Едва отгремели бои на улицах Лодзи, как начались волнения в Одессе. Там была объявлена всеобщая забастовка, повстанцы захватили вокзал, блокировали движение поездов, а потом взяли под контроль порт. А через два дня на новом линкоре «Потемкин‑Таврический», который по случаю находился как раз недалеко от Одессы, команда, возмущенная выдачей тухлого мяса, восстала, перестреляла большинство офицеров во главе с командиром и подняла красный флаг. 15 июня корабль прибыл в порт Одессы, в которой как раз шли столкновения. При этом командование войсками побоялось штурмовать порт из страха перед обстрелом с броненосца. Сложилась невероятная ситуация, когда восставшие на суше получили поддержку с моря! Это позволило толпе полностью разгромить и сжечь большую одесскую гавань, уничтожив почти все склады и несколько стоявших у причалов пароходов.

Однако обстрела города все же избежать не удалось. 16 июня «Потемкин‑Таврический» произвел по Одессе два выстрела из 152‑миллиметрового орудия. Один снаряд попал в чердак жилого дома в центральной части города, второй в сахарный завод на окраине и не взорвался. Сами повстанцы уверяли, что стреляли с чисто революционными целями – хотели уничтожить дома градоначальника и командующего войсками, но промахнулись.

После этого началось полное драматизма и невероятных приключений «революционное рейдерство» линкора вдоль Черноморского побережья. 17 июня «Потемкин» встретился в море с Черноморской эскадрой. Однако ожидавшегося боя так и не произошло, напротив, броненосец «Георгий Победоносец» на время присоединился к восстанию. «Возникла небывалая „революционная эскадра“, – кроме двух броненосцев, в ней состоял один миноносец», – писал потом Ольденбург. А с учетом того, что в это время начались волнения в Севастополе и команды еще нескольких кораблей собирались перейти на сторону восставших, возникла опасность возникновения целого революционного красного флота! Впрочем, уже на следующий день у матросов «Георгия Победоносца» наступило «отрезвление» и они разошлись с восставшими.

18 июня потемкинцам удалось захватить возле Одессы грузовой транспорт с углем и пополнить запасы топлива. После этого корабль ушел к румынскому порту Констанца. Однако получить требуемую провизию там не удалось, и революционеры решили идти на Крым.

22 июня «Потемкин‑Таврический» прибыл в Феодосию, где под угрозой обстрела города получил от городских властей большое количество провизии, в том числе четыре живых быка и 30 ведер вина. Однако попытка захватить с помощью абордажной партии стоявшие у причала баржи с углем провалилась. Часть команды требовала начать обстрел города, но в итоге возобладало мнение уходить (демократия как‑никак установилась).

После этого на побережье Крыма началась паника. Куда именно ушел корабль, никто не знал, и его появления ждали теперь повсюду. Распространился слух, что броненосец вскоре будет обстреливать Ливадийский дворец царя, дворцы великих князей и дачи буржуазии. Однако на самом деле линкор шел в Румынию. Поздно вечером 24 июня «Потемкин‑Таврический» вторично прибыл в Констанцу. После переговоров с местными властями, которые пообещали не выдавать команду России, матросы сошли на берег. Разделив судовую кассу, большая часть потемкинцев присоединилась к эмигрантам. Некоторые сбежали в Аргентину, Канаду, а матрос Иван Бешов после ряда приключений оказался в Ирландии, где и осел, а потом даже основал популярную по сей день сеть закусочных. Кстати, Бешов дожил до 1987 года, прожив 104 года!

После эпопеи с броненосцем и пожаров в Одессе наступил кратковременный спад волнений. То есть демонстрации и забастовки, а также «отдельные стычки» конечно же не прекращались, но крупных побоищ не было. Кое‑кому даже казалось, что революция уже прошла свою кульминационную точку и началось «примирение». На самом деле это было лишь затишье перед очередной бурей.

23 августа война закончилась. Некоторым заключенный мир даже показался «почетным», «льготным» и чуть ли не «выигрышным». Ну подумаешь, пол‑Сахалина, Маньчжурию и славный Порт‑Артур отдали! Да еще и рыбку ловить японцам вдоль всего нашего берега над останками многочисленных бесславно погибших русских кораблей разрешили, ничего страшного. Зато от контрибуции отбились! Но большая часть населения конечно же восприняла этот «мир» только как позорную капитуляцию и очередное свидетельство полной никчемности царя и правительства.

Любопытно, что в Японии из‑за подписания мира без контрибуции (во время войны народ просили «потерпеть», обещав массовое «обогащение» после победы) тоже начались массовые волнения. 5 сентября разъяренная толпа разгромила в Токио 70% полицейских участков. После этого в стране началась 13‑летняя «эра народного насилия». Русские организовали?! Или американцы?

Конец лета знаменовался новыми массовыми побоищами. В Закавказье началась новая резня между армянами и «татарами», а в небольшом городе Шуше в результате беспорядков погибло свыше 600 человек. Ну а в Баку произошло восстание рабочих нефтепромыслов. При этом повстанцы подожгли две трети нефтяных вышек и нефтехранилища. В огромном пожарище сгорело несколько десятков миллионов пудов нефти, добыча черного золота сразу сократилась на 60%.

26 августа около финского побережья сел на мель пароход «Джон Графтон». При этом команда взорвала судно и сбежала, а прибывшие затем на сгоревшее судно солдаты обнаружили в трюме 1780 ружей швейцарского образца и 97 ящиков с динамитом. Груз явно предназначался для революционеров, а его содержимое соответствовало ранее упомянутому обещанию Гапона снабдить народ «всем необходимым». И это было не просто «скверное дело», как написал царь на рапорте о данной находке. Оно свидетельствовало о том, что революционная борьба в России утрачивает стихийность и принимает все более организованный характер.

Между тем указанный корабль был делом рук Григория Гапона! В июле богатый финский революционер и борец за свободу Финляндии Конни Циллиакус решил организовать вооруженное восстание в Петербурге. Выделенные им средства были распределены между революционными партиями и частично потрачены на закупку оружия для восставших. Для транспортировки ружей и динамита в Англии и был зафрахтован пароход «Джон Графтон». Основную роль в закупке и погрузке оружия сыграли эсеры, но для приема и распределения его в столице у них не было достаточных возможностей. Тогда появилась идея привлечь к делу Гапона с его рабочей организацией, который в тот момент проживал в Лондоне и даже успел издать книгу «История моей жизни». Полученные гонорары он также пожертвовал на дело революции.

Гапон воспринял идею с восторгом и тут же разработал план восстания. «Десять или двадцать тысяч рабочих собираются к одной из приморских пристаней, поблизости Петербурга, и захватывают ее в свои руки. В это время он, Гапон, подъезжает к пристани на корабле, нагруженном оружием. Рабочие вооружаются, и он во главе их двигается на Петербург» – так впоследствии описывал его сам Циллиакус. При этом Гапон договорился с Лениным, что большая часть оружия будет передана большевикам, у которых в столице уже была хорошая боевая организация. Посредником между ним и большевиками должен был выступить Максим Горький, который с этой целью выехал из Петербурга в Финляндию. Циллиакус вручил Гапону 50 тысяч франков наличными и предоставил ему свою яхту. На этом судне бывший поп и отправился в плавание через Балтийское море спустя полгода после бегства из Петербурга.

Однако судьба снова оказалась неблагосклонна к зачинателю революции. У берегов Финляндии его яхта попала в шторм и утонула, а сам он с трудом доплыл до берега. Позднее Гапона укрыли от полиции деятели финской Партии активного сопротивления. А потом пришло известие, что пароход «Джон Графтон» тоже не доплыл до Петербурга, сев на мель в Финском заливе. По некоторым данным, виновником неудачи был все тот же эсеровский провокатор Азеф, который также участвовал в предприятии и знал все подробности.