Немцы обращаются к своим разведывательным аналитикам. В середине октября генерал Гелен подготавливает доклад о соотношении сил Германии и России «к концу 1943 года». Вид у доклада чисто немецкий – с множеством карт, графиков, статистики. Главный вывод доклада открыто пессимистичен, такого еще не бывало: «Итак, в будущем советско‑русский противник превзойдет Германию в отношении людской силы, оборудования и в области пропаганды». Предполагать, что русские остановятся в своих боевых операциях, – самоутешение. Без малейших сомнений можно предсказать («mit Sicherheit»), что наступающей зимой последует мощное новое наступление. Гелен предсказывает трансформацию имеющихся бригад в 78 новых, реформированных дивизий; создание 126 стрелковых корпусов, 5 танковых армий, 24 танковых корпусов, 13 механизированных корпусов, 80 независимых танковых бригад, 106 танковых полков, 43 полков самоходной артиллерии, 6 артиллерийских корпусов, 26 артиллерийских дивизий, 7 дивизий «катюш». Последовавший после Сталинграда год произвел глубокий поворот в пользу русских. Сталинград сам по себе был крупнейшим военным событием, но убийственные сражения под Курском поглотили значительную долю боевой мощи германских танковых армий. Мощь вермахта начала ослабевать. Крупномасштабные наступления против России для германской армии теперь исключены.

А рейх продолжает геноцид. 4 октября 1943 года Гиммлер выступает в Познани перед командирами войск СС: «Большинство из нас знает, что означает видеть перед собой сотни трупов, лежащих рядом, пятьсот или тысяча трупов. Быть замешанными в этом и в то же время оставаться достойными товарищами, вот что делает нас такими твердыми. Такую страницу в нашу историю еще никто не вписал, подобная страница никогда более не будет написана… Что происходит с русскими или чехами – мне абсолютно безразлично. Живут ли другие народы комфортабельно или они гибнут от голода, интересует меня только в той мере, в какой мы нуждаемся в них как в рабах для нашей культуры. Если 10 тысяч русских женщин гибнут от голода, копая для нас танковые траншеи, то меня это интересует только с точки зрения готовности этих траншей для Германии. Мы, немцы, являемся единственным народом на земле, который достойно относится к животным, мы можем занять достойную позицию и в отношении человеческих животных, но было бы преступлением против нашей собственной крови проявлять о них заботу и передавать им наши идеалы». 6 октября Гиммлер там же развивает затронутую тему: «Что же относительно женщин и детей? Здесь есть совершенно ясное решение. Какой смысл уничтожать взрослых, позволяя оставаться жить мстителям – их детям расти среди наших детей и внуков?» На следующий день в Освенцим привозят 1260 детей.

Но Москва все увереннее смотрит в будущее. Советские власти в октябре 1943 года договариваются с группой пленных немецких генералов (Зейдлиц, Латман, Корфес) о создании Союза немецких офицеров, которому Сталин обещает, в случае крушения Восточного фронта Германии из‑за покушения офицеров вермахта на Гитлера, гарантировать германские границы 1938 года, разрешить существование вермахта и не «большевизировать» Германию. Очевидно, что Сталин высоко оценивает произошедшее под Курском, он говорит и с западными союзниками и с пленными немцами другим языком, гораздо более уверенно и спокойно, чем прежде.

На следующей фазе войны советские фронты меняют теперь навечно вошедшие в нашу национальную историю имена. Воронежский фронт становится 1‑м Украинским, Степной фронт – 2‑м Украинским, Юго‑Западный фронт – 3‑м Украинским, Южный фронт отныне – 4‑й Украинский. Ватутинский (1‑й Украинский) фронт ориентирован на киевское направление. Коневсий (2‑й Украинский) и 3‑й Украинский Малиновского – на Кировоград – Кривой Рог. И в Кремле и в Вольфшанце смотрели прежде всего на Киев.

Погода осенью 1943 года была исключительно туманной, изобилующей дождями. Низкие облака нависли над советско‑германским фронтом скорбным осенним пейзажем. Не погасло только солнце, зажженное летними победами. Стояли еще осенние месяцы с их распутицей, но ощущение, что «зима наша», согревало душу. Зима нового года будет очень отличаться от двух предшествующих. За спиной фронтов многие километры от Волги и Кавказа. Только на севере положение дел на карте и в реальности не очень отличалось от первой мрачной зимы, здесь – на Ленинградском и Волховском фронтах противостояние двух сторон как бы замерло. Решающие события осенью 1943 года происходят в битве за Днепр.

Немцы еще не привыкли отступать. У них даже в сложившейся сложной ситуации было представление, спокойное и твердое, что русские могут загнать очередного Паулюса с парализованной инициативой в Сталинград, они могут стоять насмерть как под Севастополем и Курском, но они слабы в наступательных операциях, требующих высшей организованности и профессионального навыка. При этом у Манштейна в группе армий «Юг» немало сил – 37 пехотных и 17 танковых дивизий. Он ведет бои в четырех секторах: в районе плацдарма Красной Армии у Запорожья; плацдарма у Кременчуга; плацдарма близ Днепропетровска; севернее Киева. Наиболее активны два средних фронта (2‑й Украинский Конева и 3‑й Украинский Малиновского), они как бы охотятся за ударной силой вермахта – 4‑й танковой армией Гота и 8‑й германской армией.

Беспокойство Манштейна вызывает прежде всего мощный плацдарм на западном берегу Днепра – от Черкасс до Запорожья – восемьдесят километров в глубину и более трехсот километров в ширину. Коневу совсем недавно придали немного подлечившуюся, теперь уже знаменитую 5‑ю гвардейскую танковую армию Ротмистрова. Чувство, что в войсках есть сила, которой все по плечу, воодушевляет и окрыляет. Такую воодушевляющую роль начинают играть соединения, подобные армии Ротмистрова (хотя численность танков в средней дивизии стала в два раза меньше даже уровня тяжелого 1942 года). Приближаясь к Днепру, Ротмистров поделил свой небольшой (фактически отряд) на три части и включил ложную запись в эфире, словно к реке идет огромная полнокровная армия.

ОКХ приказало в районе двадцатикилометровой полосы по восточному берегу Днепра создать полностью «стерилизованную» зону. В ее пределах немцы уничтожили все строения и увели все живое. В грабеже принял участие целый ряд германских ведомств, таких как Организация 4‑летнего плана Геринга, Осткомиссариат Коха, Организация Заукеля и другие.

Сталин пообещал первым, кто форсирует Днепр, звание Героя Советского Союза. Идут дни, и теперь уже не менее сорока плацдармов создано на западном берегу. Немцы окружили большинство плацдармов, но сбросить в воду их защитников они уже не могли. Новая армия привыкает воевать с выдумкой. Именно так Конев и строит свой план от 7‑го октября: его основные силы с плацдарма пойдут на Пятихатку и Кривой Рог, отсекая дорогу тем немецким силам, которые сопротивляются Малиновскому у Днепропетровска. Жадов бросился в бой 15 октября (5‑я танковая еще стояла в Полтаве 10 октября, но быстро подтянулась). На плечах самоотверженной пехоты Ротмистров вышел вперед и через четыре дня мучительного марша по хорошему украинскому чернозему (превратившемуся в непролазную осеннюю грязь) вошел в Пятихатку – крупный транспортный узел. Еще четыре дня – и Ротмистров на окраине Кривого Рога. Но здесь сработала немецкая организация. Одиннадцатая танковая дивизия немцев использовала фактор измотанности советских танковых частей (особенно пострадал 18 танковый корпус) и заставила Ротмистрова отступить по улицам неосвещенного украинского Кривого Рога. Но и без захвата Кривого Рога Конев начал осуществлять функцию угрозы окружения немцев в Днепропетровске.

Малиновский в октябре споткнулся о Запорожье, которое Гитлер приказал защищать всеми возможными силами. Взять с ходу город не удалось, немцы серьезно укрепили пригороды. Три армии во главе с 8‑й армией Чуйкова (бывшая легендарная 62‑я) штурмовали Запорожье с помощью 270 танков и летчиков 17‑й воздушной армии в ночь на 13 октября. При этом у Чуйкова были мощные соседи – 12‑я гвардейская армия шла с севера, а 3‑я гвардейская – с юга. Немцы взорвали дороги, ведущие к славному Днепрогэсу, но не имели альтернативы уходу. Немцы очень хотели полностью уничтожить Днепрогэс, они задействовали тяжелую авиацию и спецотряды уничтожения. Частично им удалось взорвать гордость пятилеток. Но они не могли воспрепятствовать взятию Днепропетровска. Теперь, имея в руках Запорожье и Днепропетровск, Малиновский мог лучше координировать свои действия со 2‑м Украинским фронтом Конева, снова устремившимся к Кривому Рогу.

На юге 4‑й Украинский фронт Толбухина наметил взятие Мелитополя, обходя «восстановленную» немцами 6‑ю германскую армию. На острие его удара стояли 5‑я ударная, 2‑я гвардейская и 44‑я армии. Октябрь прошел в сложных боях, и только 24 октября 51‑я армия Крейзера ворвалась в Мелитополь. Германская 6‑я армия создала внушительные оборонительные позиции вокруг Никополя с его необходимым германской промышленности марганцем. Штурмовать эти позиции было чрезвычайно болезненно, но тем самым 6‑я армия как бы отрывалась от оккупирующей Крым 17‑й германской армии, чей северный фланг в результате оказался открытым. Этой армии Гитлер приказал стоять до последнего – иначе советская авиация, используя крымские аэродромы, будет бомбить бесценные нефтяные месторождения вокруг Плоешти.

Лишь в начале ноября части Толбухина пересекли в нескольких местах Сиваш, отделяющий Крым от материка. А в Керчи высадился десант Северокавказского фронта генерала Петрова (бесстрашного и неброского героя Одессы, Севастополя, кавказских перевалов). Петров успел очистить Тамань и теперь появился в Крыму близ Керчи. Еще памятна была Керченская трагедия 1941 года, но на этот раз не было прежней растерянности и отсутствия ориентации.

В Кремле теперь думали скорее не в масштабах территорий, а в поиске силовых центров вермахта. Умы стратегов занимала 4‑я танковая армия Гота – важнейший северный элемент германской группы армий «Юг». Жуков (и Манштейн) считали ее боеспособность одним из решающих элементов войны. Дважды Ватутину не удавалось выманить ее на Букринский плацдарм рядом с Киевом. Теперь Ватутин задумал встретить ее на созданном к северу от Киева Лютежском плацдарме. Имитируя на Букринском плацдарме чрезвычайную активность, Ватутин двумя днями позже бросил основные силы во главе с 3‑й танковой армией севернее Киева, великого города, матери городов русских.

В ужасную непогоду, презрев все мерзости поздней осени, 3‑я армия Рыбалко видела, как инженерные войска совершают величайший подвиг, завершая строительство мостов через Днепр. Напротив Лютежа германская авиация отчаянно бомбила последний пригодный мост. В общем и целом немцы не верили, что плацдарм у Лютежа, окруженного непроходимыми болотами, способен служить трамплином для широкомасштабного удара. И когда в самом конце октября, благодаря геройству военных мостостроителей, танки Рыбалко вырвались на западный берег, их уже ничто не могло остановить. На букринском плацдарме красовались художественно исполненные модели, подлинные машины стояли на Лютежском плацдарме. Ватутина, разместившегося в просторном подвале старого дома в Новопетровцах, Ставка безжалостно торопила: «Операции на правом фланге фронта не должны затягиваться, поскольку каждый потерянный день играет в пользу противника, позволяя ему сконцентрировать свои силы посредством использования своих хороших дорог, в то время как наше движение происходит на разрушенных противником дорогах». Киев следует взять за 48 часов.

Известно, что мы за ценой не постоим. После залпов из 2000 орудий и 50 «катюш» (неслыханная концентрация артиллерийского огня) блистательный Черняховский бросился с Лютежского плацдарма со своей 60‑й армией утром 3 ноября 1943 года. На следующий день не посрамила себя, вопреки обрушившемуся ненастью, 3‑я гвардейская танковая армия Рыбалко. За день пройдено семь километров в глубину германской обороны. В атаке танкисты включали сирены и передние фары, что в мраке осенних ливней особенно действовало на противника. 60‑я армия Черняховского обошла Киев с юго‑запада, а Москаленко уже сражался в пригородах. Когда окружение стало почти неизбежным, 7‑й германский корпус стал покидать Киев. В 4 утра 6 ноября «мать городов русских» была освобождена. Немцы приложили руку к тому, чтобы город имел устрашающий вид. Люфтваффе бомбило беззащитные кварталы, германские подрывники взрывали мирные здания. Но главный город вольной Украины снова стал свободным. Военный совет 1‑го Украинского фронта сообщил в ставку: «С безграничной радостью мы докладываем вам, что приказ освободить славный город Киев, столицу Украины, выполнен войсками 1‑го Украинского фронта. Город Киев полностью освобожден от фашистских оккупантов».

Ватутин продолжил движение на запад и юго‑запад – 12 ноября взят Житомир, а 17‑го Черняховский освободил Коростень, что имело стратегическое значение – была перерезана главная железнодорожная магистраль между группами армий «Центр» и «Юг». Неутомимый Рыбалко продолжал наводить на немецкие оборонительные позиции ужас. Все искусные маневры Манштейна привели только к тому, что левый фланг и центр фронта Ватутина заняли оборонительные позиции, но правый фланг, ведомый Черняховским, продолжал движение на запад.

Немцы могли вынести многое, но не потерю связи между двумя группировками армий, и Манштейн, концентрируя свои войска, отбивает Коростень и Житомир, восстанавливает связь с группой армий «Центр». 28 ноября Ватутин переходит к сугубо оборонительным операциям. Непролазная грязь не менее артиллерии и авиации связала наступательные порывы с обеих сторон. В настающей зиме только неутомимый ум Жукова, представлявшего на этом фронте Ставку, готовит серию дальнейших наступательных операций. (Речь шла об уничтожении немецких войск в районе Бердичева‑Казатина, выходе к Южному Бугу, изгнанию немцев из Коростеня.) Теперь Ватутину грех было жаловаться, его фронт насчитывал 452 тысячи человек, 1100 танков, 750 самолетов, 6 тысяч орудий (66 стрелковых дивизий, 2 танковые армии и одна воздушная армия.)

У Жукова был свой Карфаген – «4‑я танковая армия должна быть уничтожена». Именно она держала ось боевой мощи группы армий «Юг», без нее войска Манштейна можно было разъединить на части. (Как раз в это время Гитлер отзывает Гота, почти три года возглавлявшего эту танковую армию). Манштейн переживает не лучшие дни, он не видит особого смысла в бесконечном маневрировании, судьбу войны так решить в свою пользу нельзя. Местные победы ничего не решали в стратегическом смысле, и это удручало Манштейна более всего. Перед ним был противник, полный решимости, имеющий ресурсы эту решимость воплотить в конкретные операции, руководимый теперь уже опытными и стратегически мыслящими генералами. В мрачном настроении противостоит Манштейн Ватутину под Киевом и Коневу на подступах к Кривому Рогу и Кировограду. Приказ Гитлера всеми возможными средствами сохранить под германским контролем Запорожье, Днепропетровск, Кременчуг, Киев не выполнен. В ноябре 1943 года Манштейн получил долгожданные подкрепления – одну пехотную и две подремонтированные танковые дивизии, две танковые дивизии из резерва ОКХ и одну новую танковую дивизию. Но сложности прибытия, отсутствие синхронности и общая обстановка отступления смазали эффект пополнения.

Но немцам все же удается сохранить 1‑ю и 4‑ю танковые армии, получить новые танки из рейха. 8‑я германская пехотная армия прикрыла их и создала свой опорный пункт в Черкассах. Противостоящий Конев нанес лишь несколько беспокоящих ударов, в основном он был занят увеличением Днепропетровско‑Кременчугского плацдарма на запад и юг. Наступившие с декабрем холода в значительной мере погасили активность танковой армии Ротмистрова, но ослабили и немцев – всем было известно, чей наступает сезон. Выражением последнего послужило окончательное взятие, после тяжелых уличных боев, облюбованных немцами Черкасс. Теперь 2‑й Украинский фронт выходил на стратегический простор и был готов к решению задач стратегического масштаба. В Москве задумываются над тем, чтобы окружить и ликвидировать группу армий «Юг» целиком, тогда решение задачи освобождения всей Украины стала бы гарантировано. Для этого необходимы согласованные действия всех четырех украинских фронтов – этому потоку Германия уже мало что могла противопоставить.

Решение на юге стало возможным благодаря ослаблению германской группировки «Центр» на протяжении октября и ноября 1943 года. Между Витебском и Гомелем, а также севернее Невеля наносится удар, резко осложняющий связи группы армий «Центр» с группой армий «Север». В ноябре 1‑й Прибалтийский, 2‑й Прибалтийский и Западный фронты начали скоординированную операцию, целью которой являлось взятие Витебска, хорошо укрепленного немцами. Наступали по трем классическим направлениям – с севера прибалтийские фронты пытались выстроить дугу, заходящую за Витебск, по центру Баграмян бился в немыслимых болотах, с юга Западный фронт Соколовского двигался в направлении на Оршу – Могилев. (Мог ли думать царь Николай, что его ставку в Могилеве русские войска будут штурмовать с востока?) Белорусский фронт Рокоссовского шел в направлении Гомеля‑Бобруйска, ориентируясь, прежде всего, на взятие Минска. Немцы взяли Минск за неделю, понадобилось более двух лет, чтобы советские войска приблизились к нему с востока. Но это была уже другая армия, и лучше всего в данной ситуации это понимали немцы.

Переход через не очень широкий на его пути Днепр позволил Рокоссовскому после месяца тяжелых боев взять Гомель 26 ноября 1943 года. Ожесточение уличных боев в Гомеле было исключительным. Германские генералы понимали, что присутствуют при решающем повороте истории. Если они не остановят восточного противника сейчас, то будущее уже не сулит им ничего хорошего. А левый фланг Рокоссовского пересек Березину – когда‑то Наполеон после Березины оставил все помыслы закрепиться в России. Немцами владело своего рода жесткое оцепенение. На что они надеялись? Главным образом на то, что огромные потери (это происходило на глазах у немцев) остановят подъем восточного гиганта, некая критическая масса его потерь ослабит советский порыв, и восточный колосс, задохнувшись, остановится. По крайней мере, такие надежды питал Гитлер и его ближайшее окружение. Если германская армия стала слабее по мере продвижения на Восток, то почему этого не должно было случиться с Россией в ее движении на Запад? И тогда произойдет германский вариант Сталинграда. Или его фельдмаршалы не учились у Людендорфа, пролившего столько крови на русском фронте, пока, наконец, русские не низложили царя и всех других, кто хотел воевать против германской армии, воткнув в Брест‑Литовске штык в землю?

Пока группа армий «Центр» держалась за стратегический треугольник Жлобин – Рогачев – Бобруйск. Здесь пять германских дивизий построили внушительную оборонительную линию. Наступила пауза, стимулируемая вязкой мокрой погодой в стране болотистых лесов. В советских руках была часть Восточной Белоруссии, но стоящий на пути к Минску Витебск пока еще прочно находился в германских руках. Дороги связывали его с германскими линиями коммуникаций и германские войска здесь хотели вести войну по‑научному.