Как я уже говорил, поначалу я воспринимал свою деятельность как хобби. Тем более что политические пранки публиковались только в Интернете, обычные СМИ их не особо жаловали. Протестное движение в России сошло на нет, политическая жизнь в стране стала приходить в норму, а так как я интересовался именно политическим пранком, то решил оставить это занятие до лучших времен. Но в конце 2013 – начале 2014 года случились известные события на Украине. В митингах на майдане я видел отражение Болотной и понимал, что страна находится на грани гражданской войны. Я сильно переживал из‑за этих событий, ведь подобное могло случиться и у нас. Правда, расклад сил в Киеве был другой. Меня до глубины души поражали выложенные в Сеть прослушки посла США на Украине Пайетта и помощника государственного секретаря США Виктории Нуланд, которые в телефонном разговоре, не стесняясь, обсуждали то, как они будут делить Украину между ЕС и Америкой. Что произошло дальше, все прекрасно знают – государственный переворот, побег Януковича, присоединение Крыма, уличные протесты и начало войны на Донбассе.

Я смотрел сводки новостей и не мог поверить, что все это могло произойти за такой короткий срок.

Что ж, думал я, если власть на Украине представляет собой такой бардак, то мне нужно вернуться к политическому пранку, а может быть, даже к каким‑то более серьезным расследованиям. До этого я не особо интересовался Украиной, как и подавляющая часть населения нашей страны, однако после увиденного начал постепенно включаться и изучать биографии и характеристики тех лиц, которые пришли к власти. Особенно меня забавляли такие персонажи, как лидер радикальной партии Олег Ляшко и Игорь Коломойский (в простонародье Беня), назначенный после майдана губернатором Днепропетровской области. Эти двое явно были друг к другу неравнодушны.

В Интернете начала разворачиваться информационная война между сторонниками и противниками новой украинской власти. Всплывали компроматы, записи прослушек видных политиков. Среди них были и записи Игоря Коломойского, который указывал генеральному директору своего канала «1+1» Александру Ткаченко мочить Ляшко в своих эфирах, делая ставку на слухи о его гомосексуализме и продажности. Внутренняя политика Украины била ключом, и я все больше задумывался, что я могу сделать. На тот момент у Вована уже были записи с Аваковым, некоторыми депутатами Верховной Рады.

Летом 2014 года мой хороший друг сказал мне, что я похож на одного из лидеров ополчения – народного губернатора Донбасса Павла Губарева. Я сразу же полез в Интернет, чтобы изучить его биографию и понять, есть ли сходство. И действительно, сходства были. Я решил воспользоваться схемой, отработанной на Березовском: перевести все в видеопранк. И прежде всего позвонить Олегу Ляшко, телефон которого был опубликован в Сети его недругами. Купил сим‑карту без регистрации и написал на телефон Ляшко, что я Павел Губарев. Надо сказать, что тогда между ними были жесткие столкновения: Губарев обещал вознаграждение за поимку Ляшко, поэтому в сам факт такого общения было трудно поверить. Я написал, что готов переговорить с Ляшко и мы можем обсудить все вопросы: «Пожалуйста, набери». Ответа не последовало, и я, подумав, что терять уже нечего, написал ему матерное провокационное сообщение: «Я так и знал, что ты…». На этом я успокоился, решив, что никто уже на связь со мной не выйдет. Однако через некоторое время на номер, с которого я отправлял СМС, стали поступать звонки. Звонили из Украины – и все звонящие желали мне скорейшей смерти. Варианты ее были весьма изощренными. При этом все обращались ко мне по имени Павел. Было понятно что, скорее всего, кто‑то выложил в Сеть номер моего мобильного телефона. И действительно, в «Фейсбуке» Олега Ляшко был выложен скрин нашей с ним переписки, и Ляшко настойчиво призывал людей звонить мне, чтобы высказать в мой адрес все, что они думают.

Конечно же, большую часть времени телефон у меня стоял на беззвучном режиме, но иногда я брал трубку, чтобы поразвлекаться с неадекватными собеседниками. Звонили и слали СМС отовсюду – с Украины, из США, Израиля, Грузии… А одна девушка из Одессы пыталась вести со мной переговоры по поводу обмена пленными и организовала мне телефонные переговоры с украинским генералом Владимиром Рубаном, который при разговоре показался мне очень адекватным человеком. Он отправил мне списки людей, которых хотел бы обменять, и ждал аналогичные списки от меня. Не имея никакой информации относительно пленных со стороны ополчения, я попытался передать списки Рубана настоящему Губареву через его «Фейсбук», но он не отвечал. Самое интересное, что на пост Ляшко настоящий Губарев отреагировал, написав ему в комментариях со своего профиля, что он ему не звонил и это вообще не его номер. А мне звонили даже украинские журналисты и брали у меня интервью. Видимо, другого телефона Павла у них не было, а этот контакт постоянно работал и фигурировал в Сети.

Интервью, данные мною, как якобы с Павлом Губаревым публиковались в украинской прессе как официальные заявления. Звонили редакторы и ведущие украинских каналов. Например, представители киевского «Эспрессо TV» просили выяснить судьбу их пропавшего журналиста. Известный украинский журналист Алексей Мочанов тоже пытался на человеческом языке поговорить об обмене пленными и гуманитарных вопросах. Я уже начал входить в роль и серьезно заинтересовался биографией Павла, пытаясь понять, как бы он ответил на те или иные вопросы. Тогда Павел как раз вернулся из украинского плена, возглавил мобилизационный отдел в Министерстве обороны ДНР при Стрелкове и имел очень большой политический авторитет в ДНР. Об этом свидетельствовали звонки поддержки, которые поступали мне наравне со звонками от сумасшедших «свидомитов». Тем не менее в августе 2014 года в ДНР произошли кардинальные изменения. Первого премьера Александра Бородая сменил лидер батальона «Оплот» Александр Захарченко. Министр обороны Игорь Стрелков покинул Донбасс, и Павел остался без государственной должности. Но он продолжал оставаться лидером движения «Новороссия», и у него по‑прежнему было много сторонников.

Поскольку мой телефон был везде идентифицирован как телефон Губарева, отступать было некуда. Тогда я задумался, с кем бы еще пообщаться от имени народного губернатора. В российском медиа‑пространстве все чаще стал появляться олигарх и по совместительству днепропетровский губернатор Игорь Коломойский, которого обвиняли в организации бойни в одесском Доме профсоюзов и сбитом малазийском «Боинге». Уже имея опыт общения с другим олигархом и проведя определенные параллели, я понял, что Коломойский – очень интересный персонаж. Вот только как же достать личный номер второго по величине по размеру состояния человека Украины? Как я уже говорил, в начале 2014 года постоянно всплывали записи разговоров Коломойского с украинскими чиновниками, политиками и публичными людьми. Везде Беня по‑хамски наезжал на собеседников, а порой даже угрожал. То ли это была прослушка его разговоров, то ли он сам забавлялся, выкладывая анонимно материалы, дабы показать свою значимость в глазах населения. Мы решили этим воспользоваться. Вован позвонил одному из таких собеседников Коломойского (номер у него был, поскольку он прозванивал украинских деятелей и до этого), выманил прямые швейцарские номера олигарха и передал их мне. Нужно было действовать.

И вот в один августовский вечер я решил попытать удачу и написал Коломойскому СМС, что я Павел Губарев и что у меня есть компромат на Ляшко – хоум‑видео, где тот выполняет нетрадиционные сексуальные действия со своим подчиненным. Я знал, что между этими деятелями шла жесткая война. Ляшко обвинял Коломойского в том, что он олигарх, что он грабит страну, а Коломойский в свою очередь всячески пытался дискредитировать Ляшко в глазах украинцев, периодически показывая про него сюжеты на своем канале «1+1». Отправив СМС, я не особо надеялся, что олигарх ответит, но буквально через две минуты раздался звонок – и он довольно радостно сказал: «Я никогда не думал, что именно ты мне можешь позвонить». «К счастью или сожалению, у нас с вами есть общие враги, поэтому и позвонил», – ответил я ему. Было заметно, что Коломойский волнуется. Он сказал, что хотел бы обсудить обстановку на Донбассе, но только на следующий день, потому что у него «дырявый телефон», а вот завтра он специально раздобудет новый. Мы договорились о времени. И вот он уже мне звонит со своего швейцарского номера. Первый его вопрос звучал так: «Ну и как мы дошли до такой жизни?» Потом пошла беседа на общие темы – о том, как мы оба видим ситуацию. Я сказал, что, конечно же, войны никто не хочет и можно об этом поговорить, а он предположил, что мы можем найти точки соприкосновения. В итоге мы договорились о сотрудничестве и дальнейших консультациях по политическим вопросам. Разговор оказался весьма многообещающим. А в это время реальный Губарев объявил за голову Коломойского награду в миллион долларов!

Тогда же я снова вспомнил о скайп‑пранке, который уже был отработан на Березовском. Видимо, тут сказался мой комплекс: когда‑то я не поступил в театральный институт, а желание быть режиссером и актером осталось. Я понимал, что, в отличие от Березовского, личность Коломойского совершенно не раскрыта. Все о нем снимали передачи, все о нем спорили, но что он из себя представляет – на самом деле никто не понимал. При этом его называли реальным хозяином Украины. Ахметов, которого называли королем Донбасса, собственно Донбасс уже не контролировал, а новая власть тогда не особо‑то Ахметова любила. Коломойский же был человеком новой формации, поддержавшим Евромайдан и финансировавшим «Правый сектор» и прочих радикалов. В Днепропетровске он сумел на корню уничтожить всю оппозицию, которая была не согласна с новой киевской властью. Кого‑то вывозили в лес, кого‑то бросали за решетку. Беня сумел продемонстрировать свои навыки убеждения, полученные во время рейдерских захватов 1990‑х. Он вполне вписывался в новые реалии Украины, где без суда и следствия людей подвергали «физической люстрации».

У Коломойского были своя армия и батальоны территориальной обороны, поскольку когда государство не может платить деньги своим солдатам, то функции полиции и спецназа выполняют вот такие структуры.

Во время очередного телефонного разговора я предложил ему: «Давай пообщаемся с тобой по скайпу». Общаться по скайпу гораздо лучше, потому что ты видишь своего собеседника и разговор выходит более качественный. Коломойский ответил, что не знает, что это такое, но попросит своих помощников настроить ему эту программу. И наконец, мы договорились о том, что он выйдет в скайп.

Я стал готовиться к переговорам. Чтобы выглядеть правдоподобно, достал военную форму, которая сохранилась у меня с армейских времен. Чтобы усилить сходство с Губаревым, нужно было нанести грим, но самому сделать это было невозможно. Тут мне помогла моя девушка. Она прекрасно справилась с задачей, и я стал очень похож на Павла Губарева. А чтобы нельзя было разобрать, что наша комната находится не в оккупированном Донецке, а в обычной квартире в Екатеринбурге, пришлось поработать над декорациями. Я специально сбегал в магазин и купил акционного тагильского пива для создания атмосферы полного релакса.

И вот ровно в полночь пришло долгожданное сообщение: «Набирай». По ту сторону монитора были Киев и офис самого Коломойского. Беня прилетел из Швейцарии в столицу Украины к своему помощнику специально для того, чтобы из его офиса выйти в Интернет.

Начав разговор, я, недолго думая, предложил ему выпить, потому что моей коварной целью было развязать ему язык. Мы выпили, и язык у него действительно развязался. В итоге мы общались часа три или даже дольше. Это была «застольная беседа». О ситуации на Украине, о том, что вообще происходит в мире, о его отношениях с националистами, с Украиной и прочем. У Коломойского был довольно‑таки дорогой виски Highland Park, которого он за время нашей беседы выпил аж две бутылки (!). Я всячески старался склонить его выпивать как можно больше. За всем этим наблюдал его помощник Тимур Миндич (если верить Интернету, этот человек курирует медиаактивы Коломойского), который только и делал, что бегал за стаканом для босса. Из разговора я узнал много интересного. Для меня Коломойский изначально был каким‑то идейным олигархом, который только работал и добивался того, чтобы майдан принял большие масштабы, а тут я увидел, что это обыкновенный бизнесмен, которому неинтересна идеологическая составляющая. Он хотел бы заниматься бизнесом и чтобы никто его не тревожил. Все эти майданные настроения ему совершенно чужды, и он не особо‑то рад националистам в украинской политике, потому что он себя постоянно называл евреем, когда мы с ним говорили о Боге и религии.

В свою очередь Коломойский всячески пытался понять, какие есть активы у тогдашнего олигарха Рината Ахметова на Донбассе. Было видно его злорадство по поводу того, что у Ахметова ничего не осталось на Донбассе и он уже не имеет никакого политического веса. Пообщавшись часа три‑четыре и, вероятно, устав, Коломойский, я думаю, уже был готов чуть ли не надеть триколор на футболку и стать российским патриотом: он собирался чуть ли не брататься, и мы договорились с ним, что полетим на дискотеку куда‑нибудь в Европу. Он хотел вызывать свой частный самолет, чтобы долететь туда, где мы могли бы вместе «оторваться» и арендовать какой‑нибудь клуб для ночной дискотеки. Но, конечно, до этого не дошло. Я предлагал ему поехать на Донбасс, обещал, что там его никто не тронет. Я понимал, что если он еще немножко выпьет – точно отправится туда. Но, на его счастье, этого не произошло.

Вот некоторые фрагменты нашего разговора.

«Губарев» – пранкер.

ИВК – Коломойский.

«Губарев»: У вас есть что выпить за победу мира?

ИВК: Да, остановка кровопролития. А вы там или уехали?

«Губарев»: Я там. Я все еще там.

ИВК: Кстати, на экране по‑другому выглядите, чем на экране или в прессе.

«Губарев»: А чего? Толще? (Я начал переживать, подумав, что сейчас моя затея провалится. )

ИВК: Да, как‑то поправились. Лицо особенно. Фигура – нет, а лицо. А вы как‑то увлечены были там пейнтболом. Всегда были неравнодушны к оружию. (На этом моменте я выдохнул. )

«Губарев»: Любой человек моего возраста…

ИВК: Были ролики, кажется, мотороловская кампания, где вы там стреляли из «Утеса».

«Губарев»: Я смотрю, вы изучили Интернет на предмет меня.

ИВК: Да нет, я просто читаю «Украинскую правду».

«Губарев»: Так за что пьем? (Я сразу поднимаю бокал. )

ИВК: За прекращение кровопролития.

«Губарев»: За прекращение кровопролития. До дна. (Чокаемся. )

ИВК: Если бы меня уволили, я бы поставил будку и продавал билеты на шоу: новый губернатор заходит в обладминистрацию.

«Губарев»: Ну да. А у вас как это получилось? (Пытаюсь задать общий вопрос. )

ИВК: Ну, мы вели переговоры со всеми, общались. Единственный человек – это Царев. Он сорвался с катушек. Ну, мы сразу предложили – кто как называет – децентрализация, федерализация. Вопрос смысла: экономическая самостоятельность. Все равно все базируется на экономике. И если разрыв экономических связей, не хочется, чтобы он произошел. Я, например, многим говорил, что Донецкая и Луганская области в плане люстрации пошли дальше, чем Киев. В Киеве только Януковича и верхушку отправили. Все остальные остались. Схемы, потоки – поменялся только верхний эшелон. Даже компаньоны семьи остались, курируют те же потоки. А в ДНР и ЛНР смели не только верхушку, но и всех. Всем пришлось уехать. Вам надо было выборы проводить.

«Губарев»: Ну, какие могут быть выборы, когда меня хватают в автозак…

ИВК: Не, я имею в виду выборы местные. Чтобы люди, которые отстаивают независимость, федерализацию, получили законодательные полномочия. Я понимаю, что вы все время были под «Партией регионов» и ничего другого не знаете.

Разговор у нас сразу пошел в нужном русле. Мы приглянулись друг другу. Люди, которые воевали друг с другом на протяжении нескольких месяцев, наконец‑то были готовы не стрелять, а дискутировать. Но я не мог закрыть глаза на рассказы о батальонах Коломойского, которые принимали участие в этих конфликтах, и сразу задал вопрос, как они были созданы.

ИВК: Когда мы начали формировать эти батальоны, это была вторая половина марта. И мы оказали достаточно большое влияние на это. Но все перевернули с ног на голову. Батальоны территориальной обороны и Днепр должны были находиться в Днепропетровске. Они должны были заниматься патрульной службой, фактически милицией. Для того чтобы они вышли за пределы области, нужен был приказ министра внутренних дел. И если взять батальоны теробороны, они подчинены Минобороны. Но потом их взяли и бросили в Донецкую область. Я ж с Гелетеем вообще не общаюсь. И с Ковалем ругаюсь. Получается, отправили этих ребят против своих же граждан. В Донецке такие же граждане, как и в Днепропетровске.

«Губарев»: А Гелетей как? (Министр обороны на тот момент. )

ИВК: Пустое место. Он был в госохране.

«Губарев»: Мне тут из Тагила привезли пиво ополченцы. Грех не выпить. Давайте за мир.

ИВК: За мир. Чтобы он был полноценным. (Чокаемся. )

«Губарев»: Я с Захарченко завтра встречаюсь. Посмотрим, как оно пойдет.

ИВК: В любом случае мы соседи – и придется налаживать нормальные добрососедские отношения.

Это было поразительно: настоящие мирные переговоры задолго до всяких «минсков». Нет, конечно же, я не оправдывал Коломойского как руководителя региона, но, черт возьми, ведь было сложно тогда представить, что заядлые враги могут вести такие диалоги, и было дико обидно, что этого не происходило на самом деле. Приходилось создавать альтернативную реальность для разрешения военного конфликта на Донбассе, хотя и не имея на это официальных полномочий.

ИВК: Я хочу сказать по зеленым человечкам. Это такая гибридная форма. У Путина не было иного выхода. Он должен был поддержать, иначе вас бы раздавили. Он борется за свои интересы. Он президент России, а не Украины.

«Губарев»: А мы боремся за свои интересы.

ИВК: А вы хотите жить на своей земле.

«Губарев»: Вы, наверное, думаете, что мы пророссийские. Что мы – проект Кремля?

ИВК: Нет, это было бы примитивно. Это же легко – повесить ярлык и сказать, что вы проект Кремля. А вы просто хотите жить на своей земле.

«Губарев»: Ну, не без помощи, конечно.

ИВК: А на войне всегда ищут союзников. Но каждый из нас находится в плену иллюзий, заблуждений, сказанных слов, которые не воробей: вылетит – не поймаешь. Вот Порошенко сказал, что АТО надо заканчивать за часы, а не за месяцы. Вот он и показал. Благополучно перемолол украинскую армию.

«Губарев»: Сколько у вас погибших?

ИВК: Большое количество.

«Губарев»: А у нас?

ИВК: Думаю, во много раз больше. И не военных, а среди мирного населения.

«Губарев»: Вот вы сами сказали, что мирных среди нас очень много.

ИВК: Я позвонил Березе, когда он выбрался из окружения. И спросил: «Навоевался? Понравилась война?» Он говорит: «Война – это очень плохо». Я говорю: «А ты ж говорил – до победного конца». Зато когда конец – твой, а не чей‑то, тогда думаешь – ну его на…

«Губарев»: Вот посмотрел бы ты, Игорь Валерьевич, на развалины. (Я уже выхожу из себя. )

ИВК: Я все смотрел и все видел.

«Губарев»: Ты все видел по Интернету!

ИВК: Ну да, конечно. Но я трупы видел. Когда привозили этих – десантников.

«Губарев»: Это ваших привозили.

ИВК: Они все наши. Это один народ. Они ж ни в чем не виноваты. Их просто послали.

Эти откровения могли грозить Коломойскому отставкой и обвинением в госизмене. Он открыто обвинял президента Порошенко в военных неудачах, да и к тому же признавал огромные потери среди мирных жителей Донбасса. В нем начало проявляться что‑то человеческое. Неужели он был действительно таким? Или это просто попытка понравиться потенциальному партнеру по бизнесу?

Все это не умещалось в голове. Однако слова словами, а действия действиями. Батальон «Днепр» тогда находился на линии фронта, а его командиры бодро призывали ехать убивать русских сепаратистов. И на все это давались деньги моего нового собутыльника.

«Губарев»: Так, давайте бокал. За что пьем?

ИВК: За мир. За остановку кровопролития. Это большое достижение. (Чокаемся. )

«Губарев»: Достижение, что с вами тут сидим и выпиваем. Может, если бы несколько месяцев назад встретились, ничего бы этого не было.

ИВК: А кого мы убиваем? Самих себя убиваем.

«Губарев»: Никому от этого пользы нет.

ИВК: В убийстве вообще не может быть пользы. Мое мнение. 22 числа все случилось. Если бы не этот закон о языках. Но Яценюк и все остальные должны были ехать в Донецк и Днепропетровск и объяснять, что мы сбросили Януковича и Семью. Мы не против Донецка, или Востока, или русского языка. Мы против Януковича и всей его… А они этого не сделали.

И действительно, несколько месяцев назад авиация ВВС Украины начала обстрелы Донбасса, началась реальная война, к которой присоединился и сам Коломойский. Ситуация была настолько абсурдная, что я не хотел верить в то, что слышу. Миротворец или людоед? Хотя в чем‑то он был прав. Население Донбасса явно было не за власть Януковича. Я задал ему вопрос: а кто все‑таки заведует отправкой молодых ребят на фронт, не он ли?

ИВК: У нас нет. У нас не военное положение. У нас только частичная мобилизация. Вот если бы было военное положение, тогда я был бы типа главнокомандующий в Днепропетровской области.

«Губарев»: И что? Отправил бы людей?

ИВК: Нет. Ты же меня знаешь. Я бизнесмен. Я знаю, что мы всегда договоримся. Мы бы не проливали кровь. Если бы все было в моей власти, поверь, этого не было бы вообще.

«Губарев»: Хотелось бы верить. Поэтому я с тобой и общаюсь.

ИВК: Послушай, у меня была шикарная комфортная жизнь. Я жил в Женеве. Правда, не по своей воле, меня туда выселил Пинчук еще в 2001 году. Но когда начался кипеш, я вернулся в Днепропетровск, я вернулся, потому что это мой родной город. Там живут друзья, знакомые, соученики. У меня было там файн, денег у меня было нормально.

«Губарев»: Хорошо бы выпить с тобой. (Намекаю я. )

ИВК: Надеюсь, когда‑то это случится, в ближайшее время. Может, объявят всеобщую амнистию. Я ж в розыске. (Коломойский находился в розыске в РФ за незаконные военные действия над мирными гражданами. – Примеч. авт. )

«Губарев»: Да все мы в розыске. Давай в Женеве встретимся.

ИВК: Давай.

«Губарев»: Или не Женеве. Давай до дна. (Чокаемся. )

ИВК: Самые большие мои друзья, кто прошел огонь и воду, даже находясь на противоположных сторонах.

Честно говоря, я был готов ехать тогда в Женеву и, прихватив с собой диктофоны и скрытые камеры, лично выведать все планы по наступлениям на Донецк. Я же понимал, что смогу сыграть Губарева и вживую. Да, возможно, я на чем‑то проколюсь. Меня могут раскрыть и уничтожить – и я не смогу выполнить свою миссию до конца. Пусть. Осознание важности того, что я делаю, повышало уровень адреналина. Конечно, мне нужно было заручиться поддержкой СМИ, чтобы организовать хотя бы минимальное прикрытие. Пусть какие‑нибудь условные «Лайф ньюс» будут знать, что я отправился в Женеву на встречу с Беней, чтобы достать такую нужную для нас информацию. Но со СМИ я тогда не контактировал, да и визы у меня не было. Как быть? Оставалось продолжать свою игру. В итоге я перешел к вопросам о личности того человека, который много лет был закрыт для общественности Украины, собственно, я спросил Коломойского о его двуличности.

ИВК: Ага. Если меня спросят, я скажу – да, я хамелеон. Потому что, живя с пидорасами типа Кучмы, Левочкина, Пинчука и Януковича, так если не будешь мимикрировать, не выживешь. Я тебе скажу: вы воюете только последние полгода, а я с 2002 года.

«Губарев»: Ну, вы знаете, как с Березовским было.

ИВК: Он злодей был. Злодей! Он человеческими жизнями играл, как картами.

«Губарев»: Он рулил на самом деле.

ИВК: Это… была, а не рулеж. Он получил то, чего заслужил. Всевышний все видит. Кто злодей, а кто нет.

Один олигарх обвинял другого! Это меня поразило. Их судьбы пересекались так или иначе. Оба – евреи.

Один торговал электроникой. Другой – автомобилями. Оба интеллигенты, и у обоих, можно сказать, руки в крови. Оба склонны к выпивке. Оба стремятся к власти. Но что‑то пошло не так – и один обвинил другого. Впрочем, и я не отставал.

«Губарев»: Давай выпьем. Если то, что ты говоришь, правда, дай тебе Бог здоровья.

ИВК: Мне на 20 лет больше, чем тебе. (Чокаемся. )

«Губарев»: Я бы мог обращаться к вам, а я обращаюсь к тебе.

ИВК: Можно к тебе. На войне можно, ничего страшного. Есть евреи, которые в ополчении?

«Губарев»: Есть.

ИВК: Когда был парад 24‑го, был парень интересный, такой в очках, явно не маргинал, какой‑то офисный работник, программист. Его по всем каналам показали – «Евроньюс», «Си‑Эн‑Эн».

«Губарев»: Вы считаете, что я маргинал?

ИВК: Не, я имею в виду, что главное не то, что на самом деле, а какая картинка. И если показывают такого парня профессорского или институтского вида, то это явно расходится с мнением, что там одни уголовники и наркоманы. Он не еврей. Думаю, русский или украинец.

«Губарев»: Да нет тут такого понятия – еврей, русский или украинец.

ИВК: Ну видно было, что интеллигент. Такой в очках. Главное ж – очки. (Смеемся. ) Очки – это признак интеллигентности.

«Губарев»: Ну, я тоже могу очки надеть.

ИВК: Ну видно, что без очков он не видит. И тогда очень хорошая картинка была. И многое перевернула на Западе. Все увидели, что это не наемники. Не может человек в очках за деньги взять автомат в руки. Если он в очках берет автомат, он за свое что‑то борется. Я на «Русской весне» – очень качественный сайт. Лучше, чем наша «Украинская правда» или цензор. нет… Нет пропаганды. Я говорю: если речь идет о военной агрессии, то вы должны думать о точке, которая называется Мелитополь. (Смеемся ). Оно смешно. Но если бы это была Россия, их точка – Мелитополь.

«Губарев»: Если бы вы были президентом Украины.

ИВК: Еврей не может быть президентом Украины.

Казалось, в этот момент я мог бы сказать ему: «Ну зачем тебе это? Давай остановим весь этот ужас». Да, я не имел полномочий. Я был простым свердловским парнем. Не был знаком с Губаревым. Но я знал одного из активных участников этого конфликта, которого называли теневым хозяином Украины. И ведь действительно, по размеру состояния Коломойский тогда уступал лишь слабеющему Ахметову. Его влияние на процессы на Украине было велико. Казалось бы, вот оно решение всех проблем – поднять мирный флаг, объединиться против киевской власти. Но тут мои мысли прервал сам Игорь Валерьевич.

ИВК: Знаешь, о чем я подумал? Жизнь так изменилась. И вы в Донбассе молодцы. Вы просто красавцы. Хочешь, я расскажу историю. Я… Это было 11 апреля, пятница. У вас в Донецке был Яценюк. Там вся межпуха. И они приехали, с Ринатом встречались. Разговаривали, туда‑сюда. Потом мы приехали в Днепропетровск. Учитывая, что Яценюк летает на общественном транспорте, мы организовали спецрейс. Реально как рейсовый самолет, посадили пассажиров, которые летели в Донецк. Эти же пассажиры полетели обратно. Но все выглядело так реально. 50 мест, пассажиры, которые якобы купили билеты. Такая показуха. И они уехали в Днепропетровск. Мы сидели в администрации, накрыли полянку. И мы с Арсением Петровичем. Кстати, он неплохой парень. Он, когда началась вся эта военная… сказал, что все это неправильно. Но он под влиянием Рината Леонидовича. Я хоть и не фанат Рината, он не изменил своей точки зрения. Что надо разговаривать, услышать Донбасс.

Единственное, с гудком он опять промазал. Но в целом себе не изменил. Я тебе писал два дня назад. Мы так плова объелись… И он полностью размазал. Ну, неважно, вернуться в апрель месяц. Я говорю Яценюку: «У нас в Днепропетровске все… А шо в Донецке?» Он говорит: «Я разговаривал с Ринатом, он сказал, он взялся за дело, все будет в порядке». Я говорю: «А как он взялся?» Он говорит: «Увидите». Просыпаюсь 12‑го числа… Славянск, Енакиево, Макеевка, везде флаги. Я приехал на работу. Звоню Яценюку и спрашиваю: «когда вы сказали, что Ринат взялся за дело, вы это имели в виду?» (Смеемся ). (На тот момент все административные здания Славянска были захвачены донецкими ополченцами. – Примеч. авт. )

«Губарев»: А вы мое последнее интервью читали?

ИВК: Да, я все читаю.

Яценюк, летающий на показательном рейсе от Коломойского, выглядел так же жалко, как юный отличившийся комсомолец, который позировал бы на видеокамеру или фотоаппарат. Он пытался показать свою близость с народом. Это выглядело, мягко говоря, отталкивающе, особенно на фоне активной стадии войны и обстрелов мирных жителей. Я, честно говоря, с трудом сдерживался. Коломойский, читающий самые острые интервью, был для меня врагом народа, ибо он не чувствовал, как тяжело приходилось людям на фронте. Пришлось снова выпить.

«Губарев»: Игорь Валерьевич, выпить бы с тобой. Да в других ситуациях.

ИВК: Да еще выпьем. Но если не будет мира, ни… не будет. Приеду я к тебе в Донецк.

«Губарев»: Приезжай. Я своим скажу, чтобы тебя не трогали. (Самонадеянно, но я бы вправду упрашивал власти республики обеспечить ему безопасность. )

ИВК: Я ничего не боюсь.

«Губарев»: Я знаю, что ты ничего не боишься. Но я скажу, чтобы тебя не трогали. Народный губернатор сказал.

ИВК: Да. Это важно. А я – народный губернатор Днепропетровска?

«Губарев»: Говорят, в Израиле спрятался.

ИВК: Да я там больше года не был. И охраны у меня нет. 20–30 человек, как у Рината Леонидовича. Я ни у кого бабки не воровал и не грабил страну.

Не подумайте, что я защищаю Игоря Валерьевича, я с ним заочно всегда был врагом, однако человеческое есть в каждом из нас. Оно было и в тех людях, которые объявляли мировые войны и сбрасывали «мирные» бомбы на мирные города, несмотря на то зло, которое они делали. Однако не все могли это признать открыто.

ИВК: Смотри, если бы мы были сегодня не в Украине, а вчера в фашистской Германии, меня бы расстреляли за пять минут.

«Губарев»: И меня тоже.

ИВК: Тебя, …, за то, что ты потворствуешь миролюбию. А меня, …, за то, что я предаю Украину.

С этим утверждением я был полностью согласен. Мне до сих пор непонятно, как такие выходки могли простить Бене украинские элиты. Впрочем, я понимал, что никто не посмел бы в лицо сказать ему, что он не прав. Мы договорились, что на следующий день созвонимся и продолжим нашу беседу. Проснувшись с утра, я внимательно пересмотрел видеозапись нашего разговора и, конечно же, был в шоке. Такого не было еще никогда! Я видел самые различные интервью, но вот эта запись… Это был уже какой‑то новый жанр, когда жертва пранка раскрывается на все сто процентов, выпивает с пранкером, со своим новым и малознакомым собеседником и выдает секретные сведения. А ведь многие СМИ пытались снять интервью с Коломойским, «расчехлить» его сущность, но он не шел на контакт ни с кем. И тут на тебе!

На следующий день мы с моим другом Артемом, который любезно согласился исполнить роль моего адъютанта, решили продолжить нашу игру. И созвонились с Коломойским по скайпу днем. Коломойский выглядел изрядно уставшим. Я спросил, как его самочувствие, он сказал, что не очень хорошо, потому что вчера он изрядно выпил, но так или иначе готов выпить еще. Пьянка продолжилась. Мне было очень интересно узнать его точку зрения на события в Одессе (когда там людей сожгли заживо) – многие до сих пор считают Коломойского организатором этой трагедии.

Его ответ меня шокировал. Он обвинил во всем уборщицу одесского Дома профсоюзов, которая якобы забыла убрать поролон, в который попал огонь. Он сказал, что это «какая‑то баба Маша». Абсолютно абсурдное объяснение.

Нас обоих преследовало похмелье, и мы не могли с ним совладать. К тому же тогда приближались парламентские выборы в Верховную Раду Украины, о чем меня также известил Игорь Валерьевич. Это определило наш разговор.

«Губарев»: Как вы после вчерашнего?

ИВК: Я еле проснулся. Ни фига себе, полторы бутылки. Я пока 50 грамм не принял, не мог прийти в себя. (На этих словах Коломойский тяжело выдохнул и взялся за горло. )

«Губарев»: Ладно, какие у вас новости?

ИВК: Ну пока никаких. Может, попаду к первому (Порошенко ), узнаю, что у него в голове. Так что завтра созвонимся, расскажу. Я подумал, знаешь, о чем? Там же выборы на носу. Перемирие – это один из элементов почему. Им же хочется выборы провести парламентские.

И вам тоже не надо игнорировать их. И вам как представителям ЛНР и ДНР надо провести мажоритарку.

«Губарев»: Мы же никогда не будем легитимными. Нас не примет Киев. Он не примет никогда.

ИВК: По условиям мирного плана планируется всеобщая амнистия. И тогда никто не может вас снять с выборов. Вы контролируете большую часть Донецкой и Луганской областей. И выборы в ДНР и ЛНР обязательно надо провести. Иначе их проведут на каких‑то выносных участках, и выберут опять какую‑то… А так придут в парламент ваши люди. Это ж не мешает вам участвовать в этом процессе, добиваться независимости и т. д. Но находясь внутри украинского парламента, вы получаете трибуну и полные легитимные возможности донести свой голос до всех. Сказать, о чем вы молчите. Сегодня расстреливали нас, а завтра будут расстреливать каждого из нас. Подумайте об этом.

«Губарев»: Да я не верю в это. (Я говорил честно. )

ИВК: Слушайте, а есть какая партия у вас? Которую можно зарегистрировать?

«Губарев»: «Новороссия».

ИВК: Ну так и зарегистрируйте ее. Управление юстиции у вас есть.

«Губарев»: Когда в стране идет война, никакие выборы проводиться в принципе не могут.

ИВК: Ну ты же понимаешь, что выборы все равно будут. Войны официально нет.

Войны официально не было, однако тысячи людей гибли ни за что, и мне сейчас предлагали присоединиться к этой деятельности. Чем я мог ответить? Конечно же, отказом! Я уверен, что у республики было много других врагов, которые были бы готовы сыграть на этом, но уж явно не я. Тогда многие отказались играть по правилам Киева, в том числе и официальные власти ДНР и ЛНР. Поэтому при первой возможности я заявил:

«Губарев»: Приезжай к нам в ДНР.

ИВК: Ну, давай пусть все устаканится.

«Губарев»: Я под личную ответственность. (Я не мог ее дать, но считал, что так будет правильно. )

ИВК: Ну, нужна цель. Я ж официальное лицо, мне нужны санкции. Они мне мандат должны дать на это. Официальный представитель власти ведет контакты… ну то есть с какими полномочиями? Их в преддверии выборов начнут клевать: почему губернатор Днепропетровской области поехал в Донецк? Какие полномочия ему дали? Завтра я пойду к первому.

Что я мог сделать при таком раскладе? Он шел на переговоры к Порошенко и должен был высказать мою идею, которую я транслировал ему благодаря средствам массовой информации? Сильно она отличалось от их точки зрения? Совершенно нет! Поэтому мы были уверены в своих действиях! Первые минские переговоры были проведены в сентябре после начала нашего общения с Беней, но еще никто тогда не знал, чем это обернется. Тем временем я следил за всеми действиями Павла Губарева. Перед нашим следующим разговором я прочитал, что Павел приехал в Москву для встречи со сторонниками. Поэтому я создал домашнюю московскую атмосферу, переставив стол и купив в том же самом магазине символичную «Столичную» российскую водку и русские корнишоны. То, что место действия поменялось, Коломойский не мог не заменить. Наш следующий разговор с ним состоялся спустя несколько дней. Перед нами стояли вполне серьезные вопросы.

ИВК: Алло.

«Губарев»: Приветствую.

ИВК: Как сам? В Москве?

«Губарев»: Да.

ИВК: По ковру вижу. (Я специально налепил на стену ковер для полной правдоподобности. )

ИВК: Смотри, по поводу всей этой истории с депутатами. Я со всеми поговорил, с первым, с Ложкиным (на тот момент – глава администрации Порошенко) , с первым – два раза. За вчера, за позавчера. Я тебе писал. Я считаю, что хорошая идея… Когда будет следующий этап минский?

«Губарев»: С Захаром говорил, сейчас пока даты конкретной не обозначено. Но на следующей неделе будем конкретную дату забивать.

ИВК: Я тебе объясню. Там же 26‑е число. Последняя дата подачи документов в ЦИК. И надо, чтобы вы это как‑то инициировали, чтобы даже если до встречи, чтобы ваши требования, чтобы от вас участвовали в выборах, по мажоритарным округам на тех территориях, которые контролируются. Это все равно минимум было 20 мест.

«Губарев»: Но это в процентах‑то мало.

ИВК: Да какая разница, сколько процентов! Один человек может стоить двадцатерых. У вас же боевые ребята.

«Губарев»: Не пидорасы.

Вот это уже было конкретным предложением. Я знал, что так или иначе общение со вторым самым богатым человеком Украины будет строиться на взаимовыгодном сотрудничестве. И вот оно произошло. Но в чем же заключался подвох?

ИВК: Для этого нужно, чтобы вы прошли в парламент. Чтобы на ваши места не засунули каких‑то ахметовских или тарутинских…

«Губарев»: А что говорит первый (Порошенко ) по поводу этого всего?

ИВК: Первый говорит, что все это хорошо и он будет поддерживать. Но нужно, чтобы от вас была инициатива. Чтобы вы запросили доступ к подаче документов, чтобы не пришлось ехать в Киев. Вы проведете выборы, и все будет признано. Надо все это инициировать, потому 26‑го все равно – это ж официальные сроки подачи. Сформулировать. Почему требования через Минск или контактную группу, пусть Зурабов (посол России на Украине ) даже скажет. Чтобы не терять времени, чтобы все это было подтверждено. Если мирный план, тогда с выборами – не только местные выборы, но и в Верховную Раду.

«Губарев»: А что с федерализацией? Что мы получим? Горсоветы? (Тут мне вспомнилась известная фраза Ельцина про суверенитеты. )

ИВК: Так федерализацию все получат. Ты думаешь, вам одним дадут? Все захотят.

«Губарев»: А Порошенко готов к этому? Он же все равно считает Украину унитарным государством.

ИВК: Сто процентов. Уже сегодня все готовы всё понимать. Потому что понимают, что не пошли сразу, в итоге получили кровавый конфликт.

«Губарев»: Ну, я слушаю его заявления, и он говорит, что невозможно сделать Украину федеративным государством.

ИВК: Слушай, ну сейчас выборы, поэтому говорит он и говорит. А я думаю, что мы все равно все это пропихнем. И это будет сделано. Изменения в Конституцию мы начнем телебонить, пока старый парламент. А в новом парламенте, особенно если вы там будете, это будет тема № 1. Никто работать не даст, пока это не будет принято.

«Губарев»: Хочется верить, хочется верить. Но мне нужно понимать, что дается нам железно. 20 мест.

ИВК: 20 мест вы и так заберете. Просто вам нужно дать возможность зарегистрироваться. Без 12 крымских есть 213 округов. Вы должны выдвигать депутатов. На минской встрече или на каких‑то консультациях вы должны потребовать, чтобы у вас была возможность зарегистрироваться без приезда в Киев, в ЦИК.

Это было реальное предложение официального лица Украины, государственного служащего. Коломойский предлагал ополченцам войти в парламент.

Я ни на что не мог повлиять, однако понимал, что ни Губарев, ни остальные ополченцы не смогут, да и не захотят заявиться туда, так как там их сразу скрутят и арестуют. Тем более нужно было давать присягу депутата Украины. А я был уверен, что донецкие не будут бросать слов на ветер, в том числе и в присяге. Поэтому я решил продолжить играть в хорошего полицейского и задал вполне логичный вопрос.

«Губарев»: Доверенное лицо может это сделать?

ИВК: Для вас должны быть особые условия, чтобы доверенное лицо могло зарегистрировать документы всех ваших кандидатов. А потом сформируете комиссию, и все будет сделано.

«Губарев»: А по присяге там что?

ИВК: Если все делать в рамках Украины, то какая разница? … с ней, с присягой.

ИВК: Никаких документов нет. Надо, чтобы вы согласились и чтобы это было вынесено на встречу или на консультацию в каком формате. Зурабов от Российской федерации, Захарченко с Плотницким инициативная группа. Должна быть дана возможность вашим кандидатам зарегистрироваться на 20 мажоритарных округах.

«Губарев»: Я слушаю Яценюка сейчас, мне кажется, что он…

ИВК: Да с Яценюком мы договоримся. Это просто такая политическая игра. Он сейчас в такой ситуации. Они ж с Порошенко не объединились, они находятся в стадии. Или будут друг друга…, или будут идти вместе в надежде, что будет другая коалиция. Так что там будет все в порядке. Я сегодня виделся с Яценюком, Аваковым и Турчиновым. И все они понимают, что ну его на… эту войну.

«Губарев»: А че они про НАТО заявляют тогда?

ИВК: Ой, да кто там в НАТО кого ждет! Ты не обращай внимания на эти политические возгласы. Какое НАТО…?

ИВК: Кто в НАТО идет? У нас должен быть внеблоковый статус. Если с Россией все будет налажено, то никто про НАТО не будет и говорить. Вот, например, в Молдавии у гагаузов есть положение, если страна куда‑то не туда идет, то у них есть возможность отсоединиться. Да слушай, ну какое НАТО? Мы им на… не нужны. Это технически и материально невозможно. Армия построена на советской модели. Переучивать, переделывать – слишком большие деньги. Мы не потянем. А Западу это на… не надо. У них и так геморроя полно. Другие поколения после нас будут решать.

ИВК: Да, виски у нас есть? Ты на крепкие напитки?

«Губарев»: Тебе показать? (Показываю свежекупленную водку. Кстати, «Столичную». )

ИВК: Не, я вижу, водочка у тебя налита. Столичная. Что в Москве вообще, обстановка?

«Губарев»: Тепло. Я вообще редко бываю там.

После такого лирического отступления я задал напрямую вопрос, готов ли Коломойский слушать ополченцев, да и вообще, как к ним относится киевская власть? Ведь он был готов быть проводником между ними и Киевом.

«Губарев»: Сказал, что в ДНР все‑таки нормальные ребята?

ИВК: Так все знают, что вы нормальные ребята. Вам, кстати, все очень симпатизируют.

«Губарев»: Да ладно, шо, серьезно?

ИВК: Сто процентов! Потому что вы, …, показали, что вы – за свой дом, и вы… его никому в ДНР не отдадите.

Эту фразу можно было разместить на рекламных щитах призывных пунктов ДНР и ЛНР, да, впрочем, и в Киеве. Учитывая потери армии ополчения и мирных граждан, это выглядело, мягко говоря, дико. Тогда еще остро стоял вопрос по сбитому «Боингу». Он волновал многих псевдоэкспертов международного масштаба, многие так или иначе обвиняли в этом Россию. Независимые источники писали о том, что самолет специально был направлен диспетчером из Днепропетровска Анной Петренко, которая потом, как известно, резко ушла на больничный и больше на работе не появлялась. Коломойского тогда называли одним из организаторов этой провокации. Я задал вопрос напрямую.

«Губарев»: Слушай, а с «Боингом» чего?

ИВК: В смысле?

«Губарев»: Ну, Порошенко чего думает?

ИВК: А че ему думать? С «Боингом», по‑моему, и так все понятно. Случайность получилась. Никто ж не хотел его специально сбивать. Стреляли по одному, попали по другому. Это как раз нормально. Ничего страшного. «Боинг» жалко. Людей жалко. Но так всегда бывает, что когда в неправильные руки попадают серьезные вещи. Да ладно, ну случилось и случилось, на… это обсуждать?

«Губарев»: Ладно. Да.

ИВК: Там 290 человек погибло. Дети.

«Губарев»: Да, печально это все, конечно.

После этого я прекратил наш разговор, чтобы собраться с мыслями и проанализировать полученную информацию. По сути, это было циничное чистосердечное признание. Хихикая, человек заявлял о гибели мирных людей! Впрочем, ему было их жаль. Он понимал, что они стали заложниками обстоятельств. Тогда почему же они могли так с ними поступить?

Я бродил по осенним улицам Екатеринбурга и пытался представить, каково было тем людям, которых разменяли на политику Украинские власти. Тем не менее нужно было продолжать общаться с Коломойским. Как только я получал от него СМС, приходилось бросать все дела, наносить ненавистный грим и разговаривать с ним. Нужно было согласовывать мирное урегулирование конфликта, хотя и не имея на то полномочий.

ИВК: Да. И в парламент будет вноситься закон об особом статусе. И мы скажем Хомутыннику (депутат Рады), чтобы он довнес возможность баллотироваться для вас не только в местных выборах, но и в Верховную Раду. Если мы хотим вернуть Донбасс в лоно страны, надо дать возможность тем, кто там находится, баллотироваться.

«Губарев»: Хорошо бы это заявить.

ИВК: А это заявится.

«Губарев»: А первый это не может заявить?

ИВК: Я не думаю, что он без подачи от Зурабова (посла РФ на Украине ) это сделает. Надо, чтобы это в понедельник прозвучало. Завтра, в воскресенье, Зурабову надо подсуетиться, и в понедельник представитель Порошенко должен этим заняться. Нужно, чтобы Зурабов сказал Ложкину. А я подмониторю, чтобы это прозвучало на согласительном совете.

«Губарев»: Я, наверное, не смогу завтра. Только в понедельник.

ИВК: А завтра не сможешь?:

«Губарев»: Не факт. Я попробую созвониться завтра.

ИВК: Надо, чтобы это на согласительном прозвучало. Я надавлю на своих в парламенте, чтобы это на согласительном. А в администрации тоже надавят. Скажут, что звонили и просили. Чтобы оно вошло в закон об особом статусе. Тогда мы завтра с тобой созваниваемся. Ты мне в районе обеда скажешь, удалось ли тебе с Зурабовым связаться. А я Ложкина промониторю, чтобы он эту тему сам поднял с Зурабовым.

«Губарев»: А они с Зурабовым общаются, да?

ИВК: Да, они постоянно в контакте. Я даже Зурабова встретил в администрации президента.

Зурабов был другом Порошенко уже давно. Об этом все знали, но тогда переговоры приходилось брать на себя, поскольку даже посол не мог договориться о перемирии. К сожалению, эта дружба не сыграла большую роль в снижении жертв братоубийственной войны. На тот момент как раз возникли те самые несчастные котлы, в которых погибла масса срочников‑украинцев, которые сражались не за идею, а за интересы олигархов, таких, как мой постоянный собеседник или его коллеги.

ИВК: Поверь, армия тоже не сильно хочет воевать.

«Губарев»: Никто не хочет.

ИВК: Это никому на… не надо. Особенно когда их там в котлах оставляли, и все п…, что помощь идет, а помощи не было.

ИВК: Ладно, Паша, давай, я пошел, позвоню Ложкину. Они там сидят у Порошенко. А ты дозванивайся Зурабову.

Конечно же, я не мог позвонить Зурабову и потребовать от него решения всех проблем на Донбассе. Я мог только выслушивать условия, в том числе насчет присяги.

ИВК: Второй вопрос, для того чтобы они вступили в полномочия, ну то, что я тебе сегодня написал, они должны принимать присягу. Но понятно, что это немного расходится с теми целями, которые мы декларировали.

«Губарев»: Можешь мне рассказать, я просто не в курсе, какая процедура. Конкретно я‑то не избирался.

ИВК: Народный депутат Украины, который избран, они идут в парламент, кладут руку на Конституцию и принимают присягу. Зачитывают, что там верность народу Украины, бла‑бла‑бла. А там в том числе и территориальная целостность. Но то есть как ваши депутаты с другой стороны…

«Губарев»: Да.

ИВК: Учитывая, что вы декларируете на отделение. Правильно? Но, с другой стороны, это же морально‑этическая вещь. Поэтому надо как‑то нам с этим идти на какое‑то вече. Ну, примут присягу – ничего страшного.

«Губарев»: А ты сам‑то скажи, не знаешь, что под собой подразумевает закон, который об особом статусе региона?

ИВК: А я не знаю. Я, смотри, завтра вернусь. Завтра встречу Ложкина. Говорю, разговариваю с Губаревым, разговариваю с Захарченко. Они хотят поговорить с тобой. Завтра подымай свою жопу и приедешь в офис, будешь разговаривать с ними тоже по скайпу.

«Губарев»: Возьми вискарь просто.

ИВК: Хорошо. Сейчас у меня нет, я в офисе сижу.

«Губарев»: Нет, я не про сейчас, а про завтра. Посидим по‑нормальному, нам есть о чем говорить. Первый вопрос: что там касаемо отношений с РФ? Как вообще будут строиться они? Второе: возможно ли граждан РФ провести через эти выборы?

ИВК: Невозможно.

«Губарев»: Невозможно, да? Это уже точно?

ИВК: Потому что если у них нет паспорта Украины?

«Губарев»: Да, да.

ИВК: Вообще невозможно. Нереально.

«Губарев»: Ну, если нереально, то будут ли они принимать гражданство Украины по упрощенной системе.

ИВК: Не, а зачем вам этих РФовцев оттуда. Ну, например, ты не можешь пойти?

«Губарев»: Я могу. Но у нас есть…

ИВК: Захарченко.

«Губарев»: Ну а Стрелков (Гиркин )?

ИВК: Гиркин. Не, ну по нему хорошо… Он особый. Оставим для него другой округ. Сегодня пройдет кто‑то по округу, допустим, ну не знаю – Горловка. У Безлера же есть украинский паспорт?

«Губарев»: Есть.

ИВК: Ну все, ему ничего не надо. А Гиркин примет украинское гражданство. Правда, не знаю, как он его по процедуре примет (смеется ). Но, с другой стороны, если он его примет, то потом тот, кто избрался, сложит полномочия, а он станет… Это не проблема. Слушай, вы сделаете 20 человек… скажем, 15–20 человек проведете.

«Губарев»: Сколько процентов – вопрос сразу?

ИВК: Ну, 20–22 человека это пять процентов от всего состава парламента, а у мажоритарщиков это десять процентов.

«Губарев»: Э‑э‑э‑э. Ну все равно количество не решающее, правильно?

ИВК: Слушай, мы же проводим тоже своих. А от Днепропетровска будут депутаты, от Одессы будут депутаты, от Запорожья будут депутаты, от Харькова будут депутаты. Они все будут там, думаю, занимать одинаковые позиции. Представляешь, вы завтра пойдете в парламент и зарегистрируете, например, какую‑нибудь фракцию или депутатскую группу «Новороссия», например.

«Губарев»: Ну да, есть идея.

ИВК: Знаешь, сколько кипиша.

Гиркин в украинской юрисдикции для меня выглядел абсурдно. Хотя почему бы не попробовать? Если не понравится, то наши всегда могли бы выйти из договоренностей. 20 человек в Верховной Раде – солидное предложение от тех, кто уничтожал донецкие блокпосты и обстреливал мирные многоэтажки. Однако на фоне того геноцида, который был организован украинской армией, это выглядело как издевательство. «Ну хорошо, – подумал я. – Поиграем по вашим правилам…»

«Губарев»: А что касаемо силовиков, безопасности.

ИВК: Это однозначно будет у вас, потому что вы не можете полагаться на кого‑то. Вам же не могут прислать украинских военных, украинскую СБУ и еще кого‑то. Потому что завтра вас перещелкают по одному.

«Губарев»: Ну, о чем и речь.

ИВК: Правильно. Поэтому поправка на безопасность, естественно. Особый статус будет предполагать формирование местной национальной гвардии и местной муниципальной гвардии, которая будет защищать. Кроме того, будет прокуратура, милиция и тому подобное. У вас есть там Ходаковский, есть профессиональные люди. Из них все и сформируете. Будет министр внутренних дел или руководитель внутренних дел этих особых территорий. Но я это к чему говорю, что вы должны сообразить, что вот эта независимость или особый статус – это и есть независимость. Донбасс себя ж хорошо чувствовал, хотя он реально и был с особым статусом, хотя де‑юре это нигде не было прописано. А у вас сегодня произошла смена элит. Ну и хорошо. Я не думаю, что вы Рината Леонидовича завтра обратно пустите.

«Губарев»: Да уж теперь нет. Хотя приводи его сюда. Но знаешь, такой вопрос. Вот что касаемо налоговой системы государства.

ИВК: А в налоговой мы ж хотим, чтобы мы сначала собирали налоги на территории. Например, Днепропетровск собрал налоги или область. Мы все, что нам положено, оставили, а то потом отдали все в центр, то, что им положено. А сегодня происходит наоборот: все собрали, им отдали, а они потом по остаточному принципу нам…

«Губарев»: Ну, это‑то уже какой‑то проект относительно нас.

ИВК: А ты думал без налогов. Деньги, которые заработаны на Донбассе, должны.

«Губарев»: Это тоже важный вопрос, по которому мне надо будет отчитываться.

ИВК: Система реформирования такова, что мы должны сделать то, что называется децентрализация или федерализация. То есть налоги собрали в Донбассе, или в Днепропетровске, или в Одессе. Все, что положено, остается в области, остальное отправляется в центр. Или собрали в городе. Все, что положено, оставили в городе, остальное передали в область. Область оставили себе – отдала дальше.

«Губарев»: Вопрос. Хау мач в процентах?

ИВК: На сегодняшний день я тебе скажу так. Из основных налогов: НДС весь отправляется в центр, в центральный бюджет. Но он на… никому не нужен, потому что там не хватает. Он неинтересен. Налог на прибыль весь передается в центральный бюджет. Опять же учитывая, что не все хотят платить налог на прибыль по нынешним ставкам тоже там… делов. А подоходный налог и еще какой‑то там… местные недра остаются сегодня все в области. Но есть какая‑то централизованная рента от полезных ископаемых, которая платится в центр. Здесь надо побороться, чтобы хотя бы 50 на 50. Но учитывая то, что экономика должна подняться таким методом, надо обсудить, чтобы половина, надо чтобы осталась в области 50 % налога на прибыль. И все, все остальное тогда наше. НДС, пожалуйста, ихний, акциз ихний.

«Губарев»: А все остальное можем забирать.

ИВК: А все остальное должно оставаться в области. Все, что собрали. Тогда есть смысл работать – и все будет нормально.

Таким образом мы и поделили Донецк. «Фифти‑фифти» – ключевое слово в этих переговорах. Ну что ж, Коломойский – новый король Донбасса. Неплохо звучит.

ИВК: Вот что я тебе скажу. Я считаю, что вы должны, когда будете обсуждать вопрос статуса, вот этого особого статуса Донецкой и Луганской области, вы прямо так и говорите, что минимум 50 % всех налогов и тому подобное или сколько‑то там процентов с оборота должны оставаться в области без всякого там НДС и т. д. Потому что вы считаете, что так ни… не будет.