В своих мемуарах, говоря о победе Владимира Путина на выборах в марте 2000 года, Борис Ельцин отметил, что теперь‑то новый президент мог быть «абсолютно свободен во всем»: и в выборе приоритетов, и в определении экономической концепции, и в выборе людей для новой команды. Но это не совсем так: многие обязательства второго президента перед первым продолжали действовать. Это было в некотором отношении справедливо. Вести избирательную кампанию, находясь на посту премьера и исполняющего обязанности президента, много легче, чем на иных позициях. «Надо прямо сказать, – признавал Путин, – что Ельцин дает мне фору в президентской кампании».

Как известно, после инаугурации высшие должностные лица государства должны подать заявление об отставке и ждать переназначения. В мае 2000 года процедура прошла спокойно. Перемены в составе власти после инаугурации были невелики, но и они требовали участия Ельцина. Мы это наблюдали при назначении Генерального прокурора РФ.

После инаугурации Владимир Устинов подал в «протокольную» отставку. Путин хотел принять отставку и назначить на этот пост Дмитрия Козака, которого был готов утвердить и Совет Федерации. Но Ельцин настоял на сохранении генеральным прокурором Устинова.

Летом и осенью 2000 года Борис Ельцин работал над мемуарами. Он встречался с отставными политиками – Гельмутом Колем, Рютаро Хасимото, а также с лидерами некоторых стран СНГ. Во время визита в Москву в мае 2000 года президент США Билл Клинтон посетил Ельцина в «Горках‑9» вместе со своей делегацией.

Презентация мемуаров Ельцина «Президентский марафон» была весьма многолюдной. В ней участвовали Виктор Черномырдин, Анатолий Чубайс, Борис Немцов, многие из бывших глав администрации, а также бывшие помощники и советники Ельцина.

Борис Ельцин был крайне обеспокоен гибелью подводной лодки «Курск» и масштабами откликов на эту трагедию. Бедственное состояние армии и флота России в очень большой степени было вызвано деятельностью и политикой самого Ельцина.

Вскоре после гибели подводной лодки «Курск» Ельцин пригласил к себе Владимира Путина. В беседе первый президент упрекнул преемника: Путин должен был, по мнению Ельцина, узнав о катастрофе, сразу прибыть в Видяево или в Североморск. По крайней мере, уехать из Сочи не на встречу лидеров СНГ в Ялту, а прилететь в Москву, чтобы выйти к народу со словами сочувствия и сострадания. Владимир Путин принял это замечание к сведению, но вряд ли согласился с ним. Мы все помним, что говорил и делал сам Ельцин в дни тяжелых аварий или таких террористических актов, как в Буденновске или Кизляре.

Осенью 2000 года в России обсуждался вопрос о российском гимне, который из всех символов нового государства вызвал наибольшие разногласия. Владимир Путин выступил за сохранение музыки советского гимна. Слова нового гимна предложил тот же Сергей Михалков, незначительно переделав прежний текст. Не только Чубайс и Немцов, но и большинство либеральных политиков и деятелей СМИ были против. Борис Ельцин публично их поддержал: «Я категорически против возвращения гимна СССР в качестве государственного. Такими вещами не шутят. У меня со старым гимном ассоциация только одна – власть партийных чиновников. Президент страны не должен слепо следовать за настроением людей, он, напротив, должен активно влиять на них». Но на этот раз Путин не последовал совету Ельцина.

Разногласия между первым и вторым президентами вызвали много комментариев в прессе, и Ельцин решил рассказать о своих отношениях с Путиным в большом специальном интервью. На вопрос об их встречах Ельцин сказал: «С Путиным я встречаюсь один‑два раза в месяц. Нет никаких тайных свиданий. Проводятся наши беседы не по плану и не по какому‑то заранее намеченному расписанию, а по мере необходимости. Порой инициатором выступаю я, порой он…» – «Когда виделись в последний раз? О чем говорите?» – «Неделю тому назад. Обычно Владимир Владимирович заезжает ко мне с утра, перед работой, ему так удобнее. Мы живем по соседству. Принцип беседы такой: Путин рассказывает мне о поездках по стране и миру, о результатах встреч и переговоров. Я внимательно слушаю, затем высказываю свое мнение, оценку». – «Даете ему советы?» – «Да, даю, поскольку считаю, что новый президент периодически обязан выслушивать мнение предыдущего. Это полезно. Правда, я знаю, что Путин всегда будет поступать по‑своему. Собственно, именно это качество Владимира Владимировича – абсолютная внутренняя самостоятельность и независимость – и заставило меня в свое время сделать выбор в его пользу». – «Не разочаровались в избраннике?» – «Нет, мои ожидания полностью оправдались. Хотя я прямо говорю Путину о его ошибках, но главное, что он оправдал надежды людей». – «А за что критикуете?» – «За разное… Хотите поссорить нас с Владимиром Владимировичем… Ничего достойного упоминания в газете на ум не приходит. Какие‑то частности. Впрочем, у нас с Путиным нет принципиальных разногласий»[1]. Борис Ельцин очень внимательно прочел подготовленный в газете текст интервью. Вполне возможно, его прочел и Владимир Путин.

Б. Ельцин одобрил проведенную В. Путиным реформу Совета Федерации, унификацию законов и создание семи федеральных округов, заметив, однако, что здесь его позиция – «сдержанная поддержка». «Тянет ли в Кремль?» – спросил Ельцина корреспондент «Комсомольской правды» Андрей Ванденко. «Тянет. Очень. На пенсии скучно, – искренне ответил Ельцин. – Но что с того? Потрясать общество какими‑то резкими поступками я не хочу. Пока ощущаю свою роль как советчика. Уметь дать совет, не настаивая, не требуя ответа, – этому учусь сейчас. Учусь смотреть вокруг, анализировать уже не с точки зрения президента»[2].

Еще в 2000 году Борис Ельцин решил формально уйти на пенсию. «Проводы на пенсию» состоялись в его резиденции, куда прибыли глава Пенсионного фонда Михаил Зурабов и глава Администрации Кремля Александр Волошин. С соответствующими речами Зурабов должен был вручить Ельцину его пенсионное удостоверение, а Волошин – трудовую книжку. После репетиции все это действо заснял для истории личный телеоператор первого президента России Александр Кузнецов. Ельцину назначили пенсию в 11 тысяч рублей с небольшими надбавками. Он даже прослезился.

Первого февраля 2001 года Ельцин отмечал юбилей – 70‑летие. Были разные проекты и предложения: собрать много гостей или, напротив, провести все скромно, в семейном кругу. Все российские газеты готовили статьи и очерки, в основном с положительными оценками общих итогов эпохи Ельцина. Но 30 января Борис Ельцин был доставлен в Центральную клиническую больницу с предварительным диагнозом «острая респираторная вирусная инфекция». Большого внимания врачей требовало и зрение первого президента: недавно ему провели операцию по удалению катаракты. Юбилей пришлось отмечать в больничной палате, куда допустили жену и дочь. Исключение было сделано и для Владимира и Людмилы Путиных, которые приехали с букетом цветов на несколько минут.

Борис Ельцин не стал российским Дэн Сяопином, как того хотели некоторые его приверженцы. Больше всего нареканий в адрес Владимира Путина высказывал Валентин Юмашев, который в 2001 году стал мужем Татьяны Дьяченко, поменявшей во второй раз фамилию. В то время как Ельцину оказывались немалые официальные почести, на когда‑то всесильного Валентина Юмашева никто не обращал внимания даже среди некогда подчиненных ему работников новой президентской администрации.

Во второй половине 2001 года и в 2002 году Путин и Ельцин встречались, но очень редко. Их отношения, конечно, не могла улучшить и отставка министра железнодорожного транспорта Николая Аксененко, которого обвинили в злоупотреблениях и с которого на время следствия взяли подписку о невыезде. Аксененко был одним из фаворитов Ельцина, и в 1999 году Борис Николаевич даже думал о нем как о возможном преемнике. Но Ельцин и на этот раз промолчал. Рост популярности Владимира Путина, о которой Борис Ельцин не мог и мечтать, а также частые сравнения первого и второго президентов России в отечественных и западных СМИ не могли радовать Ельцина, но он старался не выказывать своих эмоций. Однако положение дел начало меняться летом и в начале осени 2003 года в связи с «делом Ходорковского».

И Михаил Касьянов, и Александр Волошин решительно возражали против ареста Ходорковского. Они давали этому олигарху какие‑то заверения и искали поддержки у Ельцина. В сложившейся ситуации Борис Ельцин решил публично выразить свою «обеспокоенность» и сделал это в большом интервью газете «Московские новости» в октябре 2003 года. Но эта газета была теперь рупором Ходорковского, так как «ЮКОС» купил контрольный пакет ее акций в начале сентября 2003 года. Другие газеты это интервью не публиковали и не комментировали. Александр Волошин был вынужден подать в отставку. Владимир Путин эту отставку принял, хотя и назвал решение руководителя своей администрации ошибкой.

Окончательный разрыв Владимира Путина с Борисом Ельциным произошел 12 февраля 2004 года, когда Путин провел первое и последнее официальное предвыборное мероприятие, собрав в здании МГУ своих доверенных лиц и более шестисот журналистов со всей страны. Президент России не только зачитал предвыборную программу и сделал отчет о проделанной работе, но и впервые подверг уничтожающей критике режим Ельцина, не называя, однако, имени первого президента России.

«Давайте вспомним, – сказал Путин, – в каком состоянии находилась страна в конце 1999‑го – начале 2000 года и какие причины, какие факторы повлияли на это состояние… Деструктивные процессы разложения государственности при развале Советского Союза перекинулись – и это можно и необходимо было предвидеть – на саму Российскую Федерацию. Политические спекуляции на естественном стремлении людей к демократии, серьезные просчеты при проведении экономических и социальных реформ привели тогда к очень серьезным последствиям. За чертой бедности оказалась треть населения страны. При этом массовым явлением стали многомесячные задержки с выплатой пенсий, пособий, заработных плат. Люди были напуганы дефолтом, потерей в одночасье всех денежных вкладов и всех своих сбережений, не верили уже и в то, что государство сможет исполнять даже минимальные социальные обязательства. Страну лихорадило от забастовок горняков, учителей, других работников бюджетной сферы. Ставки налогов постоянно повышались, а фискальная политика в целом была направлена на элементарное выживание. Большинство крупных банков обанкротилось, и после кризиса 98‑го года кредитная система была практически парализована. Больше того, страна впала в унизительную зависимость от международных финансовых организаций и разного рода международных финансовых спекулянтов. Только вдумайтесь: в пересчет на ВВП внешний долг России на конец 99‑го года составлял почти 90 процентов.

Ситуация усугублялась тем, что к этому времени Россия в значительной мере утратила самостоятельные позиции на внешней арене. А те силы в мире, которые продолжали жить стереотипами холодной войны и несмотря на «сладкие» речи продолжали рассматривать Россию в качестве своего политического соперника, всячески поддерживали всё, что могло как можно дольше законсервировать подобное состояние нашей страны. Не менее драматично развивалась ситуация и во внутриполитической сфере. Конституция страны и федеральные законы утратили во многих регионах качество актов высшей юридической силы. Региональные парламенты принимали законы вразрез с конституционными принципами и федеральными нормами. Неизбежным следствием такой «конкуренции» стал произвол властей, от которого только страдали люди. Борьба за «особые» финансово‑экономические режимы была постоянным предметом торга регионов с Федеральным центром. Дело дошло до того, что отдельные регионы фактически оказались вне единой правовой и финансово‑фискальной системы государства, перестали отчислять налоги в федеральный бюджет, требовали создания собственных золотовалютных резервов, собственных энергетических, таможенных систем, региональных денежных единиц. Результат – экономическое неравенство регионов и, как следствие, экономическое неравенство граждан. Разрушался только еще нарождающийся единый рынок товаров и услуг. Сепаратистские процессы, вызревавшие в России в течение нескольких лет, не получали адекватного ответа со стороны власти, но были активно поддержаны международными экстремистскими организациями и в конечном итоге выродились на Северном Кавказе в наиболее опасную форму – терроризм. Речь идет в первую очередь, конечно, о Чечне. После подписания Хасавюртовских соглашений, в результате которых были брошены на произвол судьбы и сама Чечня, и весь чеченский народ, кому‑то могло показаться, что кошмар гражданской войны закончился. Не тут‑то было. Чувствуя нашу слабость, понимая всю расхлябанность власти и удручающее моральное состояние общества, летом 99‑го года многочисленные банды международных террористов пошли, как и следовало ожидать, дальше. Они обнаглели настолько, что совершили открытое нападение на Дагестан, совершили агрессию с целью отторжения от России и вовлечения в зону своего криминального влияния дополнительных наших территорий. Россия всегда была весьма сложным государственным образованием и требовала к себе бережного, я бы сказал, профессионального отношения. Но, к сожалению, к концу 90‑х годов, и это надо признать, она под ударами всех вышеперечисленных негативных факторов стала утрачивать основные признаки единого государства. Это то, с чем мы столкнулись, и то, в каких условиях нам необходимо было одновременно решать и острейшие каждодневные проблемы и работать на то, чтобы заложить новые – долгосрочные – тенденции роста».

По свидетельству людей из окружения Владимира Путина, большую часть своего сорокаминутного выступления перед доверенными лицами он написал сам и работал над этим текстом несколько недель.

Не менее важными были и ответы Путина на заданные ему вопросы. Так, на вопрос о личном отношении к распаду СССР Путин откровенно ответил, что, по его глубокому убеждению, «развал Советского Союза – это общенациональная трагедия огромного масштаба». «Я думаю, – продолжил Путин, – что рядовые граждане бывшего Советского Союза и граждане постсоветского пространства, стран СНГ ничего от этого не выиграли – наоборот, люди столкнулись с огромным количеством проблем. <…> Но, – добавил Путин многозначительно, – Российская Федерация сохранилась, и она перестала быть “дойной коровой” для всех и каждого»[3].

Это было лучшее выступление Владимира Путина за все четыре года его президентства. Но это не просто риторика. После такого ответственного выступления Путин не мог просто ждать выборов и вести обычную избирательную кампанию. За такими словами должны были последовать действия. Они не заставили себя ждать.

23 февраля 2004 года, то есть за три недели до президентских выборов, Владимир Путин отправил в отставку весь состав правительства во главе с Михаилом Касьяновым. Пригласив в Кремль премьера, президент назвал его работу удовлетворительной, но сказал, что считает их контракт исчерпанным. На этот раз Касьянов публично выразил свое «удивление»: он полагал, что его отставка состоится только в мае, то есть после выборов и инаугурации.

[1] Комсомольская правда. 2000. 8 декабря.

[2] Там же.

[3] Аргументы и факты. 2004. № 7. С. 3–7.