Заметили, как язык (не мужской, а русский, хотя и мужской тоже) реагирует на изменение женской сущности? Есть, например, целая группа уничижительных слов, указывающих на состояние, противоположное «ебабельности» – обабиться, бабеть, бабский. Типа того: не надевай это платье, оно бабское! Фууу!

И всем сразу понятно, что значит «бабское». Аляповатое, несексуальное, бесформенное и похожее на чехол для танка одновременно. Все эти характеристики по отдельности не так страшны. А все вместе – смерти подобны. Вернее, не смерти, а, скорее, отказу от роли роковой соблазнительницы. Это все еще женщина, но уже без некоторой части женского начала.

Многие сейчас скажут, что тут бабство в первую очередь связано с размером дам, но это не так. Эшли Грем, например, фемина, а не баба. Бабство – это целый комплекс, универсальный код, который выражается и в цвете, и общей стилистике, и в пропорциях. Код этот – древний, легко воспроизводимый, универсальный. Его четко отбивают костюмеры «Давай поженимся», например.

Самое интересное, что и с возрастом бабство напрямую не связано. Баба – не старуха, а женщина еще «в соку». Для старух код совсем другой – блеклые цвета, общий упадок энергии. Старушечьи цвета – темные: серый, линялый черный, грязно‑синий. Буйства форм и размеров тоже не предусмотрено – старушки обычно немного усыхают. Их код – строгость, аскетичность. Наряжаться не хочется, да и незачем. Как‑то так…

А вот бабство – оно, напротив, нарядное. Энергия вроде есть, наряжаться хочется, в пляс пойти хочется, телевизор смотреть хочется, но что‑то в этом образе все равно, блин, не то… Бабо‑стайл постоянно демонстрируют модели и ведущие из различных «магазинов на диване», причем, коммерчески это предприятие весьма успешное. Аудитория большая и продажи хорошие.

Самое интересное, что женщины отдают предпочтение «бабским» фасонам и расцветкам, как мне кажется, неосознанно. Однако массово и повсеместно. Иначе не выпускала бы наша промышленность в таком количестве платья и халатики «веселеньких» расцветок и странной формы. Выпускают – значит продается! А если только такое и есть в магазинах, значит, только такое там и ищут. Спрос рождает предложение. Хотя, в это же время, бабство больше всего подвергается критике в различных «модных приговорах» и гламурных журналах. Все знают, что так нельзя. А все равно делают.

Код «бабства» древний и универсальный. И речь идет не только о сексуальности. К «бабе» обычно прилагается мужичок. Непремиальный, неухоженный, охочий до самогончика, но в целом он обычно при бабе есть. Обычно есть у бабы и детки, или племянники, или воспитанники. В «бабе» вообще очень много от материнской фигуры. Такая «всехкормительница», «прародительница», «запасательница».

Но в то же время… ну, не искусительница, и все тут. Вернее, искусить и искусать‑то может, под самогончик. Но в целом эта роль – не особо‑то про секс. И уж точно не про завоевание и покорение. К бабе бегут на тарелку борща и задорный минет – да, бывает, может быть. А вот так чтобы звезды и бездны к ногам, и в ресторан – это вряд ли.

Вот скажет такая:

– Завоевывай меня и обеспечивай!

А мужчина:

– Хахахахахах!

Женщины, желающие всю жизнь оставаться в категории «телка» боятся бабства, как огня. Высмеивают его и дразнят, всячески клеймят. На фотографиях баб обычно стебут.

С образом все понятно, остался вопрос – что именно постепенно превращает женщин в баб? И почему это нечто способно привести таких разных девушек к одному единому знаменателю?

Что это – генетическая программа? Природный код? Что отключает в какой‑то момент женщину и внезапно дает именно «бабу»? И не говорите мне, что это булочки.