10 января 1939 г. из Киева в Москву за подписью Н.С. Хрущева была отправлена шифротелеграмма, в которой первый секретарь ЦК КП(б)У просил Л.П. Берию и Г.М. Маленкова утвердить в Должности восемь новых начальников семи областных и одного республиканского управлений НКВД. В пяти из восьми случаев высокопоставленные чекистские посты предстояло занять партийным работникам районного уровня, до этого ни дня не проработавшим в «органах»[1] и далеким от специфики работы тайной полиции. Первый секретарь Андре‑Ивановского РК КП(б)У А.И. Старовойт назначался начальником УНКВД по Одесской области, 1‑й секретарь Барвенковского РК КП(б)У М.Ф. Вещеникин – начальником УНКВД по Сумской области, начальник политотдела Саливонковского свеклоколхоза Гребенковского района Киевской области Н.Д. Романчук – начальником УНКВД по Киевской области; 1‑й секретарь Краснобаварского РК Харьковского ГК КП(б)У П.С. Сафонов – начальником НКВД Молдавской АССР, 1‑й секретарь Базарского райкома КП(б)У И.Т. Юрченко – начальником УНКВД по Николаевской области.

Но и в оставшихся трех случаях, когда, как казалось, на смену одним чекистам должны были прийти другие, на самом деле речь шла о людях, лишь совсем недавно надевших форму НКВД. Г.П. Небораков, которого Хрущев прочил на пост начальника УНКВД по Кировоградской области, до мая 1938 г. был ответственным инструктором Константиновского горкома КП(б)У, Ф.Г. Горбань, будущий начальник УНКВД по Запорожской области, до марта 1938 г. работал главным энергетиком трубного завода в г. Макеевке, Н.И. Кувшинов, будущий начальник УНКВД по Харьковской области, занимал должность начальника смены на паровозном заводе в Луганске. Все хрущевские протеже были одобрены не только Берией и Маленковым. На телеграмме свой автограф под подписью «за» оставили И.В. Сталин, В.М. Молотов, Л.М. Каганович, А.И. Микоян, М.И. Калинин, А.А. Жданов и А.А. Андреев.

Легко читаемый посыл хрущевской телеграммы был несомненным – партия заменяла своими проверенными кадрами практически все «проштрафившееся» руководство НКВД Украины. Согласно пункту «б» шифровки от 10 января 1939 г., «освобождаемых настоящим решением работников НКВД» предлагалось «отозвать в распоряжение НКВД СССР». За этой бюрократической формулировкой для многих из них, как и для некоторых их подчиненных, скрывались арест, следствие и суд по стандартному обвинению в «нарушении социалистической законности».

Эту чистку сотрудников НКВД СССР, начатую Берией поздней осенью 1938 г., Н.В. Петров охарактеризовал как «первую кадровую революцию в органах государственной безопасности, направленную на радикальное обновление их личного состава»[2]. Главным методом бериевской чистки, по утверждению Петрова, было увольнение из НКВД. Всего за 1939 г. из органов государственной безопасности было уволено 7372, то есть почти четверть (22,9 %), всех оперативных сотрудников. Из них арестовано было 973 человека. Если же учитывать аресты конца 1938 г., осуществленные в рамках бериевской чистки, то число оперативных сотрудников, арестованных в 1939 г. по обвинению в «нарушении социалистической законности», увеличится до 1364 человек[3]. На скамье подсудимых главным образом оказался руководящий состав органов госбезопасности – начальники краевых и областных управлений, оперативных отделов и отделений[4].

В настоящем исследовании, опираясь на материалы архивноследственных и личных дел ряда сотрудников УНКВД по Одесской области, арестованных в 1939–1941 гг., а также на документы судебных процессов над ними, предполагается сформулировать и обосновать научную гипотезу о том, что же послужило главной причиной широкой чистки чекистских кадров сразу же после завершения массовых операций НКВД 1937–1938 гг. и какую роль сыграла эта чистка в контексте взаимоотношений между коммунистической партией и тайной полицией, а также между властью и обществом в целом.

Город Одесса и Одесская область

Специфика проведения массовых операций НКВД СССР 19371938 гг. задавалась, в первую очередь, как географическо‑хозяйственными особенностями регионов СССР, так и наличием на территории этих регионов различных социальных и этнических групп населения, являвшихся объектами карательных действий органов тайной полиции. Интенсивность репрессий, как правило, была выше в промышленных регионах, чем в сельскохозяйственных, в приграничных областях чем во внутренних районах страны, в городах, в которых располагались «режимные» объекты военной промышленности, – чем в местах расположения «обыкновенных» предприятий. Усилению репрессий также способствовало наличие «спецконтингентов» и «враждебных» этнических групп, которым отводилась роль потенциальной пятой колонны. В случае наложения этих факторов друг на друга карательный эффект неизбежно мультиплицировался[5]. Наглядным «негативным» примером в этом отношении выступает Якутская АССР – единственное крупное административно‑территориальное образование в составе Советского Союза, где не было создано тройки Для проведения массовых операций.

В свою очередь Одесса была крупнейшим портом на Черном Море и пятым по величине городом Советского Союза: согласно данным переписи 1926 г., в Одессе проживало около 420 тыс., в 1937 г. – около 525 тыс., по данным переписи 1939 г. – уже около 604 тыс. человек[6]. Кроме того, Одесса была узловым центром Юго‑Западной железной дороги, что оставляло широкое поле деятельности для органов государственной безопасности на транспорте. Наличие морской границы протяженностью около 500 км и сухопутной границы с «буржуазной» Румынией также только усугубляли ситуацию.

В Одессе к концу 1930‑х годов функционировало около трехсот предприятий металлообрабатывающей, машиностроительной, легкой и пищевой промышленности, в т. ч. около 110 крупных заводов и фабрик. Костяк индустрии Одессы составляли следующие заводы: судоремонтный № 1 им. Марти, сельскохозяйственного машиностроения им. Октябрьской революции, станкостроительный им. Ленина, подъемно‑транспортных механизмов им. Январского восстания, сталепрокатный им. Дзержинского, «Красный Профинтерн», канатный, линолеумный «Большевик», по производству киноаппаратуры «Кинап», посудный им. Петровского. Ряд из них, такие как заводы «Красный профинтерн» и «Октябрьской революции», выполняли задания на выпуск оборонной продукции[7].

Одесская область, образованная 27 февраля 1932 г., первоначально включала в себя 48 районов и по территории почти вдвое превышала бывшую губернию. Она была настолько крупным образованием, что во время Большого террора, в сентябре 1937 г., из Одесской области были выделена Николаевская область, а в январе 1939 г. еще часть районов была передана в состав новообразованной Кировоградской области. По данным переписи 1937 г., численность населения Одесской области (вместе с Одессой) составляла около 2 млн 877 тыс., по данным переписи 1939 г., население «урезанной» Одесской области равнялось (вместе с Одессой) около 1 млн 643 тыс. человек. Что же касается национального состава населения Одессы и области, то он был весьма пестрым: кроме превалирующих групп украинцев и русских имелись крупные еврейская, немецкая, молдавская, болгарская, польская и другие диаспоры. Самой многочисленной диаспорой в Одесской области (без Одессы), по данным переписи 1939 г., являлись евреи – 233,1 тыс. человек, за ними следовали немцы – 91,4 тыс. человек, молдаване – 26,7 тыс., болгары – 24,5 тыс. и поляки ‑11,4 тыс. человек. Три района области – Зельц‑ский (Фридрих‑Энгельсовский) Спартаковский (Гросс‑Либен‑׳гальский) и Карл‑Либкнехтский (Ландауский) были созданы в 1924‑1926 гг. как национальные немецкие районы и существовали в таком качестве до своей ликвидации в 1938 г.[8] Еще один район области – Благоевский – был болгарским. Непосредственно в самой Одессе, по данным переписи 1939 г., проживало около 201 тыс. евреев, 8,8 тыс. поляков, 8,4 тыс. немцев, 4,9 тыс. болгар, 2,6 тыс. молдаван и 2,3 тыс. армян. Всего по области в 1937 г., по данным УНКВД, поляки и немцы составляли 95 тыс. человек[9]. Такое этническое многообразие обусловливало также наличие различных конфессиональных групп – от православных и иудеев до меннонитов‑протестантов. В том числе, по данным чекистов, в области на июль 1937 г. имелось 35 католических общин, 26 лютеранских, 12 баптистских и 10 – «реформаторско‑евангельских»[10].

Не стоит также забывать, что юг Украины, в частности территория будущей Одесской области, был территорией ожесточенного противостояния сторон в годы гражданской войны. Сама Одесса была в 1918 г. оккупирована сначала немецкими, а потом французскими войсками и вплоть до февраля 1920 г. неоднократно переходила из рук в руки. Таким образом, можно предположить, что среди населения Одессы и Одесской области была сравнительно высока доля тех, кто принимал участие в гражданской войне в рядах Красной и Белой армий, а также являлся участником разного рода «зеленых» повстанческих формирований. Как утверждало в июле 1937 г. руководство УНКВД по Одесской области, «специфической особенностью г. Одессы является наличие значительного количества “бывших” людей и деклассированного элемента. Научно‑культурные учреждения области засорены контрреволюционным националистическим элементом»[11].

Кроме того, юг Украины, начиная уже с 1870‑х гг., был очагом рабочего социалистического движения: в 1875 г. в Одессе был создан «Южно‑Российский союз рабочих» и в 1879 г. – «Южнорусский рабочий союз», с начала 1890‑х годов здесь функционировали первые социал‑демократические организации[12]. Это означало, что среди населения Одессы к 1937 г. все еще имелась заметная прослойка бывших членов социалистических партий – идеологических противников большевиков. Часть бывших эсеров, меньшевиков, сионистов и членов Бунда состояла к началу Большого террора в ВКП(б). Особенностью Одессы также было наличие анархистов, чьи нелегальные кружки существовали в ней в течение всех 1920‑х гг.

Таким образом, г. Одесса и Одесская область обладали практически всем набором факторов, обусловливавших интенсивные и масштабные репрессии, что и подтвердилось на практике.

Статистический анализ

Несмотря на такое сочетание факторов, благоприятствовавших развязыванию масштабных репрессий в Одесской области в рамках всех трех основных массовых акций НКВД периода Большого террора, то есть операции по приказу № 00447, операции «по национальным линиям» и чистки партийно‑советской элиты, УНКВД по Одесской области в период планирования массовых операций отнюдь не занимало ведущее место среди «передовиков» репрессий. Согласно оперативным планам НКВД УССР по изъятию кулаков и уголовников по первой и второй категориям, составленным в середине июля 1937 г., Одесской области отводилась только пятая строка среди семи областей Украины и Молдавской АССР: по имевшимся ориентировочным данным, по «первой категории» здесь подлежали аресту и расстрелу 310 кулаков и 90 уголовников, а по второй должно было быть осуждено 1000 кулаков и 400 уголовников[13].

Спустя неделю, в соответствии с общей тенденцией, планируемые цифры репрессий незначительно увеличились: согласно шифротелеграмме, отправленной 21 июля 1937 г. первым секретарем Одесского обкома ВКП(б) Д.М. Евтушенко в ЦК ВКП(б), теперь репрессиям по 1‑й категории подлежало 886 чел., по второй – 1069. Таким образом, численность второй категории была сокращена на 331 чел., а численность первой соответственно увеличена на 486 чел. В результате по численности жертв, отнесенных к первой категории, Одесская область стала занимать четвертое место на Украине, но по общей численности репрессируемых опустилась на шестое место из восьми. Показательно, что в телеграмме, помимо взятых на учет «просто» кулаков и уголовников, назывались группы населения, которые продолжали активно «разрабатываться» чекистами и, по мнению одесских властей, должны были являться специфическими целевыми группами «кулацкой» операции в Одесской области: 1) «кулаки, уклонившиеся от высылки», 2) «участники повстанческого движения против советской власти» и 3) «эсеры и участники других контрреволюционных политических групп»[14].

В соответствии с приказом НКВД СССР № 00447 от 30 июля 1937 г. для Одесской области были установлены следующие лимиты репрессий: 1000 человек по первой категории и 3500 чел. – по второй категории. Таким образом, налицо было существенное увеличение, почти в три раза, лиц, подлежавших заключению в лагеря. По общему количеству выделенных лимитов (4,5 тыс. чел.) Одесская область стала занимать на Украине третье место, сразу вслед за «столичными» Харьковской (5,5 тыс.) и Киевской (5,5 тыс.) областями. При этом по численности населения Одесская область серьезно уступала не только пятимиллионным Харьковской и Киевской областям, но также Донецкой, Винницкой и Днепропетровской областям, которые она, в свою очередь, опередила по численности выделенных лимитов[15]. Очевидно, руководство НКВД в лице Н.И. Ежова и М.П. Фриновского, занимавшихся корректировкой предварительных цифр репрессируемых, таким образом учло специфику Одесской области.

Спустя месяц после начала операции УНКВД по Одесской области исчерпало и даже превысило лимит по первой категории – тройка при УНКВД осудила к 7 сентября 1937 г. к ВМН 1192 чел. Лимит по 2‑й категории одесские чекисты «использовали» к 20 сентября 1937 г., и начальник УНКВД по Одесской области Н.Н. Федоров просил наркома внутренних дел УССР И.М. Леплевского ходатайствовать перед центром об увеличении лимита по 2‑й категории на 1500 чел.[16] После исчерпания первоначальных лимитов, в результате циничного торга между периферией и центром, Москва несколько раз в течение второй половины 1937 г. шла на повышение лимитов, в т. ч. и в отношении Одесской области. Так, к концу сентября 1937 г. лимит по первой категории был увеличен для нее на 900 человек. Чуть позже, 21 октября 1937 г., Федоров был проинформирован наркомом НКВД УССР об увеличении «расстрельного» лимита еще на 900 чел. (всего 2800), лимита по 2‑й категории – на 1500 чел. (всего 5000 чел.)[17]. А 1 декабря 1937 г., в преддверии планировавшегося завершения операции по приказу № 00447, Одесской области вновь был выделен дополнительный лимит – 200 чел. по 1‑й категории и 400 – по второй[18]. К 9 декабря 1937 г. лимиты были увеличены еще раз – на 300 чел. по 1‑й категории (до 3300) и на 600 – по второй (до 6000 чел.). Поскольку Москва приняла 10 декабря 1937 г. решение о пролонгации «кулацкой» операции до 1 января 1938 г., для всех УНКВД были увеличены лимиты по первой категории, 8 т. ч. для Одессы – на 350 (до 3650 чел.).

Завершение первого этапа операции по приказу № 00447 одесские чекисты встретили на четвертом месте (9650 чел.) по Украине – вслед за Донецкой (12537), Киевской (11800) и Харьковской (9850) областями, опережая по совокупному количеству репрессированных остальные семь областей и Молдавскую АССР[19]. Приблизительно равное соотношение осужденного городского (4194 чел.) и сельского (5456 чел.) населения показывает, что сотрудники областного управления НКВД приняли самое активное непосредственное участие в массовой операции[20]. Не стоит также забывать о «национальных» операциях, развернувшихся на территории Одесщины. По данным 8‑го отдела УГБ НКВД УССР, на 4 января 1938 г. одесские чекисты арестовали по линии «польской», «немецкой», «румынской», «японской», «греческой», «латвийской» и «болгарской» контрреволюции и шпионажу 5089 чел. Очевидно, что подавляющее большинство из них было осуждено двойками[21].

В 1938 г. массовые операции были продолжены, хотя операция по приказу № 00447 постепенно сворачивалась, уступая место операциям по национальным «линиям». УНКВД по Одесской области использовало относительную передышку, наступившую в январе 1938 г., пока сталинское руководство решало, в каком объеме возобновить проведение Большого террора, чтобы подготовиться к дальнейшим акциям по изъятию «врагов народа». Всего на 1 февраля 1938 г. на оперативном учете в УНКВД по Одесской области состояло 5277 чел. – первые кандидаты на арест. В начале февраля 1938 г. новый нарком внутренних дел УССР А.И. Успенский проинформировал Н.Н. Федорова о том, что oneрация по приказу № 00447 продлится до 15 марта 1938 г., и области выделен лимит по первой категории в размере 400 чел[22].

Федоров был явно разочарован таким лимитом. Еще 1 февраля 1938 г. в своем докладе Успенскому он просил выделить дополнительные лимиты в размере тысячи человек по первой категории и тысячи – по второй, мотивируя свою просьбу наличием в г. Одессе и Одесской области «значительных кадров бывших активных участников банд, восстаний, контрреволюционных и шпионских организаций, бывших белых, эсеров, меньшевиков», неразгромленного «петлюровского, националистического, немецко‑фашистского и церковно‑сектантского контрреволюционного подполья», а также «особенную засоренность» этими элементами «Одесской дороги, Одесского порта, органов связи и других промышленных предприятий города Одессы»[23]. Вскоре, 15 февраля!938 г., Федоров ходатайствовал уже непосредственно перед Ежовым об увеличении лимита по первой категории до 3000 (с учетом уже выделенного лимита в размере 400 чел.) и выделении лимита по второй категории в размере 2500 чел., а также о продлении операции до 15 апреля 1938 г.[24] Политбюро ЦК ВКП(б) 17 февраля 1938 г. предоставило НКВД Украины дополнительный лимит в размере 30 тысяч человек, в результате новый лимит по Одесской области составил 3400 чел. по первой категории[25]. В 1938 г. чекисты «использовали» предоставленные лимиты уже гораздо медленней по сравнению с 1937 г. Так, по состоянию на 19 апреля тройка УНКВД по Одесской области осудила 1313 чел., еще 2087 ей предстояло осудить[26].

По данным 1‑го спецотдела УНКВД УГБ НКВД УССР от 5 августа 1938 г., за время с 1 января 1938 г. по 1 августа 1938 г. в рамках всех массовых операций по Одесской области было осуждено 4868 чел., из них 4080 – по первой категории; в том числе по приказу № 00447 – 3400 чел., из них 3394 к смертной казни; Военная коллегия Верховного Суда СССР осудила 45 человек, из них 43 – к ВМН; двойками в рамках «национальных» операций было осуждено 1244 чел., из них 641 – к ВМН, судами – 89 чел., из них двух – к расстрелу; 110 чел. к разным срокам заключения осудило Особое совещание[27]. Историками установлено, что в Одесской области, равно как и в Киевской, Сталинской и Ворошиловградской, операция по приказу № 00447 продолжалась осуществляться вплоть до сентября 1938 г. На своем последнем заседании от 22 августа 1938 г. тройка УНКВД по Одесской области осудила четырех человек по 2‑й категории. Общее число жертв, осужденных в рамках операции № 00447, составило по Одесской области 13054 чел., из них 7044 было осуждено к расстрелу[28].

Но массовые операции не закончились в Одессе в августе 1938 г., с завершением операции по приказу № 00447. С середаны сентября по середину ноября 1938 г. особые тройки активно осуждали лиц, ранее арестованных в рамках «национальных» операций. Так, одесские чекисты арестовали с 1 января 1938 г. по 1 августа 1938 г. 7192 человека, и на этом аресты не прекратились. Итог массовых операций по Одесской области составлял, очевидно, не менее 20 тысяч человек, расстрелянных или отправленных в лагеря.

Все приведенные выше данные убедительно свидетельствуют – главный удар органов безопасности в Одесской области был, как и в целом по Советскому Союзу, нанесен по рядовому населению, лишенному привилегий и не входившему в число советских элит. Тем не менее численность пострадавших коммунистов, членов партийной организации Одесской области, также была достаточно высокой. В справке, представленной 7 января 1938 г. в НКВД СССР, Н.Н. Федоров писал: «Подводя итоги удара по право‑троцкистскому подполью, у меня возникла мысль проанализировать прошлое социально‑политическое лицо этого наиболее опасного врага, врага, который носил в кармане партийный билет. Мысль эту я реализовал: прилагаю справку». Из справки следовало, что по Одесской области с июня по декабрь 1937 г. было арестовано 562 члена ВКП(б) из «право‑троцкистского подполья», в том числе первый секретарь обкома Е.И. Вегер, второй секретарь обкома Ф.Я. Голуб, председатель облисполкома П.Д. Бойко, секретарь горкома С.Ф. Самойленко, председатель горсовета А.Ф. Довбыш, а также 20 секретарей горкомов и райкомов партии, 12 заведующих отделами обкома партии, областной прокуpop и его заместитель по спецделам, редакторы газет, ряд директоров МТС и других руководящих работников[29]. В 1938 г. разгром Одесской партийной организации продолжился. С 1 января 1938 г. по 1 августа 1938 г. УНКВД по Одесской области арестовало 213 троцкистов и правых, 27 участников военно‑фашистского заговора, 44 меньшевика, 15 бундовцев, 96 эсеров, 29 анархистов и 119 сионистов[30]. Подавляющее большинство из этих 545 людей были к моменту ареста членами ВКП(б), партийными и государственными функционерами. Части из них было суждено пережить Большой террор, выйти на свободу уже в 1939 г. и сыграть значительную роль в кампании по восстановлению «социалистической законности».

[1] Если не считать таковой службу П.С. Сафонова в качестве рядового пограничного отряда ОГПУ в 1929–1932 гг. См. Петров Н.В., СкоркинК.В. Кто руководил НКВД, 1934–1941: Справочник. – М., 1999. С. 375.

[2] Petrow Nikita . Die Kaderpolitik des NKWD 1936–1939 // Stalinscher Terror 1934–1941. Eine Forschungsbilanz. Hrsg. von W. Hedeler. ‑ Berlin, 2002. S. 31.

[3] Там же. Эта цифра может выступать адекватным ориентиром для исследователей, но она нуждается в дальнейшем уточнении. Во‑первых, аресты чекистов продолжались в 1940–1941 гг., во‑вторых, ряд чекистов, арестованных в 1938–1941 гг., на момент ареста уже не являлся сотрудником органов госбезопасности, как это было в случае с большинством из одесских «перегибщиков». Приведенную здесь статистику о бериевской чистке впервые ввел в научный оборот со ссылкой на материалы ГАРФ (Ф. 9401) Н.В. Петров в 2002 г. Потом эти данные были также приведены О.В. Хлевнюком (2004) и В.Н. Хаустовым в соавторстве с Л. Самуэльсоном (2009).

[4] Для осознания масштабов бериевской чистки следует сравнить ее с чисткой «ягодинцев», осуществленной Н.И. Ежовым: с октября 1936 г. по середину августа 1938 г. было арестовано 2273 сотрудника ГУГБ НКВД СССР, в т. ч. 1862 – за «контрреволюционные преступления и 411 – за уголовные. См. Петров Н.В., Скоркин К.В. Кто руководил НКВД, 1934–1941: Справочник. – М., 1999. С. 501; Petrow N. Die Kaderpolitik des NKWD 1936–1939. S. 29.

[5] Подробнее см.: Савин А.И. Этнизация сталинизма? «Национальные» и «кулацкая» операции НКВД: сравнительный аспект // Россия. XXI век, 2012. № 3. С. 40–61.

[6] Данные переписей 1926 г. и 1939 г. приведены на сайте http://demo scope.ru/.

[7] Гончаренко Ю., ЭзауЛ. Одесские промышленные предприятия в период обороны города (22 июня – 16 октября 1941 г.) // http://www.history. odessa.ua/publication4/stat07.htm

[8] См. например: Козырева М.Э. Немецкие районы Юга Украины 2030‑х гг. XX в. как национальные административно‑территориальные единицы Немцы России и СССР 1901–1941: Материалы международной научной конференции. – М.: Готика, 2000. С. 298–305. Необходимо также учитывать наличие в Одессе консульств Германии, Японии, Турции и Италии, что традиционно детерминировало интенсивные репрессии в отношении советских граждан – посетителей и «контактеров» консульств.

[9] «Через трупы врага на благо народа». Кулацкая операция в Украинской ССР 1937–1941 гг. В 2‑х томах. / Сост. М. Юнге, С.А. Кокин, Б. Бонвеч и др. Т. 1.‑М.: РОССПЭН, 2010. С. 418.

[10] Там же.

[11] Там же. С. 419.

[12] Одесса // Малая советская энциклопедия. Т. 6. – М., 1930. С. 27.

[13] См. «Через трупы врага на благо народа». Том 1. С. 74.

[14] Там же. С. 86.

[15] См. «Оперативный приказ народного комиссара внутренних дел СССР Н.И. Ежова № 00447 «Об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и других антисоветских элементов» от 30 июля 1937 г. // Трате‑дия советской деревни. Коллективизация и раскулачивание. Документы и материалы. В 5 томах. Т. 5. Кн. 1. – М., 2004. С. 330–336.

[16] «Через трупы врага на благо народа». Т. 1. С. 213–214.

[17] Там же. С. 221.

[18] Там же. С. 234.

[19] Там же. С. 245.

[20] В целом по УССР соотношение жертв из городской и сельской местности было равно 1:2 (27714:55408). См.: Там же. С. 319.

[21] «Через трупы врага на благо народа». Т. 1. С. 326.

[22] Там же. Т. 2. С. 75. Всего Украине был выделен лимит по первой категории в размере 6000 чел. См.: Лубянка. Сталин и ГУГБ НКВД. 1937–1938. Архив Сталина. Документы высших органов партийной и государственной власти. – М.: МФД, 2004. С. 467^68.

[23] «Через трупы врага на благо народа». Т. 2. С. 79.

[24] Там же. С. 84.

[25] Лубянка. Сталин и ГУГБ НКВД. 1937–1938. С. 489; «Через трупы врага на благо народа». Т. 2. С. 87. По состоянию на 5 августа 1938 г., шесть человек из четырехтысячного лимита были осуждены по второй категории. См.: Там же. С. 135.

[26] «Через трупы врага на благо народа». Т. 2. С. 134.

[27] Там же. С. 143.

[28] Там же. С. 385.

[29] Черушев Н. Удар по своим: Красная Армия: 1938–1941 гг. – М.: Вече,2003. С. 403404־.

[30] «Через трупы врага на благо народа». Т. 2. С 148.