Трудно представить себе Москву без величественного дворца графа Разумовского на Тверской, 21. Его мощный портик, гордый облик – подлинное украшение города.

Дом был выстроен во второй половине XVIII века генерал‑поручиком А. М. Херасковым для себя и для своего знаменитого брата – куратора Московского университета поэта М. М. Хераскова, видного масона, принимавшего участие в работах тайной новиковской ложи «Гармония» и Ордена злато‑розового креста.

Михаил Матвеевич Херасков издал поэму «Храм Славы», написал оду на коронацию Екатерины II и был приглашен вместе с Сумароковым и Волковым для устройства уличного маскарада «Торжествующая Минерва». Он написал масонский духовный гимн «Коль славен наш Господь в Сионе», который до революции вызванивали куранты Спасской башни Кремля. На протяжении долгих лет «Коль славен» являлся неофициальным гимном российского масонства и исполнялся братьями на каждом собрании во время застольной ложи хором.

По примеру Западной Европы Москва обзавелась тайными ложами, в которых собирались всегда сливки высшего московского общества. Именно здесь, в доме Херасковых, в екатерининские времена происходили тайные заседания первого московского кружка масонов. Перенесемся в дни, когда по Москве разъезжали в золоченых каретах и щеголяли в напудренных париках. Человек в полумаске, с таинственным перстнем на указательном пальце, изображающим череп Адама, встречает другого на полутемной лестничной площадке и вводит в зал с тускло мерцающими свечами.

По преданию, во время заседаний братства «вольных каменщиков» на всех этажах дома масонов плотными черными шторами занавешивались окна – чтобы любопытные глаза не смогли заглянуть внутрь. Прежде чем войти в масонский дом, всякий новопосвящаемый брат оставлял за его порогом все металлические предметы (в том числе и деньги), ибо, согласно ритуалу, должен был войти сюда нищим и безоружным.

К прибывшему подходит другой, в кожаном фартуке, плотно завязывает глаза, долго ведет из помещения в помещение, и, наконец, новичок – ему развязывают глаза – оказывается в комнате, освещенной лампой‑черепом. На престоле досточтимого мастера Ложи расположены два главных инструмента – молоток и пламенеющий меч. Молоток – символ земной власти, а пламенеющий меч – символ власти духовной. На полу – черный ковер с нанесенными на нем символами: пеликаном, кормящим птенцов своим телом (картина ассоциировалась с Христом, спасающим человеческий род своей кровью); розой, символизирующей тайную мудрость; акацией, отождествляющейся с бессмертием. Посреди ковра – черный гроб. В ногах на крышке гроба мертвая голова (череп с 2‑мя перекрещивающимися костями); скрещенные циркуль и наугольник. Три тройных подсвечника у гроба поддерживаются скелетами, сидящими на кубических камнях.

Раздаются слова: смерть, любовь, таинство, добродетель…

С 1806 г. владельцем дворца становится масон и «светский лев» – граф Лев Кириллович Разумовский, племянник знаменитого Алексея Розума, так понравившегося императрице Елизавете, что из простого придворного певчего превратился в графа и первейшего из вельмож. Вылезши «из грязи в князи», Алешка Розум получил и новую фамилию – Разумовский.

Лев Разумовский, водворившись в доме на Тверской, перестроил его и начал давать превеселые балы и маскарады. Именно в этом доме за игорным столом картежник и мот князь А. Н. Голицын проиграл хозяину не только все состояние, но и свою красавицу жену. Проигравшись в пух и прах, князь Голицын против всех поместий и сокровищ Разумовского поставил на кон свою жену. И проиграл! Эта история наделала много шума в высшем свете. Самое интересное, что осуждали княгиню, а не ее самодура‑мужа. Возмущались тем, что супруга заядлого картежника, исполнив «долг чести», взяла да и вышла замуж за графа Разумовского. Более того, этот брак оказался еще и счастливым. Покончил с этими пересудами сам Александр I. Будучи в 1809 году в Москве, он на бале подошел к Марии Григорьевне, прилюдно назвал ее графиней (а не княгиней – по первому мужу) и пригласил на полонез. Двери в высший свет снова оказались открыты.

Спустя год со дня окончания отделки нового дома граф Леон скончался и был погребен на кладбище Донского монастыря. Со смертью супруга в 1818 году Мария Григорьевна более в сем доме жить не захотела, уехала за границу. Дом опустел.