Урок английского языка. Надо сказать, у меня никогда не было хороших отношений с преподавателями родного языка. Этот тип людей – этакие либералы в сандалиях, которые несут с собой дух перемен 60‑х годов, наивные борцы за права меньшинств, считающие, что борьба – это стоять у шоссе с транспарантом, и что слушать Битлов или курить травку – это бунтовать против правительства.

Даже в то время, когда я и сам исповедовал либеральные взгляды, их калифорнийские образ и манеры всегда были мне тоже неприятны. Я говорю калифорнийские, потому что, как вся Россия ненавидит москвичей за их изнеженность, одержимость модой и высокомерное отношение к жителям других регионов, так я отношусь к калифорнийцам, которые, в свою очередь, злятся на нас, жителей Ржавого пояса[1], потому что мы «невежественные расисты», которые «неправильно голосуют» и препятствуют «прогрессу» в Америке.

К тому же, калифорнийский акцент очень похож на московский, с растянутым долгим звуком а, как будто говорящий хныкает на каждом слове как девочка‑подросток.

Очевидно, что не все калифорнийцы таковы, но их идеалистический, крайне либеральный, придуманный мир и желание преподавать английскую литературу каким‑то образом взаимосвязаны. Их взгляды, как и английская литература, основаны на иррациональных чувствах и не требуют и толики практичности. На радио мы часто обсуждаем литературу, и создается впечатление, что в целом английская литература была создана богачами и описывает их глупые эмоции и страдания. Если бы им пришлось пожить жизнью бедного человека, они бы мгновенно позабыли про все свои переживания, столкнувшись с необходимость выжить в реальном мире. В общем, люди, которые хотят преподавать английскую литературу, такие же, и поэтому мне они не нравятся.

Однажды на уроке мы всем классом читали какой‑то рассказ из учебника, каждый по абзацу. Подошла очередь чернокожей Индии, не страны, а девушки по имени Индия.

Учитель сказал тихо и спокойно:

– Индия, пожалуйста, твоя очередь.

– Ну а чё я‑то? И ваще, мы где щас?

– Индия, тебе надо следить за чтением и быть внимательней! – авторитетно сказал учитель в манере советской бабушки.

– Да отвали ты! – было сказано ему в ответ с изысканностью портового грузчика.

– Индия, если ты не продолжишь чтение, я сообщу директору.

– Иди ты на х**! (точный перевод фразы «go fuck yourself»).

Проблема заключается в том, что эти люди говорят на двух разных языках – язык белого американца и язык черного американца. Российские СМИ врут, будто бы в США не существует расизма, и все люди в Америке считают себя в первую очередь американцами.

Если вы спросите у белого американца, кто он, то он ответит «американец», а если спросить у черного, то его ответ будет (особенно в Кливленде, откуда я родом) – «я черный» или, в лучшем случае, «черный американец».

Белые люди стали говорить очень нежно, как будто каждый из них женщина. Для белых правила обязательны для исполнения, и они не понимают, почему афроамериканка не делает то, что говорят ей старшие. Занудно‑ноющие фразы и просьбы учителя воспринимаются ею как приказ сержанта‑пассивного гомосексуалиста своим солдатам: «Ну, сладкие мои, давайте‑ка захватим этот холмик».

Учитель, как правильный современный американец (не как те великие, которые создали Америку), ничего не сделал с этой агрессивной недоучкой. Он стерпел мат от ребенка и продолжил урок. Честно говоря, даже если бы у него хватило смелости, что он мог сделать? Система полностью на стороне ребенка, у учителя нет реальной возможность наказать ученика, которому «по барабану» успеваемость в школе.

Через несколько минут подошла моя очередь. Стив, чернокожий американец, с которым у меня были хорошие отношения, очень любил всех дразнить, особенно меня.

Я начал читать: «И Мэри сказала, что…». Тут я услышал, как Стив тихо издает звуки, изображая, что он мастурбирует (даа, «Американский пирог» – отличный фильм). Я тихо ему сказал: «Перестань».

Я продолжал читать: «Мери сказала, что корова вчера умерла, вроде в дерев…». И опять меня отвлекли звуки, издаваемые Стивом. Звуки мастурбации не принадлежат к числу моих самых любимых, и я сказал ему:

– Пошел к черту, Стив! (Go to hell, Steve!)

Учитель встал и сказал:

– Так, Тимоти, довольно, ты немедленно идешь к директору!

Моя чернокожая одноклассница послала учителя на на х**, но на разборки к директору иду я, потому что в шутку «оскорбил» друга!

Решение «судьи» в лице директора было такое – меня выгнали из школы на несколько дней.

За время отсутствия в школе я бы получил ноль баллов за все пропущенные задания. Если человек получает на контрольной ноль баллов по многобалльной шкале, то его шансы получить в четверти «пятёрку» (оценку А по‑американски) практически равны нулю. Мои родители очень разозлились. Они хотели, чтобы я поступил в хороший университет, а с тройками в аттестате это сделать довольно трудно.

Они договорились встретиться с представителями школы. Этих представителей я ранее никогда не видел в коридорах нашего учебного заведения. У нас было две с половиной тысячи учеников 9‑12 классов, поэтому вполне вероятно не знать в лицо всех учителей или представителей администрации, но все равно это было странно. Черт знает, кто они такие, но я могу точно сказать, что это те белые американцы, с которыми у меня нет ничего общего.

У них нет души, это улыбающиеся трупы, которые боятся всего на свете, и единственный способ их существования – четко придерживаться законов и правил.

Если бы директор приказал им прыгнуть с крыши школы и разбиться насмерть, они бы это сделали, потому что соблюдать правила – это закон Божий. Это тупое американское быдло, которое, однако, не кажется быдлом русским людям, потому что одето в чистую одежду и у него есть деньги.

Но они ничем не лучше грязных, необразованных русских гопников, они даже намного хуже и вреднее для общества, потому, что у них есть власть над моей жизнью, а с гопниками можно «разобраться» по‑пацански.

На встрече с представителями я сразу заявил:

– Я ничего плохого не делал!

– Ты матерился на уроке.

– Слово «hell» не матерное, во‑первых, и, во‑вторых, Стив не обиделся!

– Нет, мы считаем это матом, и ты не имеешь право оскорблять других людей!

– Он не обиделся! Мы с ним постоянно общаемся! Стив – желанный гость в нашем доме!

– Я понимаю твою точку зрения, но ты будешь ИСКЛЮЧЕН из школы на несколько дней!

Мама стала возмущаться, что это несправедливо.

– Отмените это наказание, вы же понимаете, что это чрезмерно! – просила она.

– Госпожа Керби, мы поддерживаем «разнообразие» (diversity) и равноправие (equal opportunity) этнических меньшинств в этой школе (которые, на самом деле, были в большинстве в нашем районе). У нас есть квота на наказания этнических меньшинств. Сейчас квота на наказания афроамериканцев уже исчерпана, и мы больше не можем наказывать не белых. Нас обвинят в расизме, что мы наказываем человека за этническую принадлежность, если мы превысим квоту, т. е. мы должны наказывать и белых тоже. Мы не можем отменить наказание вашему сыну, как бы нам этого не хотелось.

– Но это тоже расизм наказывать меня, потому что я не афроамериканец!!!

– Не совсем так. Мы соблюдаем равноправие (еqual opportunity) этнических меньшинств. Если мы наказываем их, вы тоже будете наказаны.

Русские рассказывают мне, что переубедить американцев в споре практически невозможно. Спор напоминает замкнутый круг, с использованием выражений типа «я понимаю вашу точку зрение, но…», и это был как раз такой случай. Для русского человека слова «Я понимаю вашу точку зрения…» означают, что собеседник с ним либо согласен, либо уважает и признает ценность этой точки зрения (коллективный менталитет). Но не в США.

Честно говоря, представители школы, возможно, правильно поняли мои слова, но правила важнее здравого смысла! Я могу себе представить, как Сергею Лаврову тяжело вести переговоры с Америкой. «Мы понимаем, что конституция Крыма содержит специальную статью, и что более 90 % населения проголосовало за присоединение к России, НО мы продлим санкции против российской агрессии, пока Россия не вернет Крым…». И далее по кругу.

Гестапо белых, которое наказывает других белых, ради[2] соблюдения принципа антирасизма – одна из причин, почему я уехал. Я не хочу жить в своей собственной стране как еврей в фашистской Германии или негр при апартеиде в ЮАР.

Газета в Шотландии, объяснившая западным людям популярность Путина, назвала такую тенденцию (против которой и выступает Путин) «культурным мазохизмом». Этот термин (некоторые еще используют его вариант «культурный марксизм») означает тенденцию в западном обществе, возникшую после окончания Холодной войны и достигшую пика в наши дни, когда меньшинства имеют больше прав, чем большинство.

Мигранты получают хорошие пособия, а местные должны работать, транссексуалы получают особые ванные комнаты и стипендии и т. д. Термин «культурный мазохизм», который использовали шотландские журналисты, абсолютно точно описывает чувство, возникающее у вас, когда вы живете на Западе. И знаете, что? Я не хочу заниматься мазохизмом ни с каким народом.

Из‑за этого события я не стал ненавидеть черных. Очевидно, что не они, а именно белое гестапо и их культурный мазохизм испортили мою Америку. Не негры закрыли все заводы США и отправили их в Китай и Мексику, чтобы сэкономить деньги, тем самым уничтожив такие города, как Кливленд и создав огромные гетто в каждом городе возле пустых фабрик. И не они принимали расистские законы и программы в США, которые работали против меня.

Калифорнийские либералы в сандалиях со своими сопливыми чувствами убили мою Америку. Это те самые люди, которые всегда готовы помочь африканцам или русским почувствовать блага свободы и цивилизации, в то время, когда сами они не рожают детей и сидят всю жизнь на антидепрессантах.

Однако никто не хочет их помощи. Я уверен, что в глубине души и русские, и африканцы, и ребята из Ржавого пояса мечтают об одном: чтобы такие люди оставили их в покое.

И знаете, несмотря на то, что меня выгнали из школы на несколько дней, я все равно ходил на занятия. Видите ли, в Америке очень важно соблюдать правила, и представители школы были на 100 % уверены, что, получив запрет посещать школу, я там не появлюсь. Им и в голову не могло прийти, чтобы ребенок все равно придет на урок. Да и что они могли со мной сделать? Пристрелить к черту?

[1] Ржавый пояс – это район постиндустриальных, преимущественно криминальных городов, протянувшийся от Балтимора через Детройт до Миннесоты. Ржавый пояс когда‑то был гордостью Америки – богатым промышленным центром. Теперь это символ того, как правительство предало свой народ, позволив огромным корпорациям производить свои товары за копейки, используя дешевую рабочую силу Китая и Мексики. Если вы хотите понять, что представляет собой жизнь в Ржавом поясе, я рекомендую вам посмотреть фильм Майкла Мура «Роджер и я». (Примеч. автора)

[2] Я бы хотел пояснить, что я не верю в теорию «белой расы» или «арийской расы». Гитлер ясно дал понять, что евреи, мусульмане, цыгане и все славяне (а я тоже славянин) не являются частью мистической белой расы, да и Европа постоянно показывает России, что она не «игрок белой команды». Однако с американской точки зрения, не существует этносов, существуют только расы, и в этом контексте эти подонки и я – представители одной и той же расы, поэтому они должны относиться ко мне как к своему. (Примеч. автора)