Бывший премьер‑министр Грузии Тенгиз Сигуа о конфликте Гамсахурдии и Шеварднадзе

В СССР интеллигенция на Кавказе чувствовала свое ущемленное положение, так как была лишена возможности занимать руководящие должности в партии. Накопленный символический капитал не помогал себя реализовать до перестройки, после ослабления хватки Москвы вчерашних интеллигентов выбросило на передовую. Среди чеченских полевых командиров – актер драмтеатра Ахмед Закаев и поэт Зелимхан Яндарбиев. Главой Южной Осетии стал этнограф Людвиг Чибиров, а ставшего в 1991 году президентом независимой Грузии Звиада Гамсахурдию – переводчика Шекспира и Бодлера – низложили годом позже скульптор Тенгиз Китовани и кинокритик Джаба Иоселиани.

Гражданская война между сторонниками старого президента Гамсахурдии и нового президента Шеварднадзе окончилась к декабрю 1993 года. Политическим итогом противостояния стала неподконтрольность центру Абхазии, Аджарии и Южной Осетии и сохранение российских военных баз. О трагических днях закавказской республики рассказывает 82‑летний доктор технических наук Тенгиз Сигуа, бывший премьером при обоих президентах.

К концу восьмидесятых грузины хотели выйти из СССР, особенно интеллигенция. Такой вот пример: во всех республиках были Союзы писателей, которые подчинялись всесоюзному. Первыми, кто вышел из подчинения, стали писатели Латвии, Литвы, Эстонии и Грузии. Чувствовалось, что из 15 республик именно эти больше всего за распад, хотя, безусловно, Армения и Азербайджан тоже хотели уйти.

Грузины осматривают трофеи. Фотография Ираклия Орагвелизде

Начиная с 4 апреля 1989 года в Тбилиси ежедневно проводились митинги[1] – милиция сразу окружала сборища, но не решалась применять силу для разгона. На моей памяти такое было впервые. В то время я был директором Института металлургии Академии наук, и на общем собрании мы приняли решение поддержать митингующих. За моей подписью направили коллективное письмо руководству республики с благодарностью, что хоть митинг окружили, но силовых действий не предприняли. Такого единства народа я ни до, ни после не помню – и интеллигенция, и рабочие, и даже школьники были на одной позиции.

9 апреля я до часу ночи был на протестных улицах, а потом пошел домой – в четыре утра же российское войско[2] окружило демонстрантов. Солдаты открыли огонь в воздух и пустили отравляющее вещество "Черемуха" – началась адская давка, и огромное количество людей попало в больницу В итоге 19 человек скончалось – это была, конечно, трагедия, для всего народа. С тех пор в воздухе было ощущение того, что начинается распад: всю Грузию лихорадило, везде шли демонстрации с надежной объявить о возрождении свободной республики.

Литературовед во власти

Именно на той волне и появился Звиад Гамсахурдия[3], который был организатором тех весенних демонстраций. Мы вместе учились в одной школе, он был в классе помладше. Его семью я хорошо знал, ведь его сестра была моей подругой в молодые годы. Тогда никто и не думал, что он далеко пойдет. Только после смерти диссидента Мераба Коставы[4] в восемьдесят девятом году Звиад стал номером один.

Осенью девяностого оппозиционный блок победил на выборах – Звиад стал председателем Верховного Совета, а в апреле девяносто первого – уже президентом республики. Получить 87 % голосов на выборах было совсем нетрудно, ведь коммунисты уже потеряли поддержку народа, – можно было и 95 % взять. Председатель избиркома – старый член компартии – почувствовал запах перемен и отстранился, а я был его замом, и все документы шли через меня. Еще до окончания голосования я дал интервью, где заверил, что оппозиция получит минимум 70 %.

Был ли этот интеллигент готов к такому посту? Надо признать честно, Гамсахурдия не был готов взвалить на себя эту ношу. Он совершил много ошибок: например, у нас были прекрасные отношения с Баку, но вдруг мне звонит их премьер с вопросом: "Объясните! Кто такой ваш президент? Почему такие глупые заявления?" Оказывается, Гамсахурдия в эфире ВВС сказал: "Карабах – это Армения, а значит, нечего Азербайджану идти туда".

Проваленный урок

У меня была информация, что на 16 августа 1991‑го Михаил Горбачев назначил совет, где должны были объявить чрезвычайное положение. Это мне как грузинскому премьеру сказал Валентин Павлов[5]. Но этого не произошло – по слухам, Горбачев решил перенести всё на 26 августа. Это меня удивило, ведь оппозиция со стороны Геннадия Янаева[6] нарастала. Вся информация доходила слухами: например, что к Горбачеву на дачу в Форосе приехала группа Янаева и изолировала президента. Я до сих пор не понимаю, зачем перенесли то собрание – всё могло пойти по‑другому.

Итоги гражданского противостояния – не только трофеи, но и разбитые окна. Фотография Ираклия Орагвелизде

Меня, безусловно, удивила реакция Гамсахурдии на предложение ГКЧП. В то время в Тбилиси приехал один генерал‑лейтенант, который, по моей информации, строго‑настрого запретил кому‑то митинговать в поддержку президента СССР. Военный поставил три условия: разоружить 12 тысяч нацгвардейцев, передать управление над ними милиции, а результаты выборов местного самоуправления отменить. 19 августа всё это Гамсахурдия выполнил, подписав соответствующие указы. Командование Закавказским военным округом находилось в Тбилиси, и здесь располагалась целая армия – один приказ, и за 15 минут 20 тысяч солдат арестовали бы всех, кого нужно. Я к тому моменту уже был в отставке – ушел за день до путча, а из окружения президента никто не был против.

"В случае митингов против Янаева всё руководство обещали арестовать", – рассказали мне позже прибалтийские лидеры, к которым также приезжали посланники ГКЧП. "Мне угрожали арестом, поэтому я согласился", – спустя время подтвердит сам Гамсахурдия.

В девяностых годах во множестве восточноевропейских и африканских республик к власти пришли оппозиционеры, но остались спустя время на посту только двое – чешский драматург Вацлав Гавел и борец с апартеидом в ЮАР Нельсон Мандела. Вот насколько был популярен во время борьбы руководитель профсоюза "Солидарность" Лех Валенса, но продержался у власти лишь один президентский срок. Гамсахурдия боялся потерять власть и всех нас предал – после этого вся Грузия отвернулась от своего лидера.

Брат на брата

Подготовка отстранения[7] началась в октябре девяносто первого – у нас было не больше трехсот людей с оружием. Министр обороны, как он позже мне признался, несколько раз просил дать приказ разоружить оппозицию – потребовалось бы не больше суток. Но Гамсахурдия не приказывал, боясь предательства собственных солдат.

С начала боевых действий 22 декабря в Доме Правительства, где был штаб президента, под ружьем находилось 3600 человек. В итоге каждый день по сто человек убегало из штаба, и каждый день оппозиция только укреплялась – в конце декабря президент выступил по ТВ, где признался, что чувствует потерю поддержки. К тому моменту погибло свыше сотни человек. Большую роль в отстранении сыграли "Мхедриони"[8] – эту неофициальную организацию добровольцев создали под патронажем Шеварднадзе еще в восемьдесят девятом году. Несмотря на превентивный арест руководства, бойцы активно выступали против президента, но в народе их не любили.

Когда ситуация стала слишком сложной, Гамсахурдия неоднократно звонил мне – он соглашался на наши предложения. На третий день переговоров через замглавы МИД договорились, что Звиад полетит в Батуми, где правивший в Аджарии Абашидзе готов был всех принять. Однако супруга отговорила, хотя сопровождение и самолет уже были готовы. Ошибка Гамсахурдии была в том, что он надеялся на огромную поддержку населения. В свое время главу Азербайджана Абульфаза Эльчибея хотели арестовать, но он вернулся в свою деревню, и тысяча людей на две недели окружила его дом, чтобы воспрепятствовать такому сценарию.

Варяг

Как только 7 января Гамсахурдия покинул Грузию, уже на следующий день Шеварднадзе был готов приехать – на правление его пригласил Госсовет, состоявший из тех, кто отстранил Звиада. Эдуард боялся в России ареста, так как с Борисом Ельциным сложились плохие отношения. Как мне сказал Борис Николаевич, когда его снимали с должности[9], в Политбюро хуже всех на него ополчился именно Шеварднадзе. Российский президент, конечно, это запомнил.

После его отъезда в феврале девяносто второго в Чечню к Джохару Дудаеву я со Звиадом больше не виделся, но у нас были нерегулярные телефонные переговоры. Через два месяца жизни в Грозном он тайно прислал ко мне своего представителя с просьбой поспособствовать эмиграции. Я обещал помочь и попросил посланника срочно узнать, куда именно собирается патрон. Тогда ведь чеченцы воевали за абхазов против грузин – Звиад, видимо, чувствовал какое‑то несоответствие и хотел покинуть чеченцев.

Я планировал решить проблемы через МИД РФ, с чьим руководством хорошо общался, – ведь тогда у Грузии еще не было дипотношений с другими странами. Через месяц в Швейцарии я встречался с премьером Чехословакии. Он сообщил, что из Хельсинки в Прагу приезжал представитель Гамсахурдии, просивший принять бывшего президента, но чехословаки отказали – так же, как и финны. Супруга Гамсахурдии противилась эмиграции, возможно, из‑за этого он и решил вернуться в Грузию.

Партизанские вылазки против нового президента стали активными весной девяносто второго. Война бушевала по всей стране, но самым ярким моментом стали не какие‑то сражения или засады, а когда Шеварднадзе по телевидению рассказал о звонке Ельцина. Тот предложил разделить страну на западную со столицей в Кутаиси для Гамсахурдии и восточную со столицей в Тбилиси для Шеварднадзе. И это было вполне реально. Возможно, именно поэтому с того дня первого президента стали активно преследовать – по заданию Шеварднадзе была даже создана специальная группа. Гамсахурдию никто не поддержал – поэтому ему пришлось переезжать с места на место и бродить по лесу. Охрана говорит, что тот сам решился на самоубийство 31 декабря 1993 года, спустя 99 дней после возвращения на родину. Но я не верю и считаю, что его могли убить.

Пока грузины воевали друг с другом, Абхазия и Осетия стали де‑факто самостоятельны. В общем, потеря нами этих территорий – это вина Шеварднадзе, который очень боялся Москвы и старался ей не перечить. Например, в свое время из Азербайджана перевели в Сухуми самый сильный российский полк, который 10 лет воевал в Афганистане. Никто ничего не знал – даже я, хотя я был премьером. Звоню российскому министру обороны ругаться, а он: "Зачем вы так со мной? Это ваш президент просил перевести". Оказалось, что так оно и есть.

Шеварднадзе, еще будучи первым секретарем ЦК Грузии, всегда безукоризненно выполнял директивы центра. В России плохо к Шеварднадзе относились, так как считали главным виновником объединения Германии и вывода оттуда войск. Да, он был министром иностранных дел, и его подписи стояли под соответствующими документами. Но пару слов в его защиту: по заданию Горбачева в санатории на венгерском озере Балатон на две недели заселили 14 крупных экономистов соцблока – они должны были посчитать, сколько ФРГ ради объединения должна заплатить русским. Я видел и другие документы – такое же задание дали советским экономистам. Обе группы пришли к выводу, что цена вопроса – 200 млрд дойчмарок. Горбачев же самолично предложил заплатить лишь 15 млрд, а все шишки упали на Шеварднадзе.

По правде сказать, ни с одним, ни с другим мне не было комфортно работать – оба не годились к такой работе. Гамсахурдиа – литератор, ну откуда ему знать, как государством управлять, ведь даже небольшим предприятием никогда не командовал! Мало кто помнит об обоих президентах в позитивном ключе. Зато грузины до сих пор сожалеют о гибели Коставы, так как он был честным и сильным человеком. Хотя кто знает, как он бы себя показал – он так же не имел никакого опыта руководства, за исключением журнала "Грузинский язык и литература в школе".

Интервью брал Дмитрий Окрест

[1] Митинги были направлены против абхазского сепаратизма и против советской власти, т. к. считалось, что абхазы действуют в целях давления на Грузию в интересах советского руководства.

[2] Имеется в виду Советская армия. До сих пор нет однозначной неопровержимой версии происходившего.

[3] Номинант Нобелевской премии мира, доктор филологических наук, старший научный сотрудник Академии наук ГССР. Был осужден по антисоветским статьям, но помогло влияние отца, известного писателя Константина Гамсахурдии. Затем вновь арестован, но публично раскаялся – КГБ транслировал признания по республиканскому телевидению. Став президентом, провозгласил политику "Грузия для грузин": травли подверглись абхазы, осетины, азербайджанцы, русские, аварцы.

[4] Ближайший соратник Гамсахурдии. Преподаватель в музыкальной школе, основатель Грузинской Хельсинкской группы и Общества Святого Илии Праведника. Погиб в автокатастрофе при неясных обстоятельствах.

[5] Советский премьер, автор денежной реформы 1991 года и один из организаторов Государственного комитета по чрезвычайному положению (ГКЧП). Был арестован в 1991‑1992 годах.

[6] Во время путча исполнял обязанности союзного президента, сославшись на болезнь Горбачева. Несмотря на арест, формально продолжал занимать пост вице‑президента СССР. Работал консультантом инвалидов государственной службы и завкафедрой истории Российской международной академии туризма. "В фильме "Пролетая над гнездом кукушки" главный герой пытался в доме для душевнобольных оторвать от пола тяжеленную раковину для умывания. Разумеется, у него ничего не получилось, но он с чувством выполненного долга, обращаясь к товарищам по несчастью, произнес: "Я хотя бы попытался". В начале 90‑х мне было уже за пятьдесят, а в этом возрасте невелики шансы для того, чтобы мгновенно превратиться в Че Гевару", – из книги Янаева "Последний бой за СССР" (Глава "Вопросы post scriptum ").

[7] Мятеж подняли глава нацгвардии Тенгиз Китовани, руководитель "Мхедриони" Джаба Иоселиани и сам Тенгиз Сигуа. Победу на звиадистами удалось достичь благодаря поддержке российских войск. Отдельные выступления сторонников свергнутого президента продолжались до 1998 года.

[8] Название парамилитаристской группировки переводится как "всадники" или "рыцари". Их возглавлял театровед и вор в законе Джаба Иоселиани, автор четырех романов и шести пьес. Насчитывалось около двух тысяч бойцов, они обожали носить черные очки. После боевых действий в Абхазии и Осетии стали официально называться Корпусом спасателей. В 1995 году отряд обвинили в связях с мафиози и расформировали.

[9] Имеется в виду снятие Ельцина с должности первого секретаря Московского городского комитета КПСС в 1987 году.