О тайных детях Елизаветы Петровны написано немало. К примеру, секретарь саксонского посольства при дворе Екатерины II Георг‑Адольф Вильгельм фон Гельбиг, который провел в России восемь лет, стал автором нашумевшей книги «Русские избранники со времен Петра I до Павла I» («Russische Gunstlinge»). В ней он писал, что если верить слухам, то детей у Елизаветы Петровны было двое – сын, носивший позднее фамилию Закревский, и дочь – княжна Тараканова.

Шарль‑Пино Дюкло в своих «Mеmoires Secrets» добавлял, что дети от этого брака якобы воспитывались некой итальянкой по имени Джованна. Она была доверенным лицом Елизаветы и выдавала их за собственных детей. Гельбиг, также разделявший это мнение, отцом дочери Елизаветы называл вовсе не Алексея Разумовского, а другого фаворита императрицы – Ивана Ивановича Шувалова и относил ее рождение к 1753 году. Он даже утверждал, будто Шувалов навещал «свою» дочь в Италии. Как полагают иногда, мотивом к возникновению подобных сведений были намеки самозванки Таракановой на якобы имевшиеся у нее письма Шувалова.

Возможно, фон Гельбиг был первым, кто присовокупил к титулу княжны фамилию Тараканова, которую, кстати, эта загадочная особа никогда не носила. По словам саксонца, кроткая княжна тихо жила в Италии и вовсе не мечтала о престоле, а лишь страдала от отсутствия средств. Коварные русские офицеры уплатили ее долги, чтобы заманить девушку в ловушку. Бедная княжна была насильно перевезена в Россию, где скончалась в Шлиссельбургской тюрьме. Несчастный отец не посмел открыться дочери.

Если верить написанному Анри де Кастерам, жизнь загадочной принцессы была полна обманов, обид и лишений. Сначала она стала игрушкой в политических играх польского магната Радзивилла, а потом в Италии обманом была схвачена Алексеем Орловым, от которого впоследствии якобы родила ребенка, а сама погибла в каземате Петропавловской крепости во время наводнения. Очевидно, автор имел в виду сильное наводнение 10 сентября 1777 года. Тогда под напором воды рухнула часть стены Петропавловской крепости и по столице ходили слухи, что почти все заключенные утонули.

В 1859 году в московском журнале «Русская беседа» появились выдержки из писем итальянского аббата Роккатани (составлены в 1820‑х годах) о пребывании в Риме в начале 1775 года «неизвестной принцессы Елизаветы», именовавшей себя дочерью российской императрицы Елизаветы Петровны и искавшей поддержки у польского посла и папской курии. В конце своего сообщения аббат, лично знакомый с этой дамой, сообщал, что она выехала в Ливорно, где стоял на якоре русский военный флот. В журнале публиковались копии донесений командующего русским флотом в Средиземноморье графа Алексея Орлова об установлении контактов с самозванкой и рапорт от 14 (25) февраля 1775 года о ее аресте. О судьбе «принцессы» составители не знали и предполагали, что она умерла в заключении.

О несчастной княжне, называвшей себя дочерью императрицы Елизаветы Петровны, существовало множество других публикаций, однако настоящую знаменитость и славу этому имени дала не книга, а картина, выставленная в 1863 году, которую написал молодой живописец Константин Флавицкий. Художник назвал свое полотно «Княжна Тараканова в Петропавловской крепости во время наводнения». Большинство исследователей уверено, что именно он прославил таинственную красавицу, величавшую себя десятком имен и титулов, под фамилией Тараканова. Отметив мастерство, с которым написана картина, и «прекрасный сюжет» полотна, историк русской литературы Михаил Лонгинов первым опроверг «ложное событие». Он основывался на рассказе к тому времени уже покойного сановника – председателя Государственного совета и по совместительству президента Академии наук графа Дмитрия Николаевича Блудова. В первой половине XIX века тот готовил для Николая I обзор многих секретных политических дел Екатерининской эпохи. Он и назвал точную дату смерти пленницы от чахотки – 4 декабря 1775‑го, задолго до наводнения 1777 года. Писатель к тому времени уже не сомневался в самозванстве безвестной пражской трактирщицы, не знавшей русского языка и никогда не носившей фамилию Тараканова.

В связи с этой историей появилась информация о существовании еще более загадочных «брате и сестре Таракановых», якобы имевших прямое отношение к роду Разумовских и безвыходно пребывавших в монастыре. Несмотря на то что в 1867 году был опубликован большой архив прежде секретных документов, проливающих свет на личность самозванки и сведения о ней, образ прекрасной авантюристки продолжал притягивать к себе беллетристов. В 1883 году Григорием Данилевским был написан роман «Княжна Тараканова». В 1910‑м по драме И. В. Шпажинского «Самозванка (княжна Тараканова)» был снят двадцатиминутный фильм, иллюстрирующий картину Флавицкого. В 1990 году вышла лента «Царская охота» по одноименной пьесе Л. Г. Зорина, где фаворит Екатерины II Алексей Орлов, пользуясь любовью к нему красавицы Таракановой, выполняет приказ императрицы по пленению преступницы.

Писатель и историк Игорь Курукин, давший в своих трудах интереснейший обзор всевозможных гипотез, считает, что женщина, которая именовала себя госпожа Франк, Шелль, Треймуль, Али Эмете, княжна Элеонора де Волдомир, принцесса Азовская, графиня Пиннеберг и просто Елизавета, но никогда «княжна Тараканова», была обыкновенной авантюристкой, а не ребенком от морганатического брака дочери Петра Великого с кем‑либо из ее фаворитов. «Побродяжка», или «авантюриера», как ее аттестовала в письмах к следователю Голицыну сама Екатерина, не имела ничего общего с реальной «принцессой Елизаветой». (О самозванке более подробно читайте в главе «Княжна Тараканова».) Игорь Курукин, заключая свой рассказ об истории княжны Таракановой, делает вывод: «Пленница Петропавловской крепости затмила своей персоной ту, в отношении которой власти и исследователи, пожалуй, имели больше оснований для волнения: таинственную монахиню Досифею – предполагаемую дочь императрицы Елизаветы и Алексея Разумовского, родившуюся около 1746 года, проживавшую в почетной изоляции в московском Ивановском монастыре и похороненную в родовой усыпальнице бояр Романовых в Новоспасском монастыре. Но история законопослушной затворницы не столь авантюрна, нет в ней ни бурных страстей, ни приключений, ни уголовного дела – вот и не сложилась красивая легенда».

Монахиня Досифея действительно существовала. Известно, что некая Августа Матвеевна (по иным сведениям – Тимофеевна, отчество считается вымышленным) Тараканова, постриженная насильно, приняла монашеское имя Досифея и в течение 25 лет, до самой смерти в 1810 году, прожила в московском Ивановском монастыре, предназначенном для «призрения вдов и сирот знатных и заслуженных людей». Правда, достоверных исторических сведений о происхождении известной московской старицы‑затворницы нет. Для нас навсегда останется загадкой происхождение ивановской невольницы. Нет документов, нет прямых и точных свидетельств, остается только предание. Согласно ему, именно Досифея была дочерью императрицы Елизаветы Петровны и графа Алексея Разумовского – принцессой Августой, рожденной через год или полтора после заключения их тайного, но законного брака.

Принцесса Августа, носившая фамилию Тараканова, воспитывалась за границей. Самой ли матерью она была отправлена туда или после смерти ее 25 декабря 1761 года отцом графом Разумовским, неизвестно; но несомненно, что она жила там до 1780‑х годов. По одному из преданий, жили и воспитывались в Италии даже не одна, а две княжны Таракановы, якобы их коварно арестовал граф Орлов и велел утопить, но одну из девушек спас матрос и она постриглась в монахини одного из московских монастырей. По мнению биографа А. Г. Разумовского А. А. Васильчикова, весьма вероятному, предание о Таракановых обязано своим происхождением тому факту, что Алексей Разумовский действительно воспитывал за границей (в Швейцарии) своих племянников Дараганов (или, как их иначе называли, Дарагановых), Закревских и Стрешенцова. Иностранцам не трудно было переделать Дарагановых в Таракановых и создать легенду об их особенном происхождении, тем более что и воспитатель их, Дидель, по‑видимому, распространял такую версию. (Известно, что родная сестра Алексея Разумовского Вера Григорьевна была замужем за полковником Малороссийского войска Е. Ф. Дараганом.)

В Европе, в тишине и довольстве, возможно, Августа и провела бы всю свою жизнь, если бы не случившиеся в 1785 году события, которые навсегда изменили ее судьбу. Писатель П. Мельников утверждал, что в России в XVIII–XIX веках ходили упорные слухи, будто к монашескому уединению Августу Тараканову сумела склонить императрица Екатерина. Известно, что в XVIII веке в России не было закона о престолонаследии – это был век дворцовых переворотов. Урожденная немецкая принцесса, Екатерина II взошла на русский трон в результате такого переворота и не чувствовала себя спокойно, пока где‑то в Европе жила дочь ее предшественницы на троне, пусть даже и рожденная в тайном браке или вне брака. Согласно преданию, императрица Екатерина отдала приказ хитростью или силой привезти из‑за границы принцессу Августу. Повеление императрицы исполнили. Где и кем была схвачена Августа Тараканова, неизвестно. Но о том, как именно это произошло, она якобы рассказывала сама впоследствии воспитаннице Ивановского монастыря Г. И. Головиной, взяв с нее предварительно клятву, что та никогда и никому не расскажет о этом. «Это было давно, – говорила принцесса, – была одна девица, дочь очень‑очень знатных родителей; воспитывалась она далеко за морем в теплой стороне, образование получила блестящее, жила она в роскоши и почете, окруженная большим штатом прислуги. Один раз у ней были гости и в числе их один русский генерал, очень известный в то время; генерал этот предложил покататься в шлюпке по взморью; поехали с музыкой, с песнями; а как вышли в море, там стоял наготове русский корабль. Генерал и говорит ей: “Неугодно ли Вам посмотреть на устройство корабля?” Она согласилась, взошла на корабль, а как только взошла, ее уж силой отвели в каюту, заперли и приставили часовых». Современные исследователи, замечая, что рассказ этот почти в точности повторяет историю самозванки Таракановой, ставят под сомнение как искренность монахини, так и ее принадлежность к царскому роду.

Между тем легенда гласит, что принцесса Августа была представлена императрице Екатерине II. Государыня, как говорят, беседовала с ней долго, откровенно, рассказывала о недавнем бунте Пугачевском, о смуте самозванки, о государственных потрясениях, которые могут случиться снова, если ее именем воспользуются враги существующего порядка. Под конец беседы она объявила, что Августа должна для спокойствия России удалиться от света, жить в уединении в монастыре и, чтобы не стать орудием в чужих руках, постричься в монахини. Горький приговор был выслушан. Возражать императрице было бессмысленно. В 1785 году по приказу Екатерины II Августу Тараканову постригли в монахини под именем Досифеи и отправили жить в Ивановский женский монастырь, где было приказано содержать ее в тайне, никого к ней не подпуская. Местом заточения монахини стали две тесные низкие комнаты келий с окнами во двор. Кроме игуменьи, духовника и келейницы к ней никто не входил. Е. Поселянин в книге «Русская церковь и русские подвижники XVIII века» пишет: «Понятны те глубокие муки, которые переживала она в своем невольном затворье. Конечно, она сравнивала его со своим прошлым, величием своих родителей, своей прежней вольной и роскошной жизнью, и какая тоска в эти минуты должна была грызть ее душу!.. И вот тут среди страданий вера во Христа была ей облегчением. Воспитанная в православии и кроткая от природы, она дошла до великого духовного дела: она смирилась. Ее время было наполнено молитвою, рукоделием и чтением духовных книг. Деньги, которые выручала она за рукоделие свое, продаваемое через келейницу, она тут же через келейницу раздавала бедным».

О высоком происхождении монахини Досифеи знала настоятельница монастыря. На ее содержание отпускалась крупная сумма, большую часть которой Досифея жертвовала монастырю и раздавала нуждающимся. После смерти Екатерины II в 1796 году к узнице стали допускаться гости – «высокие особы» из московской знати; некоторые из них говорили с Досифеей «на разных иностранных языках». Самые важные вельможи считали честью для себя быть представленными загадочной монахине, ее стал посещать митрополит Платон.

Считается также, что Досифея хранила у себя некоторые бумаги, которые сожгла незадолго до смерти, и портрет императрицы Елизаветы. Последние годы жизни монахиня наложила на себя обет молчания, ввиду чего считалась в монастыре «праведной».

Несмотря на то, что после восшествия на престол императора Александра I Досифею содержали более свободно, она так и осталась безвыездно в монастыре. Умерла старица в 1810 году, в возрасте 64 лет. Ее отпевали в присутствии генерал‑губернатора Москвы, графа И. Гудовича и вельмож екатерининского времени. Автор биографии самозванки Таракановой П. Мельников не преминул заметить, что Гудович был женат на Прасковье Кирилловне Разумовской, которая, если считать Августу дочерью Елизаветы, приходилась бы монахине кузиной.

В Ново‑Спасском монастыре, где похоронена монахиня Досифея, хранился ее портрет, на обороте которого была сделана надпись: «Принцесса Августа Тараканова, в иноцех Досифея, постриженная в Московском Ивановском монастыре, где по многих летах праведной жизни своей и скончалась, погребена в Новоспасском монастыре».

Уже в наше время могила монахини Досифеи была вскрыта. Оказалось, что монахиня была горбуньей, видимо, из‑за полученной в детстве травмы, круглолицей и внешность ее, вероятнее всего, была весьма посредственна. Впрочем, противники подобной точки зрения заметили, что во время разграбления монастыря солдатами Наполеона подлинное надгробие могло быть сдвинуто, и на месте захоронения Августы оказалась совсем другая женщина. От их внимания не ускользнуло также, что череп умершей сохранился очень плохо, и делать какие‑то выводы уже поэтому достаточно преждевременно. Генетической экспертизы, которая могла бы положить конец спорам, проведено не было.

В России XVIII и XIX веков ходили многочисленные слухи об иных «дочерях» Елизаветы Петровны и Алексея Разумовского. Так, Михаил Иванович Семевский в своей статье «Заметка об одной могиле в посаде Пучеж» приводит рассказ о якобы жившей в Пушавинском монастыре дочери государыни Елизаветы, известной под именем Варвары Мироновны Назарьевой, или инокини Аркадии, умершей в 1839 году. Подобные же слухи были зафиксированы в Уфе, Екатеринбурге, Нижнем Новгороде, Костроме и других городах, где в соответствующее время были спрятаны в монастырях несколько женщин, якобы принадлежавших к высшему петербургскому обществу и официально объявленных «умалишенными».

Граф Д. Н. Блудов придерживался мнения, будто в тайном браке Елизаветы и А. Г. Разумовского была рождена не только дочь Августа Тараканова, но также и сын, который всю жизнь провел в заточении в одном из монастырей Переяславля‑Залесского. Французский историк, королевский историограф Ш. Дюкло в своих мемуарах пишет, что от этого брака произошло восемь детей, но ни одного Елизавета не пожелала признать официально. Поэтому подруга и доверенная в любовных похождениях царицы итальянка Джованна приняла их всех «на свой счет». Большая часть этих незаконнорожденных царевичей и царевен была распределена по монастырям, некоторых из них отправили за границу, и лишь один из Елизаветиных отпрысков, названный Закревским, жил в Санкт‑Петербурге. Как бы там ни было, исследователям уже вряд ли когда‑нибудь удастся докопаться до истины. Из множества существующих легенд о детях, якобы родившихся от брака Разумовского и императрицы Елизаветы Петровны, ни одна не подтверждена документально.