Хотя классификация много пьющих людей согласно их модели употребления алкоголя и прошлой истории в настоящее время считается слишком упрощенной (и даже приводит к обратным результатам), обсуждение с пациентами их привычек в выпивке показывает, что существуют обширные группы, которым они соответствуют. Эти группы – не категорические и модели выпивки некоторых людей могут включать характеристики больше, чем одной категории, но это немодное занятие помогает в оценке их вероятного будущего поведения.

Когда я был младшим доктором в отделении психиатрии, мы без всяких угрызений совести маркировали наших пациентов согласно их алкогольной практике. Были социально пьющие: они были склонны пить умеренно и мы теперь знаем, что их здоровье (если у них не было одного из сравнительно редких противопоказаний к алкоголю) скорее улучшилось бы, чем пострадало.

Хотя умеренная социальная выпивка, особенно красного вина, теперь признана полезной для здоровья, все еще существуют предубежденные люди, которые этого не одобряют. Те, кто нетерпим к пьющим, особенно волнуются, если кто‑то делает из этого ритуал. Они относятся с самым глубоким подозрением к человеку, который пьет ежедневно; не обращая внимания на количество выпитого, они считают это потенциальной зависимостью. Поэтому многие специалисты, работающие с алкоголиками, независимо от их роли, не одобряют тех, кто обычно выпивает, вернувшись с работы – особенно, если те полагают, что это скорее должно помочь им расслабиться после напряжений офиса, чем насладиться получасовой компанией своих друзей. Хотя легко осуждать эти домашние ритуалы и видеть в них начало формирования зависимости, они могут быть важной частью семейной жизни. И это не только из‑за фармакологического эффекта алкоголя, но также и потому что вечерний стаканчик спиртного дает возможность домашним собраться вместе в конце рабочего дня.

«Дорогая, я – дома!»

Социально пьющие люди обычно выпивают половину бутылки вина или около того, во время еды. Подобно остальным, они могут выпить лишнего в праздничных случаях, но, даже если они не смогут вести машину, все же маловероятно, что они будут так же «пьяны» регулярно. Наши предки описали бы их состояние после хорошей вечеринки как «немного навеселе» или «слегка на взводе».

Существует другая группа пьющих, чье потребление алкоголя чрезмерно, хотя это и не является проблемой ни для семьи, ни для общества в целом. Их обычно называют «социально много пьющие». Их можно увидеть наслаждающихся плотным ланчем в Сити, выпивающих несколько стаканчиков спиртного перед возвращением домой, еще несколько – с друзьями после приезда и наконец бутылку вина во время обеда. Социально много пьющие люди выпивают слишком много на вечеринках и, в отличие от обычного социально пьющего, для окружающих совершенно очевидно, что они пьяны. Однако, они не были «мертвецки пьяны» и вообще их поведение вряд ли было оскорбительным.

Книга Марии‑Луизы Мейер «Проблемы выпивки = Проблемы семьи» основана на ее опыте работы медицинской сестрой в течение многих лет и, позже, Директором Лондонского Совета по Алкоголизму. Госпожа Мейер очень убедительно дает характеристику социально много пьющего человека, что отличает его от ранних стадий проблемной выпивки.

Модель выпивки социально много пьющего была довольно чётко определена и нет никакого очевидного ухудшения в сторону большего потребления. Конечно, во многих случаях, по мере старения, они пили меньше и стали обычными социально пьющими, которые не опозорят даже ежегодную вечеринку у священника с хересом. Уильям был именно такой человек. Он имел хороший военный послужной список, но провел семь лет в армии, пока другое поколение приобретало специальность. После армии Уильям дрейфовал от предприятия к предприятию; единственное, что их объединяло, так это то, что все они потеряли огромные суммы денег. По мере того, как доход Уильяма уменьшался, его пристрастие к алкоголю увеличивалось, хотя он так и не стал пить в одиночестве. Он довольно много выпивал во время ланча и слишком много, придя домой. Во время обеда он выпивал большую часть бутылки вина и всегда нуждался в нескольких стаканчиках виски, пока порицал меняющийся мир, показываемый в десятичасовых новостях.

Уильям, подобно другим социально пьющим, никогда не терял контроль над количеством выпитого и, если обстоятельства требовали, он мог обходиться без алкоголя. Социально много пьющие могут воздерживаться, если это будет необходимо для работы, вождения автомобиля или здоровья, что и случилось с Уильямом. Как только он достиг возраста пенсии, он стал меньше пить; напряженность ушла из его жизни, поскольку он мог больше не рассматривать себя как неудачника. Однажды, его доктор сказал ему, что у него опасно высокое давление крови и он должен принимать прописанные таблетки и ограничить выпивку. После этого Уильям почти совсем перестал пить, хотя как хороший хозяин он теперь выпивает один стакан вина на своих званых обедах.

Некоторым социально много пьющим приходится отвечать за свои удовольствия, но, частично, определение этой группы состоит в том, что они не пьют до такой степени, когда их склонность вредит их здоровью, семейной и общественной жизни или их профессионализму. Они обычно понимают, что, если их профессиональные или семейные обстоятельства изменятся к худшему, они могут поддаться соблазну и утопить свои печали, выпивая больше и таким образом скатиться в проблемные пьяницы. Большинство обладает силой воли, чтобы не бороться с бедственной ситуацией с помощью спиртных напитков.

Выпивка, которая может создавать волнения и семейные неурядицы в окружающей среде этого человека – например, в переполненной квартире – едва ли вызвала бы пересуды в сельском доме. Аналогично, пьянство в компании при некоторых видах деятельности ожидаемо, но приводит к немедленной распущенности в других. Поскольку понятие о том, какое количество спиртного создает проблемы изменяется от страны к стране, от класса к классу и от работы к работе, то меняется и определение проблемного пьяницы.

Конечно, количество выпитого алкоголя – не критерий. Я всегда считал, что мой пациент становится проблемным пьяницей, как только его склонность вредит его семье или профессиональной деятельности или создает финансовые проблемы. Естественно, если по каким‑то причинам их выпивка была вредна для их здоровья и все же они продолжали пить, это также могло соответствовать описанию проблемного пьяницы, даже если употребляемое количество алкоголя было незначительным; количество алкоголя, вредное для здоровья, очень меняется от человека к человеку.

«Всего один глоток, чтобы успокоить нервы!»

Те пациенты, которые перешли из категории социально много пьющих в проблемные пьяницы, могут эмоционально стремиться к алкоголю, даже если они формально не зависят от него. Для кого‑то из них алкоголь – спасательный пояс, который помогает им оставаться на плаву в бурном мире, возникла ли буря на работе, которая слишком много требует (или не очень отвечает потребностям) или шторм разыгрался в семейной жизни. Иногда социально много пьющий становится проблемным пьяницей в результате тяжелой утраты.

Обеспокоенные члены семьи много пьющего человека постоянно просят его о том, чтобы он прекратил употребление алкоголя. В некоторых случаях, даже если человек не является ни проблемным пьяницей, ни зависимым, период воздержания – легкий способ полностью прекратить движение от социально много пьющего к алкоголику.

Все же, в большинстве случаев, если зависимость от алкоголя не столько физическая, сколько психологическая, можно мягко изменить окружение так, чтобы не возникал предлог для выпивки.

Акроним ГЗОУ («голодный, злой, одинокий и утомленный») никогда не надо забывать. Вернувшемуся труженику, уставшему и измученному, нужно предоставить быструю помощь. Он или она будут слишком возбуждены, чтобы немедленно приступить к бифштексу и чипсам ибо нет ничего более неприятного для напряженного раба заработной платы, чем быть загнанным в семейную гостиную в тот момент, когда все дома. Множество рабочих после возвращения домой получают тройную выгоду от дообеденного спиртного напитка: он ослабляет напряженность, уменьшает гипогликемию (тем более, что обед ненадолго отложен) и позволяет им удобно устроиться среди своих домашних.

Титул «алкоголика» в наши дни присуждается мимоходом. Этот эпитет приклеивается слишком уж свободно и без должного понимания его значения.

Его неправильное употребление не ограничивается сплетнями в барах или на вечеринках; современный политически благонадежный общественный работник подходит под описание проблемного пьяницы и даже в какой‑то степени социально много пьющего, а его называют бранным словом «алкоголик». Сегодня в медицинской практике новым пациентам предлагаются примитивные и неопределенные вопросы и, если строго их интерпретировать, можно предположить, что многим людям имеющим распространенные отличительные симптомы, действительно необходимо лечение от их пристрастия к алкоголю, хотя это и не создавало никаких проблем и не было никаких признаков вреда для их здоровья. К сожалению, подобные анкетные опросы также используются в некоторых психиатрических отделениях; это может искажать диагноз и, следовательно, лечение, получаемое пациентом.

Хотя каждый человек хорошо представляет, кто является алкоголиком, точное описание «алкоголизма» затруднено. Так как любая попытка субъективна и обязательно окрашена личными или коллективными предрассудками, вероятно, бесполезно пробовать определить это заболевание, но Всемирная Организация Здравоохранения (ВОЗ), тем не менее, попыталась сделать это. Результат этих дискуссий бесполезно неопределён: ВОЗ описывает алкоголиков как чрезмерно пьющих людей, чья зависимость от алкоголя оказывает заметное влияние на их умственное и физическое здоровье, на их отношения в семье и их финансовое состояние.

Американская Медицинская Ассоциация видит алкоголизм как болезнь: …характеризующуюся существенным ухудшением, которое непосредственно связано с постоянным и чрезмерным употреблением алкоголя. Ухудшение может вызывать физиологическую, психологическую или социальную дисфункцию.

Возможно, более полезно следовать за мыслями Е. М. Джеллинека, чьи исследования в области алкоголизма составляют основу большинства современных представлений. В 1960 году Джеллинек предположил, что существует пять различных типов алкоголиков, которых он промаркировал от альфы до эпсилон.

У альфа‑алкоголиков существует психологическая, но не физиологическая зависимость. Альфа‑алкоголики рассчитывают на седативный эффект алкоголя, чтобы смягчить их столкновение с социальными трудностями жизни; некоторые могут пить для того, чтобы забыть хотя бы на короткое время дневные неприятности. Эти привычки людей к выпивке – результат попытки справиться с жизненными проблемами тем способом, который дается им легче всего.

Бета‑алкоголики Джеллинека принадлежат к тому же типу, что и альфа, но в их случае употребление алкоголя привело к ухудшению некоторых систем их организма. Они могут страдать от болезни печени, хронического гастрита или иметь периферическую невропатию. Это проблемные пьяницы, которые начинают платить за свою привычку плохим здоровьем.

In vino veritas[1] обращено ко всем пьющим, но никто не иллюстрирует это утверждение лучше, чем обиженный, напряженный человек. Его тревоги и неприятности остаются скрытыми, пока он не выпил, но после иногда только двух‑трех спиртных напитков, скрытая агрессия проявляется. Это особенно хорошо демонстрируется типом гамма.

Гамма‑алкоголики могут быть распознаны даже по тому, что они являются наименее законопослушными обывателями. Они привязаны к алкоголю и физически, и психологически; они показывают высокую степень толерантности к его влиянию и поэтому употребляют его в большом количестве. Несомненно их здоровье и их поведение будут нарушены и в доме, и вне его они будут вести себя антиобщественно.

Некоторые гамма‑алкоголики умеют хорошо справляться с жизнью, но это обычно потому, что они одинокие люди с адекватной финансовой поддержкой, которым не приходиться взаимодействовать с другими людьми или зарабатывать себе на жизнь. Хороший пример гамма‑алкоголика, хорошо приспособившегося к своему образу жизни, представлял собой городской адвокат на пенсии, чья жена умерла несколько лет назад. Пациент, которому было около восьмидесяти, жил один и его дом убирали другие люди. К сожалению, после того как его жена умерла, его социальное чрезмерное питье (в свое время он был замечательный хозяин) прогрессировало до алкогольной зависимости. Он начинал выпивать с мадеры в утреннем кофе (странная традиция) и заканчивал бренди поздно вечером, погруженный в свои мысли и слегка неустойчивый. Его поведение возмущало его семью, которые постоянно приводили доводы в пользу его помещения в психиатрическую больницу для лечения.

Так как он был счастлив и благополучен, так как он хорошо ел и его физическое здоровье, казалось, не ухудшалось с такой же скоростью как у другого восьмидесятилетнего, то было трудно определить, какое преимущество принесла бы насильственная трезвость его последним годам в этом мире.

Хотя этот отставной адвокат был нетипичен в том, что его выпивка не превышала его финансовые возможности, и он имел очень разумных домочадцев, большинство пьющих этого типа не будут жить в таком комфорте. Пожилой «завсегдатай» в местном пабе, который шаркает через улицу каждое утро, чтобы предъявить требования на свой любимый стул, может оказаться алкоголиком, оставшимся в хороших отношениях с местным обществом. Этот тип особенно популярен – привычный «тип» района, которого также приглашают владельцы, как и других клиентов. Вопреки общепринятому мнению, алкоголизм не всегда изменяет личности пьющих, но его эффект растормаживания показывает их истинный характер, снимая оболочку того характера, который они любят показывать к миру.

Однако большинство гамма‑алкоголиков – много пьющие, зависимые от алкоголя неудачники в общественной и профессиональной жизни. Они почти неизменно теряют работу и семью и часто заканчивают в судах. Этот тип пьянства считают по существу англо‑саксонским. Хороший пример – Ричард; он был рожден в привилегированной среде, слишком поздно, чтобы служить в армии для обязательной военной службы. Он никогда не работал, но всегда много пил; у него никогда не было никакого равновесия между работой и игрой. Уже будучи подростком он был проблемным пьяницей и ко времени своей женитьбы он стал гамма‑алкоголиком. Несмотря на его любовь к своим детям, брак не выдержал такого напряжения. Теперь одинокий, обедневший и с серьезной болезнью печени он стоит перед неизбежной ранней кончиной.

Дельта‑алкоголики , как предполагается, находятся часто в странах, где пьют много вина. У них всегда в руках стакан; их можно заметить, сидящими во французских кафе во время завтрака, пьющими бренди. Они, кажется, никогда не бывают трезвыми и они постоянно пьют целый день. Дельта‑алкоголики также известны как «неисправимые пьющие». В нашей стране можно заметить их коллег, не сидящих за столами кафе, но лежащих в дверных проемах.

Эпсилон‑алкоголики вызывают глубокий научный интерес. Они действительно пьют много и запоями. После дней, недель или месяцев полного воздержания, у них будет запой различной продолжительности; он может длиться всего день или два, а может растянуться на неделю или более.

«Я обнаружил, что таблетку от похмелья лучше всего запивать четырьмя стаканчиками виски»

Некоторые гамма‑алкоголики стали эпсилон‑алкоголиками с возрастом. Возраст научил их некоторой осторожности, но недостаточно. Один шестидесятипяти‑летний человек переместился из категории социально пьющего в проблемные пьяницы прежде, чем его убедили бросить пить. Внешне он остался образцовым гражданином, но случавшиеся время от времени ранние утренние телефонные звонки из отделений полиции по всей округе заставили меня осознать истинное положение дел. Умеренность была слишком трудна для этого особенного пациента и каждые несколько месяцев он уезжал «покутить» в каком‑нибудь отдаленном городке. Он, наконец, умер – трезвым.

Много людей опустилось до алкоголизма, перейдя от социально много пьющего к проблемному пьянице. Это нисходящее скольжение часто сначала не замечается другими членами семьи. Когда начинают много пить, большинство делают это далеко от дома. Они выпивают с коллегами по работе, потом несколько рюмок по дороге домой или в своем клубе и становятся очень искусными в сокрытии своих привычек.

После смерти одного члена Парламента, его вдова стала президентом местной Консервативной Ассоциации и отнеслась к своим обязанностям очень серьезно. Месяц за месяцем она приглашала женские консультативные комитеты на чай; бутерброды были красиво нарезаны и единственная особенность леди Смит была в том, что она любила наливать себе чай из маленького серебряного чайника (который, как она заявила имел большую сентиментальную ценность) перед тем как добавить немного молока. Однажды, очень подозрительная деятельница партии ухитрилась поменять содержимое заварочных чайников и, как она и подозревала, обнаружила, что не чувства, а виски заставляло леди Смит отказываться наливать чай из общего электрического самовара.

Хорошая хозяйка продолжала проводить свои встречи с большим апломбом и к ней было такое уважение, поддерживающее ее, что после этого случая она могла пить виски – без молока и из стакана – в то время как другие пили свой чай. В случае леди Смит ее богатство и ее способность не напиваться уберегли ее от нежелательных финансовых или социальных последствий. Если бы у нее было бы другое положение, ее поведение скорее стали бы рассматривать как предосудительное, чем как просто «эксцентричное».

Не все супруги хотят признать постепенное затягивание партнера в злоупотребление алкоголем и если они заметят признаки этого их отношение к проблеме будет различным. Отношение жен алкоголиков к злоупотреблению алкоголем в 5 раз хуже, чем вообще женщин и, в некоторой степени, определяется их собственным воспитанием, их возрастом и их отношениями с мужем. Если они росли в доме, где злоупотребляли алкоголем, это могло оказать самое разное влияние на них по мере их взросления.

У некоторых возникло такое отвращение, вызванное детскими воспоминаниями о разладе в семье, что они нелепо строги со своими мужьями и могут без всякой причины беспокоиться о его третьей порции джина с тоником. Они твердо убеждены, что эта незначительная оплошность является признаком того, что следующей стадией в прогрессивном ухудшении будет нищета и пропуск в клинику. Другие, помня алкоголизм родителя в терминальной стадии, могут не принимать во внимание проблемное пьянство, как не являющееся чем‑то особенным по сравнению с признаками и симптомами, бывшими у отца и таким образом теряют возможность остановить переход своего супруга к хроническому алкоголизму. Никакой алкоголик не страдает один; даже уличный пропойца имеет близких родственников, которые оплакивают его отсутствие, считая себя виноватыми, чувствуя, что, если бы только они действовали по‑другому, это несчастье не случилось бы с их ребенком, родным братом, супругом или родителем. Алкоголизм имеет такую сложную и многофакторную этиологию, что считать себя виноватым бессмысленно, но его легче предотвратить, чем вылечить.

Постоянно повторяющийся вопрос родственников людей, которых в широком смысле можно классифицировать как алкоголиков – является ли это состояние наследственным.

Эта тема порождает удивительно много враждебности, поскольку будит страстные чувства. Много людей, страдающих от алкоголизма, убеждены, что это особенная болезнь, вероятно, связанная с нарушениями в структуре или функционировании высших центров головного мозга. Если это так, то неизбежно должен присутствовать наследственный аспект. Другие считают, что наследуется не алкоголизм, но тип личности, который может заставлять людей сильно полагаться на помощь алкоголя в жизненных сражениях. Именно эта последняя точка зрения вызывает самое большое негодование и гнев.

Независимо от причины, нет сомнения, что ребенок алкоголика в четыре раза чаще становится алкоголиком, чем тот, кто рожден умеренно пьющими родителями. В какой‑то степени это может быть результатом влияния окружения, но это объяснение полностью не подтверждается исследованием близнецов и усыновленных детей: исследования показали, что даже если ребенок алкоголика рос в семье трезвенников, он с большей вероятностью станет проблемным пьяницей. Маловероятно, что какой‑то один ген является ответственным за это. Наследование алкоголизма – вероятно, результат комбинации генов, чье влияние на личность, возможно, зависит от характера воспитания.

Очерк о психиатрии Уолтера Д. Минка и Кларенса Дж. Роува приводит свидетельства, предполагающие, как ни странно, что дети, выросшие в очень пуританских, совершенно непьющих семьях, более вероятно станут алкоголиками, чем те, кто вырос среди умеренно пьющих. Крайнее отношение к алкоголю, подобно крайнему отношению к большинству предметов, может вызывать протест наравне с молчаливым согласием.

Аргумент о том, является ли природа алкоголизма наследственной или нет, знаком медицине и может быть суммирован как «характер против питания». Оба фактора имеют большое значение, но в различной степени в различных людях.

Убедительный (недавно появившийся) довод помогает выяснить, что существуют две различные модели алкогольной зависимости, при одной, похоже, более сильно задействован наследственный компонент, чем при другой. Люди, начинающие напиваться в подростковом возрасте и очень быстро становящиеся зависимыми, часто имеют отцов, злоупотреблявших алкоголем. У таких людей чрезмерная выпивка часто ассоциируется с отрицательными чертами характера, вроде ярости, вспыльчивости или других вредных привычек. Как только эти рано начавшие злоупотреблять алкоголем люди переставали пить, они редко, если вообще когда‑либо, способны были возобновить умеренную выпивку. У таких ранних алкоголиков очень сильна наследственная связь.

Другой тип алкоголика прогрессирует от злоупотребления алкоголем до проблемного пьянства и затем до алкоголизма. У этих людей питание, кажется, больше, чем характер, определяет их стиль выпивки, так что к тому времени, когда они становятся алкоголиками, они, обычно, давно уже не подростки. После периода воздержания многие из этих пациентов (алкоголики позднего начала, у которых не было никакой длительной семейной истории этого заболевания) могут возвратиться к социализированной легкой выпивке.

Любое обсуждение алкоголизма должно принимать во внимание тот факт, что только небольшая часть людей будет когда‑либо выпивать так много, чтобы их признали алкоголиками. Американцы предполагают, что каждый тринадцатый в США имеет проблему, связанную с алкоголем, хотя употребляют алкоголь от 80 до 90 процентов населения. Во многих случаях проблемы характера, которые привели к алкогольной зависимости, проявились бы в какой‑то другой форме, если бы алкоголь не был доступен. Алкоголизм не только результат того, что слабый человек оказался неспособен противостоять искушению и злоупотребление алкоголем не ограничивается никаким типом индивидуальности – ему могут быть подвержены люди с любым видом психопатологии.

Очень часто трудно определить, являются ли симптомы, на которые жалуется пациент, результатом алкоголизма или заболевания, которое привело к выпивке. Один банкир, у которого была очень хорошая карьера, обратился ко мне, потому что он пил все больше и больше. Он никогда не напивался, но теперь ему нравилось выпивать пару стаканчиков спиртного до ланча, если получалось и он был склонен брать гораздо больше вина, чтобы удержать компанию гостей банка на время ланча, чем его коллеги считали необходимым. Вечерами он обычно убеждал свою жену, что это будет хорошая идея – открыть вторую бутылку, ибо «мы всегда можем оставить что‑нибудь на завтра». Но никогда и ничего не оставалось в бутылке на следующий день.

Этот банкир был совершенно уверен, что у него не было депрессии. Много людей с положением (и мой пациент среди них) полагают, что депрессия – признак несоответствия, что люди в депрессии – это слабые люди, сломленные и рыдающие в подушку по ночам. Однако много случаев эмоционального беспорядка, депрессивного психоза затрагивают людей, чье прошлое положение относится к успешному, как в обществе, так и на службе. Только когда они впадают в депрессию, выполнение ими работы ухудшается – или, если этого не происходит, то может поддерживаться какое‑то время только огромными усилиями. Банкир истощенный напряжением конкуренции, чувствовал себя настолько потухшим, что был способен выживать только с помощью алкоголя. Я сказал ему, что его первичная проблема не алкоголизм, но его депрессивное состояние; он не поверил мне, но через три недели после начала приема антидепрессантов, он снова был в хорошей форме. Никто не отметил его злоупотребления алкоголем после первого опроса, но как только его настроение возвратилось к нормальному, он сказал мне, что его желание выпить полностью исчезло.

Обследования бывших алкоголиков, выполненные психиатрами, которые не знали предыдущую историю испытуемых, показали неоправданно высокое распространение других психиатрических проблем, даже когда была сделана поправка на психологические последствия раннего алкоголизма. Не все психиатрические проблемы, однако, решаются также легко, как депрессия моего банкира. Многие нуждаются в очень длительном лечении и некоторым из них алкоголь противопоказан, поскольку существует тенденция затруднения контроля болезни.

В каких‑то случаях злоупотребление алкоголем может быть частью расстройства личности. Люди с такими расстройствами находят трудным для себя, если не невозможным, установить то, что считается «нормальными» отношениями с другими людьми; их неадекватная индивидуальность имеет аспекты, которые ведут к повторяющемуся антиобщественному поведению. Эти люди имеют низкую устойчивость к стрессам и если мир не идет их путем, часто много пьют, чтобы снять напряжение. Пациенты с расстройствами личности имеют то преимущество, что любой погром, вызванный их пьянством, обычно не будет вызывать у них длительного беспокойства: их совесть притупляется, поскольку они имеют тенденцию видеть мир только со своей собственной точки зрения.

Безотносительно к причинам алкоголизма, существует один его гарантированный признак: пьющий будет отрицать его, сначала сам с собой, так же как и с другими. По психиатрической терминологии – они защищаются, но как стратеги они не новы: они все представляют одну и ту же защиту и доктор обычно видит сквозь нее.

В «Очерке о психиатрии» Роув и Минк предполагают, что алкоголикам свойственны четыре основных предлога для пьянства: рациональность, отрицание, проекция и разъединение. Они легко понятны и узнаваемы:

Рациональность , находящая сомнительные причины, объясняющие необходимость выпить. Все мы знаем оправдания, которые они выдвигают: обязательно надо пить, чтобы войти в бизнес, упрочить коммерческие связи или потому, что это часть работы. Именно такой человек – Генри. Он участвует в продажах и он очень хорош на своей работе, один из лучших: любезный, но твердый, щедрый, но требовательный. Он замечательный хозяин и есть несколько дней, когда он не руководит после ланча; в эти дни он выпивает шампанское перед обедом и вино во время еды. Он никогда не становится злым и если он чувствует раздражительность, то имеет очень большой опыт по части сокрытия ее. Генри оправдывает выпивку тем, что это часть той формулы, которая сделала его мультимиллионером.

Отрицание . Это – отрицание перед самим собой. В его наиболее мягкой форме это может быть недооценка количества выпитого во время вечеринки, или в течение вечера с друзьями, или в количестве того, сколько выпито спиртных напитков с коллегами, прежде чем уйти домой. В тяжелых случаях это вопрос не просто преувеличения, но откровенной лжи. Это тот человек, который говорит своей супруге после вечеринки, что он выпил только три стакана вина, даже при том, что она и остальные присутствующие заметили, что стакан много пьющего человека всегда был пуст, когда приходила бутылка и всегда снова наполнялся.

Проекция . Проблемный пьяница говорит, что он или она пьют только потому, что внешние силы или люди оказывают на них давление: «Я действительно не хотел пить вторую бутылку, но Уильям настаивал. Было бы невежливым отказаться».

Как обобщение – мужчины более вероятно будут использовать это оправдание, чем женщины, так как в некоторых обществах все еще существует идея, что это слабость – быть неспособным соответствовать другим участникам вечеринки, выпивая рюмку за рюмкой. Женщины, однако, также используют это оправдание, утверждая, что выпили слишком много, потому что считали невежливым отказаться или (в наши дни – все чаще и чаще) потому, что стремятся показать, что они равны мужчинам.

Разъединение . Пьющий отделяет свою выпивку от остальной жизни и когда они не находятся среди пьющего окружения, то как говорят итальянцы, «кладут камень» не на эту сторону своего поведения. Дома – это достойный и любящий супруг (супруга) и родитель. Эта раздвоенность может достигать своего пика на вечере в офисе, но это может случаться в любое время, когда потенциально злоупотребляющий алкоголем человек освобождается от ограничений каждодневно окружающей его среды.

Один из типов необычного поведения после выпивки – особенный ответ. В этих случаях пьющий человек может стать излишне, подчеркнуто агрессивным, даже яростным уже после одного бокала спиртного напитка, которого, конечно, недостаточно, чтобы вызвать опьянение в обычном смысле этого слова. Обычное объяснение состоит в том, что те, кто стали агрессивными, когда они пили, уже злились, но сдерживали свой гнев; алкоголь выбил пробку и освободил его. Если такие люди слишком напряжены, то даже один стаканчик спиртного может оказать достаточно растормаживающий эффект, чтобы доставить неприятности.

Как говорится, если в ответ на выпивку возникает агрессия, значит, пьющий страдает от такой социальной, сексуальной или расовой несостоятельности, что он постоянно раздражен. Конечно, существуют культурные различия в реакции на алкоголь: тот, кто был рожден в рубашке и богатыми родителями, менее вероятно будет разбивать стакан перед лицом рядом сидящего человека в баре, чем тот, чья жизнь представляла сражение – и в финансовом, и в эмоциональном смысле.

Нет ничего необычного в том, чтобы увидеть в больнице пострадавшего, чья вина для нападавшего на него в баре состояла только в том, что он посмотрел на него не так. Так случилось и с Питером, который выпивал в приятном и шикарном пабе в университетском городке вместе со своими друзьями‑студентами, когда несомненно трезвый человек пересек бар и сломал ему челюсть, бросив его на пол со словами «Мне не понравилось, как ты на меня посмотрел».

[1] Истина в вине (лат.) – (прим. перев.)