В 2004–2007 годах в отношениях между Россией и США, которые несмотря ни на что оставались одной из главных осей всей мировой политики, не происходило никаких серьезных поворотов, хотя определенное охлаждение этих отношений было несомненно. Личные отношения между президентами наших двух стран оставались ровными, доверительными и даже дружескими, и это очень огорчало многих недоброжелателей России. Отношения наших стран не были простыми, и взаимных упреков высказывалось немало. Однако было очевидно, что В. Путин и Дж. Буш научились ставить общие интересы выше разногласий и очень дорожат достигнутым личным доверием, а во многих случаях и взаимопониманием.

Даже во время своей весьма откровенной и резкой речи в Мюнхене в начале 2007 года, которую мировая печать называла явно «антиамериканской», Владимир Путин высказал много комплиментов в адрес лично Джорджа Буша, который является «порядочным человеком и честным политиком, открытым для дискуссии». Однако после победы на выборах в американский Конгресс демократической партии и ослабления позиций республиканцев положение Дж. Буша как президента США явно осложнилось, и Россия не могла не учитывать этого в своей политике.

На протяжении всего рассматриваемого периода Соединенные Штаты увязли в сложном и затяжном военном и политическом конфликте в Ираке. Основные цели и основные усилия были направлены здесь со стороны США на то, чтобы подавить военное сопротивление и сформировать новую иракскую администрацию, лояльную к США. Но имела ли эта задача решение?! Многие эксперты считали, что на тех направлениях и теми средствами, которыми пользовались Соединенные Штаты, цели, которые хотели достичь американцы, оказались вообще недостижимыми. Саддам Хусейн был задержан и после длительного судебного процесса, сама законность которого многими подвергалась сомнению, приговорен к смерти и повешен с одобрения шиитских шейхов, правительства Ирака и с согласия Дж. Буша. Гроб с телом С. Хусейна передали главе того суннитского племени, к которому принадлежал бывший иракский диктатор. Его похоронили в городке Авайя, недалеко от Тикрита, где и родился Саддам. В течение нескольких недель после казни Саддама Хусейна были казнены и некоторые из высших должностных лиц прежнего диктаторского режима. Никаких насущных задач эти казни не решили, но породили много новых проблем. В Ираке к концу 2006 года сформировалось несколько центров или районов относительной стабилизации, но также несколько центров вооруженной оппозиции, выступающей против американской оккупации. Одновременно шла гражданская или религиозная война между суннитами и шиитами. Влияние на шиитские общины оказывал Иран, но в Ираке было немало групп, находившихся под влиянием «Аль‑Каиды». В 2005 году ежедневно в Ираке происходило около пятидесяти нападений и террористических актов, направленных против войск США и их союзников, против новой иракской полиции и армии, а также просто против молящихся шиитов или суннитов. Столица Ирака Багдад была разделена на несколько десятков враждующих друг с другом районов, и разобраться во всем этом было невозможно. Новое правительство Ирака и его парламент не контролировали страну и работали в специально охраняемом районе Ирака, который время от времени подвергался обстрелу. Взрывы начиненных взрывчаткой автомашин – около мечетей, на базарах, на мосту – уносят ежемесячно жизни десятков военнослужащих и тысяч мирных жителей, и конца войне, которая со стороны кажется войной всех против всех, пока не видно.

Политические процессы в Ираке идут по таким сложным и запутанным направлениям, что их невозможно даже кратко излагать в нашем контексте. Очевидно, что относительная стабильность сохраняется в северных районах Ирака, где проживающие здесь курды формируют свою автономию. Соединенные Штаты вынуждены эту автономию поддерживать, хотя это вызывает сильное недовольство в Турции. Но в Ираке даже формальным президентом страны является курд Джалал Талабани, а два вице‑президента, которые также должны подписывать указы президента, – это шиит и суннит.

В Ираке наладилась, хотя и с большим трудом, добыча нефти – и на севере, и на юге страны. Однако большая часть средств, получаемых от продажи нефти, идет на покупку продовольствия, которое раздается в многомиллионном Багдаде по карточкам и практически бесплатно. Миллионы людей ютятся в трущобах, не имея никакой работы. Деньги вкладываются и в создание новых структур власти, включая полицейские и военные формирования. В стране, где экономика разрушена, многие молодые люди идут служить в полицию и армию. В 2003–2005 годах американцы использовали по преимуществу административные и политические ресурсы бывшей иракской эмиграции. Но эта эмиграция была по преимуществу шиитской, и люди, которые вернулись в Ирак из Европы, из Ирана и Иордании, принадлежали в основном к шиитскому духовенству и близким к ним группам. Попытка привлечь к формированию новой иракской армии военные кадры суннитов оказалась малоуспешной. Мало кто мог верно оценить те противоречия, которые существовали по крайней мере в Ираке между суннитами и шиитами. Последними словами Саддама Хусейна перед смертью были не только слова молитвы. «Пусть будут прокляты американцы и персы!» – ясно сказал он, когда из‑под его ног выбивали подставку.

Относительное спокойствие существует и на юге Ирака, в котором живут почти исключительно шииты и где находятся главные нефтяные промыслы страны. Это в основном зона британской оккупации. Юг Ирака также получил некоторую автономию, и здесь есть районы, в которых вообще нет иностранных военных. Но как быть с центральными районами Ирака и с Багдадом, где большая часть населения сунниты и где нет нефти? По сообщениям печати, в Багдаде почти закончено сооружение бетонной стены высотой 3,5 метра и протяженностью в 5 километров, которая отгораживает район аль‑Азамия, населенный суннитами, от тех районов, где проживают шииты. Американские власти готовят сооружение еще нескольких разделительных стен, которые рассекут город, чтобы предотвратить конфликты на религиозной почве.

Еще в самом начале 2005 года в Ираке в условиях оккупации были проведены выборы парламента, который сформировал новое руководство страны. Это, конечно, не свободные демократические выборы. Но они не являлись и полностью формальными или декоративными. Через 22 месяца после свержения Саддама Хусейна в иракских выборах приняли участие 47 партий, 9 коалиций, в списках которых имелось более 7200 кандидатов. К весне 2005 года в Ираке было зарегистрировано более восьми тысяч общественных организаций, включая немалое число женских. Различные наблюдатели и эксперты с немалым удивлением знакомятся с развитием этого политического процесса, неизменно отмечая при этом его полную непредсказуемость. В 2005–2007 годах в Ираке на референдуме была принята Конституция, здесь сформирована не только президентская власть, но и новое правительство, которое возглавляет Нури аль‑Малики. Он не только премьер, но и главнокомандующий вооруженными силами новой иракской республики. Однако он не в состоянии передвигать ее роты и батальоны из одной части страны в другую без согласия американцев. Но и почти все другие участники иракской политики имеют собственные небольшие армии или вооруженные отряды. Наиболее крупная из таких вооруженных групп – это армия Махди, которая поддерживает националистического шиитского лидера Муктаду ас‑Садра. В западной печати были сообщения, что Муктада, или Моктада ас‑Садр лично присутствовал на церемонии казни Саддама Хусейна, а палачи, набрасывая веревку на шею Саддама, скандировали: «Моктада! Моктада! Моктада!». Один из участников казни заснял все это на мобильный телефон, и эта видеозапись была распространена через Интернет.

Вполне вероятно, что, наращивая в течение многих лет свои военные и финансовые усилия, Соединенные Штаты смогли бы прийти в Ираке к какому‑то относительно приемлемому для них решению и режиму. Но хватит ли у них для этого политической воли и терпения? Осенью 2006 года Джордж Буш принял решение об увеличении численности американских войск в Ираке, и сюда были направлены еще более двадцати тысяч морских пехотинцев. Но и Конгресс США принял решение – начать вывод американских войск из Ирака не позднее октября 2007 года. Президент США может и не подчиняться решениям Конгресса. Но, во‑первых, только Конгресс утверждает военный бюджет США. А во‑вторых, в США в 2008 году должны состояться выборы нового президента, и срок Джорджа Буша подходит к концу. Его политические оппоненты всё громче заявляют, что они обязательно начнут вывод американских войск из Ирака.

Президент Владимир Путин говорил еще в 2003 году, что решение США о войне в Ираке – ошибка. Но он также говорил в 2004 году, что поражение США в этой уже начавшейся войне – не в интересах России. Российское руководство не вмешивается в дела Ирака и почти не комментирует происходящие там события. Президент В. Путин принимал в Кремле премьера Ирака аль‑Малики и таким образом признал его «де‑факто». У России нет каких‑то крупных интересов в Ираке, и руководство России согласилось почти полностью списать долги Ирака, которые остались еще от советских времен. Но как предотвратить тот хаос, который может прийти в регион «Большого Ближнего Востока» через несколько лет? На этот вопрос сегодня мало кто мог бы ответить. По сообщениям печати, расколы начинают множиться и в шиитской общине Ирака. Острые разногласия раскалывают как правительство, так и парламент Ирака, разные шиитские группировки конкурируют между собой в южной Басре. «Пора понять, – писал недавно такой знаток арабского мира, как Евгений Примаков, – США проиграли войну в Ираке и должны сделать из этого выводы»[1].

Ирак был всего лишь одной из проблем в российско‑американских отношениях, которые развивались в 2004–2007 годах по весьма сложной траектории, которая прошла и через президентские выборы в США в 2004 году, и через президентские выборы на Украине, и через многие встречи и саммиты. Еще в июне 2004 года В. Путин прилетал в США на саммит «восьмерки», который проходил на Атлантическом побережье США – на острове Си‑Айленд, в небольшом частном владении, принадлежащем семейству Джонс. Это было удобно для обеспечения безопасности. На этот раз здесь обсуждался американский проект «Большого Ближнего Востока», который предусматривал проведение в этом регионе таких реформ, которые привели бы к постепенному внедрению норм западной демократии. Речь шла, в частности, о создании на Ближнем Востоке в ближайшие годы «очагов поддержки демократии и развития». Никто не выступал против этой в значительной мере декларативной программы. Но и никаких формальных решений на саммите не принималось.

И для России, и для других стран, связанных с США многими обязательствами, чрезвычайно важным событием были конечно же президентские выборы в этой стране. Борьбу против Джорджа Буша вел кандидат от Демократической партии Джон Керри, который открыто и громогласно называл войну США против Саддама Хусейна «войной, начатой по ошибке». Эта война развязана, по мнению Керри, из ложных предпосылок, и она поссорила Америку с многими из ее союзников. Керри обещал в случае его избрания на пост президента США начать поэтапный вывод американских войск из Ирака.

Джордж Буш придерживался, естественно, другой позиции. Он оправдывал интервенцию в Ираке и называл свержение режима Саддама Хусейна большой победой США. В 2000 году Джордж Буш критиковал политику Билла Клинтона в отношении России. Но события 2001 года многое изменили, и теперь Джон Керри критиковал российскую политику Джорджа Буша, обещая и в этой части внешней политики США многое пересмотреть в случае победы на выборах. Хотя позиция Джона Керри по Ираку была для России предпочтительнее, в Кремле никто не хотел омрачать сложившиеся между Владимиром Путиным и Джорджем Бушем доверительные личные отношения.

В сентябре 2004 года Путин, говоря о Буше, назвал его человеком «последовательным, порядочным и предсказуемым». В октябре 2004 года, находясь в Душанбе, Владимир Путин сказал, что Россия «с уважением отнесется к любому выбору американского народа», но при этом добавил: «Если Буш проиграет выборы, то террористы отпразднуют победу». Все наблюдатели расценили это заявление как поддержку В. Путиным «друга Джорджа». Как известно, Джордж Буш выиграл выборы с небольшим перевесом. Комментариев по этому поводу было много, в том числе и крайне враждебных по отношению к России. Один из наиболее известных американских советологов Збигнев Бжезинский писал: «При Ельцине были подвижки в плане демократических преобразований. При Ельцине Россия воспринималась в Америке как спотыкающаяся, но всё же двигавшаяся в правильном направлении страна. Сейчас мы воспринимаем Россию как страну, идущую уверенно, но в ошибочном направлении». По этому поводу Бжезинскому можно только посочувствовать. Наиболее важным событием в российско‑американских отношениях после президентских выборов в США была встреча двух президентов, или саммит Россия – США, 23 февраля 2005 года в Братиславе. Почти месяц и европейская, и американская печать перечисляли те требования и претензии, которые Буш должен был бы выставить Путину и России. Как писала одна из газет, «Буш должен проявить свой интерес к ядерной сфере России и осадить Путина во всех тех сферах, которые важны для США, включая российскую поддержку иранского ядерного проекта и российское вмешательство в дела Грузии, Молдавии и Украины. Буш должен донести до Путина, почему он, Буш, и другие демократические лидеры считают нынешние политические изменения в России подрывающими зерна демократии, отражающие как западные, так и универсальные ценности. Буш должен похвалить действия бывшего чеченского президента Аслана Масхадова и сделать все, чтобы ускорить переговоры о суверенитете Чечни».

В день открытия саммита еще одна из западных газет писала: «Сегодня, когда Путин встречается с президентом Бушем, он, скорее всего, получит взбучку. Впервые за свое президентство обладатель черного пояса по дзюдо нетвердо стоит на ногах. Популярность Путина в армии и милиции, которые раньше были его оплотом, резко сократилась. Критика из уст Буша, какое бы раздражение она ни вызвала, будет самой меньшей из бед Путина». Эти ожидания не сбылись, и отношения между Бушем и Путиным не были ничем омрачены.

Встреча Путина и Буша один на один длилась значительно дольше, чем это было запланировано, и к прессе оба президента вышли очень довольные друг другом. «Саммит удался, – писал в своей редакционной статье российский журнал “Эксперт”. – На итоговой пресс‑конференции было видно, что Владимир Путин и Джордж Буш результатами переговоров довольны. Разлада в российско‑американских отношениях, которого одни с опаской ожидали, другие искренне хотели, а третьи настойчиво требовали, не произошло. Конструктивно‑деловой подход возобладал над эмоционально‑идеологическим. На обоих президентов давили, у обоих было очень маленькое пространство для маневра, но они смогли не поддаться ни давлению, ни искушению резких движений. Они действовали спокойно и аккуратно.

Тот факт, что Буш и Путин нашли общий язык по столь чувствительным для каждого из них темам, доказал одну важную вещь. Многочисленные провалы российской внешней политики за последние год‑два – это всего лишь миф. И дело не только в том, что на этот раз Россия действовала безупречно. Четкое, выверенное заявление Путина, что Россия твердо стоит на пути построения свободного общества, лишает оснований рассуждения о том, что события в Грузии или на Украине были поражением Кремля. Если исходить из того, что Россия хотела установить авторитарный контроль за сопредельными территориями, – тогда да, провал. Если же Россия отстаивает свои собственные интересы и пытается противостоять угрозам собственной безопасности, то игра как минимум не закончена»[2].

«Победила дружба», «Буш по‑прежнему верит Путину», «Президенты справились» – под такими заголовками комментировали многие газеты России и Запада итоги саммита в Братиславе. Некоторые из газет писали об этом с явным сожалением. Очень хорошо прошла встреча Владимира Путина и Джорджа Буша вечером 8 мая в резиденции российского президента в Ново‑Огареве. Хороший прием ждал в Кремле и Джорджа Буша‑старшего, который прилетел в Москву в конце мая 2005 года не только как ветеран Второй мировой войны.

Новая встреча и новые переговоры Владимира Путина и Джорджа Буша прошли в сентябре 2005 года в Нью‑Йорке в рамках сессии Генеральной Ассамблеи ООН. На этот раз В. Путин встречался и с руководителями нескольких самых крупных американских корпораций. Вместе с Путиным в США прилетели не только дипломаты, но и несколько ведущих министров экономического блока, а также несколько губернаторов. Им было о чем поговорить с американскими чиновниками и бизнесменами. Товарооборот между Россией и США увеличивался, но очень медленно. Его нельзя было назвать маленьким – по итогам 2004 года он достигал 15 миллиардов долларов. Но для двух таких стран, как США и Россия, этот объем товарооборота нельзя было назвать большим или просто достаточным.

Все те, кто объективно оценивал отношения между США и Россией, между Джорджем Бушем и Владимиром Путиным как лидерами этих двух стран, не могли не отметить тот простой факт, что авторитет и влияние России в мире в 2004–2007 годах непрерывно росли, тогда как авторитет и влияние США в мире уменьшались, и этому имелось немало подтверждений. Многие наблюдатели удивлялись и росту авторитета В. Путина в самой России. Напротив, личный авторитет Дж. Буша был невысок и в Европе, и в самих США. Сама претензия Соединенных Штатов на доминирующие позиции в мире и их претензия наставлять чуть ли не все государства мира вызывали во многих случаях раздражение. Россия вела себя во многих случаях гораздо более спокойно, настаивая на многополярности современной мировой политики. Некоторые из аналитиков отмечали, что у администрации США просто не хватает интеллектуальных ресурсов, чтобы решать так много проблем на всех континентах. Российские военные объекты имелись только в странах СНГ. Американские военные подразделения были разбросаны по более чем 150 военным объектам и базам на всех континентах. Поглощенная войной в Ираке и неудачами в отношениях с Ираном администрация США утрачивала гибкость. Вооруженные силы США вели войну не только в Ираке, но и в Афганистане, они отрабатывали сценарии ударов по Ирану. Между тем российские войска в эти годы не вели военных действий нигде, а проводили только учения. «Я напряженно пытаюсь вспомнить другой момент в новой истории, – говорил один из советников Дж. Буша, – когда перед нашей страной стояло столько проблем одновременно». Колоссальная военная мощь, которой располагали США и которую они продолжали наращивать, не могла заменить этой стране тех политических и интеллектуальных ресурсов, без которых невозможно поддерживать авторитет и влияние. Америка теряла контроль за происходящим в мире и даже попадала в изоляцию. Комментируя поездку Буша в Латинскую Америку, а также поездку Путина в Венгрию и Китай, немецкий журналист Пауль Лендвай с удивлением восклицал: «В отличие от Буша Путину рады везде. Каждая поездка Буша за пределы США становится поводом для язвительных комментариев о находящемся на грани катастрофы имидже единственной в мире сверхдержавы. Какой контраст по отношению к позиции России! Российского президента Владимира Путина рады видеть везде: от Шанхая до Будапешта»[3]. Всеми наблюдателями был отмечен такой простой факт – впервые в истории Организации американских государств, в которую входят все государства Северной и Южной Америки, кандидатура представителя США на пост секретаря этой организации была отклонена. Раньше американские кандидаты на этот пост одобрялись просто автоматически.

Американское руководство – это не одна команда, которую возглавляет один капитан. За каждым из самых крупных деятелей этой администрации стоит своя группа влияния. Построение структур власти в разных странах мира ведется по разным принципам, и в США модели власти носят особый характер. В этом смысле вице‑президент США Дик Чейни – это вовсе не человек Джорджа Буша. Те добрые отношения, которые связывали в 2004–2007 годах президентов США и России, как бы не распространялись на вице‑президента. Это надо иметь в виду, оценивая его неожиданно резкое антироссийское выступление в начале мая 2006 года. Дик Чейни выступил в Вильнюсе на Балтийской конференции в присутствии президентов Литвы и Польши перед специально подобранной аудиторией, в которой у американского оратора не было оппонентов. «Здесь собрались, – с удовлетворением сказал Д. Чейни, – избранные и назначенные чиновники, общественные активисты, предприниматели, студенты, смелые лидеры “цветных революций”. Нас объединяют общие идеалы, и мы хотим избавить регион от нарушений прав человека и открыть новую эру демократии. <…> Балтийский регион, – продолжал оратор, – это передовая линия свободы, это древние страны, суверенитет которых был украден. Но вы сбросили путы имперской диктатуры, и вы служите источником вдохновения и помощи для тех, кто разделяет ваши мечты в соседних странах и в странах Ближнего Востока». Больше всего похвал от Д. Чейни удостоились Виктор Ющенко и Михаил Саакашвили, а также «защитники демократии из Белоруссии». Совсем иначе говорил Чейни о России: «Это репрессивный режим, где власти несправедливо и неуместно ограничили права своего народа. Они используют нефть и газ для запугивания и шантажа соседних стран, подрывая их территориальную целостность и мешая демократическому возрождению. <…> Но Россия не обречена быть нашим врагом, – заверил Чейни. – Она присоединится ко всем нам на пути к процветанию и величию. Мы преодолеем конфликты и создадим вместе сообщество суверенных демократий». Только после этого Дик Чейни сказал и о войне в Ираке и в Афганистане, где, по его словам, «страны нашей коалиции действовали великолепно» и где отличились боевые подразделения из Литвы, Латвии, Эстонии, Польши, Румынии и Грузии. Чейни назвал Ирак самой демократической страной Ближнего Востока.

Речь Дика Чейни не была, конечно, простым упражнением в риторике, но она не слишком сильно повлияла на общее развитие отношений между Россией и США. Гораздо большее влияние на положение дел в самой американской администрации оказали промежуточные выборы в Конгресс США, на которых наибольших успехов добились оппоненты Дж. Буша из Демократической партии. И палату представителей, и сенат США возглавили демократы. При этом спикером нижней палаты Конгресса США была избрана Нэнси Пелоси, которая и раньше считалась едва ли не главным критиком иракской политики Дж. Буша.

Владимир Путин не комментировал речь Дика Чейни в Вильнюсе, он лишь очень кратко, но не без насмешки сказал в своем седьмом послании Федеральному собранию о волке, который «кушает и никого не слушает». В Соединенных Штатах осенью 2006 года был отправлен в отставку министр обороны Дональд Рамсфельд. Пришлось уйти в отставку и нескольким влиятельным чиновникам из аппарата Дика Чейни. Однако общая политика США не изменилась даже в деталях. Свое несогласие с этой политикой Владимир Путин высказал весьма громко и отчетливо 10 февраля 2007 года на традиционной 43‑й конференции по безопасности в Мюнхене. На эту конференцию приезжают обычно много политиков в ранге министров, глав ведомств, ведущих экспертов, но не глав государств. Владимир Путин, взяв слово, сразу сказал, что именно статус конференции позволяет ему говорить откровенно и без околичностей и дипломатических ухищрений. В. Путин сразу обозначил свой главный тезис – попытка построить после окончания холодной войны некий однополярный мир не удалась. «Однополярный мир – это мир одного хозяина, одного суверена. И это в конечном итоге губительно не только для всех, кто находится в рамках этой системы, но и для самого суверена, потому что разрушает его изнутри. И это ничего общего не имеет, конечно, с демократией». «Дела в мире идут хуже, чем раньше. Войн и локальных конфликтов меньше не стало, а людей в этих конфликтах гибнет больше, чем раньше. Значительно больше, значительно больше». Российский президент трижды повторил этот тезис. Владимир Путин осудил «односторонние и нелегитимные действия, которые не решили ни одной проблемы, но показали всем пренебрежение основополагающими принципами международного права». «США, – говорил В. Путин, – пытаются навязать свою внутреннюю систему права – в экономике, в политике, в гуманитарной сфере – другим государствам. <…> Кому это понравится? Ну кому это понравится?».

Между тем прямо перед президентом России сидели влиятельные американские сенаторы, а также новый министр обороны США Роберт Гейтс; во времена Джорджа Буша‑старшего он возглавлял ЦРУ. О своем назначении на новый пост он прямо сказал: «Я бывший шпион, посланный на переподготовку».

Владимир Владимирович Путин сказал о росте экономической мощи Китая, Индии, Бразилии, а также России, заметив, что эта мощь неизбежно будет конвертироваться и в политическое влияние, что укрепляет многополярность. «Здесь выступал наш коллега из Италии, и он сказал, что легитимным применением силы может считаться только такое использование силы, которое одобрено НАТО, ЕС или ООН. Может быть, я ослышался, извините, но для нас легитимным является только то решение, которое принято в рамках ООН».

Путин достаточно подробно говорил о проблемах разоружения. Он дал ясно понять, что США не очень точно соблюдают достигнутые договоренности по сокращению стратегических ядерных вооружений. Путин попросил Р. Гейтса публично опровергнуть его, Путина, слова. «А мы ему поаплодируем». Здесь В. Путин сделал паузу, но Гейтс сидел молча, с очень спокойным лицом. Напряжение, отмеченное фотографами, читалось на лице Ангелы Меркель и сидевшего рядом с ней Виктора Ющенко.

Главным предметом критики Владимира Путина стали планы размещения военных баз НАТО в Болгарии и Румынии, а также элементов американской системы ПРО в Чехии и Польше. «Против кого это расширение?» – дважды спросил Путин. Он привел точные слова и обещания лидеров НАТО в 1990 году, когда они давали заверения СССР в безопасности и в том, что войска НАТО не будут размещаться восточнее ФРГ. «Где эти гарантии?» – снова бросает в зал Путин.

Весьма резко отозвался В. Путин и о созданной 30 лет назад ОБСЕ, которая сегодня «превратилась в вульгарный инструмент обеспечения внешнеполитических интересов одной или группы стран в отношении других стран». Упомянул Владимир Путин и те неправительственные организации, которые были созданы в России в прошлые годы при финансовой поддержке США и западных стран. Эти организации, по мнению Путина, независимы лишь формально. На самом деле они полностью подконтрольны тем, кто их направленно финансирует. В конце своей речи президент напомнил своим слушателям о тысячелетней истории России, которая «практически всегда пользовалась привилегией проводить независимую внешнюю политику». В. Путин пообещал не изменять этой традиции и выразил пожелания иметь дело также «с ответственными и самостоятельными партнерами, обеспечивая безопасность и процветание не для избранных, а для всех». Это была сильная и важная речь, и ее долго комментировали как в западной, так и в российской печати. Большинство ведущих американских политиков заявляли, естественно, что они «разочарованы». Но никто не требовал прекратить или даже сократить объем сотрудничества с Россией. Американский журналист Дэвид Игнатиус писал: «Я присутствовал в зале, когда Путин произносил свою речь. В его голосе звучали гордость, дерзость, язвительность. Он держался вызывающе, но не воинственно. Можно было бы прямо‑таки расслышать его внутренний голос: “Мы допустили распад Советского Союза, мы дали вам разрушить Берлинскую стену. Мы свернули Варшавский договор – все это, доверившись вашим обещаниям, что вы не воспользуетесь нашей слабостью. И что мы получили? Ничего! Вы окружили нас натовскими войсками”. Россия вернулась. Это подлинный урок, который я извлек из резкого выступления Путина. Страна, которая была близка к краху после падения коммунизма, обрела достаточно уверенности и стабильности, чтобы выступить со словесной атакой на старого соперника. “Мы поднимаемся из небытия”, – сказал мне помощник Путина»[4].

В самом конце 2006‑го и в начале 2007 года США оказались в трудном положении, здесь почти открыто начиналась предвыборная борьба, хотя президентские выборы в США должны проходить только в ноябре 2008 года. По дороге из Вашингтона во Вьетнам на очередную конференцию АТЭС Джордж Буш с супругой полетели вдвое более длинным маршрутом, чтобы остановиться на несколько часов в Москве для беседы с Владимиром Путиным. Было очевидно, что Соединенные Штаты нуждаются в России больше, чем Россия в США. К лету 2007 года положение дел в мире и отношениях США и России мало в чем изменились. Центральной проблемой для США в эти месяцы стала проблема даже не Ирака, а Ирана. Однако многое свидетельствовало о том, что все эти проблемы уже невозможно решить в рамках того мандата, который имел Джордж Буш. Их придется решать его преемнику. Претендентов на Белый дом в США, как и обычно, было много, но основное внимание наблюдателей сосредоточилось на двух фигурах – на Хиллари Клинтон от Демократической партии США и Рудольфе Джулиани, бывшем мэре Нью‑Йорка, – от Республиканской партии. Американский народ сделает этот выбор уже тогда, когда и во главе России будет стоять новый президент.

Отношения между президентом России Владимиром Путиным и лидерами Франции, Германии, Италии и Испании продолжали оставаться в 2004–2007 годах хорошими. Мало что изменилось и после смены премьеров в ФРГ и Италии. До минимума сократились контакты между В. Путиным и британским премьером Тони Блэром. Но на 2007 год ожидалась смена лидеров во Франции и в Великобритании, и это могло повлиять и на акценты во внешней политике. Деловое сотрудничество с большинством западноевропейских стран укрепилось. Однако по некоторым направлениям отношения между Россией и странами Западной Европы ухудшились, хотя для этого не было, казалось бы, никаких объективных оснований. Никогда еще после образования Российской Федерации как независимого государства в западных СМИ не появлялось так много необъективных и критических антироссийских материалов, как в 2004–2007 годах. Особенно много публикаций с критикой российской внешней и внутренней политики можно было видеть в прессе Германии, Франции, Великобритании и Голландии.

При этом острие критики чаще всего направлялось лично против Владимира Путина. В самом начале 2004 года в этих публикациях доминировала тема «ЮКОСа», а также «подавления» Путиным оппозиции и демократии. Тенденциозным нападкам были подвергнуты президентские выборы в России. Новая волна выступлений в прессе против Владимира Путина прошла в странах Европы во время трагических событий в Беслане и при обсуждении административной реформы в России. Но особенно сильная критика в адрес В. Путина звучала в ноябре и декабре 2004 года в связи с президентскими выборами на Украине и позицией России в отношении этих выборов.

Разительно изменилась даже терминология большинства западных газет. «Путинский ползучий переворот», «Владимир Путин – враг демократии», «Сергей Иванов – неоимпериалистический министр обороны», «Россия сползает к “петрократии”» (от слова петролеум – нефть), «Москва – это потемкинская деревня, вокруг которой все приходит в упадок», «Западный бизнес не верит в перспективы России». Подобного рода заголовки газет можно цитировать долго.

Были, конечно, и исключения. В то время как отношения Владимира Путина с британским премьером Тони Блэром явно ухудшились, отношения с премьером Италии Сильвио Берлускони оставались хорошими или даже улучшились. Доверительные отношения двух лидеров повлияли не только на позицию большей части итальянских СМИ, но и на экономические отношения России и Италии.

Сильвио Берлускони был первым западным лидером, который совершил поездку по России после российских президентских выборов. Вместе с Владимиром Путиным итальянский премьер открывал новый большой конвейер по производству стиральных машин «Индезит» в Липецке, а также наблюдал за выступлением лучших российских мастеров высшего пилотажа. Никаких политических сенсаций этот двухдневный визит не принес, но он ясно показал особый характер отношений двух лидеров. Печать отмечала в этой связи и тот простой факт, что итальянские фирмы контролируют на сегодня около 40 процентов рынка бытовой техники в России. В 2006 году в Италии к власти пришли левые партии, и левые политики заняли как пост президента, так и премьера страны. Новый премьер Италии Романо Проди старался демонстрировать не меньшую приязнь к России и ее президенту, чем Берлускони. Он побывал у Путина в Сочи, а 13–14 марта 2007 года очень сердечно приветствовал российского президента в Италии. Немалым был и пакет соглашений, которые и на этот раз подписали два лидера. Владимир Путин совместил визит в Италию с посещением Ватикана. С новым папой римским Бенедиктом XVI Путин сорок минут говорил на немецком языке. Как известно, после смерти в 2005 году папы поляка Иоанна Павла II главой католической церкви был избран кардинал немец Иосиф Ратцингер.

Очень хорошие отношения сохранялись у Владимира Путина и с германским канцлером Герхардом Шрёдером. «Я не собираюсь менять политику по отношению к России, – заявил Г. Шрёдер в большом интервью 7 октября 2004 года. – Владимир Путин выступает за восстановление российской государственности и сохранение территориальной целостности России, и я могу его понять. Он стремится достичь политических решений в Чечне. Стратегическое партнерство Германии и России – это наш долгосрочный интерес»[5]. Но у Шрёдера оказалось много оппонентов в самой Германии, и во время визита российского президента в ФРГ здесь прошло несколько манифестаций под лозунгами «Путин, прекратите войну в Чечне!». Гамбургский университет демонстративно отказался присвоить В. Путину звание почетного доктора права, хотя само предложение исходило от группы профессоров этого же университета. Явная симпатия, которую германская общественность демонстрировала по отношению к российскому президенту осенью 2001 года, через три года, казалось, была полностью забыта, хотя в России как раз в эти годы наблюдался заметный прогресс и в экономике, и в соблюдении законности. В 2005 году в Германии происходила сложная предвыборная, а затем и выборная борьба, и страна несколько месяцев не имела лидера. В конечном счете здесь была создана коалиция, но главой правительства стала Ангела Меркель – от христианско‑демократической, а не социал‑демократической партии. Новый германский канцлер попыталась занять по отношению к России и по отношению к В. Путину более жесткую позицию, и их первая встреча в Москве оказалась довольно холодной. Однако объем экономических связей и бизнес‑проектов между Германией и Россией был слишком велик, чтобы германские промышленники и банкиры поддержали охлаждение отношений с Россией. Фрау Меркель пришлось изменить не только одни лишь интонации. Герхард Шрёдер ушел из политики, но не полностью. Неожиданно для многих он занял пост председателя совета акционеров того самого балтийского концерна, который начал строительство газопровода по дну Балтийского моря между Россией и Германией. Это предложение, как все понимали, исходило от Владимира Путина, и Шрёдер принял его. Выступая в конце 2006 года в Мюнхене перед представителями германской деловой элиты, Владимир Путин говорил: «Одной из самых важных задач российской экономики в краткосрочной перспективе является ее диверсификация и создание новых точек роста. Германия может стать в этом отношении мотором инвестиций». Путин добавил при этом, не вдаваясь в пояснения, что к этим целям России «не везде относятся с одобрением». Речь шла в данном случае именно о краткосрочной перспективе, так что немецким бизнесменам не стоило долго раздумывать. Председатель Восточного комитета Клаус Мангольд, который весьма активно защищал интересы германского бизнеса на всей территории бывшего советского блока, ответил довольно быстро и четко – он уверен, что немецкие фирмы усилят свое присутствие в России в ближайшие годы. «Россия, – сказал он, – обладает самыми большими в мире запасами природных ресурсов. Она является одной из самых быстрорастущих экономик мира и расположена близко от Германии географически. К тому же у Германии есть очень большой опыт отношений с Россией. Мы могли бы сыграть здесь ключевую роль». Приводя этот вполне ясный обмен мнениями, британская газета писала: «Россия назначает Германию на роль своего стратегического партнера в Европе». Это говорилось явно не без сожаления[6].

Великобритания в эти годы не могла претендовать ни на роль стратегического партнера, ни просто на роль активного партнера России. Она оставалась главным партнером США и в Европе, и в мире и была связана множеством обязательств с Ираком, с Ближним и Средним Востоком. Даже в делах ЕС Британия была не столь активна, и центром притяжения в ЕС все больше и больше становилась именно Германия. Франция в большей мере тяготела к Германии, чем к Англии, но именно в 2004–2007 годах Франция была занята по большей части решением крайне трудных внутренних проблем. По всей стране, и особенно в Париже, прокатились несколько волн беспорядков и волнений. Бунтовали мусульманские пригороды Парижа, бастовали университеты, лицеи и профсоюзы. На ночных улицах Парижа и других городов Франции пылали сотни автомашин. Громоздились баррикады. Не обходилось и без крови на мостовых. Все европейские эксперты обсуждали причины этого кризиса, но к России и к российской внешней политике это не имело касательства.

В отношениях с Западной Европой России все больше и больше приходилось иметь дело не с главами государств, а с высокопоставленными чиновниками из аппарата ЕС в Брюсселе. Встреч было много, в том числе и на высшем уровне. Главной проблемой в этих переговорах стала, как известно, энергетическая проблема. Страны Европы нуждались в стабильных поставках нефти и газа. Собственные запасы нефти и газа, главным образом в Северном море, подходили к концу, поставки из Ливии и Алжира были недостаточны для столь большого и промышленно развитого региона. Поставки из стран Персидского залива шли главным образом в Индию, Китай и Японию. Из стран Центральной Азии Европа могла получать нефть и газ также лишь через Россию. А между тем цена на энергетические ресурсы, а также на другие виды сырья продолжала расти. Все это создавало проблемы, которые без договоренности с Россией решить было почти невозможно. Однако прочной и долгосрочной договоренности у ЕС и России до сих пор не получилось. Заключались в основном лишь двусторонние соглашения – с Италией, Германией, Венгрией, Польшей, с другими странами. Подготовленная в ЕС Энергетическая хартия не была принята Россией. Эта хартия предусматривала многие обязательства для России, но не давала России никаких преимуществ на европейском рынке, даже покупка акций европейских предприятий, выставленных на продажу, чаще всего блокировалась. Так, например, искусственные и явно политически мотивированные ограничения для коммерческой деятельности «Газпрома» в Великобритании были настолько значительны, что председатель правления ОАО «Газпром» Алексей Миллер открыто заявил, что «Газпром» не будет сокращать, но и не будет заметно наращивать свои поставки в Европу, а будет ориентироваться на поставки газа в Китай и сжиженного газа в США. Не удалось достигнуть соглашения и о создании большого совместного проекта по разработке крупнейшего Штокмановского газоконденсатного месторождения в Баренцевом море. В конце концов «Газпром» объявил, что будет этот проект осуществлять самостоятельно. К сожалению, не совпадают сами концепции энергетического сотрудничества России и ЕС. Россия готова предоставить ЕС и его членам доли в российских месторождениях, но только в обмен на доступ России к распределительным сетям, которые в газовой отрасли являются самой прибыльной частью всей цепочки. До последнего времени 95 процентов российской нефти и 100 процентов газа экспортировались в расширенный Европейский регион, к которому принадлежит и Турция. Но сегодня большой спрос на российские энергоресурсы появляется в Китае и в Японии, а это повышает в свою очередь ценность и стоимость российских ресурсов.

Явное ухудшение отношений между Россией и некоторыми странами Западной Европы, а также с высшими чиновниками из ЕС в Брюсселе и с некоторыми европейскими организациями типа ОБСЕ стало предметом многочисленных аналитических статей как в западной печати, так и в самой России. «Роман Запада с путинской Россией, похоже, подходит к концу, – писала одна из влиятельных европейско‑американских газет. – Не следовало бы вообще отказаться от попыток интегрировать Россию в западный мир, попыток, которые предпринимаются вот уже десять лет? Многие приходят к положительному ответу на этот вопрос, оценивая Путина как личность. Но любое изменение проводимого курса должно учитывать некоторые политические реалии и структурные дилеммы в отношениях Запада и России.

Прежде всего надо понять, что Путин популярен в России во многом по тем же причинам, по которым прозападные российские демократы непопулярны. Путин принял из рук находившихся у власти прозападных демократов страну, которой недоставало целей и надежды, и он вернул ей и то и другое. Хотя Путин принадлежит к совершенно иной политической традиции, он взял на себя в России роль, сходную с ролью Шарля де Голля во Франции, – роль человека, оттащившего страну от края пропасти. Как и действия де Голля, действия Путина до сих пор производили впечатление на избирателей – выплаченные пенсии и зарплаты, радикальная налоговая реформа, профицит бюджета, доходы от торговли. В мире Россия из просителя превратилась во вкладчика»[7]. Эта констатация разумна, но недостаточна.

«Почему нас разлюбила Европа?» – так озаглавила свою статью Ольга Власова в журнале «Эксперт». «Нынешнее охлаждение между Брюсселем и Москвой, – полагала О. Власова, – вызвано провалом европейской стратегии, рассчитанной на слабую Россию. Как сложатся наши отношения в дальнейшем – будет зависеть от того, научатся ли Россия и Евросоюз сосуществовать как два конкурирующих центра силы»[8]. Эта оценка уже ближе к истине. Как ни прискорбно это признавать, но именно усиление и укрепление России и в экономическом, и в политическом, и в военном отношениях вызывает раздражение у многих западных политиков. «Россия возвращается», и как раз в то самое время, когда у стран Запада возникает всё больше и больше собственных трудностей.

Россия вообще не стремится вступить в Европейский союз, и это не является ни ближней, ни дальней целью нашей страны – в отличие от Грузии и от нынешних руководителей Украины. Приоритетом для России является интеграция со странами СНГ и, в частности, образование единого экономического пространства с Белоруссией, Казахстаном, а если это будет возможно, и с Украиной. Идея о создании общего экономического пространства между Россией и Евросоюзом, которая была высказана еще в 1999 году, сегодня не является актуальной.

Сближение между Россией и Европой должно происходить, но этот процесс рассчитан на многие десятилетия, и он является частью глобального процесса интеграции, в который втягиваются также вся Азия, вся Америка и вся Европа. В Европе никто Россию особенно и не ждет, и это не должно никого из нас ни раздражать, ни удивлять. Россия слишком велика, и у нее свой путь и свои союзники. Вызывает недоумение лишь то, что все более явные попытки отгородиться от России многие западные политики мотивируют не размерами или исторической индивидуальностью России, которая просто не помещается в Европе, а тем, что Россия якобы уходит от демократии и склоняется к авторитарным методам руководства. Это надуманный и фальшивый мотив, и политику Брюсселя на этом направлении критикуют и некоторые более объективные западные эксперты.

Так, например, директор Центра российских и восточноевропейских исследований в Бирмингеме Фил Хэнсон писал: «Реакция Европы на процессы, происходящие в России, мягко говоря, неадекватна. Путин действительно гораздо более жесткий политик, чем Ельцин, и более склонен к тому, чтобы не давать оппозиции усиливаться. Однако на самом деле для демократических процессов всегда нужен большой промежуток времени, и в России все совсем не так плохо. Там достаточно свободы и честные выборы»[9].

На протяжении вот уже многих десятилетий в Западной Европе идет процесс строительства «единого европейского дома». Западные социал‑демократы и сегодня нередко повторяют в этой связи слова о своей цели по созданию Соединенных Штатов Европы. Формулы здесь могут быть разными, но речь идет не только о создании полностью интегрированного рынка, но и о предельном сближении систем государственного управления.

В последние пятнадцать лет в этот процесс включились и страны Восточной Европы. Одновременно происходит и расширение на Восток всех систем НАТО. Трудностей в этом деле очень много, и мы это видим, наблюдая за разработкой и принятием Конституции Европейского союза. Очень сомнительно, что в «единый европейский дом» смогут войти и жить там даже Украина, Турция. О России речь не идет, она должна создавать по соседству свой «российский» или «евразийский дом». Россия вызывает опасения у многих стран Запада, но многое в этих опасениях проистекает не от трезвого анализа, а от предрассудков.

Подводя итог отношениям России и Западной Европы за последние годы, самый компетентный российский экономический журнал «Эксперт» писал: «Мы интегрируемся в глобальный мир ровно настолько быстро, насколько быстро он готов нас воспринять в качестве единого и суверенного государства. Искусственным образом ускорять этот процесс не только бесполезно, но и опасно. Это, безусловно, не означает, что нам не нужно повышать уровень компетенции внешнеполитической бюрократии. Но, во‑первых, не стоит это делать форсированно, а во‑вторых, критерием эффективности не должны быть скорость и глубина интеграции в различные международные институты. Мы должны продолжать курс на развитие двусторонних отношений со странами Европы. Брюссельское направление, то есть отношения с ЕС как с единым целым, надо несколько подтянуть, но не более того. Существующая модель отношений Евросоюза с внешним миром, которую Брюссель навязывает России, нас совершенно не устраивает. Так что с реальными интеграционными проектами с ЕС, похоже, стоит повременить и сконцентрироваться на решении действительно важных и неотложных внутренних проблем»[10]. Это вполне разумная позиция для России.

[1] Московские новости. 2007. 27 апреля – 3 мая.

[2] Эксперт. 2005. 26 февраля – 6 марта. С. 15.

[3] Der Standart. 2006. 23 июня.

[4] The Washington Post. 2007. 14 февраля.

[5] Известия. 2004. 9 октября.

[6] The International Gerald Tribune. 2006. 15 октября.

[7] Там же. 2005. 6 февраля.

[8] Эксперт. 2004. 23–29 февраля. С. 17.

[9] Эксперт. 2004. 23–29 февраля. С. 20.

[10] Там же. 2005. 16–22 мая. С. 24.