В связи с тем что данный и последующий вопросы являются узкоспециализированными, было бы не совсем верно освещать их с точки зрения не специалиста. После определенных размышлений я посчитал, что будет правильным, если в достаточно сжатой форме (не упуская сути вопроса) выскажется специалист по теологии. В качестве источника экспертного мнения я остановился на профессоре богословия, преподавателе Московской духовной академии Алексее Ильиче Осипове. Ниже приведены отрывки из его лекций. С другими лекциями и публичными выступления одного из самых уважаемых богословов современности можно ознакомиться на его сайте http://alexey‑osipov.ru или на сайте https://azbyka.ru/v‑chem‑sushhnost‑xristianstva.

Буду надеяться, что уважаемый Алексей Ильич не будет против использования его материалов (курс лекций) в данной книге[1]. За авторским разрешением я не обращался.

Христианство целиком вписывается в одно слово – Христос. Но что это значит? Это жертва, которую совершил Христос ради рода человеческого. Это восприятие на себя всего естества человеческого, всего нашего повреждения, всего искажения, которое постигло Адама, а затем всех его потомков в силу отпадения от Бога. Христос за нас стал клятвою и грехом (см. 2Кор. 5:21). В этом самое существенное, что отличает христианство от всех прочих религий.

В других религиях основатель являлся не кем иным, как проповедником учения нового или старого и давно забытого. Поэтому во всех других религиях основатель не имеет того исключительного значения, какое имеет Господь Иисус Христос в христианстве. Там основатель – учитель, провозвестник Бога, возвещающий путь спасения. И не более. Учитель – только труба Бога, главное же – то учение, которое он передает от Бога. Поэтому основатель в других религиях всегда находится на втором плане по отношению к возвещаемому им учению, основываемой им религии. Существо религии от него не зависит, он, так сказать, заменим. Религия нисколько не пострадала бы, если бы ее возвестил другой учитель или пророк. Например, буддизм спокойно мог бы существовать, если бы было доказано, что Будды никогда не было, а был другой его основатель. Ислам спокойно мог бы существовать, если бы вместо Мухаммеда оказался кто‑то другой. Это касается всех религий, потому что функции основателей этих религий заключались в их учении, которое они предлагали людям. Учение составляло существо их служения.

А христианство мог бы основать, например, святой Иоанн Креститель? Он мог бы сказать о нравственном учении, о некоторых истинах веры, но не было бы самого главного – Жертвы! Без Крестной Жертвы Богочеловека Иисуса Христа нет христианства! Можно понять теперь, почему весь огонь отрицательной критики был направлен на упразднение Христа как реально существовавшей личности! Если Его не было, если не было Того, Кто пострадал за нас. Кто принял смерть крестную – христианство рассыпается тут же. Идеологи атеизма это прекрасно понимали.

Итак, если мы хотим выразить существо христианства не просто одним словом – Христос, то скажем так: оно состоит в Кресте Христовом и Его Воскресении, через которые человечество наконец получило возможность нового рождения, возможность возрождения, восстановления того падшего образа Божия, носителями которого мы являемся. Поскольку по так называемой естественной природе мы не способны к единению с Богом, ибо ничто поврежденное не может быть причастно Богу, то для единения с Богом, для осуществления Богочеловечества необходимо соответствующее воссоздание человеческой природы. Христос восстановил ее в Самом Себе и дал возможность сделать подобное каждому из людей.

Другой важнейший аспект, составляющий существо христианства, – это правильное духовное устроение человека. И здесь христианство предлагает то, что принципиально отличает его от учения всех других религий. Во‑первых, учение о Боге, во‑вторых, понимание существа и цели духовной жизни человека, далее – учение о Воскресении и многое другое.

Итак, первое, что присуще только христианству, а не другим религиям, – это утверждение, что Бог есть любовь. В других религиях то высшее, чего достигло религиозное сознание в естественном порядке, есть представление о Боге как о праведном, милостивом судии, справедливом, но не более. Христианство утверждает нечто особенное: что Бог есть любовь и только любовь. К сожалению, это христианское понимание Бога с трудом находит себе путь к сознанию и сердцу человека. Бог‑любовь никак не воспринимается «ветхим» человеческим сознанием. Тем более что образ Бога‑судии встречается и в Евангелии, и в посланиях апостольских, и в святоотеческих творениях. Но какова специфика употребления этого образа? Он имеет исключительно назидательно‑пастырский характер и относится, по слову святителя Иоанна Златоуста, «к разумению людей более грубых». Как только же вопрос касается изложения существа понимания Бога, мы видим совершенно другую картину. Утверждается с полной определенностью: Бог есть любовь и только любовь. Он неподвластен никаким чувствам: гневу, страданию, наказанию, мести и т. д. Эта мысль присуща всему Преданию нашей Церкви. Вот хотя бы три авторитетных высказывания. Преподобный Антоний Великий: «Бог благ и бесстрастен и неизменен. Если кто, признавая благосклонным и истинным то, что Бог не изменяется, недоумевает, однако, как Он, будучи таков, о добрых радуется, злых отвращается, на грешников гневается, а когда они каются, является милостив к ним, то на сие надо сказать, что Бог не радуется и не гневается, ибо радость и гнев суть страсти. Нелепо думать, чтобы Божеству было хорошо или худо из‑за дел человеческих. Бог благ и только благое творит. Вредить же никому не вредит, пребывая всегда одинаковым. А мы, когда бываем добры, то вступаем в общение с Богом по сходству с Ним, а когда становимся злыми, то отделяемся от Бога по несходству с Ним. Живя добродетельно, мы бываем Божиими, а делаясь злыми, становимся отверженными от Него. А сие значит не то, что Он гнев имел на нас, но то, что грехи наши не попускают Богу воссиять в нас, с демонами же мучителями соединяют. Если потом молитвами и благотворениями снискиваем мы разрешение во грехах, то это не то значит, что Бога мы ублажили или переменили, но что посредством таких действий и обращения нашего к Богу уврачевав сущее в нас зло, опять соделываемся мы способными вкушать Божию благость. Так что сказать: «Бог отвращается от злых» есть то же, что сказать: «Солнце скрывается от лишенных зрения».

Святитель Григорий Нисский: «Ибо что неблагочестиво почитать естество Божие подверженным какой‑либо страсти удовольствия, или милости, или гнева, этого никто не будет отрицать, даже из мало внимательных в познании истины Сущего. Но хотя и говорится, что Бог веселится о рабах Своих и гневается яростью на падший народ, потому что Он милует (см.: Исх. 33, 19), но в каждом, думаю, из таковых изречений общепризнанное слово громогласно учит нас, что посредством наших свойств провидение Божие приспособляется к нашей немощи, чтобы наклонные ко греху по страху наказания удерживали себя от зла, увлеченные прежде грехом не отчаивались в возвращении через покаяние, взирая на Его милость».

Святитель Иоанн Златоуст: «Когда ты слышишь слова "ярость" и "гнев" в отношении к Богу, то не разумей под ними ничего человеческого: это слова снисхождения. Божество чуждо всего подобного, говорится же так для того, чтобы приблизить предмет к разумению людей более грубых».

Таких цитат можно привести сколько угодно. Все они говорят о том же, что и апостол Иаков: «В искушении никто не говори: Бог меня искушает; потому что Бог не искушается злом и Сам не искушает никого, но каждый искушается, увлекаясь и обольщаясь собственною похотью» (Иак. 1:13–14).

Это – совершенно новое, уникальное в истории человечества понимание Бога. Поистине, только Откровение Божие могло дать такое учение о Боге, ибо нигде в естественных религиях мы не находим такого. В естественных религиях это было немыслимо. И хотя две тысячи лет существует христианство, даже среди христиан это мало приемлемо. Ветхий, страстный человек, господствующий в нашей душе, ищет земной правды, карающей злодеев и награждающей праведников, и потому величайшее откровение Божие о том, что Бог есть любовь и только любовь, никак не принимается человеческим сознанием. По любви и только по любви, а не для «удовлетворения» так называемой Правде Божией, не для «выкупа» Бог послал и Сына Своего Единородного.

Вторая особенность христианства (в настоящее время правильнее говорить – Православия) касается существа духовной жизни человека. Христианство всецело устремлено на исцеление души, а не на заработок блаженства и рая. Преподобный Симеон Новый Богослов указывает: «Тщательное исполнение заповедей Христовых научает человека (т. е. открывает человеку) его немощи». Обратим внимание, что подчеркивается преподобным Симеоном: исполнение заповедей делает человека не чудотворцем, пророком, учителем, не достойным всяких наград, даров, сверхъестественных сил – что является главнейшим следствием «исполнения» заповедей во всех религиях и даже целью. Нет. Христианский путь ведет человека совсем к иному – к тому, чтобы человек увидел глубочайшую поврежденность человеческого существа, ради исцеления которой воплотился Бог Слово и без познания которой человек в принципе неспособен ни к правильной духовной жизни, ни к принятию Христа Спасителя.

Насколько несходно христианство с другими религиями! До чего близоруки те, которые говорят об общем религиозном сознании, о том, что все религии ведут к одной и той же цели, что все они имеют единую сущность. Как наивно звучит все это! Только человек, совершенно не понимающий христианства, может говорить об этом.

В христианстве «дела» открывают человеку его истинное состояние – состояние глубочайшего повреждения и падения: с какой стороны ни прикоснись ко мне – я весь болен. Только в сознании этой немощи у человека возникает правильная духовная сила. Тогда становится человек силен, когда Бог входит в него. Апостол Петр каким сильным себя чувствовал? И что? Апостол Павел что о себе пишет? «Трикраты молил Бога». Результат: «Сила моя в немощи совершается». Оказывается, только через познание себя, какой я есть на самом деле, в человека входит Господь, и тогда действительно человек приобретает силу: «Если и небо упадет на меня, не содрогнется душа моя», – говорил авва Агафон. А что же обетовано человеку? Святитель Иоанн Златоуст говорит: «Бог обещает ввести нас не в рай, а в самое небо, и не Царство райское возвещает, а Царство Небесное». Преподобный Макарий Египетский пишет: «Венцы и диадемы, которые получат христиане, не суть создания». Не что‑то тварное получает обновленный человек, он получает Самого Бога! Обожение – так именуется наш идеал. Оно есть теснейшее единение человека с Богом, есть полнота раскрытия человеческой личности, есть то состояние человека, когда он становится поистине сыном Божиим, Богом по благодати. Какая колоссальная разница между христианством и другими религиями!

Может быть, самым важным, о чем говорит христианство и что отличает его от других религий и без чего христианству невозможно быть, является его величайший догмат, выраженный в главнейшем христианском празднике, Пасхе, – догмат Воскресения. Христианство говорит не просто о том, что христианская душа соединяется с Богом, что душа будет испытывать те или иные состояния. Нет, оно утверждает, что человек – это душа и тело, это единое духовно‑телесное существо, и обожение присуще не только душе, но душе и телу. В обновленном человеке все изменяется, не только душа, ум, чувства, но и само тело.

Христианство говорит о воскресении как факте, который последует вследствие Воскресения Христова. Каждый Христов не может не воскреснуть! Вспомните, насколько вызывающе прозвучала проповедь апостола Павла в ареопаге о Воскресении. Мудрецы восприняли ее как сказку, фантазию. Но христианство утверждает это в качестве одного из центральных своих догматов. Весть о Воскресении пронизывает все христианское сознание на протяжении всех 2000 лет. Величайшие святые, достигшие озарения Божия и просвещения ума, утверждали со всей силой и категоричностью эту истину. Она уникальна в истории религиозного сознания человечества.

Христианство есть религия, которая не вне нас и которую мы можем созерцать как некий умозрительный объект, рассматривая сходство и различия между ним и другими объектами. Христианство по природе присуще человеку. Но христианином человек становится только тогда, когда увидит, что не может избавиться от мучающих его страстей, грехов. Помните, у Данте в «Аде»: «Так завистью пылала кровь моя, что, если было хорошо другому, ты видел бы, как зеленею я». Вот оно, мученье. Любая страсть приносит человеку страдания. И лишь когда он приступает к христианской жизни, тогда начинает видеть, что такое грех, что такое страсть, какой это ужас, начинает видеть необходимость Бога Спасителя.

В человеческом сознании постоянно идет борьба между ветхим и новым человеком. Какого Бога выберет человек: Бога Христа или бога антихриста? Один Бог спасет и исцелит меня, даст возможность стать истинным сыном Божиим в единении с Сыном Словом воплощенным. Другой лживо обещает мне все блага земные на миг времени. Что изберешь, человек?

Но в любом случае помни, что не розовые очки и не «мудрость» страуса, зарывающего голову в песок при неизбежной опасности, спасет тебя от мира страстей (т. е. страданий), живущих в душе, но лишь мужественный и честный взгляд на самого себя, на свои так называемые силы и осознание своей глубокой духовной нищеты откроет тебе истинное спасение и истинного Спасителя – Христа, в котором заключено всё твое благо вечной жизни.

Чтобы ответить на этот вопрос, мне кажется, немножко просто нужно посмотреть на самого себя. На других посмотреть с такой точки зрения, а что ищет человек, к чему он стремится, что он хочет? Я говорю не о наших хотениях сиюминутных, которых у нас бесчисленное множество. Совсем речь идет не об этом. А если мы подумаем все‑таки о самом главном, что вот эти наши ежеминутные хотения и желания, из чего они исходят? И к чему они направляются? Куда устремлена вся наша душа сама по себе? Мне кажется, есть слово, с помощью которого можно выразить это. Вот с самого начала и до самого конца его, т. е., человечества и человека. Он всегда ищет и стремится к тому, что именуется, если взять философский термин, то можно сказать, он стремится к благу. Если взять термин, так сказать, ну мирской что ли, он всегда стремится к счастью. Вот это благо, счастье, блаженство в религиозном лексиконе часто именуется Царством Божиим. А запомните, кстати, – Царствие Божие не рай. А Царствие Божие, где оно есть? По Евангелию – внутрь вас есть. В философии различным образом выражалась эта идея – благо. Я сейчас не хочу об этом говорить, только просто упомяну. Философы всегда говорят о поисках истины, но что такое истина? Я надеюсь, вы знаете, это Пилат не знал, ну где же ему знать. Истина это знаете, что такое есть, то, что на самом деле есть, это и истина, что есть, а чего нет, то какая же это истина, если нет. Это надувательство, а не истина. Истина это то, что «есть».

А вот что такое «есть»? Вы обратите внимание, что когда мы подходим к какой‑то машине сложной там, то нам хочется знать, как же она работает. И что тут нужно делать и как поступить правильно, чтобы она работала в нужном направлении, а не против меня. А то еще что‑нибудь нажму не то и она на меня поедет, да еще задавит. Вот истина, что это есть, это знание правильного, ну направления жизни, если мы касаемся жизни, правильного функционирования, когда мы касаемся действия какой‑то машины. Правильного, т. е. верного знания законов, как они есть, чтобы не ошибиться. Ибо, поступая по закону, т. е. следуя законам нашего бытия, я, видимо, буду не только чувствовать себя хорошо, но я могу получить в результате этой правильной жизни многое полезное для себя. Если же я вдруг неожиданно, не зная, начну поступать вопреки законам, совершенно ясно, какие последствия могут иметь место. Посмотрите вот, например, все кризисы, которые существуют, например самый такой яркий и доступный для понимания экологический кризис, чем обусловлен? Человеком. Неверным путем развития, того, что мы именуем прогрессом. Мы неверно относимся к природе, неверно ее используем, неверно развиваем свою цивилизацию, мы неверно что‑то делаем, мы отравляем атмосферу, воду, ресурсы выкачиваем, себе вредим, нарушаем озоновый слой, и т. д. Оказывается, когда мы поступаем неверно, мы можем ожидать, и это обязательно будет, самых отрицательных последствий. О, как велико знание истины!

Знание того, что есть на самом деле и как оно есть, когда мы это знаем. Представьте себе, если мы действительно все будем хорошо знать: каково бытие? Что соответствует нашей природе? Какова наша природа? То, по‑видимому, на этом пути мы только можем достичь блага, ибо удовлетворение, правильное удовлетворение человеческих потребностей приносит ему благо. Я так долго говорю об этих вещах по очень простой причине: мне хочется показать, что философское искание истины, человеческое стремление к правде и справедливости, стремление каждого живого существа к наслаждению и в конечном счете всё то, что именуется этими понятиями, оно одно и то же. Всё оно заключается в идее или понятии блага, блаженства, счастья. Вот тот центр, та основная точка, на что направлены все силы души человека. И так каждое человеческое мировоззрение, возьмите историю философии, каждая религия, именно это имеет своим центром, средоточием, стержнем, я думаю, что против этого возражать вообще‑то никто не будет. Это просто свойство человеческой природы таково, но зато исходя из этого, а это очень важно, исходя из этого, мы можем с вами рассуждать, как решает этот вопрос, т. е. как понимает это христианство, это счастье, это благо, к которому стремится человек своею душою.

Что особенного здесь говорит христианство, чем оно отличается от других воззрений? Есть вещи в христианстве, которые мы нигде не найдем, причем вещи не какие‑нибудь, знаете, элементы, винтики – нет‑нет, принципиальные вещи, настолько серьезные, что переоценить их невозможно. Первое, с чем это связанно, совсем даже не с идеей Бога, нет‑нет – идея Бога присутствует во многих религиях, даже не с идеей вечной жизни – присутствует в разных формах и эта мысль. Есть и другие вещи, и первое, о чём мне хотелось бы сказать, это понимание человека.

Вот только что мне в Дубне, какая‑то там, видимо, последовательница сикхов подарила вот такой вот сборник с большим портретом одного из святых сикхов современности. Сейчас он в Москве и очень хотел бы встретиться здесь и у нас, я говорю, ну что же, можно было бы, но посмотрим. Некий Баба‑Сикх и еще третье слово, ну в общем Бабаджи, так проще говоря. Я посмотрел, так кое‑что, кое‑какие статьи, его воззвание к народам России, его воззвание ко всему миру (это довольно интересно. Представляете, человек по всему миру обращается), и что он там пишет? Собственно ничего удивительного для меня нет. Но обращаю ваше внимание, что является основополагающей, что ли, доктриной, из которой проистекают все последующие выводы. Это утверждение, что по своей природе человек – вот тот человек, реальный человек – он здоров, но целый ряд факторов различного порядка мешают осуществлению этой здравости. Более того, нарушают эту здравость и делают его несчастным в этом мире. Я почему об этом говорю? Христианство предполагает беспрецедентное понимание человека в истории всерелигиозного сознания, если это Баба‑Сикх говорит о том, что религия одна, а все прочие религии, т. е., вся совокупность религий, это есть не что иное, как только дисциплины, отдельные дисциплины в какой‑то школе. Что руководители, организаторы, родоначальники религий – все они едины, а это вывод, то я скажу вам: он глубоко ошибается, вот они не знают. Знаете, интересно было его читать почему, это же есть то, что мы называем естественным Богопониманием. Естественные религии, не имеющие откровения, как они мыслят, что они чувствуют: «в общем мы хороши, но не умеем жить, нам нужно знать, как жить, и он нам говорит как, для того чтобы мы стали все хорошими». Христианство утверждает другое, кстати, очень неприятную вещь, и я вполне понимаю, почему христианство не так часто принимают искренно, большей частью принимают по обычаю, а искренно, с полным пониманием принимают очень нечасто. Вот одна из причин. Христианство утверждает, что человек создан Богом. Многие религии это признают с удовольствием и говорят, что он создан прекрасным – великолепно! Но дальше что оно утверждает? Что в силу грехопадения природа человека глубоко изменилась, если сказать мягко, если сказать сильнее – природа человека поражена в корне. Ее жизнь поражена в корне, она стала смертной, и то, что мы видим проявление смерти в обычной жизни, на самом деле это есть не что иное, как только видимое выражение той пораженности человеческой природы, которое произошло в целом в человеке. Называется это поражение, это повреждение, это искажение различными терминами. Ну, вот в богословии усвоился термин «первородный грех», значит, речь идет в данном случае не о грехе как акте, совершенном прародителями, а как о том состоянии, в которое впала наша человеческая природа в результате отпадения от Бога. Для более такого, ну, что ли яркого восприятия этого момента я привожу такой пример: что произойдет с человеком, с водолазом, который погрузился в волны прекрасного моря и которого связывает шланг с кораблем, чтобы он мог дышать и питаться кислородом? Что произойдет с ним, если он, возмутившись тем, что сверху требуют подняться или делать то и другое. Возьмет нож и перережет шланг, чтобы стать свободным. «О, дайте, дайте мне свободу». Именно это произошло, утверждает христианство, произошел разрыв живой связи человека с Богом, связи какой? Духовной! Чтобы понять, что это такое духовной. Вы знаете, как иногда разрыв с человеком происходит, мы знаем все: кажется ничего, разрыв вдруг, он чуждым становится.

Это, к сожалению, случается иногда вот в браке, когда люди вдруг ощущают, что они совершенно чужие, были родные, и вдруг произошло, ну неважно, о причинах мы не говорим, становятся вдруг совершенно чужими людьми. Это ощущение внутреннее, оно не может быть передано какими‑то словами, но это факт, и говорят, что этот факт – страшный. Так вот, здесь произошло нарушение внутренней связи между человеком и Богом. Вот этот «шланг», соединяющий человека с источником жизни, оказался нарушенным. Что за этим следует? Мы можем себе представить, происходят необратимые процессы в организме, необратимые, подчеркиваю, за какой‑то гранью они необратимы. И тогда уже – беда. Христианское вероучение описывает, что произошло с человеком, оно говорит, что произошло расщепление свойств души на самостоятельно функционирующие части. В частности говорят о трех главнейших свойствах: ум, сердце и тело. Почему‑то вот Григорий Богослов, Симеон Новый Богослов, целый ряд отцов указывают более всего на это, хотя вот Василий Великий пишет, что человечество оказалось, человеческая природа, раздробленной на тысячи частей. Это верно – всё раздроблено. Но основные компоненты, будем говорить, вот эти три, иногда их разделяют на два: духовное, или душа, – и тело. Сам факт, в общем, таков, что это учение отцов происходит не из каких‑то философских, я бы сказал, спекуляций, нет сама жизнь наша, реальная жизнь, свидетельствует о том, что в нашей природе человеческой присутствует какой‑то коренной и странный изъян. Об этом свидетельствуют великолепно как история человечества, так и жизнь каждого отдельного человека. О чём говорит история человечества? Я попытаюсь сейчас показать, что учение отцов о расщеплении человеческой природы – это не есть просто какая‑то идея, это не идея, а это, если хотите, есть факт, подтверждаемый всей историей существования человека на земле, насколько мы ее знаем. К чему, повторяю, стремится всегда человечество? Ну конечно, к счастью, естественно, в чём видит оно счастье? В обеспеченности, в мире, в согласии, в справедливости, всегда несправедливость вызывает возмущение, правда же, совершенно очевидно, что происходит с человечеством всю историю, точно наоборот уже: брат убивает брата, Каин убивает уже Авеля, почему? В чём дело? Зависть, вот это да, зависть, а что это такое? Мало земли, полно, только это же рай еще был земной, зависть – жуткая вещь, о которой Василий Великий спустя сколько тысячелетий пишет: «И не зарождалось в душах человеческих более пагубной страсти, нежели зависть». Убивает родного брата, дальше – больше.

Достаточно почитать нам историю древнего мира, Библию, которая говорит о народах, потом о еврейском народе, достаточно почитать истории других народов: поражает, что непрекращающиеся войны, страшная эксплуатация, насилие, рабство, убийства. Боже мой, цивилизация сменяет цивилизацию каким путем? Путем насилия и войн. Человечество, где же разум? Оказывается, все ищут счастья – каким путем? Жутким. А если возьмем жизнь отдельного человека, по‑моему, здесь лучшего даже и говорить нечего, каждый знает, когда вот эти страсти и страстишки полностью омрачают нашу жизнь, полностью ее губят из ничего: всё у человека кажется хорошо – нет, завидует и страдает, тщеславится (его не хвалят) и страдает. Ну, ешь ты на здоровье, нет, надо объесться так, что он бедный не знает, что делать. Его выносят на носилках, простите, это что, умный человек так поступает?

Да.… Где же ум, где же разум? Уж чего‑чего, а ума никак нет, самым безумным оказывается самое умное существо. Вы прекрасно понимаете, что здесь иллюстраций можно привести бесчисленное множество. Все они свидетельствуют об одном, поразительном безумии человеческого ума. О поразительной бессердечности человеческого сердца, об удивительной издевке нашего тела над нашим умом, над нашей совестью. Действительно, как щука, рак и лебедь оказались наши ум, сердце и воля. Человеческое существо оказалось действительно раздробленным, больным. Христианство утверждает страшную вещь. Тот, о ком говорят: «Человек – это звучит гордо», оказывается, не только не гордо, а стыдно говорить об этом существе, он наг, и нищ, и убог. И самое печальное, это хуже уже даже того, что сказано, самое печальное, что человек не видит этого, он видит себя хорошим, он видит себя здоровым и это доказывает на каждом шагу всем своим поведением, всеми своими реакциями на любые замечания, на любое замечание, которое будет ему сделано. Христианство и говорит, что вот это вот – состояние пораженности человека, человеческой природы, а носителем этой природы является же каждый из нас. Ведь речь идет здесь не о личностном грехе, а о пораженности природы. И вот христианство говорит, что каждый из нас, каждый из людей, являясь носителем этой пораженности, оказывается в таком состоянии, что он не способен изменить ее. Можно попридержать, можно что‑то украсить, что‑то на время, на долгое может быть время, но всё это живет во мне, если я сейчас не раздражаюсь, это не значит, что через мгновение я не окажусь совсем другим человеком. Так, что даже никто и узнать не может, вот что говорит христианство. Вот что оно утверждает. Можно сказать так, что вот это повреждение, которое произошло в результате грехопадения человека, оно носит уже характер наследственный. Христианство и говорит – да, это вот жало смерти, это образное выражение, а лучше сказать, вот та дурная природа, которая возникла в Адаме и Еве – в первых людях после грехопадения, она уже стала нормой каждого из последующих потомков. Это факт. Факт, с одной стороны, вероучения христианского, с другой стороны, подтверждаемый всей жизнью мира.

Вот о чём говорит христианство. Этим оно выделяется из всех религий. И из всех систем мысли вот эта идея первородного греха совершенно отсутствует в других религиях. Ее нет. Она совершенно неприемлема сознанием нерелигиозным, этой мысли нет, а вы подумайте, только представьте себе: человек уже поражен смертельной болезнью, а он не верит в это, строит грандиозные планы, что из этого всего получится? Со стороны посмотрит философ и скажет: «Да, бедный ты человек. Тебе осталось жития всего ничего, а ты что делаешь?» А представьте, если психика поражена и он там, этот больной, бредит, и бог знает что говорит, а здоровый человек что скажет? «Боже мой, что ж ты делаешь?» Наш прогресс, которым так гордится человечество, в конце концов привел нас к тому состоянию, о котором сейчас говорят с большим напряжением, говорят как о чём‑то страшном. Если человечество сейчас не сможет перейти на другие рельсы жизни, то мы оказываемся перед неминуемой гибелью по очень многим параметрам жизни. Вот такова ситуация. Изменить ни один человек не сможет себя, переделать – нет, исцелить невозможно. Вот почему христианство утверждает, что для изменения этой ситуации уже требуются силы не человеческие, а сверхчеловеческие. Если Божество не придет и не поможет нам избавиться от этой наследственной болезни, то человечество ожидает гибель, гибель, речь идет не просто о телесной гибели, а о гибели духовной. Кто может избавить меня от страстей? Ну что сделать, чтобы не завидовать? Легко сказать «не завидуй», а как я могу не завидовать, ну как я могу не завидовать, если его наградили, вон смотрите как, а меня нет. Ну как тут не будешь завидовать, позеленеешь, правда же, легко это всё сказать, а трудно сделать. Так вот, первое, из чего исходит христианство – это из понимания человеком настоящего его состояния как существа поврежденного. И отсюда проистекает главнейший христианский догмат. Который выражает всё существо христианства, и на котором христианство стоит, и без которого христианства просто нет. Христианство утверждает, что Христос Богочеловек есть не кто иной, как Бог, Бог Слово, или Сын Божий. Он воплощается, т. е. принимает на себя (на себя! слышите?) вот эту вот человеческую природу, больную, смертную. И через страдания, через смерть восстанавливает эту природу человеческую. В самом себе. Это восстановление в самом себе имеет колоссальные последствия для всей последующей жизни, ибо открывается возможность, которой не было в человечестве до того времени. Он дает возможность духовного рождения каждому человеку, понимающему, кто он, принимающего Его, получить семя новой жизни в самом себе.

Если наше настоящее состояние глубоко болезненное и смертное явилось, так сказать, естественным следствием грехопадения первых людей и мы рождаемся в нём без всякого на то согласия, и нашей воли, и нашего произволения. То уже рождение, новое духовное рождение – оно сопряжено с сознанием и волей человека. Сопряжено с его личностью, с его личным обращением к тому, что он признает как истину, и только если он признает во Христе истину, если только он увидит в Нём Спасителя, тогда может совершиться это духовное рождение. Тогда начинается в этом человеке процесс возрождения, процесс духовного восстановления, процесс той жизни, которая дает возможность приобщения человека к истинному благу. Ведь то благо или то счастье, которое ищет человечество, оно же оказывается просто поразительно безумным. Вот вам еще одно из доказательств, что ли, глубокой поврежденности человека. Поразительно безумным. Посмотрите, какие силы душевные и телесные, психические и духовные тратили люди на достижение так называемого счастья, сколько совершают часто преступлений, чтобы достичь счастья. Неужели не понимают такой простой вещи: человек, ты же не знаешь, в какой момент ты покинешь эту землю, этот мир. Кто знает? Назовите его? Никто не знает. Так где же твой ум? Когда ты точно знаешь, что ты умрешь, точно зная, отдашь все силы, нарушая законы и человеческие, и Божеские часто, на приобретение того, что лопается в мгновение ока, как мыльный пузырь, где же такой разум? Каждый день ты хоронишь людей и знаешь. Безумие. Нельзя же назвать состояние человека перед казнью, перед смертной казнью, когда кто‑нибудь даст ему конфетку – ух какое блаженство невероятнейшее. Не этим ли занимается человечество, когда перед смертью желает приобрести то, другое, третье, желает насладиться тем, другим, четвертым – перед смертью?! Где же разум? Ясно, что есть только два принципиальных мировоззрения – есть Бог и вечная жизнь, или нет Бога и нет вечной жизни, но если в первом случае открывается смысл, то в другом случае всё закрывается и остается одна мрачная бессмыслица. Помните, мы с вами говорили про кредо атеизма «Верь, человек, тебя ожидает вечная смерть, и не знаешь, в какой момент». Так вот, христианство, в отличие от этого безумия (поистине безумия!), вот начинаешь понимать, почему апостолы пишут, что «мудрость мира сего есть безумие перед Богом», действительно безумие. Христианство говорит совершенно о другом, говорит, да, есть благо, есть это счастье, жизнь и смысл жизни может быть только в жизни, и эта жизнь открывается здесь, когда есть возможность победить смерть. Мы сейчас с вами не касаемся тех моментов, как, что и почему, – сейчас мы говорим о сути. Христианство возвещает о том, что Христос побеждает смерть в Самом Себе, своим Воскресением Он свидетельствует об этом и дает через Себя возможность каждому человеку приобщиться к вечной жизни. Если есть перспектива вечной жизни – тогда я верю: есть счастье. Если вечная жизнь – это есть счастье, если же мне говорят, что я, вот сейчас мне дали подержать кусок золота, подержать, ну подержи, сейчас через минуту мы у тебя отнимем.

И это кто‑то называет счастьем? Я скажу, извините, это что за садист такой, который издевается надо мной? Надели на тебя корону царскую, ну как хорош, да? Ну хватит, голубчик, а теперь голову давай вместе с короной. Христианство, говоря о вечной жизни и говоря о Христе как источнике этого бессмертия, открывает человеку дорогу к источнику блага, к источнику счастья, и оно заключается, оказывается, не в этих вещах этого мира, ибо всё это пройдет, оно заключается в глубине человеческой души.

Царство Божие внутрь вас есть

Вот как оно достигается, как оно приобретается, это счастье, это благо, какие для этого требуются средства, что дано Христом, что требуется, это вопрос уже другой, об этом, я надеюсь, мы с вами поговорим, но сейчас мне бы хотелось именно вот это, об этом вам сказать, что христианство уникально в том смысле, оно говорит совершенно о другом характере понимания и самого счастья и средств его достижения. Христианство предупреждает и каждого человека: смотри на себя, знай, что твоя природа больна. Знай, не доверяйся своим мыслям всем. Единственное правило, которое ты должен иметь: относись к другому человеку так, как говорит Евангелие, этим самым ты поступишь правильно. Этим самым ты взрыхлишь почву в душе своей, на которой могут произрасти плоды того блага, к которому стремится каждый человек. Вот в чём вся суть христианства, а знаете, как много неверных трактовок. О, я думаю, что нам будет небезынтересно поговорить о них, иногда положительное раскрытие вопроса, оно оказывается психологически недостаточным и потом оно не может подчас указать на все те стороны, которые просто необходимо видеть для лучшего понимания его. Вот я и хочу вам сейчас назвать и немножечко поговорить о некоторых вещах, которые связаны с неверным пониманием существа Христианства. Я бы назвал вам несколько таких вещей, каждая из которых заслуживает, мне кажется, внимания. Первое, исторически первое и которое остается важным, в смысле его знания, остается по сей день глубоким заблуждением в отношении христианства как некоего продолжения ветхозаветной религии, иудейства даже. Вы помните, христианство называли сектой иудейской, римские историки именно так и понимали христианство. И вначале действительно трудно было, поскольку все проповедники оказались в большинстве своем евреи, иудеи. На самых первых порах, буквально, они даже, многие из них, помните, апостолы посещали даже Иерусалимский храм, даже приносили жертвы, еще шел процесс, Церковь только зарождалась. Еще не было ясного понимания и отчетливо выраженного представления о том, что произошло. И многие видели в христианстве не что иное, как продолжение и развитие ветхозаветной религии. Однако дальше история показала очень интересные вещи. Во‑первых, и самое такое, может быть, неприятное: иудейство восстало на христианство, восстало всеми средствами, которыми только оно располагало. Не только там, в Палестине, но послы из Палестины пошли во все народы, всюду, где были иудеи рассеянные. У Иустина Философа очень интересные вещи в его разговоре с Трифоном иудеем сообщаются: раввинистическое иудейство посылает гонцов всюду, и эти гонцы доходят не только до евреев рассеяния, они идут дальше, идут к правителям, жестокое уничтожение христианства. То, кстати, о чём, теперь почему‑то не говорят, не принято, видите ли, говорят только о другом, об утеснениях евреев христианской церковью. Были жуткие гонения на христианство. Возник конфликт, Иустин Философ говорит о том, что «тем не менее мы вас не ненавидим, у нас нет к вам ненависти, и мы молимся за вас, чтобы Бог открыл вам тем не менее истину», но факт остается таким. В настоящее время ситуация остается очень странной.

Когда произошла реформация, то иудейство подняло голову, вы знаете, что протестантизм своим, кстати, одним из первых было борьба с иконами, с изображениями, кальвинистские храмы и сейчас, если вы зайдете, я вот заходил, ничем не отличаются от синагоги, просто ничем, обращение к Ветхому Завету усиливается и сейчас уже можно констатировать, что западное христианство находится целиком и полностью под влиянием Ветхого Завета, все христианские истины интерпретируются через Ветхий Завет, особенно нравственные истины, вы не найдете на западе «ирине», вы не найдете только «шалом», ну мир, и то и другое, и «шалом» – мир, и «ирине» – мир. Христианские организации под названием «шалом», не «ирине», а это вещи совершенно разные, понятия совершенно разные. Ветхозаветный мир – это благоденствие земное, «шалом» – это благоденствие земное, какое же благоденствие, если война, никакого благоденствия. «Ирине» говорит о мире духовном, благодаря которому только возможно истинное и земное благоденствие, не языческое, а истинное, совершенно разные вещи, в настоящее время идет очень сильная иудеизация христианства на Западе, в этом отношении папа римский особенно усердствует, впечатление такое, что он идет во главе всех. Его некоторые заявления просто поражают даже, что он говорит: или человек не хочет думать, или он преклоняется перед той финансовой силой, но просто жалко и неприятно. При Ватикане существуют папские советы, один из папских советов по христианскому единству, другой папский совет по диалогу с другими религиями. Два папских совета есть, занимаются этими вопросами, диалог с иудейством ведется, в папском совете по христианскому единству, т. е. опять оказывается: христианство и иудейство, оказывается, одно и то же. Возвращаемся к первому веку, но вопрос возникает, а почему? Ответ: у нас одна Библия, так простите, разве дело только в Библии? Сущность христианства – Христос. Для иудейства Христос – кто такой? Лжемессия, слышите? При одной Библии, так как же тогда мы можем тут рассуждать, это совершенно другая религия. Бабаджи говорит, что Иисус – пророк, понятно, это другие религии, они не говорят, что он лжемессия, здесь даже говорится – лжемессия. Или из выступления Иоанна Павла II в Ватикане в октябре 1997 г. Был симпозиум «Корни антииудаизма в христианской среде», и вот что он там сказал: «Этот народ призван и ведом Богом, Творцом неба и земли. Поэтому его существование не принадлежит к одной только сфере природных или культурных явлений, в том смысле, в котором человек при помощи культуры развивает свои природные ресурсы (то есть, значит, как все другие народы), существование этого народа – это факт сверхъестественный, это народ завета и таковым он остается всегда и несмотря ни на что, даже когда люди не верны» – это что такое?

Бедный Христос, когда говорит: «придут с востока и запада, с севера и юга и возлягут с Авраамом и Исааком, а сыны царствия будут изгнаны вон». Ничего Он не понимал, видно, когда говорил: «вот отец ваш дьявол, и вы похоти отца вашего творите», как он заблуждался. Или притча о виноградарях, которые поняли, о чём идет речь, что, папа Римский не знает этого, да? Не читал Священного Писания никогда? Когда жуткие такие вещи, даже если народ не верен, значит, распинатели Христа, оказывается, всё равно остаются?

Иуда, значит, предавший Христа, всё равно ему, Бог ему верен? Что он говорит? Так вот, это одно из глубоких заблуждений. Я не знаю, уж действительно это заблуждение у него или это просто сознательный акт. Это Бог ему судья, но мы говорим о заблуждении сейчас, одном из глубоких заблуждений: понимать христианство как какое‑то продолжение Ветхого завета. Ветхий завет был только тенью, слышите, образом будущих благ, образом несовершенным, поэтому Иоанн Златоуст говорит: «Ветхий завет отстает от Нового, как земля от неба». Но факт таков: в XX веке, вновь после двух тысяч существования христианства оно вновь, на западе по крайней мере, у нас пока этого еще нет, но это будет, но пока нет. Христианство вновь рассматривается как секта иудейская, с чем вас и поздравляю. Второе понимание христианства, неверное понимание, связано с философским его восприятием, христианство рассматривают просто как новую доктрину, новое учение, которое сообщило человечеству массу новых идей, которых оно просто не знало. Мы об этом поговорим потом. Действительно, это учение – уникальный факт в отношении очень многих истин, возвещенных христианством. Одно только понимание Бога как Бога единого в Троице уже о чём говорит, т. е. христианство – это есть то новое учение, которое должно преобразить мир. Почему неверно такое восприятие христианства. По очень простой причине, самый большой факт каков?

Что большинство христиан просто ничего не знают об этом учении. Знают о Христе Иисусе, знают Крест, знают кое‑что, самое немногое, никаких богословских тонкостей они не знают, да и не видят даже особого какого‑то смысла, что ли, глубокого, восхищаются философы и мыслители, народ просто верит. Сколько мучеников, которых мы знаем, стали святыми, совсем не зная никаких этих тонкостей учения. Дело совсем не в учении, а дело в факте вот этого сверхъестественного явления в мир самого Бога. За явлением Бога Слова Воплощенного произошло другое такое же колоссальное явление Бога Духа Святого, действие, которое поразительным было и остается. Вы же помните, что произошло после сошествия Святого Духа, какие дары Святого Духа получали люди? До самых удивительных, говорили на иностранных языках, ну, это вопрос другой. Я хочу сказать, что, конечно, существо христианства не в учении. Если бы это было так, Христос ничем не отличался бы от того же Будды, от того же Конфуция, от того же Мухаммеда, от того же Заратустры, от того же Пифагора, или Сократа, или Моисея и пр., все учения мог бы преподнести Иоанн Креститель. Суть христианства в Жертве Христовой, почему Крест и остается символом христианства. Крест, ибо он символ Жертвы, совсем не учение. Учение это то, что необходимо для принятия этой Жертвы Крестной, что сочетается с пониманием этой Жертвы Крестной. Мы бы не могли понять этой Жертвы Крестной, если бы не было открыто о Боге Троице, мы бы не могли просто понять это. Т. е. учение является вторичным, и Христос в первую очередь совсем не Учитель. Учитель Он? Да, но не в первую очередь, в первую очередь Он – Спаситель, а Учитель во вторую очередь, поэтому любого другого учителя и основателя религии можно заменить и не важно, кто явился основателем. Мухаммед, или Будда, или другой какой‑то ученик, Моисей или там Иисус Навин, и, в конце концов, какая разница, никакой разницы. Бог может говорить через каждого. В христианстве, если вы скажете, что Иисуса Христа не было, всё рассыпалось моментально, дело не в учении. Сказали бы: Христа не было, а учение преподнес Павел – всё, христианства нет, потому что, повторяю еще раз, Жертва Христова составляет суть христианства, а не учение людей, научить мог бы любой из пророков. Сколь же неверным является и восприятие христианства как нового Закона Божия, вот это вот обрядово‑законническое восприятие христианства, оно является не чем иным, как инерцией, идущей действительно от Ветхого Завета и не только с него, от иудейства, но и языческих религий. Вы знаете, вот человеку очень импонирует что? Хочется спастись? Хочется. А как? Христианство говорит, что нужно измениться человеку по образу Христа. Это очень трудно, как мы уже говорили. Я не могу победить зависть там или тщеславие, а есть другой способ. Церковью для помощи человека очень много дается средств, помогающих ему.

Открываются храмы, устраиваются богослужения, традиции различных богослужений, там молебны, панихиды, там акафисты, всякие тропари, чины и так далее. Устанавливаются посты, правила индивидуальные и так далее. Всё это средства, которые должны были бы помочь человеку в чём? В изменении себя. Так вот и возникает такая тенденция, эти средства, средства помощи, спасения воспринимать как необходимые и достаточные условия для спасения человека, т. е. если я крещен, хожу в церковь и там исповедаюсь и причащаюсь, когда надо, подаю записки, получаю просфоры, служу молебны, сохраняю посты – всё. А если еще читаю утренние и вечерние молитвы, да все как положено. И тогда уже ко мне не подступитесь, почему? Потому что я правильный человек, не то что другие. У Феофана Затворника есть хорошая такая фраза, мне так она нравится, не могу не поделиться: «Сам дрянь‑дрянью, а всё твердит несмь яко же прочие человецы». Замечательно. Вот это обрядово‑законническое восприятие христианства, сведение его существа к исполнению вот этого набора всех средств, забывая о том, что это церковью установлено в качестве вспомогательных средств к исполнению заповедей, а заповеди‑то в другом состоят. «Антоний, ты мало ешь, а я совсем не ем, ты мало спишь, а я совсем не сплю, говорит дьявол Антонию – не этим ты меня победил», да и Христос сказал совсем другое: «Блаженны чистые сердцем», сердцем чистые. Вот это обрядово‑законническое восприятие христианства – жуткая вещь, которая особенно сильно поражает, вот такое примитивное народное сознание, оно убивает буквально человека. Легко здесь стать праведником, это тогда наступает беда, такие праведники – это жуткая вещь, с ними, главное, ничего не сделаешь, это недаром говорят, святой сатана, точно‑точно всё делает, всё как положено, и не подойди к нему. Я вам скажу: это одна из страшных угроз христианскому сознанию, одна из страшных болезней, которая, к сожалению, существует в каждой церкви, более того, в каждой религии даже. Нужно бороться с этим всеми силами души. Всегда нужно знать заповеди Христовы. Вот, что мы должны исполнять. Все церковные установления являются лишь вспомоществующими средствами. Которые оказываются полезными только тогда, когда мы их именно как средства к исполнению заповедей рассматриваем. А что проку, если я пощусь, ем пескарика, а загрызаю человека? Что это такое? Еще одно неверное восприятие христианства, а у вас кроткий вид или еще не кроткий? Кротость так и сияет от лиц ваших, ну ладно, тогда уже до следующего раза.

Истинность христианства

Христианство – это единственная религия, которая имеет именно объективные аргументы, свидетельствующие о его неземном происхождении , о его Божественном происхождении, следовательно, о его истинности, поскольку если оно Божественно, следовательно – истинно. И вот мне бы хотелось представить аргументы в более‑менее полном виде и в единой, цельной картине. Я говорил уже вам, что таковых аргументов, как мне кажется и насколько я знаю, другие религии просто не имеют. И поэтому именно акцент на данном вопросе для нас с вами имеет очень большое апологетическое, я бы сказал, просто проповедническое значение. Итак, каковы аргументы, которые подтверждают тезис о Божественном происхождении христианства?

Исторический аргумент

Христианство возникло в условиях жесточайшего гонения, его родоначальник‑основатель – был подвергнут самой суровой казни и смерти. Какое впечатление произвело это на учеников, Евангелие достаточно хорошо описывает. Страха ради иудейского даже собирались в отдельной комнате, чтобы не дай бог кто‑то услышал или узнал.

Что дальше? Дальше была продолжена та же линия. Мы видим: последователей Христа гонят, арестовывают, терзают, казнят, в конце концов добиваются того, что центральная римская власть принимает самые жестокие законы по отношению к христианству. Надо признать, что просто удивительно, почти невероятно, ведь римская империя – это империя всех религий. Религии побежденных народов включались в римскую империю. Статуи богов свозились в Рим в специальное здание, которое называлось Пантеон, и в которое могли приходить и поклоняться представители этих религий; всё было позволено, там существовали самые отвратительные религии. Только по отношению к христианству были приняты такие жесткие меры.

Часто говорят, что это произошло лишь потому, что христиане отказывались приносить жертвы перед статуями императоров, что они не признавали религиозного культа цезарей. Так пишет, например, Болотов, что весьма меня удивляет, поскольку он был очень крупным историком. Но ведь иудеи тоже не признавали этого культа, также не приносили жертвы, также не кланялись императорам и не почитали их – и никаким репрессиям они за это не подвергались. Ведь и христианство первоначально рассматривалось римской властью как некоторая иудейская секта – и не более того.

И вдруг выходит закон, по которому христианство рассматривалось как «религия иллицита», т. е. религия недозволенная, т. е. противозаконная. И на основании этого закона, только по той причине, что человек именовался христианином, он подвергался казни. Вот в каких условиях распространялось христианство. Этот закон с небольшими интервалами действовал до 313 года, около трех столетий продолжалось избиение христиан. Но это гонение закончилось торжеством христианства в Византийской империи. Как же это могло произойти?

Удивительно, как религия могла в подобных условиях выдержать и существовать. Достаточно перенести эту ситуацию в условия нашего времени, что станет понятно – это просто немыслимо. Понятно, кто‑то скрывался, кто‑то не назвался, кто‑то тайно существовал, но скоро бы всё прекратилось, ведь под страхом жестокой смертной казни принимали христианство люди. «Христиан – ко львам!» – помните этот девиз? Вот что значило принять христианство. Это сейчас только возможно: «Пожалуй, я обвенчаюсь в Елоховском соборе…». Креститься? Пожалуйста. Заплатили – вас крестят, хотя он и креститься не умеет сам. А раньше – смертная казнь грозила каждому, жуткие пытки. Возникает вопрос: что же могло обусловить распространение христианства, сохранение его и приобретение даже господствующего положения в Римской империи? Что человеческое могло тут помочь? Пусть назовут. Ах, как было бы интересно послушать этих историков, что бы они сказали. Вы только почитайте жития мучеников. Ведь не просто смертная казнь была, а жуткие пытки, которыми всегда сопровождалась казнь, ведь заставляли отречься от христианства. Они же – не отрекались. Та же история произошла уже у нас в России, в связи с революцией в 1917 году. Солоухин пишет, что уже к 1922 году было уничтожено 390 тыс. из числа духовенства, т. е. монашествующих и имеющих сан. Я повторяю, что они могли бы, могли бы заявить, что они отрекаются от Бога, Христа, и они тут же стали бы примером для всех, о них писали бы газеты, говорили бы по радио, но они не отрекались.

Мы не найдем ни одной религии в мире, которая сохранялась и распространялась в подобных условиях. Есть небольшие группы, секты, не более, причем эти секты существовали в условиях совсем не таких гонений. Ничего подобного просто нет. Возьмите любые секты сейчас, даже на Западе: они спокойно переселяются в другие страны, где законы их дозволяют. А уж о смертной казни, да еще с пытками, нет и речи.

Как писали наши древние апостолы: «За что вы нас судите? Мы самые верные граждане империи, верные не за страх, а за совесть». И действительно, христиане вполне могли «похвастаться», что они были самые порядочные люди в империи. Они служили в армии, были полководцами, встречались во всех сферах общества. Язычники даже говорили: «Посмотрите, как они (христиане) любят друг друга». Можем ли мы сейчас сказать то же самое? И не только друг друга. В Александрии больных чумой выбрасывали на улицу, боясь прикоснуться к ним. И только какие‑то странные люди ходят по городу и собирают эти трупы, очищают улицу и отвозят их куда‑то для захоронения, сами потом умирают, сами заболевают. «Кто это такие, эти странные люди?» – «Это какие‑то христиане…» Это по отношению к язычникам‑то, а не только друг к другу.

Чем объяснить этот феномен? Книга Деяний Апостольских сообщает о некоторых удивительных вещах, которые не укладываются в рамки обычного сознания. Те, кто принимал христианство, крестились, часто просто сами не знали, что с ними начинало происходить. Они исполнялись великой радости, ничего особенного, кажется, не происходило с ними; всего‑то их погружали, крестили во имя Иисуса Христа, ничего особенного, кажется. Более того (и это всех поражало) – они приобретали особые дарования, которые действительно потрясали всех. Они начинали говорить на иностранных языках, никогда их не изучая, они исцеляли больных, изгоняли бесов одним только словом, одним прикосновением. Предсказывали события, становились пророками. Этим людям уже была не страшна никакая смерть и никакие пытки. «Мучения эти в радость рабам Твоим» – вот лейтмотив, который звучит, проходит красной нитью через массу мученических актов. Что это такое? Фанатизм? Таких масштабов, да с чего бы ему быть? Чем парализовался страх смерти, пыток? Нет естественных объяснений этому факту, слышите, нет. Остается одно объяснение – сверхъестественное. Да, то, о чём пишут Деяния Апостолов самым простым, безыскусным языком, без всякого пафоса, без восторгов, просто сообщается и больше ничего, о чём сообщает последующая история христианской церкви, повествуя о жизни великих святых, прямо свидетельствует: «Да, каждый, принимавший христианство, сознательно принимавший его, исполнялся того, что в христианстве именуется Духом Святым. Исполнялся Духом Божиим».

Этот Дух Божий действовал как на самого человека, так и на окружающих. Мы же знаем массу фактов, когда палачи‑истязатели бросали свои орудия и заявляли перед лицом судьи: «Я христианин». Как это происходило? Они были потрясены тем, как слабые женщины, подчас дети (помните? – Вера, Надежда, Любовь), даже дети показывали такие потрясающие образцы мужества. Пусть объяснят это какими‑нибудь естественными причинами и найдите религию, которая могла бы встать рядом с христианством в этом роде. Посмотрите на другие религии, как они возникали. Это или язычество, идущее естественным потоком из далеких глубин сознания истории человечества; если же это новая религия, то давайте посмотрим, как они обычно возникали. Cовершенно спокойно, ну, тот же буддизм. Яркая иллюстрация: Будда всюду был почитаемой фигурой, которую принимали с удовольствием, считали за честь пообщаться с ним. Или возьмем мусульманство, каким путем распространялось? Огнем и мечом.

Нет, в самом деле нечего поставить рядом с христианством. Просто невозможно объяснить, как в течение почти трехсот лет гонений христианство не только не было уничтожено, но и стало религией большинства. Это один из очень ярких, объективных моментов, свидетельствующих о том, что христианство живет не человеческой идеей, не просто философским убеждением, что Господь Иисус Христос – Бог, Спаситель, это не мнение о том, что христианство, «пожалуй», истинно. Нет. Потому что за мнение пойдут единицы на смерть, а миллионы – никогда.

Вероучительный аргумент

Этому аргументу была посвящена основная часть прочитанного курса. Существо его состоит в указании на решительное отличие догматических истин христианства как от всего комплекса идей, образующих содержание сознания язычников, так и от корневых принципов философствующего разума. Речь идет, повторюсь, о резком расхождении, доходящем порой до несовместимости.

Мы убеждаемся в этом на целом ряде примеров. Возьмите догмат Троицы. Мы сравнивали его с теми идеями, которые были в Римской империи, – ничего общего. Совершенно разные представления даже о спасении: не здесь, не в этом мире, не материальное благополучие, не государственный социальный рай на земле, нет‑нет, а «Царство Божие внутри вас есть». Спаситель – это не Август, не монарх, не император, не завоеватель, не добродетельный муж, который во всей своей славе и величии царствует нам миром и дает всем благоденствие, нет‑нет, а это зрак раба: «Мы проповедуем Христа распята, иудеям соблазн, эллинам – безумие».

То есть для языческого сознания хуже варианта просто не найти – насколько это ему противоестественно. Соблазн и безумие во всех истинах христианских, именно специфических христианских. Возьмем, к примеру, Боговоплощение. В язычестве воплощений различных богов сколько угодно. Однако если сопоставить – ничего общего. Вернее, так же мало общего, как между куклой и ребенком. Есть тут что‑то общее? Да… что‑то есть. Но кукла – только кукла и останется куклой.