В предыдущих разделах я говорил об Урале как о месте всех упомянутых исследований, главным образом, по косвенным свидетельствам. Прежде всего, видовой состав животных был типичным для районов Среднего и Южного Урала и Западной Сибири [15, 25, 30, 31, 32]. То же самое можно сказать и о видовом составе растений – смесь западносибирских, уральских и европейских видов указывает на зону между Европой и Азией в климатическом поясе Южного Урала (некоторые степные виды и участки чернозема наряду с лесной и другими видами почв). Южный Урал получает мало осадков, и это отражается на растительности и почвах. Однако по ареалам распределения разных видов растений и животных можно только примерно определить географическую зону, но не установить точную локализацию. Между тем, в отличие от норм, принятых практически во всех иностранных публикациях по радиоэкологии, ни в одной из ранее упоминавшихся работ и во всех других, которых мы еще коснемся, кроме одной, географическое положение исследуемых районов не указано, хотя экологические принципы обязательно требуют этого. От географического положения, климата и ряда других факторов зависят и многие биологические показатели. Sr90 и Cs137 совсем по‑разному поглощаются растениями и животными в различных географических условиях. На этот процесс влияют: количество осадков, тип почв, состав почв, температура, продолжительность зимы и многое другое. Отсутствие этих данных снижает ценность исследований, но, по‑видимому, местоположение загрязненных участков нельзя было указать по цензурным причинам.

Однако, не сообщив место проведения исследований даже в своей книге [12], в сравнительно недавней публикации Ильенко с соавторами [33] названа, наконец, та область Урала, где производился отлов животных. Очевидно, это произошло по случайному недосмотру и авторов, и цензуры. На сей раз задача опыта состояла в определении возможной адаптации нескольких видов мышей (все те же виды, что и раньше) к радиоактивному облучению в результате их длительного обитания в загрязненном Sr90 биоценозе. Проблема достаточно интересная, и ею занимались и генетики, о которых я буду писать позже. В ходе работ исследователи должны были ответить на вопрос, не происходит ли при обитании в радиоактивной среде отбор более радиорезистентных линий мышей. (Более высокая смертность мышей на загрязненных территориях была показана раньше этим же автором, и вопрос о возможности отбора возник вполне логично.)

Для ответа на этот вопрос мыши, отлавливаемые на радиоактивных участках и на «чистых», подвергались дополнительному внешнему облучению разными дозами. Ожидалось, что популяции мышей, прошедшие через много поколений и жившие много лет в радиоактивной среде, будут менее чувствительны.

При такой работе обязательно указание на то, сколько же лет жили мышиные популяции в радиоактивном биоценозе.

В данном случае мыши разных видов отлавливались с нескольких контрольных «чистых» участков и с участков, загрязненных Sr90 (уровни 1,2 и 0,2 мкюри/м2). Это уровни уже иные, не те, что раньше, но и работа велась на несколько лет позже, поэтому активности могли измениться. (Дозы 1,8–3,4 мкюри/м2 были определены для опытов 1964–1965 гг.) В новой работе авторы пишут: «…осенью 1970 и 1971 гг. были проведены специальные исследования на группах красных полевок и лесных мышей, выловленных из популяций грызунов, проживавших в течение 14 лет на участках, искусственно загрязненных стронцием‑90…» [33. С. 573]. 14 лет – это до начала исследований, то есть до осени 1970 г. Следовательно, территория была «искусственно загрязнена» осенью 1957 г. Здесь надо напомнить, что осенью 1970 г. Ильенко еще продолжал интенсивную работу по изучению распределения радиоактивности в озере «Х» [11].

Вылов мышей проводился, по словам авторов, в Подмосковье и в Челябинской области, два вида мышей из шести отлавливались в районах Среднего Урала (это Свердловская область). Облучение животных, выловленных в Челябинской области и на Среднем Урале, проводилось после доставки живых мышей в Москву, где имелись специальные установки для внешнего облучения и виварий для наблюдений за динамикой смертности после облучения.

За те 14 лет, в течение которых мыши жили на загрязненной территории, как пишут авторы, в этой зоне «сменилось более 30 поколений грызунов». У одного вида наблюдались слабые адаптационные изменения, у другого их не было. Важно, однако, другое. За 14 лет действительно сменяется 30–35 поколений мышей. Но если индивидуальная самка в поисках пищи мигрирует не очень далеко от своей норки, то новое потомство, вырастая и приобретая независимость, должно мигрировать от места рождения на большие расстояния. Изучение расстояний перемещений грызунов разных видов [24] показывает, например, что красная полевка, питающаяся семенами, очень подвижна и уходит от гнезда на расстояния до 500 м. При расселении же новых выводков у других видов мышей миграция происходит на расстояния до 1 000 и более метров. В голодные сезоны мышиные миграции могут происходить на десятки километров. За 14 лет неизбежны были голодные сезоны, и в работе О. В. Лишина [25] дается для Урала динамика популяций лесных мышей по годам, из которой видно наличие резких колебаний, вызванных для красной полевки недостатком пищи. Изучая адаптацию, Ильенко должен был быть совершенно уверен в том, что все 30–35 поколений, обитавших на радиоактивной территории, действительно жили на этой территории, несмотря на расселение новых поколений и пищевые миграции. Для 30 поколений минимальный радиус зоны в этом случае должен быть не менее 30 км. Если относиться с доверием к цели опыта, то загрязненная зона по каждому из двух уровней радиации составляет не менее 1 000–1 500 км2.

Сравнивать радиочувствительность мышей из радиоактивного биоценоза на Урале с «контролем» из Московской области, безусловно, нельзя, так как вмешивается резкое различие климатических факторов, создающее разные расы мышей того же вида. Московские мыши, по‑видимому, использовались просто для сравнения видовых различий чувствительности к облучению. В этом случае, судя по приводимой авторами таблице, сравнивались шесть видов мышей. Из радиоактивной среды подвергались сравнительному изучению только два вида – красные полевки и лесные мыши из Челябинской области. На Среднем Урале (Свердловская область) вылавливались обыкновенные полевки и мыши‑малютки, которые также входят только в группу для сравнительной радиорезистентности, а не в группу, жившую в радиоактивном биоценозе.

По сумме всех уже рассмотренных данных можно, таким образом, дать предварительную характеристику зоны исследований, о которой мы говорили в предыдущих разделах. Эта зона располагается в Челябинской области, занимает площадь не менее 1 500 км2 и включает несколько озер. Радиоактивное загрязнение этой зоны Sr90, Cs137 и меньшими количествами других изотопов произошло осенью 1957 г. Уровень загрязнения измеряется миллионами или десятками миллионов кюри. От этого главного района загрязнения с активностью в пределах 1–4 мкюри/м2 вторичный разнос активности почвенной и пылевой эрозией распространился полосами в разных направлениях, захватив часть соседней Курганской области и юг Челябинской (черноземные почвы), но в этих районах уровни загрязнения уже были намного ниже. Иногда эвакуация населения проводилась, по‑видимому, и из районов вторичного загрязнения, и эти районы становились свободными для радиационно‑экологических исследований. Но при очень слабых уровнях вторичного или третичного загрязнения эвакуации населения не было, что позволяло некоторым исследователям [28] проводить наблюдения и за распределением радиоизотопов в системе «сельскохозяйственное производство – люди».

Птицы в радиоактивном биоценозе и разнос радиоактивности по разным странам

Я уже упоминал две работы, в которых кроме накопления Sr90 и Cs137 млекопитающими изучалось и накопление этих изотопов птицами, обитающими в радиоактивных биоценозах [26, 27]. Птицы – это особая группа животных в так называемых пищевых цепочках: разные виды питаются семенами деревьев и полевых растений, почвенными, летающими и ползающими насекомыми, млекопитающими и даже трупами животных. Водоплавающие птицы кормятся рыбой, амфибиями и многими другими продуктами озер и прудов.

Комплексное изучение флоры и фауны радиоактивного биоценоза обязательно включает и птиц. Но ведь многие виды птиц в СССР прилетают весной из южных краев, а осенью снова улетают на зимовку в разные страны – на берега Средиземного моря, в Среднюю Азию, Турцию и Крым, Иран и Северную Африку, оставаясь там на много месяцев. Далеко не каждая из них возвращается назад – 20–30 % может погибнуть по разным причинам. Не каждая птица возвращается на то же самое место, откуда она улетела предыдущей осенью. Особенности миграций и консерватизма, а также маршруты перелетов изучаются многими методами, среди которых главный – метод кольцевания.

«Горячая» зона опасного загрязнения охватывала в 1957 г., может быть, не более 2 000 км2, но охота на птиц была запрещена по всему Среднему и Южному Уралу. Цезий в мышцах в первые годы мог достигать высоких уровней концентрации у некоторых групп, и стронций в костях мог быть очень опасным – кости молодых птиц часто поедаются вместе с мясом.

Но ведь в других странах и в южных районах СССР, куда прилетали зимовать уральские стаи, охота не запрещалась. Я не думаю, что люди в этих краях, съев, например, дикую утку с озера «X», подвергали себя слишком большой опасности, но все же правительству СССР следовало разработать международную программу наблюдения за перелетом радиоактивных птиц и систему предупреждения. Вначале никто об этом, очевидно, не подумал, а потом решили, что уже слишком поздно. Если та или иная насыщенная радиоактивностью птица перенесла длительный перелет на юг, перезимовала и не погибла, то не погибнет и охотник, принесший ее своей семье на ужин. Именно у птиц кроветворение наиболее активно, и они относятся к самым чувствительным к радиации видам животных. А о так называемых отдаленных эффектах радиации в 1958–1963 гг. в СССР еще почти не знали – это была одна из проблем запрещенной в то время хромосомной генетики.

Первая подробная работа по изучению птиц в радиоактивном биоценозе была опубликована также А. И. Ильенко в 1970 г. [34]. Отдельной методической части в этой статье нет, но при объяснении природы загрязнения автор пишет: «На участках, искусственно загрязненных Sr90 уровнями 1,8–3,4 мкюри/м2 и Cs137 с плотностью 4–8 мккюри/м2, имитирующих промышленное загрязнение, отстреливали птиц…» Как видим, это все тот же биоценоз (1,8–3,4 мкюри/м2), в котором раньше отлавливали мышей. Но ведь этот биоценоз является радиационно опасным, и жившие в нем мыши имели сокращенную продолжительность жизни и обнаруживали анатомические и физиологические изменения, связанные с высоким уровнем радиации. Хорошо известно, что в тех случаях, когда уровень загрязнения территории вызывает резкие нарушения жизнедеятельности животных, такие участки мало пригодны для изучения экологических взаимосвязей. В приводимой автором таблице Sr90 указывается в микрокюри на грамм костной ткани, а цезий в микрокюри на килограмм мышц. Вариации концентрации между видами были очень большими, но выражены в несколько странной форме (сырой вес х 10‑2). Эта единица измерения не совсем обычна – для чего и какие именно величины умножать на 10‑2, мне не ясно. Если приведенные в таблице числа следует делить на 100, то было бы проще привести их в пикокюри, то есть в единицах, которые в тысячу раз меньше, чем микрокюри. Именно пикокюри являются обычными для других радиационно‑экологических работ. Но, по‑видимому, в пикокюри полученные авторами показатели были бы слишком высокими, и это сразу обратило бы на себя внимание. Для профессионалов‑радиоэкологов я привожу здесь эту таблицу полностью. По стронцию у некоторых видов концентрация радиоактивности в костях, безусловно, очень высокая и может вызывать с течением времени радиационные повреждения в костном мозге – наиболее чувствительной к излучению ткани.

Эта таблица и список латинских названий других птиц, обследованных в дальнейшем (см. на с. 55), могут быть интересны для тех орнитологов, которые пожелали бы проследить за судьбой перелетных видов и найти этих птиц со Sr90 в скелете где‑нибудь в долине Нила или на островах Греции и Югославии. Конечно, не все из 21 вида птиц, приведенных в таблице, относятся к группе перелетных. Некоторые зимуют на Урале, другие улетают, но не так далеко – на Кавказ, к Каспийскому или Черному морям, в Туркмению или Узбекистан. Дат проведения дозиметрии в этой работе нет, но именно в ней впервые достаточно четко сказано, что территория была одновременно загрязнена и стронцием, и цезием. По стронцию уровни загрязнения точно такие же, как и в двух предыдущих работах [20, 21], по цезию идентичны с активностью, указанной в работе Ильенко и Федорова [26]. Опять дается ссылка на Корсакова и др. [28], но я уже отмечал, что это, несомненно, фальсификация. У Корсакова загрязнения были в тысячи раз ниже и район загрязнений охватывал жилые поселки и деревни, для которых дозы из работ Ильенко были бы слишком опасными.

Концентрация стронция‑90 с иттрием‑90 и цезия‑137 в теле и пище птиц в лесном биоценозе (х 10‑2)

* Концентрация стронция‑90 с иттрием‑90 в скелете мелких грызунов и птиц (127 шт.), добытых в районе отстрела сов.

** Концентрация цезия‑137 в теле мелких грызунов, пойманных в районе охотничьих участков хищных птиц.

Странным является одно обстоятельство. В работе Ильенко и Федорова также брались в анализах по цезию семь видов птиц (сорока, скворец, тетерев, полевой воробей, лесной конек, обыкновенная овсянка, серая неясыть), и это был один и тот же опыт, так как все показатели по этим птицам из работы [26] повторяются в статье Ильенко [34], опубликованной в том же году. Только в этой статье публикуются данные по двадцати одному виду, а не по семи, и в загрязненной местности присутствуют стронций и цезий, а не один только цезий. Однако по семи видам для цезия (концентрация в скелете и в пище) показатели абсолютно идентичны. Но Ильенко и Федоров в своей работе [26] точно указывают даты отстрела – июнь 1968 г., и следует предполагать, что значения 4–8 мккюри цезия на 1 м2 относятся к 1967–1968 гг., а 1,8–3,4 мкюри стронция на 1 м2 [20, 21] зафиксированы в 1964 г.! К 1968 г. эти показатели неизбежно должны быть уже иными – четыре года не могут пройти без изменений концентрации стронция в среде. Следовательно, никакой реальной дозиметрии среды после 1964 г. по стронцию, возможно, не было, и автор берет старые, уже не соответствующие действительности показатели. Но может быть, исследователи передвинули экспериментальную зону поближе к центру загрязнения, где и через четыре года еще сохранялась та же плотность загрязнения?

В этой, еще начальной работе по птицам было отстреляно около двухсот птиц. Без нарушения баланса это можно сделать в июне с нескольких квадратных километров. Судя по атласам птиц [35, 36], все эти виды встречаются на Урале и большинство из них характерно для смешанных лесов. Но некоторые более типичны для сельскохозяйственных территорий и даже для городов. Ильенко пишет, что все виды были отстреляны в лесном биоценозе. Однако виды Emberiza citrinella, Е. aureola, Sturnus vulgaris, Corvus corone не являются типичными лесными видами, а предпочитают смешанные редкие леса и открытые пространства. Полевой воробей (Passer montanus ) в основном обитает не в полях вообще, а в заселенных местах с сельским хозяйством. Все это лишний раз свидетельствует об обширности исследуемой территории.

Среди перечисленных видов нет ни одного характерного для влажных районов или открытых водоемов, что может показаться удивительным, поскольку в районах Южного Урала много озер. Недоумение по этому поводу, однако, исчезает через четыре года, когда А. И. Ильенко и И. А. Рябцев публикуют специальную работу по водоплавающим птицам [37], замысел которой весьма оригинален и посвящен консерватизму возвращения птиц весной на то же озеро, с которого они улетали предыдущей осенью.

Метод исследования был очень прост. Птицы, обитающие на радиоактивном озере, содержат в костях стронций‑90. Если отлавливать или отстреливать возвращающихся весной птиц на этом же озере, то те экземпляры, которые имеют в костях стронций‑90, считаются вернувшимися на прежнее место. «Чистые» птицы – это пришельцы из других мест, «иммигранты». Для таких опытов удобен именно стронций; цезий, концентрирующийся в мышцах, является аналогом калия и теряется с мочой за счет обмена веществ, очень активного именно в мышцах птиц в тех южных районах, где они проводят несколько зимних месяцев. Стронций, как аналог кальция, фиксируется в костях и не обновляется.

Методику и результаты этой интересной научной работы лучше всего дать в виде прямого цитирования самой статьи. «Настоящая работа, – пишут авторы, – выполнена на экспериментальном водоеме, искусственно загрязненном стронцием‑90 (Ровинский, 1965). Этот изотоп прочно фиксируется в костной ткани и не выводится из нее продолжительное время. Степень гнездового консерватизма определялась по числу особей, имеющих в скелете стронций‑90, и по количеству радиоизотопа в костной ткани птиц. Эти показатели дают возможность определить птиц, гнездившихся или выросших на изучаемом водоеме, и отражают продолжительность их контакта с гнездовой территорией в годы, предшествующие исследованиям. Водоплавающих птиц отстреливали ранней весной 1970–1972 гг., во время их прилета с зимовок. Отстрел производили на временных незагрязненных водоемах до вскрытия загрязненного пруда и на нем после того, как он очищался ото льда. Отстреливали в основном селезней.

В районах наших исследований в течение многих лет не было антропогенных воздействий на животных (охота, рыболовство, выжигание лугов, сенокошение, пастьба скота и т. п.), что очень важно для формирования местных популяций водоплавающих.

Число селезней и уток со стронцием‑90 в скелете неодинаково (см. таблицу). Подавляющее большинство самок содержит радиоизотоп в скелете, тогда как селезни с изотопом в костной ткани составляли от 11 до 73 % от общего числа обследованных. Селезни, которые не имеют в скелете стронций‑90, несомненно, появляются на данном водоеме впервые» [37. С. 308].

Число «загрязненных» уток разных видов до и в начале гнездования

Работа, связанная с отстрелом птиц, началась весной 1970 г. Вспомним, что этой же весной А. И. Ильенко занимался еще взятием ежемесячных проб воды на радиоактивность из озера «X» и выловом там щук и плотвы, взятием проб водорослей и биомассы. В это же время велась работа и по другим проектам. То, что все эти одновременно проводимые исследования велись в одном и том же районе и в них было занято много технического персонала, не вызывает сомнений. (В СССР не принято включать лаборантов и техников в соавторы публикуемых исследований, но иногда вежливые научные сотрудники выражают благодарность «за техническую помощь», чего не было в обычаях Ильенко и его соавторов – слишком большой список пришлось бы приводить.) Но почему же в этом случае отстреливались птицы с озера, которое ранее изучал Ровинский [9], а не с озера «X»? То, что озеро «X» отлично от озера, обследованного Ровинским, ясно по динамике в них радиоактивности. В озере «X» радиоактивность резко колебалась (тип проточного водоема), в озерах, о которых мы узнали еще в 1965 г. из работы Ровинского, активность с 1960 г. была стабильной (см. рис. 1). Несомненно, что именно это и позволяло «узнать» прилетающих птиц по какому‑то более или менее определенному уровню радиоактивности Sr90 в скелете, тогда как на озере «X» могли быть птицы с сильно варьирующими концентрациями изотопов и в скелете, и в мышцах.

Ф. Я. Ровинский, как я отмечал, не приводил реальные уровни загрязнения радиоизотопами двух озер, а давал относительные величины в логарифмах. Под его наблюдением были два озера, оба географических размеров (11,3 и 4,5 км2). Ильенко называет одно из этих озер «прудом», но это, очевидно, для цензуры. На каком пруду можно отстрелять более ста водоплавающих птиц? Однако, вопреки собственным принципам, отражавшимся во всех предыдущих работах, А. И. Ильенко и И. А. Рябцев не приводят никаких числовых значений содержания стронция в костях птиц в микрокюри. В других работах по птицам [26, 34, 38] всегда давались реальные уровни стронция в костях. Ильенко и Рябцев определяли Sr90 в птицах из этого водоема, но показали в таблицах лишь его присутствие, а не уровень. Это снижает ценность их работ с точки зрения исследования строго «локального» консерватизма, так как Ровинский изучал два озера, а не одно. К тому же в этой же географической зоне было и третье озеро с наличием стронция, и все это известно из опубликованных данных. Как же могли авторы узнать птиц, вернувшихся именно на то, «свое» озеро, с которого они улетели предыдущей осенью? При правильном научном подходе это можно было сделать лишь по уровню стронция в костях, который мог быть различным в птицах, обитающих в разных озерах. Нужно было измерять активность перед отлетом и после прилета, и время для этого было, так как исследование велось в 1970–1972 гг. Могу только предположить, что уровень стронция‑90 в костях у птиц в озере, данные по которому получил Ровинский, был еще очень высок, что не позволяло Ровинскому дать реальные значения в 1964 г., когда он сдавал в печать свою работу, и это же помешало дать абсолютные значения Ильенко и Рябцеву. И через десять лет после «плато» на кривой, показанной на рис. 1, загрязненность озер стронцием‑90 была еще слишком велика.

Вызывает недоумение и «отстрел птиц на временных незагрязненных водоемах до вскрытия (ото льда) загрязненного пруда и на нем, после того как он очищался ото льда». Почему велся отстрел на более южных водоемах? То, что они находились южнее, очевидно из того, что они очищались ото льда раньше. В Челябинской области сотни больших и малых озер, общая площадь водоемов там более 60 000 га. Загрязненная зона расположена к северу от Челябинска, но и южнее есть множество больших и мелких озер. Нет никаких гарантий, что птицы с этих озер обязательно полетят дальше на север: как отделить временно приземлившихся от тех, которые вернулись на свое южночелябинское озеро и останутся там на лето? Соотношение «грязных» и «чистых» птиц на озерах южнее «грязной» зоны неизбежно иное, чем в самой «грязной» зоне. Да и дальше к северу, в Свердловской и других областях, есть множество озер, для которых именно озера «грязной» зоны будут промежуточными «южными» местами временных остановок.

Я могу выдвинуть только гипотезу для объяснения этих методических аномалий. По‑видимому, существует отнюдь не научная программа систематического уничтожения мигрирующих птиц, обитающих в сильно загрязненной местности. Отстрел ведется и весной, и летом, и осенью, для того чтобы уменьшить разнос активности в другие районы СССР и в другие страны. Достигнуть полной ликвидации перелетных птиц нельзя, так как у них нет абсолютного консерватизма и каждый год озера «грязной» зоны заселяются снова. Но при таких условиях постановка проблемы как научной теряет смысл.

Авторы подтверждают сведения о том, что в районе их исследований в течение многих лет были запрещены охота, рыбная ловля, сенокошение, выпас скота и т. д., то есть что, по сути, это была зона эвакуации, где прежде охотились, ловили рыбу, пасли скот, косили сено и т. д., а следовательно, и жили люди.

Избегая публикации реальных показателей радиоактивности (в микрокюри или в импульсах в минуту), авторы все же должны были сравнивать уровень активности в костях у самцов и самок разных видов. Эти данные они приводят в «относительных величинах», столбиками. У всех исследованных видов концентрация Sr90 больше у самок, причем у трех видов различие очень велико (в 10–15 раз). Ильенко и Рябцев считают, что «это явление, очевидно, связано с более длительным пребыванием самок на гнездовой территории, загрязненной изотопом. Селезни первыми покидают места размножения. В конце весны они совершают промежуточные миграции».

Такое объяснение не кажется мне убедительным – оно могло бы оправдать небольшие различия, но не в 10–15 раз. Ведь озера, изучавшиеся Ровинским, были загрязнены в 1957 или 1958 г. Sr90 как изотоп, депонируемый в костях на много лет, накапливается за несколько лет до определенного «плато», и у птиц, которые много лет совершают путешествия, захватывающие данный водоем, это «плато» может быть достигнуто. Большая разница может быть лишь у очень молодых птиц, что, очевидно, и было характерно для данного района при систематических отстрелах загрязненных стронцием особей. Такой систематический отстрел перелетных птиц можно оправдать, так как он предупреждает серьезный разнос опасной активности. Однако это обстоятельство мешает проведению правильно планируемых научных экспериментов, и выводы из цитированной работы могли быть гораздо интереснее, если бы авторам не приходилось скрывать многие реальные условия проведения опытов.

В 1975 г. А. И. Ильенко, И. А. Рябцев и Д. Е. Федоров опубликовали более обширную работу по той же проблеме, но для «сухопутных» перелетных птиц [38]. Смысл этих опытов – изучение консерватизма при возвращении с мест зимовок шестнадцати видов птиц, обитавших в районе, загрязненном Sr90. Птицы отстреливались на тех же пяти участках, которые уже были охарактеризованы в работе А. И. Ильенко и А. Д. Покаржевского, опубликованной в 1972 г. [29]. Либо в этой работе 1972 г., либо в той, которая касается птиц и опубликована в 1975 г., допущена серьезная ошибка при указании загрязнения территории. В работе, опубликованной в 1972 г., показатели загрязнения на 1 м2 (3,21; 1,23; 0,44; 0,37; 0,14) даны в микрокюри, а в напечатанной в 1975 г. те же самые числовые значения даны в милликюри, то есть показывают в 1 000 раз более высокую степень загрязнения. Сопоставляя данные о содержании Sr90 в пище и скелете по двум сходным видам из работы 1975 г. с первой работой Ильенко по птицам [34] (лесной конек и дубровник), в которой загрязнение дано в милликюри (1,8–3,4), можно сделать вывод о том, что ошибка была допущена в публикации 1972 г. и загрязнение пяти участков измерено там в милликюри. Это, однако, не меняет нашего вывода в конце раздела по млекопитающим о наличии зон вторичного загрязнения, так как на участках № 4 и № 5 уровни загрязнения все же были намного ниже, чем при большинстве исследований основного района.

Методическая несостоятельность всей дозиметрии в этих работах, однако, очевидна из самого простого факта. В 1972 г. все эти показатели (3,21; 1,23 и т. д.), да еще со статистически рассчитанными возможностями отклонений (например, 0,14 ±0, 001 и т. д.), даны как характерные для обитающих там животных, отстрел и отлов которых проводились в 1968–1969 гг. Для птиц ясно указано, что их отстрел проводился в апреле – июне 1973 г., то есть через 5 лет! За это время только в результате радиоактивного распада стронция активность среды должна была уменьшиться примерно на 10 %. А ведь кроме радиоактивного распада идут процессы выноса и вымывания, поверхностной эрозии и т. д. Как же можно приводить здесь цифры пятилетней давности даже без поправки на радиоактивный распад? Такая элементарная методическая безграмотность лишь подчеркивает, сколь небрежно была поставлена вся дозиметрия во время этих исследований.

Всего для проведения этой работы было отстреляно 469 птиц шестнадцати видов. Список видов и их латинские названия даны ниже для тех специалистов, которые пожелали бы поискать радиоактивных птиц в местах зимовки перечисленных видов в различных районах за пределами СССР.

Перелетные птицы, которых Ильенко с соавторами [38] исследовали в радиоактивном биоценозе:

• лесной конек (Enhtus trivialis),

• желтая трясогузка (Motacilla flava),

• дубровник (Emberiza aureola),

• обыкновенная овсянка (Е. citrinella),

• камышовая овсянка (E. schoeniclus),

• зяблик (Fringilla coelebs),

• чечевица (Carpodacus erythinus),

• иволга (Oriolus oriolus),

• чекан черноголовый (Saxicola torguata),

• чекан луговой (S. rubetra),

• дрозд рябинник (Turdus pilaris),

• сорокопут жулан (Lanius cristatus),

• большая синица (Parus major),

• буроголовая гаичка (Р. montanus),

• грач (Corvus frugitegus).

Как и следовало ожидать, разные виды птиц обладают разной степенью консерватизма – тенденции возврата после зимовки на одни и те же места. У консервативных видов процент «иммигрантов» невелик (14–25 %), у менее консервативных «иммигранты» из других мест составляют до половины популяции.

Сама по себе идея о накоплении Sr90 и Cs137 в организме различных видов птиц в разные периоды года и в зависимости от типа пищи была уже ранее изучена в условиях загрязненного биоценоза возле Окриджской лаборатории в штате Теннесси [39]. Там в 1959 г. почва была гораздо больше загрязнена цезием‑137, чем стронцием‑90. В штате Теннесси климат более мягкий, чем в Челябинской области, и плотность популяции птиц на гектар (в США она измерялась на акр) в средней части США явно выше. По данным этой работы, она составляла 20 птиц на акр. Ильенко с сотрудниками отстреляли только для одного из опытов около пятисот птиц, причем отнюдь не всех типичных для области видов, и только часть популяций каждого вида. На выбранных ими пяти участках обитали, таким образом, тысячи птиц, и каждый участок находился на значительном расстоянии от другого. Все это опять‑таки говорит о десятках квадратных километров загрязненных территорий.

Конечно, на Среднем и Южном Урале есть десятки других видов мигрирующих и перелетных птиц, судьба которых в зимнее время может быть проверена за пределами СССР. Можно было бы изучить и консерватизм прилета на места зимовки. Но, разумеется, это нельзя сделать без кооперации с советскими орнитологами и без уверенности в том, что не осуществляется программа ежегодного «профилактического» отстрела птиц в загрязненных районах.