, заложенных в него заботливыми родителями, семьей и школой. Стереотип – это сильный, твердый, прочный отпечаток. Это опыт поколений, это рефлексы, врожденные и приобретенные, которые возникали, подкреплялись и закреплялись годами и поколениями. И предназначены были для другого мира, другой реальности, другого образа жизни. Но они имплантированы в нас настолько глубоко, что понять их наличие мы можем только при столкновении с нашей реальностью. Например: «Она меня любит – и мы будем вместе вечно!», или «Мои друзья никогда меня не предадут!», или «Я молод и здоров – и это норма на всю жизнь!» и т. д.

Такие взаимосвязи между образами (взаимодействия между ментальными установками – стереотипами) с течением времени становятся стабильными и прочными, словно корни мощного дерева, связанные с почвой. И человек не только привыкает к ним, но и отождествляет себя с ними как единое целое. Фактически человек создает мощные и стабильные энергетические силовые линии, реально привязывающие его к энергии, моделирующей желанный для него образ.

И вдруг реальность меняется – и эти связи приходят в движение. А человек не готов к этому – он живет в инерции своего отождествления с привычными образами‑установками‑стереотипами, он прирос к ним. Итог прост: при попытке удержать изменяющуюся реальность своей силой (энергией) человек ощущает все возрастающее «психическое» (а на самом деле энергетическое) напряжение – вплоть до такого, которое может свести его с ума или убить.

Иными словами, суть психологической боли – это удержание ускользающего комфорта. А парадокс заключается в том, что единственный способ, который решает эту проблему (если уж все дошло до уровня проблемы), – это ОТПУСКАНИЕ ускользающего комфорта.

На примере этого мы еще раз можем легко увидеть вред инерции, ведь попытка удержать то, что уходит, – это стремление жить по инерции, неосознанно. И это приводит к неизбежному страданию. Однако это не значит, что как только что‑то в вашей жизни приходит в движение, его тут же надо бросать и забывать. Нет – такой механизм столь же груб и вульгарен, как и попытка удерживать динамичную реальность.

Наилучший алгоритм – это делать все максимальное, чтобы выстраивать ситуацию как комфортную и стабильную и одновременно ни в один миг не пытаться ее присвоить и удерживать. Говоря языком даосов, надо удерживать, не удерживая. Такой алгоритм совмещает разорванные дискретности: он позволяет и работать над созданием стабильной ситуации, и не держаться за стабильность как за нечто, на что у тебя есть права. Очень показательно в этом плане искусство рисовать водой на асфальте, которым занимаются некоторые мастера в Китае. Рисунок может быть очень красив, но уже через несколько секунд вода испаряется – и он исчезает. Уравновешенное принятие и красоты, которую создаешь, и ее ускользаемости – это и есть алгоритм, в котором психологическая боль попросту невозможна.

Повторюсь еще раз: боль возникает при расхождении между реальностью, как она есть, и твоим образом, представлением об этой реальности.

Я несколько раз уже использовал слово «энергия». Боль – это психофизическое переживание избыточной энергии. Что такое энергия, откуда она берется в теле при психических (информационных, по сути) процессах? Правильный ответ не нов, и именно потому на него никто не обращает внимания и не пытается приложить к своей психофизической реальности.

Энергия = разность потенциалов.

Грубый пример, чтобы было совсем понятно. В чем разница между двумя кирпичами: одним – лежащим на земле и другим – лежащим на краю крыши? Минимальное воздействие на второй кирпич, для которого земля (реальная) далека, приведет к тому, что он может совершить колоссальную разрушительную работу при столкновении с землей или с другими предметами на ней, что вполне реально. Для первого кирпича, лежащего на земле, укорененного, так сказать, в реальности, опирающегося на нее, подобное разрушение возможно, только если на него направлено чье‑то разрушительное воздействие. Сам он ничего не разрушит и не раз рушится.

Вернемся к психофизике. Наше мышление сложно организовано. Мы мыслим образами (интуитивно) и гораздо более точно, чем словами. И мы же мыслим словами. Наше синтетическое восприятие реальности, построенное на бесконечном множестве сигналов, поступающих от наших органов чувств, синтезируется в целостные образы нашей первой сигнальной системы. Это наиболее близкое к действительности восприятие. Оно часто неназываемо, но точно. Это как раз хранилище нашей интуиции. То самое видение, ведание мира – такого, как он есть. Преимущественно замыкается на правое полушарие мозга.

Но мы мыслим и взаимодействуем с людьми также и словами. Слова – это остановленная реальность, понятие, процесс понимания, его мгновение, зафиксированное, остановленное в слове. Помните: «Остановись, мгновенье, ты прекрасно!» – гетевского Фауста? И тут же появляется дьявол и утаскивает Фауста в ад.

Ад и рай – это две половины души. Точно сказал Хайям. Ад, строго говоря, – это безумие, сумасшествие, душевная болезнь. Боль. Когда это безумие накапливается в обществе – приходит пора уточнять значения слов, переписывать словари, содержание которых слишком сильно расходится с реальностью. Поразительно интересно читать старые словари – толковые, философские: прикасаешься к иной реальности, которую описывали исчезнувшие уже слова, или вдруг понимаешь, что знакомое слово изменило свое содержание, иногда на противоположное.

Но надо помнить, что слова и цепочки слов – это линия. Это последовательность знаков – букв или звуков. Линия может быть целостная или извилистая, а в случае каллиграфической вязи – самостоятельный образ, не перестающий тем не менее оставаться линией – последовательностью, цепочкой, чертой. Слово и даже цепочка слов, сколь угодно точных, никогда не совпадут с образом, который они описывают.

Следовательно, между картинкой и словом всегда существует зазор, разность, противоречие, расхождение – энергия. При небольшом разрыве это источник движения, при большом – источник боли. Тем большей, чем больше зазор.

Отсюда понятно, что врать нельзя! Нельзя врать себе – если не хочешь испытать боль. Нельзя врать другим – если не хочешь причинить боль им. Общество неукоснительно наказывает лгунов именно за это – напряжение. Избыточную энергию, деформацию.

Еще раз: боль – это энергия. Энергия – это разность потенциалов. Разность возникает между реальностью и картинкой, образом этой реальности. Разность возникает между образами реальности и словами, эту реальность описывающими. Это все энергия. Она суммируется и накапливается, пока не пробьет защитные барьеры и не сбросится на тело, выражая себя в данной реальности через деятельность, направленную на изменение реальности, изменение своего положения в ней. Ну, или выражая себя через болезнь – напряжение в теле, живущее самостоятельной жизнью и формирующее собственную реальность.

Я проскочу через рассмотрение активности и деятельности и сразу перейду к нашей теме – боли.

Куда и как сбрасывается энергия, где скапливается напряжение – та самая разность потенциалов, которая при своем переизбытке вызывает боль или хотя бы зуд? Первый и простой ответ: на двигательные центры и через них на мышцы (рис. 1.1).

Рис. 1.1

Из рис. 1.1 должно быть понятно, что возникновение напряжения = энергии = разности потенциалов = искажения сигнала на любой из стрелок, означающих информационные потоки (сигналы) в центральной нервной системе, сбрасывается в нервную систему и многообразно напрягает тело. Замечательно, если возникновение напряжения переменно и постоянно изменяется по источнику и характеру. Это ведет к постоянному многообразному возникновению самых разных потребностей и стремления к их удовлетворению. Но если происходит устойчивое рассогласование между управляющими центрами? Если человек оказывается в ситуации невозможности или неспособности реализовать возникающее напряжение? Правильно: оно накапливается в теле и ведет в итоге к нарушению функционирования тела, мышечному напряжению, нарушению кровотока, нарушению проводимости нервных путей, возникновению в теле зон гипо– и гипералгезии (зон повышенной и пониженной болевой чувствительности) и как общий итог – к возникновению и развитию боли и болезни. При этом в принципе неважен источник такого напряжения. Для нашего мышления и мозга вся информация о мире существует в виде потока импульсов, и их источник не имеет значения: слова, образы, движение (сигналы от рецепторов, органов восприятия в том числе) – все это один поток импульсов. Весь этот поток обрабатывается и направляется совершенно едино образным способом.

Но! Кроме непосредственно импульсов, передающихся по проводам нервной сети, организм имеет еще один контур управления – гормональный. Надо понимать и помнить, что любая эмоция, помимо нервно‑психической энергии, имеет и гормональную составляющую. Проще сказать, любая эмоция – это комбинация гормонов.

Если у человека есть стойкие гормональные изменения, то у него будет и стойкий нервно‑психический эмоциональный фон. Он склонен застревать в том или ином психоэмоциональном состоянии. Если человека мучают резкие перепады настроения, то и гормональный фон у него отличается нестабильностью и слишком резко колеблется вслед за функциональной активностью желез внутренней секреции.

Но существует и обратная связь. Если человек умеет управлять своим психоэмоциональным состоянием, то он получает возможность обратного воздействия на эндокринную и нервную системы организма.

Мы не всегда помним, что практически каждой крупной железе эндокринной системы соответствует близко расположенный нервный узел, электрическая активность в котором и магнитные импульсы, при этом образующиеся, оказывают непосредственное воздействие на активность соответствующей железы. Стойкое возбуждение в том или ином узле вызовет стойкое возбуждение или активацию эндокринной системы. Поскольку это система, то изменение активности любого ее элемента приведет к изменению состояния всей системы. Поэтому локальный, но постоянный раздражитель, вызывающий сбой в работе одного узла или центра, приводит к возникновению системного изменения и, соответственно, в ряде случаев системного заболевания, которое невозможно вылечить, воздействуя на симптомы и сохраняя источник деформации.

Например, нарушения в работе гипофиза (любой причины) ведут к эндокринной и эмоциональной дестабилизации, что, кстати, автоматически приведет к росту напряжения и энергии в теле.

Гипофиз, кстати, железа, очень удачно расположенная в середине мозга в окружении как раз проводящих путей мозга: мозолистого тела и ножек больших полушарий, соединяющих их с мозжечком. Интенсивность информационных потоков и перекосы или избыточность напряжения в них прямо влияют на активность гипофиза. Надо помнить, что движущийся ток вызывает изменение магнитного поля, потому и говорят об электромагнитных явлениях. Именно эта особенность электромагнитной активности и позволяет при изучении работы мозга использовать электроэнцефалограммы.

Боль – всегда психическое переживание, осознанный нервно‑физиологический фактор. Само ощущение возникает в головном мозге, куда болевые импульсы передаются по нервным волокнам через спинной мозг. Представление о состоянии головного мозга и нервной системы имеет огромное значение для понимания того, как болевые импульсы, поступающие в головной мозг, будут восприниматься и перерабатываться сознанием. Например, когда больной находится в бессознательном состоянии, болевые сигналы в нервных путях никогда не вызывают осознанного восприятия. Это обстоятельство используется, в частности, при наркозе, чтобы больной не испытывал мучений во время операции.

Сильная концентрация внимания во время работы или мощное возбуждение могут блокировать боль таким образом, что она не достигает сознания. Так, спортсмены, получившие травму во время соревнования, часто чувствуют боль лишь после выступления, когда возбуждение улеглось.

Хорошо известно, что некоторые эмоциональные состояния, например отчаяние и депрессия, повышают чувствительность к боли. Известно, что незначительное телесное повреждение бывает причиной очень слабого болевого импульса в нерве. Обычно он не бывает объективно болезненным, но может быть мучительным при плохом настроении. Таким образом, боль, которую мы ощущаем, иногда бывает в большей степени проявлением психического состояния в данный момент, чем признаком серьезного заболевания.

Эмоциональное раздражение также может иногда проявляться в виде боли. В основном это относится к лицам, которых воспитание приучило скрывать раздражение и которые в определенной ситуации не могут позволить себе сердиться. Не дав выхода отрицательной эмоции, они чувствуют боль, например в голове, иногда воспринимают ее так, словно их ударили по голове, и это не воображаемое ощущение.

Потребность человека в заботе, утешении и понимании также может повлиять на интенсивность восприятия боли. Маленький ребенок с плачем протягивает маме или папе ушибленную руку, и достаточно только подуть на нее и приласкать его, чтобы боль исчезла. Взрослые также нуждаются в заботе, сочувствии и поддержке, хотя способы обращения за помощью у них не столь явные и откровенные, как у детей. Имея это в виду, легче понять людей, часто жалующихся на боли в спине или других частях тела.

Иногда человек более или менее сознательно использует боль для того, чтобы избежать скучной неприятной работы или получить какую‑то выгоду. Слабое само по себе ощущение боли в спине может стать причиной отказа, например, от мытья посуды, стирки или уборки квартиры. Иногда бывает легче сослаться на головную боль, чем на усталость, чтобы прервать встречу с поздними гостями. Встречаются лица, которые, не страдая серьезными заболеваниями, стремятся получить освобождение от работы, выгодное перемещение по службе. Они не симулируют, а просто научились использовать свои недуги для достижения определенной цели.

В некоторых случаях болевые ощущения должны рассматриваться главным образом как признак того, что человек находится в трудноразрешимой ситуации. Это может касаться конфликтов или кризисов между супругами, служебных проблем или разочарований, связанных с собственной карьерой или достижениями. В этом случае боль – не симптом телесного повреждения, а проявление угрожающей или настоящей психической травмы, требующей какой‑либо формы постороннего вмешательства. Человек может просить о помощи, так или иначе предъявляя свои страдания окружающим. Никто не может остаться полностью равнодушным к переживаниям другого человека, поэтому просьба о помощи – очень эффективный способ облегчить свое состояние. Тот, кто, говоря о своей боли, обращается к окружающим, необязательно осознает все те обстоятельства и сложности, которые стали ее причиной. Страдание заслоняет для него все.

Основную причину возникновения болей, корни которых кроются в психических факторах, определить труднее, чем когда они обусловлены физическими заболеваниями. Многие люди осознают сложность своих проблем, но не связь между ними и своими болезненными ощущениями. Многим вообще трудно говорить о возникших проблемах или даже признаваться в их существовании себе самому, хотя окружающим они очевидны.

Для того чтобы понять, отчего человек испытывает боль, очень важно не только провести медицинское обследование, но и принять во внимание его психическое состояние. Единственная возможность для этого – искренний разговор о сложившейся ситуации, а это требует доверия между сторонами. Часто для человека, мучимого хроническими болями, бывает большим облегчением лишь сама возможность поговорить с кем‑нибудь о своих тревогах. Однако для того, чтобы добиться той откровенности и доверия, которые необходимы для достижения удовлетворительного результата, могут потребоваться частые и длительные беседы.

Необходимо подчеркнуть еще раз, что боль, связанная с психическими факторами, не имеет ничего общего с воображением или осознанной выдумкой. Боль психического происхождения так же реальна и очевидна, как страдание, причина которого – перелом ноги или аппендицит, поэтому она должна восприниматься серьезно.

Таким образом, всякая боль независимо от причин указывает на какие‑то нарушения в организме, искать их следует как в физической, так и в психической сфере.

Функции боли не только охранные, но и созидательно‑лечебные. Именно боль как ключевая изначальная реакция вызывает к жизни процессы, позволяющие преодолеть немощь, оживить дремлющие силы организма. Само слово «болезнь» – однокоренное со словом «боль» и свидетельствует, что боль – это процесс, который не только переживается как простое ощущение, но и часто сопровождает нересурсное, ослабленное, неадаптивное состояние целостного организма. В этом случае боль как страж, как инструктор, как тренер – постоянно подсказывает, что делать. Когда выздоравливаешь – в ней больше нет нужды, и она уходит.

К сожалению, человечество в массе своей утрачивает изначальную культуру работы с болью. Нам некогда останавливаться и анализировать причины боли, мы хватаем болеутоляющее и продолжаем саморазрушительное движение к мучительной смерти. Это не что иное, как состояние помраченности. Мы боимся боли именно потому, что она часто заставляет нас заняться самоанализом, переопределением ценностей и целей, требует от нас работы – и духовной и физической. Наша тяга к комфорту приводит человечество к вырождению под грузом хронических болезней.

Боль может быть и свидетельством процессов перестройки и не сопровождать болезнь: боль в мышцах после тренировки, боль от душевных переживаний и волнений, боль от чувства утраты в большинстве случаев ведет к укреплению человека. «Благословенны будьте, препятствия, только вами мы растем», – сказано в «Агни‑йоге».

Боль, испытываемая телом человека, может быть предупреждением о его неправильном деструктивном поведении, переутомлении, перегрузке, усталости, о том, что человек оказывается в некоторой предельной, пограничной ситуации, в которой организм начинает задействовать новые, ранее не использовавшиеся ресурсы. Но одновременно если человек никогда не оказывается в таких состояниях, то он не растет и не развивается – не наращивает свой потенциал. Все, кто более‑менее регулярно занимается спортом, знают, что прирост результатов оказывается невозможным без регулярного систематического преодоления боли. Только на этом пути идет рост.

Боль, сигнализирующая о процессах нарушения в организме, останавливает человека, когда он вступает на тот путь, где рискует потерять здоровье и жизнь.

Обычно боль рассматривается в качестве предупредительного сигнала о том, что организму причиняется вред. До недавних пор среди медицинских работников преобладал взгляд, что то или иное болевое ощущение всегда должно сопровождаться физическими, анатомическими изменениями, которые можно устранить физическим же вмешательством, используя те или иные приемы или технологии. Этот подход до известной степени справедлив в случаях острой, внезапной или скоротечно развивающейся боли. В таких случаях чаще всего действительно обнаруживается то или иное анатомическое повреждение или функциональное нарушение, которое более или менее успешно лечится средствами традиционной или нетрадиционной медицины.

Но когда боль приобретает хронический характер, то есть продолжается больше шести месяцев и не поддается медицинскому лечению, то следует отказаться от этой объяснительной модели. С болью приходится работать каким‑то иным способом. Сегодня развивается представление о том, что в случае хронической формы боль не просто является сенсорным феноменом, то есть непосредственным ощущением, но становится неотъемлемой частью привычного состояния и образа жизни человека, более того, в ряде случаев она становится неотъемлемой частью личного образа Я. Человек воспринимает себя только как больного, выздоровление для него означает разрушение привычного образа Я, буквально уничтожение себя. Болезнь и сопровождающая ее боль становятся частью самого человека, который может с разной степенью осознанности сопротивляться позитивным изменениям своего состояния именно потому, что эти изменения воспринимаются им как угроза для собственного существования.

В таких случаях более эффективными оказываются не медицинские или не только медицинские, но прежде всего психологические методы работы с болью. Она становится элементом поведения больного, фактором, который объясняет или оправдывает ту или иную его поведенческую стратегию.

Часто хронические болевые синдромы возникают как внушенное человеку наказание за те или иные нарушения и поступки, «грехи». При этом источником такого внушения оказываются системы ценностей, социальное окружение, сам человек, а вернее – его неудачная поведенческая стратегия. Замечено, что все хронические болевые синдромы связаны среди прочего со значительной психологической ригидностью, негибкостью, неспособностью принимать новые модели поведения. Такая жесткость сопровождается жесткостью и физической – негибкостью тела, невозможностью или неспособностью принимать новые положения в пространстве и позы. Хроническое состояние сопровождается, как правило, и застывшей мимикой. Малоподвижное лицо – свидетельство близости боли. Человек не реагирует на вызовы окружающего мира и пытается сохранить раз и навсегда найденное равновесие. Но мир подвижен, он постоянно меняется и предлагает новые и новые вызовы и задачи. Чем дольше человек удерживается в неудачной стратегии поведения, приведшей его к хроническому чувству боли, тем дальше он уходит от реального мира, тем менее адаптивным и гибким оказывается его поведение. Тем больше боли в его жизни.

Это состояние достаточно успешно лечится средствами психологии. Основу такого лечения представляет так называемое оперантное обусловливание. Операнты (операнды) – в широком значении – величины, над которыми осуществляются операции или действия. В психологии в качестве таких величин выступают стандартные реакции, которые теми или иными воздействиями – стимулами или подкреплениями – стараются изменить. Болезненная реакция, в данном случае хроническое чувство боли, диктующее человеку патологическую стратегию и с этой стратегией связанное, может выступать в качестве операнда. Система стимулов подбирается таким образом, чтобы стимулировать желательную реакцию – безболезненную – и гасить нежелательную. Положительные подкрепления даются за «здоровое» поведение, отрицательные – за «больное», такое как постельный режим, злоупотребление медикаментами, разговоры о боли. Терапевты оценивают способность пациентов к выполнению физических упражнений и повседневных видов деятельности. После этого их обучают адаптивным формам поведения, разрабатывают графики достижений и систему стимулов за достигнутый прогресс – от похвалы до премий самого разного вида (от пищевых до денежных).

Такую же систему может при желании разработать и сам заболевший. Конечно, это предполагает достаточно развитую волю, но и она, как и мускулы, растет только при тренировке.