В конце того непростого года Дэн принял решение осуществить свой давно задуманный выход в отставку. На протяжении 1980‑х годов он предпринял множество шагов, намереваясь покончить с традиционной практикой, когда власть в центре заканчивалась только со смертью правящего властителя или потерей мандата Неба – что равнозначно наступлению неопределенности и предрекающему хаос признаку. Он учредил консультативную комиссию старейшин, куда переходили уходящие в отставку руководители, остававшиеся там пожизненно. Он говорил гостям – включая меня самого, – что он лично намеревался в скором времени уйти в отставку и возглавить этот орган.

С самого начала 1990 года Дэн Сяопин стал постепенно освобождать высшие посты – первый китайский руководитель, поступивший так в наше время. События на площади Тяньаньмэнь, возможно, ускорили принятие решения, с тем чтобы Дэн мог наблюдать за передачей власти и вхождением во власть нового руководителя. В декабре 1989 года Брент Скоукрофт оказался последним иностранным визитером, принятым Дэн Сяопином. В то же самое время Дэн прекратил участвовать в публичных мероприятиях. До самой своей смерти в 1997 году он оставался затворником.

Поскольку он отошел от дел, Дэн Сяопин решил поддержать своего преемника, оставив комплект установок в качестве руководства к действию ему и следующему поколению руководителей. Издавая инструкции функционерам коммунистической партии, Дэн выбрал способ из классической китайской истории. Указания были резкими и краткими. Написанные в классическом китайском поэтическом стиле[1], они составили два документа: указания из 24 иероглифов и разъяснение из 12 иероглифов только для высших официальных лиц. Указание из 24 иероглифов гласило:

«Внимательно наблюдай, защищай наши позиции, решай дела спокойно, скрывай наши потенциальные возможности и выжидай удобный случай, чтобы действовать, умей не высовываться, никогда не претендуй на лидерство»[2].

Разъяснение политики из 12 иероглифов ограничивалось еще более узким кругом допущенных руководителей. Оно состояло в следующем:

«Вражеские войска стоят за стенами. Они сильнее нас. Нам следует занимать в основном оборонительные позиции»[3].

Против кого и чего? Высказывания из 24 иероглифов ничего не говорили по этому вопросу, возможно, потому, что Дэн Сяопин мог предположить, что его слушатели поймут инстинктивно, что позиция их страны стала непрочной как по внутренним причинам, так и в еще большей степени по причинам международным.

Заветы Дэн Сяопина, с одной стороны, вызывали в памяти времена в истории Китая, когда он бывал окружен потенциально враждебными силами. В периоды возрождения Китай, бывало, доминировал над своим ближайшим окружением. В периоды упадка он пытался выиграть время, будучи уверенным в том, что его культурный и политический порядок даст ему возможность восстановить свое величие, которого он был достоин. Заявление из 12 иероглифов говорило китайским руководителям о наступлении опасных времен. У внешнего мира всегда возникали сложности в делах с этим уникальным образованием, замкнутым и все же универсальным, величественным и все же имеющим привычку переживать периодические периоды хаоса. А сейчас престарелый руководитель древнего народа давал последние указания своему обществу, чувствующему себя в осаде в то время, когда оно пыталось себя реформировать.

Дэн Сяопин стремился объединить свой народ, но не с помощью призывов к чувствам или китайскому национализму, как он легко мог бы это сделать. Нет, он вызвал древние ассоциации: будь спокоен перед противником, проявляй высокие аналитические способности, поставленные на службу во имя долга, соблюдай порядок в достижении общей цели. Самым большим вызовом в его понимании было не столько пережить все испытания, обрисованные в заявлении из 12 иероглифов, сколько подготовиться к будущему, к тому времени, когда непосредственная опасность уже будет преодолена.

Предназначалось ли заявление из 24 иероглифов в качества руководства к действиям на момент слабости или оно являлось наставлением на все времена? Тогда китайская реформа находилась под угрозой из‑за последствий внутренних беспорядков и давления иностранных государств. Но на следующей стадии, в случае успеха реформы, рост Китая мог бы вызвать иные формы озабоченности остального мира, и международное сообщество попыталось бы помешать броску Китая и его превращению в господствующую державу. Предвидел ли Дэн Сяопин в момент великого кризиса возникновение более серьезной опасности для Китая в результате его неизбежного возвышения? При таком толковании Дэн Сяопин предлагал своим людям «скрывать наши возможности и выжидать время для того, чтобы действовать» и «никогда не претендовать на лидерство» – что могло бы означать: не возбуждайте ненужные страхи своей чрезмерной настойчивостью.

В самый сложный момент, в период массовых беспорядков и изоляции Китая, Дэн Сяопин, вероятно, боялся как того, что Китай мог бы извести себя в теперешнем кризисе, так и того, что его будущее могло бы зависеть от способности руководителей следующего поколения овладеть объективным восприятием, требующимся для распознавания опасностей от излишней самоуверенности. Было ли заявление адресовано на случай текущих трудностей, с которыми столкнулся в тот момент Китай, или Китаю следовало использовать изложенные в 24 иероглифах принципы, когда он будет достаточно силен, чтобы ему не требовалось их выполнять? Ответы на эти вопросы о Китае во многом зависят от будущего китайско‑американских отношений.

[1] Классический литературный язык носит название «вэньянь». – Примеч. пер .

[2] «Deng Initiates New Policy „Guiding Principle“», FBIS‑CHI‑91‑215; см. также United States Department of Defense, Office of the Secretary of Defense, «Military Power of the People's Republic of China: A Report to Congress Pursuant to the National Defense Authorization Act Fiscal Year 2000» (2007), 7, http://www.defense.gov/pubs/pdfs/070523‑china‑military‑powerfinal.pdf

[3] «Deng Initiates New Policy „Guiding Principle“», FBIS‑CHI‑91‑215.