Одним из препятствий на пути последовательного проведения американской внешней политики стала периодическая смена правительств, являвшаяся непреложным законом развития американского общества. В результате ограниченности сроков пребывания у власти любое президентское назначение (вплоть до заместителя помощника министра) меняется по крайней мере каждые восемь лет – смена личного состава затрагивает ни много ни мало до пяти тысяч ключевых постов. Каждый преемник проходит длительный процесс проверки при приеме на работу. На практике в течение первых девяти месяцев или около того существует вакуум власти, когда новая администрация вынуждена действовать чисто импровизационно или по рекомендации личного состава, остающегося на новый срок, по мере постепенного приспособления к работе новых властных структур. Неизбежный период освоения нового участка работы осложнен желанием новой администрации узаконить свой приход к власти утверждением, что все унаследованные проблемы – ошибки политики предшественников, а не присущие той или иной ситуации проблемы. Они считаются решаемыми в какие‑то предельные сроки. Преемственность политики выходит на второе место при таких рассуждениях, если вообще не становится предметом неприятия. При приходе к власти только что победивших в ходе выборной кампании новых президентов они могут также переоценивать пределы гибкости тех или иных объективных обстоятельств или просто полностью опираться на силу своих убеждений. Для ориентирующихся на американскую политику стран постоянная психологическая драма демократической передачи власти фактически напоминает игру в рулетку.

Такого рода ситуации представляли особую проблему для отношений с Китаем. Как видно из этой книги, в начале сближения между Соединенными Штатами и Китайской Народной Республикой присутствовал период взаимного знакомства друг с другом. Но в последующие десятилетия отношения зависели по большому счету от способности двух стран выносить параллельные оценки международной обстановки.

Гармонизация нематериальных моментов во взаимоотношениях становится особенно затруднительной, когда руководство постоянно меняется. А в течение десяти лет 1970‑х годов как в Китае, так и в Соединенных Штатах происходили значительные перемены в руководстве. В предыдущих главах описаны перемены в китайской верхушке. В Соединенных Штатах президент, открывший отношения с Китаем, ушел в отставку через полтора года, но ключевые аспекты внешней политики остались неизменными.

Администрация Картера стала для китайского руководства первым опытом смены политической партии в руководстве США. Они изучали заявления Картера уже тогда, когда он являлся еще только кандидатом на пост президента; в них он обещал перемены во внешней политике, считая необходимым поставить во главу угла и перенести акценты на проблему прав человека. Он мало говорил о Китае. В Пекине существовала некоторая озабоченность относительно того, будет ли Картер сохранять в установленных взаимоотношениях «антигегемонистское» направление.

Как выяснилось, Картер и его высшие советники подтвердили основополагающие принципы взаимоотношений, включая относящиеся к Тайваню, лично заявленные Никсоном во время его визита в Пекин. В то же самое время приход Дэн Сяопина и падение «банды четырех» придали диалогу между Китаем и Соединенными Штатами новые прагматические параметры.

Едва стратегический диалог между Соединенными Штатами и Китаем стал наиболее наполненным, как произошла еще одна смена администрации, когда с огромным перевесом голосов победил республиканский президент. Для китайцев новый президент не сулил ничего хорошего. Рональда Рейгана было трудно прогнозировать и анализировать даже скрупулезным исследователям из Китая. Он не подпадал ни под одну устоявшуюся категорию. Бывшая кинозвезда, президент гильдии киноактеров, захотевший стать политической знаменитостью, Рейган представлял совершенно противоположный тип американского консерватизма, чем углубленный в себя интеллектуал Никсон или безмятежный человек Среднего Запада Форд. Демонстративно оптимистичный по поводу американских возможностей в период кризиса, Рональд Рейган более чем кто‑либо из высокопоставленных американцев со времен Джона Фостера Даллеса критиковал коммунизм как зло, которое должно быть уничтожено в течение определенного периода времени, а не как угрозу, которую можно сдерживать в течение жизни нескольких поколений. И все же он фокусировал всю свою критику коммунизма почти исключительно на Советском Союзе и его странах‑сателлитах. В 1976 году Рейган провел кампанию против Джеральда Форда за выдвижение кандидатом на пост президента от Республиканской партии, нападая на политику разрядки с Советским Союзом, но избегал в целом критики взаимоотношений с Китаем. Критика Рейганом советских намерений, которую он продолжал с такой же энергией и во время президентской кампании 1980 года, имела много общего с лекциями Дэн Сяопина, прочитанными им высшим американским чинам со времени своего первого возвращения из ссылки. Но все же в случае с Рейганом антисоветизм сопровождался его личной приверженностью существующему политическому порядку на Тайване.

В октябре 1971 года Никсон посоветовал Рейгану, тогда еще губернатору Калифорнии, посетить Тайвань в качестве спецпосланника и подтвердить, что улучшение отношений между Вашингтоном и Пекином не помешает ключевой американской заинтересованности в безопасности Тайваня. Рейган покинул остров с теплыми личными чувствами к его руководителям и глубокой приверженностью взаимоотношениям между народами Америки и Тайваня. Впоследствии, хотя Рейган и не пошел на то, чтобы отказаться от существовавшего взаимопонимания с Пекином, он остро критиковал администрацию Картера за разрыв официальных дипломатических отношений с Тайбэем и снижение уровня американского посольства на Тайване до неофициального «Американского института». В своей предвыборной президентской кампании в 1980 году против Картера он взял обязательство, что при администрации Рейгана «больше не будет Вьетнамов», «больше не будет Тайваней» и «больше не будет предательств».

Строго говоря, посольство в Тайбэе являлось американским посольством в Китае. Американское решение, чей пик пришелся на администрацию Картера, перевести это посольство в Пекин, стало запоздавшим признанием того, что гоминьдановцы больше не могут находиться в боевой готовности с целью «освобождения материка». Косвенная критика со стороны Рейгана заключалась в том, что Соединенным Штатам следовало бы сохранить полное посольство в Тайбэе в соответствии с принципом двух Китаев, то есть признания обеих сторон Тайваньского пролива как самостоятельных независимых государств. Однако во время переговоров с администрациями Никсона, Форда и Картера (и со всеми правительствами других стран при обсуждении условий дипломатического признания) именно такой исход Пекин упорно и рьяно отказывался рассматривать.

Рональд Рейган, таким образом, тоже воплотил в себе существующую американскую двойственность. Огромная приверженность новым отношениям с Пекином сосуществовала с высоким уровнем эмоциональной поддержки Тайваня.

Одной из любимых «тем» выступлений Рейган сделал предложения установления «официальных отношений» с Тайванем, хотя открыто он ни разу точно не объяснял, что он имеет в виду. Во время президентской кампании 1980 года Рейган решил попытаться сделать невозможное. Он направил своего кандидата на пост вице‑президента Джорджа Буша‑старшего в Пекин, где тот проявил себя еще в качестве главы Миссии связи США, являвшейся фактически посольством. Буш сказал Дэн Сяопину, что Рейган не подразумевал, будто он выступает за сохранение официальных дипломатических отношений с Тайванем; не собирается‑де Рейган и вести дело к признанию двух Китаев[1]. Холодный ответ Дэн Сяопина, причиной которого могло послужить повторение Рейганом своего заступничества в пользу сохранения официальных отношений с Тайванем как раз во время пребывания Буша в Пекине, заставил Рейгана попросить меня в сентябре 1980 года выступить в качестве посредника и передать аналогичное, в какой‑то мере, вероятно, даже более детализированное послание от его имени китайскому послу Чай Цзэминю. Непростое задание.

Во время встречи с Чай Цзэминем в Вашингтоне я подтвердил, что, несмотря на риторику во время его кампании, кандидат в президенты Рейган намерен сохранять общие принципы американо‑китайского стратегического сотрудничества, установленные в период пребывания у власти администраций Никсона, Форда и Картера и зафиксированные в Шанхайском коммюнике и в коммюнике 1979 года о нормализации дипломатических отношений. Рейган особо попросил меня передать, что он не будет проводить политику «двух Китаев» или «одного Китая и одного Тайваня». Вдобавок я высказал свою уверенность в том, что посол и его правительство, изучив карьеру губернатора Рейгана, наверняка заметили, что у него много близких друзей на Тайване. Стараясь все преподнести в контексте человеческих эмоций, я высказался в том плане, что Рейган не мог отказаться от личной дружбы и что китайские руководители сами перестали бы его уважать, если бы он так поступил. Став президентом, Рейган, однако, будет связан обязательствами существующих рамок американо‑китайских отношений, создавших основу взаимно разделяемых китайских и американских усилий по недопущению «гегемонии» (то есть советского господства). Другими словами, Рейган, став президентом, сохранит не только дружбу с друзьями, но и приверженность обязательствам Америки.

Вряд ли китайский посол воспринял мои слова с большим энтузиазмом. Понимая, что, судя по благоприятным опросам общественного мнения, Рейган победит на выборах в ноябре, он уклонился от высказывания каких‑либо комментариев.

[1] George H.W Bush and Brent Scowcroft, A World Transformed (New York: Alfred A. Knopf, 1998), 93–94.