Роман с певчим церковного хора Алексеем Розумом начался задолго до воцарения Елизаветы Петровны, в те времена, когда у нее и в мыслях не было претендовать на российский престол. Далекая от политики, Елизавета во времена правления Анны Иоанновны и Анны Леопольдовны беззаботно проводила время в кругу друзей вдали от Петербурга – в царских подмосковных вотчинах, в частности в Александровской слободе. Там она и сблизилась с красавцем‑малороссом.

Алексей Розум – будущий тайный муж императрицы Елизаветы, появился в Петербурге в 1731 году. Виной тому был случай. Ибо как еще иначе мог сын простого «реестрового» казака Григория Розума из села Лемеши, что в Черниговской губернии, оказаться в российской столице? Да не просто оказаться, а еще и познакомиться с красавицей‑царевной, дочерью самого Петра I.

История удачи одного из самых известных и богатых семейств XVIII столетия – графов Разумовских – началась будто в сказке, в январский день нового 1731 года. Командированный из Петербурга в Украину вельможа двора императрицы Анны Иоанновны, полковник Федор Степанович Вишневский, проезжая по деревне, случайно услышал в церкви чарующий голос Разумовского и взял молодого певчего с собой в Санкт‑Петербург. Хорошие голоса тогда очень ценились, а малороссы особенно славились своей музыкальностью. Дальнейшие события Н. М. Коняев описывает так: «Обер‑гофмаршал граф Рейнгольд Левенвольде поместил мальчика в хор при Большом дворце. Здесь черноглазого казачка увидела цесаревна Елизавета и уговорила Левенвольде уступить юного хориста. Через несколько лет, когда камер‑пажа цесаревны, сержанта Алексея Никифоровича Шубина, сослали на Камчатку, Алексей Розум занял его место в постели Елизаветы. Он стал к тому времени высоким, чрезвычайно красивым брюнетом».

Алексей отличался необычайным по силе и красоте голосом с ранней юности и пел в церкви. Он был очень способным не только к пению, но и к учению – всегда стремился чему‑нибудь научиться. Грамоте деревенского мальчишку учил дьякон из соседнего села Чемер. Отец будущего графа Разумовского, казак Гришка Розум («розум» по‑малороссийски – «ум», и Григория так прозвали за то, что, будучи в подпитии, он любил повторять поговорку: «Що то за голова, що то за розум»!), был человеком тяжелым, скандальным и к тому же горьким пьяницей. Но судьба, словно уравновесив брак, наградила его умной, приветливой и терпеливой женой Натальей Демьяновной. В семье, помимо Алексея, было еще пятеро детей: Даниил, Кирилл, Агафья, Анна и Вера. Григорий Розум был скор на расправу и нередко поколачивал своих сыновей. Однажды он даже чуть не убил Алексея: обнаружив, что сын не пасет стадо, а сидит дома с книжкой в руках, запустил в него топором. Неизвестно, чем бы закончилась жизнь юного церковного хориста, если бы судьба не предоставила ему редкий шанс оказаться в Петербурге.

В столице обер‑гофмаршал императорского двора граф К. Г. Левенвольде принял Алексея Розума в придворный хор, где на него и обратила внимание цесаревна Елизавета Петровна. Это было немудрено, ведь 22‑летний певчий из Малороссии мог похвастаться не только необычайным голосом, но также отменной статью и красотой. Вот рассказ французского дипломата и генерала, маркиза Жака‑Иоахима Тротти де ла Шетарди, впоследствии поспособствовавшего приходу к власти императрицы Елизаветы Петровны: «Некая Нарышкина, вышедшая с тех пор замуж, женщина, обладающая большими аппетитами и приятельница цесаревны Елизаветы, была поражена лицом Разумовского (это происходило в 1732 году), случайно попавшегося ей на глаза. Оно было действительно прекрасно. Он брюнет с черной, очень густой бородой, а черты его, хотя и несколько крупные, отличаются приятностью, свойственной тонкому лицу. Сложение его также характерно. Он высокого роста, широкоплеч, с нервными и сильными оконечностями, и если его облик и хранит еще остатки неуклюжести, свидетельствующей о его происхождении и воспитании, то эта неуклюжесть, может быть, и исчезнет при заботливости, с какой цесаревна его шлифует, заставляя его, невзирая на его двадцать два года, брать уроки танцев, всегда в ее присутствии, у француза, ставящего здесь балеты». Более того, сама Екатерина II впоследствии писала, что Алексей был одним из красивейших мужчин, каких она встречала в жизни.

Высокий смуглый хорист с чудесным голосом и черными глазами, в которых отражались и ум, и спокойствие, и юмор, необычайно понравился цесаревне Елизавете Петровне. После того как императрица Анна Иоанновна отправила в ссылку сначала в Ревель (Таллинн), а потом в Сибирь любимца цесаревны, Алексея Яковлевича Шубина, служившего при Елизавете ординарцем, он занял его место в ее сердце. Со свойственным молодости порывом Елизавета влюбилась в красавца, который был ей ровесником, и взяла Алексея Григорьева (так его поначалу записали в документах) в певчие капеллы своего маленького двора. И хотя юноша вскоре простудился на петербургских ветрах и лишился своего чудесного голоса, расположения цесаревны он не потерял. А спустя некоторое время стал для нее не просто фаворитом, но и возлюбленным…

Потерявшего голос красавца‑певчего Елизавета перевела в придворные бандуристы. Со временем при дворе пойдет мода на все малороссийское: на придворных обедах появятся малороссийские блюда, в штатах будет числиться «малороссиянка‑воспевальница»; певчие малороссы будут участвовать не только в церковном хоре, но и в театральном, наряду с итальянцами (Разумовский любил музыку, и ввиду этого была заведена при дворе постоянная итальянская опера). Впоследствии потомки оценят весомый вклад А. Разумовского, покровительствовавшего искусству, итальянской опере и балету, в русскую культуру. В этой атмосфере созрели таланты Дмитрия Бортнянского, Максима Полторацкого и других великих талантов ХVIII века родом из Украины, которая всегда оставалась милой их сердцам.

Что касается самого Алексея Разумовского, как со временем стали при дворе называть бывшего певчего, то его жизнь вдали от родины складывалась на редкость удачно. Сначала он получил должность управителя одного из царских имений, а впоследствии стал гофинтендантом, который руководил всем имуществом царского двора. С воцарением Елизаветы Петровны карьера Разумовского стремительно понеслась вверх. Нужно сказать, что Алексей Григорьевич никогда не занимался политическими делами, поэтому никакого участия в заговоре, в результате которого Елизавета пришла к власти, не принимал. Более того, он даже не был посвящен в тайну дворцового переворота, но когда тот произошел, вполне одобрил свершившееся. При короновании Елизаветы Петровны, 25 апреля 1742 года, Разумовский нес шлейф государыни, отправлял обязанности обер‑шенка. После ночного государственного переворота 25 ноября 1741 года многие сподвижники Елизаветы возвысились. Разумовский же еще до коронации возлюбленной получил чин второго генерал‑поручика гренадерского Преображенского полка (первый поручик – Воронцов) и назначение действительного камергера двора, а после коронации Елизаветы I в 1742 году стал обер‑егермейстером, кавалером ордена Святого апостола Андрея Первозванного, главного ордена России. Прибывший в начале февраля 1742‑го племянник новой государыни, Петр Ульрих герцог Шлезвиг‑Голштейн‑Готторпский (будущий Петр III), пожаловал Разумовского кавалером учрежденного отцом его, в память покойной цесаревны Анны Петровны, голштинского ордена Св. Анны. Конечно, на Разумовского посыпались и богатства, и вотчины с угодьями и крепостными крестьянами. Елизавета пожаловала фавориту земли из конфискованного имущества российского генерала‑фельдмаршала Бурхарда Кристофа Миниха – поместье Рождественское‑Поречье, Гостилицы и пр. В 1747 году Разумовский получает земли в Капорском уезде, ранее принадлежавшие светлейшему князю А. Д. Меншикову. Таким образом, бывший певчий, сын бедного казака, стал одним из самых богатых и влиятельных людей империи.

Чувствуя, как мало он подготовлен к занятому высокому положению при дворе и как полное отсутствие образования приводит его постоянно в замешательство, Разумовский окружил себя замечательными людьми. Среди них были Григорий Николаевич Теплов, Василий Евдокимович Ададуров (первый адъюнкт из русских в Академии наук, а позднее куратор Московского университета), Александр Петрович Сумароков, Иван Перфильевич Елагин, бывший при нем адъютантом, и другие. Влиянию этих лиц можно приписать то, что быстрое возвышение Разумовского не породило в высших кругах Петербурга особенной зависти или недовольства. Более того, знатные вельможи нередко обращались к Алексею Разумовскому с просьбами, и он, по‑видимому, не без успеха использовал свое влияние на Елизавету. Но, став влиятельным придворным, Разумовский при этом оставался человеком веселым, добродушным и бесхитростным, скромным и умным, каким был и прежде. По словам правнука К. Г. Разумовского, А. А. Васильчикова, Алексей Разумовский «чуждался гордости, ненавидел коварство и, не имея никакого образования, но, одаренный от природы умом основательным, был ласков, снисходителен, приветлив в обращении с младшими, любил предстательствовать за несчастных и пользовался общей любовью». Разумовский любил свою мать, заботился о брате и трех сестрах, посылая им деньги; принимал своих деревенских земляков, приезжавших в Петербург, и старался никому не делать зла. Как писал его биограф, «среди всех упоений такой неслыханной фортуны Разумовский оставался верным себе и своим. На клиросе и в покоях петербургского дворца, среди лемешевского стада и на великолепных праздниках роскошной Елизаветы был он всегда все тем же простым, наивным, несколько хитрым и насмешливым, но в то же время крайне добродушным хохлом, без памяти любящим свою прекрасную родину и своих родственников».

Бывший церковный хорист был чужд дворцовых интриг, политических игр, коварства, хитростей и не изменил своим принципам на протяжении всей своей жизни. Этими качествами он снискал уважение многих сановников и аристократов. В числе его друзей было немало родственников Елизаветы Петровны, и сама она, казалось, приняла образ жизни и характер отношений, свойственный ее «другу нелицемерному», как в одном из писем называла она своего возлюбленного. Алексей Разумовский и Елизавета Петровна были сладострастны, молоды и сильны, и обуревавшую их страсть ставили на первое место среди всех прочих чувств.

При этом Разумовский, несмотря на свое высокое положение при царском дворе, отлично понимал свое место – да, он был хозяином в опочивальне императрицы, но он никогда не претендовал на ведение государственных и политических дел. И хотя влияние его на императрицу было несомненным, он никогда не забывал о своем происхождении. Почести и титулы с благодарностью принимал, но никогда не стремился к ним сам и уж тем более не выпрашивал их у императрицы. Назначенный в 1744 году графом Священной Римской империи на основании диплома Карла VII, приписавшего ему княжеское происхождение, он первым высмеял эту фантастическую генеалогию. Разумовский совершенно не стыдился своих бедных родственников, но и не стремился во что бы то ни стало продвинуть их на высокие посты. Обладая огромной, практически неограниченной властью и став одним из богатейших людей России, Разумовский оставался скромным набожным человеком, старался не вмешиваться в придворные интриги и держаться в стороне от большой политики. Известно, что свой голос при дворе он «подавал» только в двух случаях: когда речь шла о просьбах за духовенство и за родную Малороссию. По‑видимому, именно благодаря Разумовскому в царствование Елизаветы Петровны украинцам удалось добиться некоторых привилегий и, в частности, восстановления гетманства в Украине. И императрица с легким сердцем сделала великим гетманом младшего брата Алексея – Кирилла Григорьевича. В 18‑летнем возрасте Кирилл Разумовский учился за границей – в Германии и Франции. В 1745 году, после возвращения его из‑за границы в Петербург, Елизавета Петровна, «принимая во внимание его ученость», назначила его уже в 1746‑м президентом Имперской академии наук. Преобразования на родине братьев Разумовских следовали одно за другим. В 1745 году была восстановлена Киевская митрополия и архиепископ Рафаил Забаровский получил титул митрополита. В 1746‑м, когда умер фактический глава гетманского правительства Украины Бибиков, Елизавета Петровна решила не назначать на его место нового чиновника и Украиной начала управлять Малороссийская коллегия; а в 1747 году была обнародована имперская грамота об избрании в Украине гетмана, что было привлекательной идеей для многих украинцев, резко осуждавших деятельность Малороссийской коллегии. В 1748‑м имперским указом все казаки были прикреплены к определенным полкам – без права перехода из одного полка в другой, что укрепило воинскую и гражданскую дисциплину среди казаков.

В 1750 году осуществились пожелания императрицы «иметь гетманом в Украине» Кирилла Разумовского, которого казацкие старшины с большим почетом и торжеством избрали гетманом в Глухове. Кириллу было всего 22 года. Учитывая просьбу гетмана, Елизавета Петровна передала все дела Украины из Сената в Коллегию иностранных дел, а Киев и Запорожье вновь начали подчиняться непосредственно гетману. Правда, финансовый контроль остался за российским правительством, также гетман не смог добиться отмены участия украинских казаков в войнах России вне территории Украины. Тем не менее при правлении гетмана Кирилла Разумовского в Украине казацкая старшина приобрела большое влияние, и общие съезды старшин в Глухове явно имели тенденцию превратиться в постоянный украинский дворянский съезд. Внесла императрица и существенные изменения в общественную жизнь Украины. Так, были устроены инвалидные дома и богадельни для стариков, издан указ о размежевании земель и созданы два заемных банка: один для дворян, другой для купцов, дававшие кредиты под 6 % годовых. Для улучшения торговых дел ликвидировали внутренние таможни и увеличили пошлины на иностранные товары. При этом следует заметить, что банки были устроены на средства, полученные правительством с доходов от винно‑водочной монополии. В 1753 году вышел указ императрицы Елизаветы Петровны об отмене смертной казни в империи и введении в Украине единого налога Российской империи.

Естественно, государыня позаботилась и о многочисленной семье своего фаворита. Вся украинская родня Алексея Григорьевича перебралась в обе российские столицы, все были обласканы Елизаветой, одарены ею чинами, званиями и средствами. Матушка Алексея Разумовского Наталья Демьяновна, была приглашена в Москву, где ее назначили статс‑дамой при дворе. Одна из сестер Алексея Разумовского – Авдотья – стала фрейлиной. Она быстро освоилась с новой должностью, а вот Наталья Демьяновна очень скучала в Москве, где все было для нее чужим и непривычным, и, как только двор решил переехать в Петербург, она попросила у императрицы разрешения вернуться домой. Елизавета не препятствовала ее отъезду. Более того, в 1744 году императрица решила посетить Киев, «мать городов русских», а заодно посмотреть на деревню Лемеши и познакомиться со всей родней своего тайного супруга (существует предание, что она познакомилась с ней гораздо раньше, еще до тайного венчания с Разумовским). Так или иначе, в 1744‑м Елизавета остановилась в городке Козельце в доме, построенном Алексеем Разумовским, прожила там полмесяца, а затем, осмотрев под Глуховом полки реестровых казаков, весьма довольная, уехала. Будучи императрицей Всея Руси, Елизавета не приобрела на троне ни великокняжеской спеси, ни чванства – она запросто и с удовольствием общалась с простыми людьми. Императрица от всей души полюбила Малороссию, особенно очаровал ее Киев, где она громко произнесла следующую фразу: «Возлюби меня, Боже, в царствии небесном Твоем, как я люблю народ сей благонравный и незлобивый».

Между тем, бывший церковный певчий из столь полюбившейся Елизавете Малороссии поднялся на недосягаемую высоту. Поселившись во дворце, в апартаментах, смежных с покоями государыни, он сделался открыто признанным участником всех удовольствий, всех поездок ее величества. Выходя из театра в сильный мороз, императрица заботливо запахивала шубу Алексея Григорьевича и оправляла ее, а на официальных обедах Разумовский всегда сидел за столом рядом с государыней. На него смотрели как на супруга императрицы, которая, если вдруг он заболевал, не отходила от его постели и даже обедала в его комнатах, смежных с ее собственными апартаментами. Чины и титулы продолжали сыпаться на Разумовского, словно из рога изобилия. Двигался императорский фаворит и по военной линии. В 1746 году он уже капитан‑поручик главной в стране лейб‑кампанской роты гвардии, еще через два года – подполковник лейб‑гвардии конного полка, а в 1756‑м – вообще генерал‑фельдмаршал! Стоит отметить, что генерал‑фельдмаршал Алексей Разумовский не имел никаких военных заслуг, не служил в армии и ни разу не бывал на поле боя. Не случайно, получая высшее воинское звание, Алексей Григорьевич, благодаря императрицу за чин, произнес: «Ты можешь из меня сделать кого пожелаешь, но ты никогда не сделаешь того, что меня примут всерьез, хотя бы как простого поручика». Но таково было желание императрицы Елизаветы: она не знала пределов в пожалованиях своему фавориту. Все было у возлюбленного российской императрицы. Кроме одного – титула царя! Но Алексея Григорьевича это совершенно не волновало.