Среди всех отечественных властителей и членов их семейств по количеству самозванцев, пытавшихся заступить на место безвременно умершего царя, абсолютным рекордсменом является Петр III. По новейшим данным, в одной только России насчитывалось около сорока лже‑Петров III.

Самые знаменитые из них – Федот Богомолов, Гаврила Кремнев, Стефан Малый, Петр Чернышев и, конечно, Емельян Пугачев. Последний кровавой волной крестьянского гнева прокатился по всему Оренбуржью, Южному Уралу и Среднему Поволжью, своим «окаянством» (определение самого Пугачева) наказав не только корыстных помещиков, а и всю Россию.

Петр III, за которого пытались выдать себя многочисленные самозванцы, – первый представитель Гольштейн‑Готторпской (Ольденбургской) ветви Романовых на русском престоле. Урожденный Карл Петер Ульрих Гольштейн‑Готторпский был российским императором в 1761–1762 годах весьма непродолжительный срок – всего лишь полгода. Оказавшись у власти, Петр III сразу же прекратил военные действия против Пруссии и заключил с Фридрихом II Петербургский мир на крайне невыгодных для России условиях, вернув завоеванную Восточную Пруссию (которая уже четыре года как являлась составной частью Российской империи) и отказавшись от всех приобретений в ходе фактически выигранной Семилетней войны. Этот монарх с легкостью пожертвовал интересами России ради своего немецкого герцогства и дружбы со своим кумиром Фридрихом. Заключенный 24 апреля 1762 года мир вызвал в обществе негодование, он закономерно расценивался как предательство и национальное унижение. Продолжительная и затратная война закончилась ничем, Россия не извлекала никаких выгод из своих побед. Несмотря на прогрессивность многих законодательных мер, небывалые привилегии дворянству, плохо продуманные внешнеполитические деяния Петра III, введение прусских порядков в армии не только не прибавили ему авторитета, но лишили всякой социальной поддержки. Наконец, намерение вывести гвардию из Петербурга и направить ее в непонятный и непопулярный датский поход послужило мощнейшим катализатором для заговора, возникшего в гвардии в пользу его жены Екатерины. Следствием заговора стал дворцовый переворот, который вышел за «стены дворца» и даже за пределы гвардейских казарм, обретя невиданную доселе широкую поддержку столичного населения. «Императрице и Самодержице Всероссийской» в короткое время присягнули гвардия, Сенат, Синод и народ.

Итак, после полугодового царствования царь Петр III был свергнут и вскоре после этого скончался. Обстоятельства смерти Петра, который умер во дворце в Ропше, до сих пор окончательно не выяснены. Общераспространенная версия считает смерть этого царя насильственной и называет убийцей одного из заговорщиков, заставивших Петра III подписать акт об отречении от престола, графа Алексея Орлова‑Чесменского, который был сподвижником Екатерины II, братом ее фаворита Григория Орлова. Однако достоверных подтверждений этой версии не существует; известное «покаянное письмо» из Ропши Екатерине, в котором А. Г. Орлов‑Чесменский сознался в причастности к убийству Петра III, некоторые из исследователей считают фальшивым.

При жизни молодой, мало чем успевший себя проявить государь Петр III был практически неизвестен за пределами Москвы и Петербурга. По словам историка Н. Я. Эйдельмана, он был «величиной, которую можно было при желании наполнить любым содержанием». Этот факт, помноженный на недовольство народных масс екатерининским правлением, породил в народе неизбежные слухи о «чудесном спасении» монарха. Почва для появления многочисленных самозванцев была готова. Самозванцы под именем Петра III стали появляться в разных местах под разными обличиями.

В 1764 году в роли лже‑Петра выступил Антон Асланбеков, разорившийся армянский купец. Задержанный с фальшивым паспортом в Курском уезде, он объявил себя императором и пытался поднять народ в свою защиту. Самозванец был наказан плетьми и отправлен на вечное поселение в Нерчинск. Вскоре после этого имя покойного императора присвоил беглый рекрут Иван Евдокимов, пытавшийся поднять в свою пользу восстание среди крестьян Нижегородской губернии, и украинец Николай Колченко на Черниговщине.

Еще через год в Воронежской губернии объявился новый самозванец, во всеуслышание назвавший себя императором. Позже, арестованный и допрошенный, он «показал себя рядовым Орловского полка Гаврилой Кремневым«. Дезертировав после 14 лет службы, беглый солдат сумел переманить на свою сторону двух крепостных. Вначале Кремнев, объявив себя «капитаном на императорской службе», ездил по окрестным селам и обещал, что отныне императорским указом запрещено винокурение, а рекрутчина и сбор «подушных» денег приостанавливаются на следующие 12 лет. Беглым крестьянам, помогавшим самозванцу, были присвоены титулы генералов Румянцева и Пушкина – тактика, которую позже применит Е. Пугачев. Через некоторое время, побуждаемый сообщниками, Кремнев «решился» объявить свое «царское имя», назвавшись Петром III. Короткое время лже‑Петру III сопутствовал успех, ближайшие селения встречали его хлебом‑солью и колокольным звоном, вокруг самозванца постепенно собрался отряд в полтысячи человек. Когда же «вор и самозванец» был разоблачен и для его поимки был отправлен эскадрон гусар, как и следовало ожидать, плохо организованное, необученное войско самозванца, разбежалось при первых же выстрелах. Солдатский «император» Гаврила Кремнев был пойман и доставлен для допроса в Петербург. Приговоренный к смертной казни, он был помилован Екатериной II и выслан на вечное поселение в Нерчинск, где его следы окончательно затерялись.

Вскоре после ареста Кремнева на Слободской Украине, в слободе Купянке Изюмского уезда, появился новый самозванец. На этот раз им оказался беглый солдат Брянского полка Петр Чернышев. Этот самозванец, в отличие от своих предшественников, оказался умен и красноречив. Вскоре схваченный, осужденный и сосланный в Нерчинск, он и там не оставил своих притязаний, распространяя слухи о том, что «батюшка‑император», инкогнито инспектировавший солдатские полки, был по ошибке схвачен и бит плетьми. Поверившие ему крестьяне пытались организовать побег, приведя «государю» лошадь и снабдив его деньгами и провизией на дорогу. Впрочем, самозванцу не повезло. Он заблудился в тайге, был пойман и отправлен в сибирский город Мангазею на вечную каторгу, но по дороге туда скончался.

Неординарной личностью оказался Федот Богомолов, бывший крепостной, бежавший и примкнувший к волжским казакам под фамилией Казин. Откровенно говоря, сам он не выдавал себя за бывшего императора, но в марте – июне 1772 года на Волге, в районе Царицына, его сослуживцам Казин‑Богомолов показался слишком уж сообразительным и умным, и они предположили, что перед ними скрывающийся император, Федот легко согласился со своим «императорским достоинством». Богомолов, вслед за своими предшественниками, был арестован, приговорен к жестокому наказанию – вырыванию ноздрей, клеймению и вечной ссылке. По дороге в Сибирь он, так же как и его предшественник, умер.

В 1773 году попытался выдать себя за императора бежавший с Нерчинской каторги разбойничий атаман Георгий Рябов. В том же году некий донской казак, чье имя в истории не сохранилось, решил извлечь для себя денежную выгоду из повсеместной веры в «скрывающегося императора». Пожалуй, из всех претендентов это был единственный, выступавший заранее с чисто мошеннической целью. Его сообщник, выдававший себя за статс‑секретаря, объезжал Царицынскую губернию, принимая присяги и приготовляя народ к приему «батюшки‑царя», затем появлялся собственно самозванец. Парочка успела достаточно поживиться на чужой счет, прежде чем весть дошла до других казаков. Когда мошенников арестовали и доставили в Царицын для суда и расправы, немедленно пошли слухи, что под стражей находится император, и начались волнения. Чтобы избежать нападения, арестантов вынуждены были держать за городом, под усиленным конвоем. Во время следствия один из пойманных мошенников умер.

В 1774 году будущий предводитель крестьянской войны Емельян Пугачев, самый известный и самый удачливый из лже‑Петров III, умело обратил эту историю в свою пользу, уверяя, что «исчезнувшим из Царицына императором» был он сам, – и этим привлек на свою сторону многих. Лишь ему одному из многочисленных лже‑Петров III удалось всерьез сотрясти империю. Совместивший в себе противоречивость личности бунтовщика и авантюриста, виртуозно сочетавшего незаурядный артистический дар с пылким бродяжьим духом, Пугачев всегда стремился выделиться среди остальных казаков. Следовательно, от такого человека стоило ожидать, что он никогда не сможет смириться с участью крепостного и позволить безнаказанно себя истязать.

Смелый и предприимчивый, не склонный к оседлой жизни и земледельческой работе, Е. Пугачев был родом из донских казаков. Отец его, Иван Пугачев, скончался в 1762 году, мать Анна – в 1771‑м. Фамилия Пугачев произошла от прозвища деда – Михаила Пугача. Смолоду Е. Пугачев воевал, участвовал в Семилетней и Русско‑турецкой войнах. В 1700 году он тяжело заболел («…и гнили у него грудь и ноги»). Пугачев хлопотал об отставке, но ему в ней отказали, предложив лечиться в лазарете или самостоятельно. Он предпочел лечиться собственными силами. Не имея желания служить, Пугачев скрывался в Польше, Украине, на Дону и на Урале.

Несколько раз он попадал под арест, но совершал побеги, неудачно пытался перебраться на Терек.

В ноябре 1772 года Пугачев скрывался в старообрядческом ските, у настоятеля Филарета, от которого услышал о произошедшем волнении в Яицком войске. Через несколько дней после этого Емельян отправился в поездку за рыбой в Яицкий городок, где встретился с одним из участников восстания 1772 года Д. Пьяновым. В разговоре с ним Пугачев впервые назвал себя спасшимся Петром III и обсуждал возможность организации побега скрывающихся участников восстания на Кубань. По возвращении в Мечетную слободу по доносу бывшего с ним в поездке крестьянина Филиппова Пугачева арестовали и направили для проведения следствия сначала в Симбирск, а затем в январе 1773‑го в Казань.

В мае того же года Е. Пугачев бежал из казанской тюрьмы на реку Яик, где среди проживавших там казаков объявил себя императором Петром Федоровичем, спасшимся чудесным образом от убийц, подосланных неверной женой.

Когда яицкие казаки узнали, что перед ними «император Петр III», то потребовали доказательств. Источник сообщает: «Караваев говорил ему, Емельке: “Ты‑де называешь себя государем, а у государей‑де бывают на теле царские знаки”, то Емелька… разодрав у рубашки ворот, сказал: “На вот, коли вы не верите, што я государь, так смотрите – вот вам царский знак”. И показал сперва под грудями… от бывших после болезни ран знаки, а потом такое же пятно и на левом виске. Оные казаки Шигаев, Караваев, Зарубин, Мясников, посмотря те знаки, сказали: “Ну теперь верим и за государя тебя признаем”».

Отсюда и берет начало самое масштабное в истории России крестьянское восстание, охватившее территорию более 600 тысяч кв. км. «Мятеж, начатый горстию непослушных казаков, усилившийся по непростительному нерадению начальства и поколебавший государство от Сибири до Москвы», – так писал об этом восстании А. С. Пушкин. Историки именуют события 1773–1774 годов Пугачевщиной.

Через своих помощников Пугачев рассылал манифесты, скрепляя их подписью «Петр III». В них самозванец провозглашал отмену крепостного права, рекрутчины, всех сборов и податей с крестьян, передавал народу землю и призывал «ловить, вешать, расправляться и казнить злодеев‑дворян». 17 сентября 1773 года от имени императора Петра III был прочитан первый манифест о начале восстания, ядром которого стали яицкие казаки‑старообрядцы. Затем к ним присоединились отряды башкир и других народов Поволжья, уральские работные люди, а также крестьяне, составлявшие большинство на последнем этапе восстания. Многочисленные отряды повстанцев действовали на огромной территории от Урала до Волги. Сам Пугачев первоначально осадил Оренбург, но после поражения от правительственных войск у Татищевой крепости 22 ноября 1774 года его главные силы отступили в горнозаводской Урал. Оттуда он двинулся на Волгу и взял Казань. Пугачевцы находились там всего один день, но успели разграбить и сжечь город. Одно имя Пугачева вызывало неподдельный страх среди населения.

Дальнейший путь преследуемого правительственными войсками мятежного вождя Пугачева лежал вниз по Волге. Он бежал, но бегство его, по выражению А. С. Пушкина, «казалось нашествием». В связи с размахом пугачевского восстания правительство вынуждено было форсировать переговоры с турками об окончании войны и перебросить в Поволжье войска под командованием А. Суворова. После того как повстанцы потерпели крупное поражение под Царицыном, Пугачев в сентябре 1774 года был выдан своими бывшими соратниками царским властям. Когда Пугачев был пойман, власть стремилась убедить народ в том, что Пугачев – не император Петр III, а самозванец. Для этого его везли в Москву в клетке, а по дороге, в Симбирске, скованного Пугачева вывели на запруженную народом площадь и публично допрашивали «злодея».

Доставленный в Москву в распоряжение следственной комиссии мятежный вождь был приговорен судом к четвертованию и казнен с несколькими своими сподвижниками 10 января 1775 года на Болотной площади. День спустя после жестокой казни все члены семьи Пугачева были сосланы в Кексгольм и заключены в казематы крепости; там они провели около 30 лет, после чего получили разрешение поселиться в местном городском посаде.

Крестьянская война 1773–1775 годов стала самым массовым стихийным народным выступлением в России. Емельян Пугачев серьезно напугал российские правящие круги. Еще в ходе восстания по приказу правительства был сожжен дом, в котором жил Пугачев, а позднее его родная станица Зимовейская перенесена на другое место и названа Потемкинской. Река Яик, первый очаг неповиновения и эпицентр повстанцев, была переименована в Урал, а яицкое казачество стало называться уральским. Поддержавшее Пугачева казачье войско было расформировано и переселено на Терек. Беспокойную Запорожскую Сечь, учитывая ее мятежные традиции, в 1775 году ликвидировали, не дожидаясь очередного выступления. Екатерина II повелела придать вечному забвению пугачевский бунт.

Но долго еще после того, как предводитель восставших был казнен, упорно ходили слухи, что царь, мол, опять спасся и снова скрывается среди народа. Так трагически закончилась знаменитая крестьянская война, а крестьянам пришлось ждать освобождения еще 86 лет.

В 1780 году, уже после подавления пугачевского бунта, донской казак Максим Ханин в низовьях Волги вновь пытался поднять народ, выдавая себя за «чудом спасшегося Пугачева» – то есть Петра III. Число его сторонников, среди которых были в основном крестьяне, начало быстро расти, что вызвало у власть имущих нешуточную панику. В конце концов на реке Иловле самозванец был схвачен и доставлен в Царицын. Специально приехавший вести следствие астраханский генерал‑губернатор И. В. Якоби подверг арестанта допросу и пытке, во время которой Ханин сознался, что еще в 1778 году встречался в Царицыне со своим приятелем по фамилии Оружейников и тот убедил его, что Ханин «точь‑в‑точь» похож на Пугачева – «Петра». Самозванец был закован в кандалы и отправлен в саратовскую тюрьму.

«Пропавший император», как минимум, четыре раза появлялся и за границей, пользуясь там значительным успехом. В первый раз он обозначился в 1766 году в Черногории, что вела в то время борьбу за независимость против турок и Венецианской республики. Этот человек, явившийся неизвестно откуда и ставший сельским знахарем, сам никогда не объявлял себя императором, но некий капитан М. Танович, бывший ранее в Петербурге, «узнал» в нем пропавшего императора, а собравшиеся на совет старшины сумели найти портрет Петра в одном из православных монастырей и пришли к выводу, что «оригинал» весьма похож на «свое» изображение. К Стефану (так звали чужака) была направлена высокопоставленная делегация с просьбами принять власть над страной, однако тот отказался наотрез, до тех пор, пока не будут прекращены внутренние распри и заключен мир между племенами. Столь необычные требования окончательно убедили черногорцев в его «царственном происхождении» и, несмотря на сопротивление церковников и происки российского генерала Ю. Долгорукого, Стефан стал правителем страны. Свое настоящее имя он так и не открыл, предоставив домогавшемуся правды Ю. В. Долгорукому на выбор целых три версии – «Раичевич из Далмации», «турок из Боснии» и, наконец, «турок из Янины». Открыто признав себя Петром III, он, однако, приказал звать себя Стефаном и в историю вошел как Стефан Малый, что, как считается, идет от подписи самозванца – «Стефан, малый с малыми, добрый с добрыми, злой со злыми». Стефан Малый оказался толковым и знающим правителем. За короткое время, которое он оставался у власти, прекратились междоусобные распри; после коротких трений были установлены добрососедские отношения с Россией, и страна достаточно уверенно оборонялась против натиска со стороны как венецианцев, так и турок. Подобное не могло прийтись по вкусу завоевателям, и Турция с Венецией неоднократно покушались на жизнь Стефана.

В 1770 году самозванец пострадал во время взрыва порохового снаряда; он был изувечен и ослеп, но продолжал править Черногорией. Но, увы, одна из попыток врагов лишить правителя жизни удалась: после пяти лет властвования Стефан Малый был зарезан во сне собственным врачом, греком по национальности, Станко Класомуньей, подкупленным скадарским пашой. Вещи самозванца были отправлены в Петербург, а его сподвижники даже пытались выхлопотать себе пенсию от императрицы Екатерины за «доблестное служение ее супругу».

После гибели Стефана Малого правителем Черногории и Петром III, в очередной раз «чудом спасшимся от рук убийц», попытался объявить себя некто Стефан Зенович, но его попытка успехом не увенчалась. Последний заграничный самозванец, появившись в 1773 году, в течение 12 лет колесил по Европе, вел переписку с царствующими монархами, поддерживал связь с Вольтером и Руссо. Судьба этого самозванца оказалась не лучше других, принявших на себя роковое имя Петра III. Все они, как и их прообраз, погибали насильственной смертью: в 1785 году в Амстердаме мошенник был арестован, после чего вскрыл себе вены.

Последний российский «Петр III» – Семен Петраков, объявившийся в Быкове, близ Москвы, был арестован в 1797 году, и призрак императора Петра III окончательно сошел с исторической сцены.