Если 1970‑е и 1980‑е гг. были для Рича золотым веком, то 1990‑е гг., вне всякого сомнения, стали его самыми черными днями. Это было время смерти, развода и расставания с бизнесом. Смерть дочери в сентябре 1996 г. и развод с Дениз – самая мрачная точка этих печальных лет. К тому же в 1990‑е гг. Рич потерпел свою самую большую финансовую неудачу (что до сих пор оставалось секретом). Одна‑единственная плохая сделка стоила ему $172 млн и привела компанию на грань банкротства. Именно эта операция в конце концов заставила Рича продать компанию. Один из бывших управляющих Марка поведал мне об этом провале. Мы сидели в его офисе, который я не буду описывать, поскольку мой источник не желает, чтобы его узнали. Прежде чем начать рассказ, он встал, закрыл дверь и попросил меня выключить диктофон. «Пожалуйста, не поймите меня превратно, – сказал он, закуривая. – Я очень уважаю Марка Рича. Всего, чего я достиг, я добился благодаря ему, но эту фантасмагорическую сделку из его биографии не выкинешь».

Неприятности начались в июле 1992 г., когда Дэвид Розенберг, молодой трейдер, которого коллеги считали чересчур азартным, решил пойти ва‑банк. За предыдущие годы он провернул несколько успешных сделок с алюминием и вырос до директора, отвечающего за торговлю металлами. Теперь Розенберг хотел попытаться сделать то, на чем с треском провалилось несколько трейдеров до него. Он задумал тайно «скупить рынок» и манипулировать мировой ценой на конкретный металл. Розенберг заключил соглашение с двумя своими главными конкурентами – немецкой компанией Metallgesellschaft AG и испанской Asturiana de Zinc SA.

Вместе они скупили длинную позицию по цинку на Лондонской бирже цветных металлов (LME). Это означало, что три компании обязались купить цинк в определенное время по определенной цене. Инвесторы, выбирающие «длинную позицию» по некоему сырью, выигрывают, когда цены растут, или теряют деньги, когда они падают. Розенберг и его партнеры одновременно начали покупать крупные партии цинка, чтобы вызвать рост рыночной цены и заработать на продаже цинка, который они купили. Это была масштабная и чрезвычайно рискованная операция. Розенберг и его союзники тайно скупили около 1 млн т цинка – около 20 % ежегодной мировой добычи и почти две трети всего цинка, продающегося на LME. В общей сложности в попытке уменьшить мировое предложение цинка они потратили намного больше $1 млрд.

Самая плохая сделка за всю карьеру Рича

Поначалу все шло по плану. В течение нескольких недель Розенбергу и его сообщникам удалось взвинтить цены до многолетнего максимума. К сентябрю 1992 г. цинк продавали по $1400 за тонну. «Они покупали и покупали, вызывая все большее повышение цены, – объяснил мне управляющий. – Это была очень рискованная спекулятивная операция». Однако удержать ее в секрете не удалось. Отраслевая пресса вскоре начала публиковать статьи о необъяснимом росте цен на цинк. Как это обычно бывало при необъяснимых событиях на рынке, люди начали указывать на Марка Рича. И на этот раз они были правы.

Как бывает практически всегда при попытках «скупить рынок» (будь то серебро, алюминий или медь), пузырь в конце концов лопнул. За искусственно раздутыми ценами последовало очень заметное падение. К ноябрю 1992 г. цена тонны цинка упала на 25 % – до $1050.[1] «У нас не было выхода, – вспоминает один из директоров компании Рича, который попытался предотвратить самое худшее. – Мы были вот на таком расстоянии от краха, – говорит он, почти соединяя указательный и большой пальцы. – Мы должны были срочно ликвидировать длинную позицию, чтобы минимизировать потери». В конце концов этому трейдеру удалось спасти компанию от разорения. Безумная попытка манипулировать мировым рынком цинка стоила компании Marc Rich + Co. $172 млн. Розенберг ушел из компании.

Рич подтвердил, что цинковая катастрофа действительно была самой плохой сделкой в его трейдерской карьере. Сегодня он смотрит на нее несколько отстраненно, несмотря на то что эта неудача стала одной из причин, по которым он был позже вынужден продать свое детище. «Молодежь, не имея опыта, поддалась искушению», – говорит он. Однако Рич не считает сокрушительный провал этой операции доказательством того, что скупить рынок невозможно. «Я бы не сказал, что невозможно, но я бы не стал это делать, – объясняет он мне. – Слишком уж велик риск». Рич не только потерял много денег – в результате этого фиаско серьезно пострадала его репутация. Его старшие трейдеры, знавшие все на рынке металлов, предупреждали его об авантюре. «Это искусственный рост. Физического спроса нет. Это пузырь, который лопнет», – говорили они ему. Он отказывался их слушать и не обуздал Розенберга. Он проигнорировал один из своих важнейших принципов, ведь Розенберг ничего не сделал для хеджирования длинной позиции. У компании не было возможностей минимизировать убытки, когда цена на цинк начала обваливаться.

Действия Рича стали оскорблением для его старших трейдеров. Они были экспертами по металлам, а Рич – нет. «Не то чтобы я хотел преуменьшить знания Марка, но здесь он не был на коне, – сказал мне один из бывших старших трейдеров Рича. – Он не был специалистом по металлам и минералам, он был человеком нефти». Рич потерял не только поддержку своих управляющих, но и их доверие.

Бегство с тонущего корабля

Почти 20 лет Marc Rich + Co. была сплоченным, почти семейным коллективом, а теперь все начало трещать по швам. Один из важных звоночков о том, что в компании не все в порядке, прозвучал в июне 1992 г., во время цинкового фиаско. Внезапно Рич уволил Вилли Стротхотта, немца, работавшего на него 15 лет, а в последние два года считавшегося его правой рукой. Он успешно управлял отделом минералов и металлов и сделал из компании лидера рынка. Даже соперники Стротхотта признавали его блестящие способности трейдера и стратега. В официальном заявлении Рича говорилось, что уход Стротхотта стал согласованным решением, вызванным «разными взглядами на управление компанией». «Во всем этом нет ничего злонамеренного, – сказал Стротхотт, уходя из фирмы. – Я расстаюсь с группой Marc Rich, а не с человеком Марком Ричем».[2] На самом деле Стротхотт проиграл Ричу борьбу за власть. «Вилли был слишком прямолинейным», – сказал мне один из бывших директоров. Стротхотт настаивал на том, что следует обсудить будущее компании после Марка Рича. Он хотел, чтобы основатель (которому тогда было всего 57 лет) начал постепенно отходить от активного бизнеса и отказываться от статуса держателя контрольного пакета акций.

Вскоре сотрудники Рича поняли, что расставание не было столь дружеским, как поведали широкой публике. На месте кабинета Стротхотта Рич велел устроить холл. В организации, действовавшей под трейдерским девизом «Никогда не закрывай двери», это было воспринято очень серьезно. «Конечно, каждого, кто покидал компанию, считали болваном, – сказал мне один из самых близких коллег Стротхотта, – но когда Марк стер с лица земли кабинет Вилли, это было похоже на то, как Иосиф Сталин приказал заретушировать на фотографиях своего врага Льва Троцкого».

Новые свидетельства все ухудшавшейся атмосферы в Marc Rich + Co. появились всего лишь месяц спустя: из компании ушли Мэнни Уайсс и Клод Дофин, два ключевых менеджера. Уайсс успешно расширил алюминиевый бизнес компании и возглавлял ее лондонский офис, один из самых важных. А Дофин был одним из ответственных за нефтяной бизнес. Для Марка Рича наступил период резких перемен. За короткое время он потерял своих самых важных и давних сотрудников. Они были рядом с ним в течение всей его карьеры. Внезапно Рич остался один. Теперь он был единственным отцом‑основателем, который все еще работал в компании. В конце 1990 г. после коронарного шунтирования вышел на пенсию Пинки Грин. Алек Хакель, один из главных советников Рича, последовал примеру Грина и тоже ушел на покой. Каждый из них получил за свои акции от $200 млн до $300 млн.

Ричу очень не хватало друзей. Всегда отличавшийся умением видеть людей, внезапно он окружил себя плохими советчиками. К ужасу управляющих, Рич ввел в совет директоров одного из своих американских адвокатов, хотя тот не имел ни малейшего представления о сырьевой торговле. Это было жестким разрывом с традицией компании ставить на менеджерские позиции только людей, изучивших бизнес с нуля. Рич, который всегда доверял своим сотрудникам и давал им максимальную свободу, внезапно начал влезать во все дела. Три принципа, которые сослужили компании хорошую службу в прошлом, – открытость, командный дух и минимум иерархичности – постепенно уходили в небытие.

Если не можешь поймать рыбу…

«Марк перестал видеть общую картину», – сказал мне один из трейдеров, работавших в компании в это время. Рич стал выпивать лишнее. Стакан виски появлялся на его рабочем столе в полдень. Он слишком много курил. Друзья начали беспокоиться о его здоровье. Он стал несносен, как говорили его сотрудники. Он был «слишком властным, неуравновешенным и не мог контролировать себя», как описал состояние Рича в те дни один из его друзей. Черная полоса в жизни Рича имела несколько причин. Было очевидно, что личные проблемы, связанные с Дениз, сказываются и на общем состоянии Рича, и на бизнесе. Федеральные обвинители оказывали на него больше давления, чем он был готов признать, а федеральные агенты усложняли его жизнь, как только могли. Как выразился судебный исполнитель Кен Хилл, «мы придерживались принципа SAVAK (печально известной иранской разведывательной службы при шахе): если не можешь поймать рыбу, выпусти воду из пруда. Мы очень успешно выпускали воду». Это было продолжение судебного преследования другими средствами. «Поскольку обвинители не могли поймать Рича, они изо всех сил старались его уничтожить», – сказал мне его бывший партнер по бизнесу, менеджер в British Petroleum. В результате сильно страдала репутация Рича.

Конкуренты и враги вскоре поняли, что достаточно упомянуть имя Марка Рича, чтобы спровоцировать шумиху, которая способна повредить его бизнесу, а значит, пойти на пользу их делу. Они знали, что Рич превыше всего ценит конфиденциальность и что огласка отрицательно повлияет на его бизнес. В начале 1990‑х гг. два события привели к тому, что имя Рича появилось в заголовках газетных статей. Во‑первых, в октябре 1990 г. начался затянувшийся на два года трудовой спор в американской Ravenswood Aluminum Corporation, которой частично владел Рич. 1700 сотрудников объявили забастовку, требуя повышения зарплаты. В ответ руководство не допустило их на рабочие места и отдало их работу людям, не состоявшим в профсоюзе. Профсоюз американских работников сталелитейной промышленности организовал международную кампанию, которая привлекла внимание СМИ к роли Рича в этом конфликте. Перед штаб‑квартирой Рича в Цуге и во время ежегодной встречи Лондонской биржи цветных металлов прошли демонстрации, в ходе которых члены профсоюза раздавали листовки с фотографией Рича и надписью «Разыскивается полицией». Им удалось заклеймить Марка Рича как «корпоративного злодея». Демонизированный еврейский капиталист, скрывающийся от американского правосудия, он был прямо‑таки идеальным пугалом. Рич был единственной причиной, по которой важнейшие международные и американские новостные агентства сообщали о малозначительной американской забастовке.

«Немного Рича у меня в кармане»

Открытие, сделанное объединенными профсоюзами сталелитейщиков, повлекло за собой вторую волну критического внимания к персоне Рича, его даже обсуждали в конгрессе. Профсоюзы обнаружили, что компания Рича Clarendon много лет поставляла Монетному двору США медь и никель для производства монет. Эти контракты приносили Clarendon $45,5 млн. Политики и СМИ не преминули в хвост и в гриву пройтись по тому факту, что злостный неплательщик налогов, скрывающийся от американских обвинителей, удостоился государственных контрактов. Подкомитет конгресса начал изучать эти договоры. Однако с юридической стороны придраться было не к чему: Clarendon официально выиграла публичный тендер. Но политики все равно поспешили осудить правительство, имеющее дело с подозреваемым в налоговом мошенничестве. «Каждый раз, когда я лезу в карман за мелочью, я думаю, не лежит ли там немного Марка Рича», – сказал возглавлявший расследование Роберт Уайз, конгрессмен из Западной Вирджинии и любимец прессы.[3]

Скандальные заголовки были ахиллесовой пятой Рича, и его критики с удовольствием этим пользовались. Даже сегодня они грозят пальцем и вспоминают его имя всякий раз, когда кто‑нибудь из бывших сотрудников Рича фигурирует в сырьевом скандале в любой точке земного шара – будь то выброс токсичных веществ в Кот‑д’Ивуаре или разлив нефти у атлантического побережья Испании и Франции в результате аварии в 2002 г. танкера «Престиж». Журналисты пытались связать эти случаи с Ричем и его компаниями, но в реальности эти события не имели к нему никакого отношения.

А уж если где‑нибудь нарушали эмбарго, имя Рича упоминалось почти автоматически. Возможно, лучшим примером стало эмбарго против Ирака под властью Саддама Хусейна. По сообщению Wall Street Journal, в 1991 г. Рич попытался обойти эмбарго ООН против Ирака.[4] На самом деле компания Рича запросила официальное разрешение от соответствующего правительственного органа Швейцарии и согласилась бы работать с Ираком только с согласия Комитета ООН по санкциям. В марте 2008 г. канцелярия генерального прокурора Швейцарии пришла к выводу, что вопреки отчету, опубликованному в 2005 г. Комитетом независимого расследования программы ООН «Нефть в обмен на продовольствие», компания Рича не производила «неразрешенных платежей» иракским чиновникам и не допустила никаких нарушений закона.[5] И хотя обвинения против Рича красовались на первых полосах газет, лишь немногие из них нашли нужным поместить несколько строчек опровержения.

Марк Рич уходит

К концу 1992 г., через 11 лет после того, как прокуратура Южного округа Нью‑Йорка начала свое расследование, репутация Рича была серьезно подорвана. Его имя стало символом жадности и неразборчивости в средствах. Ему выдвинули обвинения в США, и американские федералы преследовали его по всему миру. Конгресс во всеуслышание критиковал его предприятия. $172 млн, потерянные из‑за неудачной цинковой сделки, поставили его империю в тяжелое финансовое положение. Он больше не мог закрывать глаза на то, что его дни как единоличного правителя компании сочтены. «Случись что‑то с Марком Ричем, что будет с его компанией?» – начали спрашивать банкиры. Трейдеров Рича также волновало будущее фирмы. «У многих было чувство, что завтра нас здесь уже может и не быть», – сказал мне один из них. Они начали давить на своего босса, чтобы он вернул Вилли Стротхотта. И хотя никому не нравилось его высокомерие, Стротхотту удалось заслужить уважение трейдеров. Считалось, что лишь он может вернуть компании стабильность.

Поначалу Рич противостоял уговорам вернуть человека, который пытался его свергнуть, но многие из старших трейдеров компании стали угрожать уходом. Это был двойной риск: потерять еще больше хороших сотрудников, которые, скорее всего, стали бы его серьезными конкурентами. В те дни многие наблюдатели вспомнили события 1974 г., когда Марк Рич и Пинки Грин ушли из Philipp Brothers из‑за упрямства их босса. Этот шаг оказался началом конца бывшего нанимателя Рича. Однако в эти тяжелые времена Ричу не изменило одно из его важнейших качеств. По мнению коллег, Рич лучше многих других реагирует на сложные ситуации. Даже в критический момент он способен на трезвый анализ и рациональные действия. Рич повел себя как все хорошие трейдеры и отодвинул эмоции в сторону. Он осознал, что принял неправильное решение и теперь должен все исправить.

В начале марта 1993 г. Рич снял трубку и набрал номер Вилли Стротхотта, который проводил отпуск во Флориде, играя в гольф. «Возвращайся», – попросил его Рич. «Я вернусь, – ответил Стротхотт, – но на собственных условиях». Стротхотт потребовал, чтобы Рич отказался от решающей доли в компании. Это было условие, с которым тот уже внутренне согласился, – и оно было принято. Марк Рич был готов продать дело всей своей жизни. «Наступил момент, – говорит он, – когда я почувствовал, что с меня хватит».

В тот ноябрьский день 1993 г. в Цуге было очень морозно и снежно. Сквозь снег прорывались в Швейцарию 39 самых важных людей в Marc Rich + Co. Они прилетели со всех уголков света на встречу в Parkhotel Zug. Вилли Стротхотт собрал их, чтобы сообщить подробности выкупа компании ее руководством, а также для голосования о будущем компании. В подготовленном соглашении говорилось, что доля Марка Рича в компании на протяжении нескольких лет будет постепенно уменьшаться. В свою очередь, руководство и высокопоставленные менеджеры компании будут постепенно выкупать акции Рича. 29 ноября 1993 г. Рич подписал соглашение примерно с 200 своими сотрудниками.

«Я был слаб»

«Я был слаб», – говорит Рич о продаже своей компании. Это звучит так, будто он описывает борьбу в животном мире. На смену старому льву приходит более молодой соперник, и теперь он поведет стаю за собой. «Я был слаб, и они это чувствовали и воспользовались этим, – говорит он и продолжает по‑немецки: – Sie hielten mir das Messer an den Hals (они приставили мне нож к горлу)». Главными причинами своей слабости Рич считает обвинительное заключение в США и травлю со стороны федералов. Он уверен, что, если бы не выдвинутые против него обвинения, сегодня Marc Rich + Co. была бы еще больше и успешнее – и сам Рич оставался бы ее главой гораздо дольше. Это почти лишенное эмоций признание должно пролить бальзам (пусть и запоздалый) на душу федеральных обвинителей. Они так и не смогли затащить его в зал суда, но их тактика «выпускания воды» принесла по крайней мере частичный успех.

«У Марка не было выбора, – добавляет один из ключевых менеджеров Рича, – и в то же время он понимал, что поступить так было правильно». И хотя расставание (которое один трейдер описал мне как «развод с дулом у виска») было вынужденным, будущее его компании, дела всей его жизни, было все так же дорого сердцу Рича. Наверное, это единственное объяснение того, почему Рич был столь щедр к тем самым людям, которые приставили ему нож к горлу: новым владельцам компании было позволено выкупить контрольный пакет акций в рассрочку в течение нескольких лет (по сути, это было беспроцентной ссудой). Отсрочка платежа позволяла им накопить капитал, необходимый для выкупа компании, продолжая привычный бизнес. Им не нужно было ни занимать деньги, ни продавать какие‑либо производственные мощности компании.

Капитализация Marc Rich + Co. оценивалась в $1–1,5 млрд.[6] Компания вела деятельность в 128 странах, ежегодный оборот достигал $30 млрд, а ежегодная прибыль оценивалась в сумму от $200 млн до $400 млн. Она была лидером на рынке торговли нефтью, металлами и минералами. Как принято в Швейцарии, стороны договорились о конфиденциальности цены продажи. Но пришло время раскрыть этот секрет. За свою долю в Marc Rich + Co. Рич мог потребовать гораздо больше, но он согласился на ее бухгалтерскую стоимость, установив цену в $480 млн. «Марк продешевил», – сказал мне один из покупателей.

Однако Марк выдвинул два условия. Во‑первых, он не хотел, чтобы руководство компании быстро продало свои доли по более высокой цене третьим лицам. Это он мог сделать и сам. Во‑вторых, в контракт было включено условие о так называемой корректировке после закрытия. Если последующая переоценка активов (среди которых была и Ravenswood Aluminum Corporation) покажет, что они стоили больше, чем цена по контракту, Ричу полагалась дополнительная компенсация. Несколько позже Марк Рич узнал, что новые владельцы тайно продали около 20 % акций компании швейцарскому фармацевтическому гиганту Hoffmann – La Roche. Более того, активы были переоценены в сторону повышения. После почти полюбовного спора Рич получил дополнительных $120 млн. Как неформально подтвердили несколько акционеров, в общей сложности в результате продажи компании Рич получил $600 млн. «Это недалеко от истины», – сказал он, когда я попросил его подтвердить эту сумму.

В понедельник 7 ноября 1994 г. Рич наконец продал последние акции компании, которую он основал, и вышел из административного совета. Название Marc Rich + Co., имя, которое делало историю в сырьевой торговле предыдущие 20 лет и продолжало вызывать столько отрицательных ассоциаций, исчезло. Новые хозяева постарались как можно скорее переименовать компанию в Glencore. Сегодня она все еще остается самой большой в мире трейдерской фирмой, занимающейся сырьем, а по годовому обороту является самой крупной компанией в Швейцарии. Никто – ни конкуренты, ни бывшие сотрудники, ни созданные дочерние компании – не смог стать больше или могущественнее, чем Glencore, ранее известная как Marc Rich + Co. Однако на сайте компании нет ни единого упоминания Рича, даже в разделе «История». Его «зачистили».

Неудачное возвращение

Казалось, что для нефтяного короля наступил конец эпохи. «Это было идеальное время для Марка сказать самому себе: „Пришла пора выйти на пенсию и просто наслаждаться жизнью“», – сказал мне друг Рича. Но Марк не мог отойти от дел. Рич, который на вопрос о своих увлечениях неизменно отвечает «моя работа», не переносит безделья. «Я говорила ему много раз: „Остановись и устрой себе хорошую жизнь“, – вспоминает Урсула Санто‑Доминго. – А он говорил мне: „Я должен продолжать, я не могу не продолжать“». Не прошло и двух лет с его предполагаемого ухода из сырьевой торговли, а Рич уже снова был в игре. Весной 1996 г. он основал Marc Rich + Co. Investment AG и начал торговать нефтью, металлами и зерном. Компания наняла 150 человек, в основном в Цуге и Лондоне, и имела оборот более $7,5 млрд. Однако бизнес не был столь успешен, как планировалось, инсайдеры говорили о крупных убытках. «Мы страдали от недостаточного размаха, – объяснил один из сотрудников компании. – Мы мучились из‑за скудных объемов торговли». Когда потери от торговли размыли активы компании, банки стали угрожать уменьшением кредитной линии. Рич был вынужден влить десятки миллионов долларов для сохранения кредитной линии, но успех ему по‑прежнему изменял. В конце концов Рич ликвидировал часть Marc Rich + Co. Investment AG, а остальное продал ее руководству. Это стало концом сырьевого трейдера Марка Рича. Теперь он вместе с Marc Rich Group вкладывает в финансовые рынки и строит торговые центры и жилье – в основном в России и Чехии, а также в Испании, Франции и Швейцарии.[7]

Страх умереть в нищете

«Зачем он пытался начать все с начала?» – спрашивает самого себя один из многолетних партнеров Рича и отвечает так: «Он напоминает мне жену Лота. Марк обернулся». В первой книге Пятикнижия Моисеева жена Лота нарушила запрет ангела и обернулась, чтобы посмотреть на горящий Содом, в результате чего превратилась в соляной столп. «Он должен торговать, – сказал один из его близких друзей. – Это не для денег. Люди вроде Марка Рича хотят заработать деньги не для того, чтобы стать еще богаче. Они делают это из страсти». В чувстве успеха есть что‑то вызывающее зависимость. «Успех в его бизнесе измеряется достаточно легко, просто количеством заработанных денег», – сказал мне Майкл Стейнхардт, пионер хеджирования. Это напомнило мне Джорджа Мэллори, английского альпиниста, погибшего при попытке первым покорить Эверест. Он обессмертил свое имя ответом на вопрос, почему он одержим желанием подняться на самую высокую гору планеты: «Потому что она существует». Когда я спрашиваю Рича, почему он никак не может прекратить торговать, он отвечает: «Я обожаю бизнес. Каждый заработанный доллар для меня как первый».

Однако у этой одержимости есть еще одна причина. «Марк боится потерять все свое состояние и умереть в нищете», – признался мне его друг. Это утверждение может показаться абсурдным. У Рича денег больше, чем он когда‑либо сможет потратить – на это не хватит и нескольких жизней. Ему принадлежат недвижимость и произведения искусства, которые стоят десятки (если не сотни) миллионов долларов, причем независимо от биржевых котировок. Боязнь бедности у Рича лишена какой‑либо реальной основы, и в то же время это общий страх для всех беженцев, испытавших, каково это – потерять все. А еще этот страх присущ всем евреям – его четко осознавала вся семья Рич. Как объяснила мне его дочь Даниэль, «нам всем ясно давали понять: нам повезло, что у нас все есть, и мы не смеем воспринимать это как должное, не можем быть уверены, что так будет вечно. Всегда остается возможность потерять все или что все отнимут, как во время Второй мировой войны».

Филантроп

Тот же самый опыт сделал его щедрым филантропом. Рич основал три благотворительных фонда и за последние 30 лет пожертвовал более $150 млн. Он поддержал более 4000 проектов в области образования, культуры, социальной работы, научных исследований и медицины в основном в США, Израиле, Испании и Швейцарии. «Это часть нашей еврейской культуры: когда у тебя все хорошо, будь благотворителем, – сказал мне один из сотрудников Рича. – Естественно, в конце года у нас в компании выставлялась копилка на благотворительные нужды. Мы писали на бумаге, сколько хотим пожертвовать в ту или иную организацию, и компания удваивала эту сумму. Это была идея Марка». Другой сотрудник вспоминает, как однажды беседовал с Ричем сразу после своего повышения. «Вдруг Марк засунул руку в карман и достал пачку долларов. „Скоро вы будете зарабатывать много денег, – сказал он и положил пачку мне в руку. – Начните вот с чего: отдайте эти деньги первому бедняку на улице“».

«Разумеется, богатство всегда приносит независимость и комфорт, – ответил Рич, когда я поинтересовался, что для него значит его состояние, – но также оно означает, что через свои фонды я могу помогать бедным. Очень трогательно и приятно видеть, как какая‑нибудь школа или больница улучшают жизнь бедного района, или помогать молодым дарованиям, особенно в области музыки». Чем он больше всего гордится в сфере благотворительности? «Тем, что деньги работают, а не пропадают даром».

Щедрая благотворительность Рича была одним из аргументов в его просьбе о помиловании.[8] Его критики настаивают, что Рич стал филантропом только ради спасения своей репутации. «Даже то хорошее, что делает Марк, используют против него. Это очень обидно», – сказал мне Авнер Азулай. Затем он добавил, что первый фонд Рича работал еще в 1979 г. – задолго до всяких обвинений. «Тогда мы никак не могли знать, – ехидно сказал Азулай, – что десятилетия спустя его помилует некий президент Клинтон».

[1] По данным Международного валютного фонда.

[2] «Marc Rich + Co. Executive to Quit over Disagreement,» Wall Street Journal , June 4, 1992.

[3] «Take Jack’s Word», 30.

[4] «When a Fugitive Marc Rich Flouted U. S. Sanctions,» Wall Street Journal , February 23, 2001.

[5] Доступно на www.iic‑offp.org/documents.htm

[6] «A Definition of Richness,» Financial Times , August 10, 1992.

[7] Марк Рич умер в 2013 г., спустя три года со времени выхода этой книги в Америке. – Прим. ред.

[8] Прошение о помиловании Марка Рича и Пинкуса Грина, 11 декабря 2000, 4.