Творческий путь Юрия Петухова

Всё началось в 1990 году, когда бывший работник оборонного НИИ Юрий Петухов раздобыл где‑то несколько вагонов бумаги. Идею их продать Петухов с негодованием отверг. Бумага была в большом дефиците, типографии с охотой брались за заказы "на материале заказчика". И Петухов начал печатать собственные произведения.

Юрий Петухов родился в Москве, и биография его до поры не вызывала интереса даже у дотошных работников Первых отделов, за исключением того факта, что срочную службу Петухов проходил в Венгрии. Тут, скорее всего, сыграло свою роль то, что его отец работал редактором военных издательств и благодаря этому мог помочь сыну с устройством в хорошую часть. После окончания Московского электротехнического института связи, как и многие другие до него, Петухов отправился на работу в различные НИИ.

Начиная с Венгрии, он не бросал попыток стать писателем. Во время службы ему даже удалось выступить на русскоязычном радио в советской части Германии с чтением глав из своей первой повести. Однако до начала 1990‑х Петухову, начинающему писателю‑почвеннику, удалось издать лишь две книги: одну (армейские рассказы) в издательстве ДОСААФ, которое специализировалось на технических изданиях военной тематики и генеральских мемуарах, вторую – в более солидном "Современнике", но и она осталась незамеченной.

Для выпуска своих романов он создал издательство, которое назвал "Метагалактика". Петухов оказался в уникальной для начинающего (тем более советского) писателя ситуации. В одночасье он получил полную независимость от издателей и смог печататься космическими по нынешним временам тиражами. Но известность ему принесли не они, а дальнейшее развитие издательских возможностей. В 1991 году Петухов взялся за выпуск еженедельной газеты, бумага позволяла.

Что такое своя собственная газета в мире до интернета? Это как стать блогером‑стотысячником, которого читает вся страна. После первых капиталовложений Петухов проснулся владельцем одной из самых тиражных газет СССР. В Советском Союзе уже существовала желтая пресса, но такого накала безумия и трэша не видели никогда. "Голос Вселенной" навсегда останется самым панковским периодическим изданием за всю историю российской журналистики.

Русский космизм

Петухов заваливал своей газетой прилавки от Калининграда до Анадыря. Он знал, как привлечь внимание советского читателя, которому вдруг разрешили читать всё что угодно. Литературные журналы пребывали в растерянности, бросались то печатать вчерашний самиздат, то переводить западных авторов. У Петухова же была эксклюзивная ниша. Он начал делать газету об НЛО, зомбировании, контактах с пришельцами – обо всем том, ради чего пенсионеры в наши дни смотрят Рен‑ТВ. Сегодня десятки наименований прессы такого рода продают в электричках, но Петухов был первым и, конечно, сорвал банк.

В "Голосе Вселенной" публиковались воспоминания человека, который натурально побывал в аду с чертями и пытками; пророчества на ближайшие годы; рассказы похищенных инопланетянами. Сами пришельцы, терроризирующие Землю, были тщательно классифицированы, и ориентировки на них печатались в каждом номере. Классификатор пришельцев Петухова до сих пор остается самым известным детищем "Голоса Вселенной". Игорь Никишин, художник, который рисовал большую часть монстров петуховского бестиария, в качестве вдохновения использовал парадные портреты членов Политбюро ЦК КПСС.

Особенность публицистики Петухова (а материалы для "Голоса Вселенной" он писал практически в одиночку, включая читательские письма) – это многословный чернушный натурализм, песни "Cannibal Corpse " в прозе. "Кровавая оргия в марсианском аду" – это про Петухова.

"Внутренности Земли превратятся в сплошное исполинское месиво шевелящихся и перерождающихся черных пауков, проваливающиеся внутрь человеко‑особи будут длительно и мучительно умирать в этой копошащейся массе, которая сама по себе не причинит им зла, но и не даст возможности выбраться наружу. Между тем на поверхности бойня достигнет наивысшего предела, остатки разума будут утрачены человеко‑людоедами, пожирающими друг друга, – схватки станут длительными, затяжными, мучительными, ибо останутся лишь невероятно сильные и живучие зверолюди нового порядка – с каждым съеденным, истерзанным у победителя силы будут умножаться и сам он будет увеличиваться в размерах до уровня пяти‑шестиметрового гребнелапого тиранозавра. Последние люди будут иметь устрашающе зверский вид – обросшие спутанной водорослевидной шерстью, покрытые панцирными пластинами, с десятисантиметровыми клыками и когтями, они уже не только будут сами представлять себя Антихристами, но и являться таковыми. Пустынные пространства под свинцовыми небесами будут оглашаться истошными ревами, воем, истерическим визгом, стонами, предсмертным хрипом, сипом". Так выглядит грядущий конец света, который должен был состояться в новогоднюю ночь на 1 января 2000 года. Анонс этого прорицания даже опубликовали в обалдевшем "Коммерсанте".

Был и такой вариант, на ту же дату: "Мумия Ульянова‑Бланка вывезена в Цюрих – в центр парамедицинского восстановления, в котором работают ведущие медики всего мира. Свыше семи тысяч идентифицируемых субъектов‑ретрансплантантов вывезены вместе с мумией для дальнейшего восстановления ее жизненных циклов – эксперимент по воскрешению Первосокрушителя Обители Духа финансируется Всемирным валютным фондом и координирующим советом мирового сообщества. Иудея официально признала Бланка своим великим сыном и национальным героем, сокрушившим вековечного противника. Ежедневно и беспрерывно через вены и артерии мумии прогоняются сотни и тысячи литров свежей крови вывозимых из бывшей России доноров. 30 декабря 1999 года издыхающий, бьющийся в судорогах, кровоточащий Антихрист выпивает кровь из последнего землянина, падает рядом с ним и бьется в мучительнейших корчах, сдохнуть ему не дано, он обречен жить вечно, вечно на пустой, вымершей, падающей в Ничто холодной Земле".

Неповторимый шарм этим хорошо иллюстрированным историям придавали и политические взгляды Петухова. Он начинал как писатель‑почвенник, сторонник НПФ "Память" и автор газеты "День" (так до 1994 года называлась "Завтра" Александра Проханова). Появление своего популярного издания позволило ему стать проповедником националистических взглядов, не зависящим от наличия политической организации. Все инопланетные ужасы сопровождались уточнением, что вот тут видна рука США, а здесь – Израиля. А немцы четвертый рейх строят.

Неизвестно, читал ли "Голос Вселенной" Дмитрий Киселев, но знакомые нотки чувствуются: "В самостийной Украине православие, русский язык запрещены под страхом немедленной смертной казни, на местах управляют германо‑польские гауляйтеры. Храм Святой Софии в Киеве взорван, на его месте возведен католический собор. Черное море полностью контролируется военно‑морским флотом Пентагона – ООН, основные базы флота располагаются в Севастополе. Крым готовится к всенародному референдуму по вхождению в состав США в качестве периферийного штата".

Газету покупали из‑за пришельцев и предсказаний, но на ее страницах легко находилось место для шовинистических колонок или интервью с Александром Баркашовым, лидером "Русского национального единства" – самой крупной националистической организации тех лет.

Петухов мог стать русским Штрайхером. Немецкий издатель Юлиус Штрайхер в своей газете "Штурмовик" проделывал то же самое: совмещал бульварное чтиво с оголтелым национализмом. Через чернуху и порнографию немцам прививались идеалы национал‑социализма. Штрайхер так старался, что его не забыли после войны и повесили по приговору Нюрнбергского трибунала.

Особенности национального палпа

Петухова никто вешать не стал, а из Баркашова не получилось Гитлера. В октябре 1993 года Баркашов поддержал Верховный Совет, боевики РНЕ участвовали в вооруженных столкновениях, некоторые погибли. Сам Баркашов, раненый, на некоторое время оказался в тюрьме. Единственным изданием, которое оказало ему медийную поддержку, был, конечно, "Голос Вселенной". После расстрела Белого дома Ельцин на время запретил несколько оппозиционных газет. "Голос Вселенной" под запрет не попал. Он еще больше политизировался, пришельцев стало меньше, а Баркашова больше. Целые полосы отводились под "Черный дом" – документальный роман Петухова о расстреле Белого дома (стоит отдать должное мужеству автора, он описывал то, что видел своими глазами, лежа под пулями "малой гражданской войны" в центре Москвы). Это сказалось на популярности: "Голос" перестали покупать, возможности для сверхтиражей закончились. К 1997 году газета, которую читали миллионы, перестала существовать.

Издательство Петухова не ограничивалось "Голосом" и книгами, которые поначалу не поступали в розницу, а распространялись лишь по подписке (Петухов в авторском послесловии предлагал трудовым коллективам бартер: обмен его книг на продукцию предприятий). Книги он выпускал в серии "Приключения, фантастика". На ее базе появился журнал с таким же, как у серии, названием, к которому чуть позже присоединились еще несколько изданий: "Метагалактика", "Галактика" и "ПФ‑измерение". Последний журнал снова намекал на Штрайхера, в нем публиковалась не фантастика, а литературное порно, однако популярности он не снискал, вышло всего два сдвоенных номера. Прочие выпускались чаще. "Приключения, фантастика" с перерывами выходил аж до 2001 года.

В отличие от "Голоса", в этих изданиях публиковался не только Петухов, но и сторонние авторы. Главным условием публикации произведения в "ПФе" была русская национальность главного героя или его пророссийские взгляды (изредка допускались исключения). Через "ПФ" прошли десятки авторов (в их числе был, например, известный писатель и переводчик, будущий номинант "Большой книги" и "Русского букера" Валерий Вотрин). Петухов даже гонорары платил, хоть и небольшие, но в начале 1990‑х годов это было жизненно важно и позволяло буквально не умереть с голода. Однако тем, кто издавался у Петухова, впоследствии иногда приходилось сталкиваться с дискриминацией в других изданиях: авторов беспокойного националиста не все рисковали печатать.

Многие из тех, кто писал для "ПФ", так и остались на их страницах. Александр Чернобровкин – один из немногих продолживших писательскую карьеру. Сейчас он по‑прежнему пишет фантастику. К Петухову попадали просто: "Я увидел журнал в киоске на Новослободской, переписал адрес и послал туда рассказ "Крысиный дьявол". Параллельно послал и в журнал "Четвертое измерение". Издатель и главный редактор второго Осипов, критик фантастики, связался со мной, договорились о публикации, а от Петухова ни слуху ни духу. В итоге в январе 1992 года вышли оба журнала с моим рассказом. Осипов обиделся и прекратил отношения со мной, а Петухов отнесся с пониманием. В дальнейшем я посылал ему рассказы по почте или привозил в контору где‑то в паре километров от метро Выхино". У метро Выхино, на окраине Москвы, Петухов снимал помещение прямо в здании почты. У "Почты России" тогда были совсем тяжелые времена, и они сдавали площади в аренду.

Плюсом в работе с Петуховым было то, что он ничего не редактировал, даже ошибки не правил. А еще на руку играла мания величия Петухова (он крайне серьезно относился к своим произведениям). Раз прочих авторов Петухов считал на голову ниже себя, то и творческая ревность его не тревожила, журнал был открыт для всех. К минусам относилась финансовая необязательность в отношении внештатных авторов: и без того небольшие гонорары он платил неаккуратно, часто задерживал. Если в начале 1990‑х годов это прощали, то к середине десятилетия авторы начали убегать в другие издания. В этом Петухов подозревал политические причины, не задумываясь, что где‑то могут платить в три раза больше, чем он.

Огромную роль в популярности "Голоса" и "ПФ" сыграло и отличное художественное оформление – Петухов смог найти хороших молодых графиков, которые точно понимали, что требуется для изданий такого рода. Иллюстрации к "Голосу Вселенной" и другим изданиям были логичной и неотъемлемой частью текстов. Один из ведущих художников "Метагалактики" Алексей Филиппов до сих пор вспоминает те времена как золотой век: "Петухов был очень жесткий человек, но справедливый. У нас, тех, кто работал в штате, никогда не было проблем с оплатой. В 1991 году мне Петухов, например, заплатил премию – 191 рубль. А зарплата инженера тогда была 200. Я только приехал из Байконура, молодой, практически без опыта, и меня сразу кинули на миллионную аудиторию. Представляете, какое я портфолио наработал? Но работа была тяжелая. Интернета ведь не было, и мне приходилось в библиотеке по четыре‑пять часов в день просиживать, изучать устройство доспехов, скафандров…".

Медиаимперия Петухова закончилась вместе с эпохой книжного бума начала 1990‑х годов. Он не понял и не принял новых условий. Он так и не смог развить собственную сеть распространения, да и не занимался этим. Продукцией издательства "Метагалактика" торговал на постоянной основе единственный киоск в районе метро Новослободская. Петухов продолжал печатать свои книги огромными тиражами, даже когда распространители отказались их брать. Он сидел в офисе, забитом нереализованными тиражами, и клял сионистский заговор. Последней его коммерческой удачей стала продажа значительной части тиражей в библиотеки системы исполнения наказаний на радость заключенным.

Смерть демиурга

Петухова закономерно обвиняют в графомании, но это не очень справедливо, всё‑таки палпфикшн – специфическая ниша, а Петухов был единственным российским писателем и издателем, который плавал в ней, как молодой гренландский кит. На фоне многих современных российских фантастов, ориентированных примерно на ту же аудиторию, он настоящий мастер стиля.

В фантазии ему тоже не откажешь, недаром в источниках вдохновения Петухова иногда ищут тяжелые наркотики. Но два жирных минуса крестом ложатся на небезнадежное фантастическое "мочилово" – это легко считываемая политическая позиция автора и тяга к многословным отступлениям‑проповедям. В каждом крупном произведении герои Петухова периодически уходят куда‑то в тень, чтобы автор мог на десяток листов рассказать о превосходстве русской цивилизации и важности православия. Из‑за этого Петухова не приняли за своего ни фантасты, ни писатели‑националисты. Для первых он был политическим проходимцем, а у вторых (писатель‑националист – это обычно советский дедушка‑деревенщик) волосы вставали дыбом, когда они вместо привычной деревенской пасторали читали, например, о женщинах, в телах которых зреют слизистые монстры с тремя глазами. Без проповедей и навязчивого ультрапатриотизма из Петухова мог получиться самобытный российский Лавкрафт, который, кстати, тоже в политических взглядах доходил до открытого расизма, но читателю его не внушал.

Неудача в издательской деятельности разочаровала Петухова и в фантастике, с конца 1990‑х годов он почти перестал писать беллетристику, а ударился в сочинение "подлинной истории русичей". Если с "Голосом Вселенной" он точно угадал требования времени, то на этом поле конкурировать с Фоменко – Носовским и десятками других авторов у него не вышло. История "тридцати тысяч лет русского народа" никакого ажиотажа не вызвала, потому что этого продукта на рынке хватало и без Петухова. Впрочем, и здесь Юрий Дмитриевич смог соригинальничать, сделав из забавных псевдоисторических построений такие радикально‑националистические выводы, что Перовский суд Москвы, создав прецедент, признал две книги Петухова "подлежащими уничтожению".

Жаль, что уже нельзя спросить, что он чувствовал, когда проходил мимо прилавков, забитых "патриотической фантастикой" или журналами вроде "НЛО". Создатель и того и другого умер в феврале 2009 года прямо на кладбище, когда пришел навестить могилу матери.

Евгений Бузев