Даже в преклонном возрасте Разумовский оставался умным, осторожным и опытным. Его ум и выдержку молодой Екатерине II пришлось оценить в 1762 году, через год после смерти Елизаветы Петровны. Все началось с того, что тогдашний фаворит Екатерины – красавец‑великан Григорий Орлов – решился, как некогда легендарный Разумовский, тоже стать супругом императрицы, пусть тайным перед людьми, но законным перед Богом. Блестящий фаворит подговорил своих союзников, и вот уже Екатерина получает прошение, составленное хитрым дипломатом А. П. Бестужевым‑Рюминым, в котором подданные настойчиво умоляют государыню «избрать себе супруга достойнейшего из окружения Ея». Ну а кто более достоин, нежели избранник сердца императрицы Григорий Орлов? Однако Екатерину II не зря назовут потом Великой. Она понимает, что Орлов хорош для жены наследника, которой она была, но никак не подходит для императрицы Всея Руси, коей она стала. Но стоит ли обижать фаворита прямолинейным отказом? В сложившейся ситуации мудрая государыня нашла блестящий выход: и от Орлова в качестве мужа отказаться, и о тайном браке своей предшественницы узнать наверняка! Прилюдно прочитав прошение, составленное Бестужевым‑Рюминым, Екатерина сказала: «Пусть случится по обычаю предков! Пусть канцлер Воронцов возьмет у Алексея Разумовского венчальные бумаги и объяснит, как поступила матушка императрица Елизавета Петровна. А мы пожалуем Алексею Григорьевичу титул Его Императорского Высочества».

Канцлер новой императрицы М. И. Воронцов отправился к Алексею Разумовскому с весьма деликатным поручением. Прибыв в роскошный дворец графа на Покровке, он объяснил суть своего визита: Екатерина желает сочетаться тайным браком с избранником сердца, как сделали некогда ее царственные предки Елизавета Петровна и Алексей Григорьевич. В знак своего признания статуса Разумовского императрица Екатерина шлет ему указ о пожаловании титула Его Императорского Высочества, однако следует подкрепить указ венчальными бумагами. Вот как описывает дальнейшие события историк С. Н. Шубинский: «Разумовский потребовал проект указа, пробежал его глазами, встал тихо со своих кресел, медленно подошел к комоду, на котором стоял ларец черного дерева, окованный серебром и выложенный перламутром, отыскал в комоде ключ, отпер им ларец, вынул из него бумаги, обвитые в розовый атлас, развернул их, атлас спрятал обратно в ящик, а бумаги начал читать с благоговейным вниманием. Все это он делал молча. Наконец, прочитав бумаги, поцеловал их, поднял влажные от слез глаза к образам. Перекрестился и, возвратясь с заметным волнением к камину, бросил сверток в огонь. Тут он опустился в кресло, немного помолчав, сказал Воронцову: “Я не был ни чем более, как верным рабом ее величества покойной императрицы Елизаветы Петровны. Если бы было некогда то, о чем вы говорите, я не имел бы суетности признать случай, помрачающий незабвенную память монархини, моей благодетельницы. Теперь вы видите, что у меня нет никаких документов”». Этим своим поступком граф Разумовский доказал – не государыню он любил в Елизавете, а женщину! Он не пытался и не пытается «стать с ней вровень». Алексей Григорьевич принадлежал к тем редким мужчинам, которых не злит величие женщины! Напротив, он всегда признавал это величие и не пытался его оспаривать. Его никогда не унижало то, что сам он стоял неизмеримо ниже своей возлюбленной…

Между тем сторонники тайного венчания императрицы Елизаветы с Алексеем Разумовским уверены, что именно этот красочно‑драматический жест полностью подтверждает существование законного брака. Однако противники этой версии приводят иной довод: мудрый Разумовский просто переиграл молодую Екатерину, ведь, бросив бумаги (не важно какие!) в огонь, он наглядно показал, что они действительно были. А значит, могут найтись и их копии, так что лучше оставить семью Разумовских в покое. Впрочем, на тот момент Екатерина оказалась вполне удовлетворена сожжением бумаг. Нет доказательств брака предшественницы, и сама Екатерина не станет пока вступать ни в какие тайные браки. На троне ей одной гораздо безопаснее. А что касается семейства Разумовских, то Екатерина, помня о поступке Алексея Григорьевича Разумовского, не имела к его семейству никаких претензий. Более того, она регулярно повышала Разумовских в чинах и званиях. «Я не знаю другой семьи, которая, будучи в такой отменной милости при дворе, – писала в своих воспоминаниях Екатерина II о Разумовских, – была бы так всеми любима, как эти два брата».

Екатерина II оказывала Алексею Разумовскому знаки особого уважения и обращалась с ним скорее как с родственником, нежели как с подданным. Она выходила к нему навстречу при приезде его во дворец, сама подвигала ему кресло и провожала до дверей своего кабинета. Не имея службы, граф Разумовский уединенно жил в своих обширных владениях, окруженный воспоминаниями о родине; его стол, привычки и прислуга были по большей части малороссийские. С годами бывший фаворит стал жаловаться на здоровье и в последние месяцы 1770 года уже не вставал с постели. Он скончался в своем Аничковом дворце и был погребен в Благовещенской церкви Александро‑Невской лавры в Петербурге, вместе с супругой брата, Екатериной Ивановной, и над их могилами граф Кирилл Григорьевич Разумовский воздвиг великолепный мраморный памятник в виде триумфальных ворот. Русский поэт, писатель Александр Петрович Сумароков, который служил у Алексея Разумовского адъютантом, оплакал смерть своего благодетеля в «Элегии к Степану Федоровичу Ушакову, губернатору санкт‑петербургскому, на преставление графа Алек. Григ. Разумовского». Все состояние умершего графа перешло к его брату Кириллу, так как официально собственных детей он не оставил. Что же касается всевозможных домыслов и легенд о якобы рожденных ему Елизаветой Петровной сыновьях и дочерях, то их и по сей день существует великое множество.