Последняя моя уникальная стройка – реконструкция Большого театра. За нее не осуждали в СМИ, потому что это проект правительства России. Им пришлось заняться по просьбе президента Медведева.

К началу XXI века Большой театр, его фундамент и стены так обветшали, что громадное здание грозило рухнуть. Износ составлял 70 процентов. Оно оказалось в очень плохом состоянии. Поэтому верхние ярусы для зрителей закрыли. Стены покрылись трещинами.

В ХХ веке штат театра разросся, и артисты, сотрудники страдали от тесноты. По нормам полагается 1 кубометр пространства на одного зрителя и 4 кубометра на штатных сотрудников. Эта пропорция свелась за сотни лет 1 к 1. Чтобы выйти из такого состояния, следовало углубиться в землю. Под всем зданием, за исключением зрительного зала, следовало построить подземные ярусы. С тыльной стороны театра находится подземный служебный корпус, там предстояла очень объемная и очень важная работа.

Площадь театра надо было увеличить на 42 тысячи квадратных метров. То есть в два с лишним раза.

Первоначально я входил в Попечительский совет и занимался реконструкцией, но вышел из него, возражая против принимаемых тогда решений строительства подземного зала под Театральной площадью. Поступил так потому, что мало была исследована гидрогеология и мы по‑настоящему мало знали, какие текут в том месте подземные реки. Стена подземной части театра по существу служит плотиной, глубинные воды могут найти себе другое русло, и мы рискуем получить в центре проваленные стены во многих других строениях.

Все тогда строители сделали вопреки мнению специалистов, знающих, что такое гидрогеология.

Здание зависло над котлованом глубиной 20 метров и покоилось на стальных сваях. Завершить реконструкцию, поставить на место Большой театр взявшиеся за дело строители не могли.

Большой театр стал острой головной болью правительства России. Строителям Москвы заказ не поручили. Взялись за реконструкцию несостоятельные организации. Они сорвали все установленные правительством сроки окончания работ. Потребовалось спасать Большой театр и стоящий рядом с ним старинный дом Хомякова.

Труппе, оставшейся без сцены, обещали, что она сможет играть на ней в 2008 году. Минуло четыре года, но открытие сезона не состоялось.

Президент Медведев попросил меня заняться объектом, помянутым в Указе о «Фонде возрождения Москвы» со времен Бориса Ельцина.

С тех пор почти каждый субботний объезд начинал с Большого театра. Пришлось расстаться с неумелыми подрядчиками, взявшимися не за свое дело. Привлекли испытанные в Москве компании, муниципальные и частные, проявившие себя на сооружении «Охотного Ряда», на Поклонной горе и храма Христа Спасителя.

Работа пошла беспрерывно в три смены по суточному графику.

Забуксовавшая стройка ожила, наверстывая упущенное время. Никто больше не сомневался, что Большой театр поднимет занавес в установленный срок.

Я мечтал о том времени, когда пресса перестанет интересоваться реконструкцией Большого театра. Так и вышло, журналисты стали уделять нам меньше внимания, потому что дело пошло на лад.

Москва умеет строить. У города есть опыт сооружения уникальных, крупных объектов, есть кадры.

По предложению академика Вячеслава Ильичева под здание подвели 7 тысяч временных металлических свай. Рядом с ними установили новый фундамент, на него опустили стены Большого театра. Уникальная операция заставила меня и всех поволноваться, но ее выполнили безупречно. Угроза обрушения навсегда миновала.

Архитекторы и художники придали залам вид, поразивший первых зрителей великолепием в 1856 году, когда театр восстановили после грандиозного пожара. Реставраторы вернули интерьер Императорскому залу, утратившему лепнину, цвет стен и символы царской власти.

Пригласительный билет на открытие Большого театра мне не прислали. Присутствовать на премьере не довелось по причине «утраты доверия» президентом Медведевым, поручившим ранее мне спасать положение на стройке. Иного я от этого человека и не ожидал.

Подобная история приключилась с Русским географическим обществом, членом которого состоял. Мне принесли приглашение с повесткой дня заседания в Санкт‑Петербурге. Через полчаса прибежал курьер с широко раскрытыми глазами и его забрал, потому что собирался присутствовать на заседании премьер Путин. Очень этим людям не хотелось даже через год с лишним после моей отставки, чтобы мы встретились.

В знак протеста против того, что Русское географическое общество занялось политиканством, я вышел из его состава.