Во времена расцвета, при могущественных князьях Владимире Великом и Ярославе Мудром, государство Русь было самым большим в Европе, охватывая территорию от Закарпатья до Волго‑Окского междуречья, от Тмутаракани на береге Азовского моря до волн Балтийского моря. Население, которое проживало на этой огромной и географически разнообразной территории, существовало не в одинаковых хозяйственных условиях. Средневековый человек, конечно, еще очень в значительной мере зависел от естественной среды, от тех климатических условий, в которых он проживал. Историки Киевского государства делают ударение на решающем влиянии естественных условий в процессе создания государства[1].

Как подчеркивает А. Домбровский: «Уже само явление, что исторический процесс состоит из трех основных и универсальных в своем роде компонентов – времени, пространства и человека, придает географическому фактору особое значение в сложной композиции функций историзма»[2].

Обширную империю Рюриковичей ландшафтная среда выразительно делила на отдельные естественные климатически‑растительные зоны. «Без сомнения, что территорию в Европе, которая занята восточным славянством, необходимо разбить на пояса, которые различаются свойствами климата, грунтов и растительного покрытия, и трактовать каждый отдельно»[3].

На севере пространства Восточноевропейской равнины, вокруг Новгорода, размещалась таежная зона с прохладным влажным климатом, с преобладанием хвойных лесов на бедных подзолистых грунтах. Дальше, восточнее, в районе нынешней Москвы, расположена зона смешанных лесов с малоурожайными грунтами и значительной площадью болот. При таких естественных условиях хлеб в этой зоне лесов и болот испокон века родится скверно[4]. На юге, вокруг Киева, пролегла зона лесостепи со знаменитыми плодородными черноземами, а еще южнее, в Причерноморье, раскинулась Большая Евразийская степь, которая начинается в Монголии, возле Большой Китайской стены, и заканчивается долиной Дуная, возле Альпийских гор, то есть охватывает две части мира. Много авторов придерживаются гипотезы о том, что родиной индоевропейцев были именно украинские степи[5]. «Богатый материал разных источников убеждает нас в том, что восточнославянская государственность вызревала на юге, в богатой и плодородной полосе Среднего Поднепровья. Здесь за тысячу лет до Киевской Руси было известно хлебопашество. Темп исторического развития на юге был значительно интенсивнее, чем на далеком лесном и болотистом севере с их постными грунтами»[6]. Как утверждают исследователи, «именно здесь, в стране чернозема, в полосе перехода леса к степи, были подходящие условия для более быстрого развития культуры по сравнению с северной лесной полосой»[7]. Значительное скопление земледельческого населения, в сравнении с соседними территориями, в днепровской лесостепи обуславливалось качественно более выгодными природно‑географическими условиями. «Благоприятное для ведения сельского хозяйства и промыслов сочетание лесостепи и леса, наличие разветвленной речной системы и запасов природных ресурсов наряду с другими факторами содействовали также успешному развитию производственных сил и производственных отношений, обусловливали качественное разнообразие экономики этой области»[8].

Мягкий умеренный климат юга был (и остался) дополнительным экономическим богатством, более важным, чем природные ископаемые. Дней, благоприятных для вегетации растений, например, в районе Москвы – 165, а в районе Киева – 200. Для занятия хлебопашеством дополнительный месяц теплой погоды является весьма существенным. «Урожайность тех самых культур в Волго‑Окском междуречье и на Киевщине отличается в несколько раз»[9]. Короче говоря, на север от благодатной киевской лесостепи земля является менее урожайной, климат – холоднее, световой день – короче.

При отсутствии благоустроенных сухопутных путей важным фактором в жизни Руси были ее водные артерии. На Восточноевропейской равнине выделяются три воднокоммуникационные артерии (иногда еще выделяют дополнительно четыре)[10]. Главной речной артерией, а следовательно, позвоночным столбом транспортной системы Руси, был «путь из варяг в греки». Этот путь вел из Финского залива к озеру Ильмень, оттуда – где реками, где волоком – переходил в Западную Двину, а оттуда – к верховьям Днепра, и Днепром – к Черному морю, а уже оттуда – к блестящим центрам европейской цивилизации – Греции (Византии) и Риму (Италии). Существовал конкурентный речной путь, который вел через Мологу и Шексну на Волгу, из тех стран шел к Каспийскому морю, а оттуда – к Кавказу и мусульманской Азии. Будущая Суздальщина‑Московщина образовалась именно на этом втором речном пути, и это геополитическое обстоятельство играло незаурядную роль в ее дальнейшем развитии. Третьей речной коммуникационной системой являются реки Неман и Западная Двина, которые впадают в Балтийское море. «Упомянутые три речные системы имели решающее влияние на характер, культуру и национальные аспирации украинцев, россиян и белорусинов. Недаром главные реки – Днепр, Волга и Двина – играют какую‑то мистическую роль в исторической жизни этих народов»[11]. Все водные системы Восточной Европы соединялись между собой. «Система верхнего Днепра, – пишет Михаил Грушевский, – связана очень тесно с системой верхней Волги, Западной Двины и системой северных озер. Система Припяти – с системой Немана и Западного Буга и Вислы. Система Десны – с системой Оки, средним Поволжьем и верхним Подонем, а Посеме и средние притоки Днепра – Ворскла и Самара – близко связаны с системой Донца. В результате имеем исполинскую систему дорог, а ее главные артерии собираются в среднем Поднепровье в его естественном центре – старом Киеве, что возник здесь с начала человеческого обитания на Днепровских горбах, собирая торговые караваны со всех главных Днепровских притоков»[12]. Реки неуклонно притягивали к себе поселенцев. Именно здесь, над реками, возникли первые русские города. Вдоль больших рек, как главных торговых путей, скапливалось население края. «Сравнивая поднепровский центр южновосточноевропейской цивилизации с другими цивилизациями евразийских пространств, напомним, что речной фактор играл чрезвычайно большую роль в раннеисторическом процессе на территории Украины. Подобно значению Нила, Евфрата и Тигра, Инда и Ганга, а также Желтой Реки – Гванг Го для территории Египта, Ближнего Востока, Индии и Китая, Днепр стал центром цивилизации южновосточнославянских племен, а со временем общества Киевской Руси. Днепр был прежде всего коммуникационно‑торговым фактором, а кроме того – и оборонительным, потому что расположенные на Правобережье жилища автохтонно‑земледельческого населения имели значительную охрану от номадизма с Востока. Днепровская водная магистраль была также окном в причерноморско‑средиземноморский мир в экономически‑культурном, а со временем и в политическом аспекте. Итак, раннеисторический процесс на территории Украины органически связан с огромной ролью Днепра, которая сказывалась и на дальнейших периодах истории Руси‑Украины. Такое место Славуты в жизни народа сделало его сакральным знаменем мистической символики в исторической традиции, народном творчестве и литературе русско‑украинского этноса»[13].

По подсчетам польского историка Генриха Ловмьянского, население русского государства в X ст. составляло почти 4500 тыс. лиц. Население тогдашней Германии – 3500 тыс., Польши – 1225 тыс. «Повесть временных лет» дает подробный перечень славянских и неславянских племен, которые проживали тогда в Киевском государстве. На западе, близ Карпат, проживали хорваты, над Бугом – волыняне (дулебы, бужане). Древляне, дреговичи разместились на правом берегу Днепра. Там же, на территории современной Киевщины, сидели знаменитейшие поляне, рядом над Десной – северяне. Над Днестром расположились жилища тиверцев, над Южным Бугом – уличей. Территория расселения перечисленных племен (а также их антропологические черты) совпадает с основной национальной территорией, а также, и это надо подчеркнуть, современными антропологическими типами украинского народа. Радимичи, полочане жили на левых притоках Днепра, а жилища вятичей доходили до Оки. Кривичи, центр которых был в Смоленске, доходили до верховьев Западной Двины, а новгородские словене жили возле озера Ильмень. «Анализ совокупности разных источников – летописных, археологических, лингвистических, антропологических – позволяет создать довольно выразительную картину этнической структуры Руси в период ее формирования. Та Русь, которая в IX ст. уверенными шагами вышла на арену мировой истории, возникла как объединение восьми больших „племенных союзов“ (поляне, северяне, древляне, дреговичи, радимичи, вятичи, кривичи, ильменские словене), каждый из которых, в свою очередь, состоял из нескольких (чаще всего из шести) меньших племенных групп»[14].

В состав Руси путем завоеваний были включены земли многих неславянских – финно‑венгерских и литовских племен. Летопись подает их перечень: «А се суть инии язици, иже дань дають Руси: чюдь, меря, весь, мурома, черемись, морьдва, пермь, печера, ямь, литва, зимигола, корсь, норома, либь: си суть свой язык имуще, от колена Афетова, иже живут в странах полунощных»[15]. Литовские племена заселяли прибалтийские территории, а финно‑угорские – всю северо‑восточную территорию, в том числе междуречье Оки и Волги, то есть сердцевину современной России, где не проживало никакое летописное славянское племя. С описанной летописцем картины ясно вытекает, что «Киевское государство было политическим, а не этническим образованием, построенным на вассальной зависимости подчиненных Киеву племен и территорий»[16]. Такой взгляд в науке является общепризнанным. «Границы Русской земли указывают на то, что Русь была не племенным и не этническим, а политическим, государственным образованием»[17].

Тогдашнее понятие государства, государственной территории не совсем отвечает нашему современному пониманию. Огромная государственная территория Руси была проявлением ее могущества, но одновременно источником слабости. «Киевское государство, – пишет в историко‑географическом исследовании А. Насонов, – была неустойчивым единством, объединяла территорию, разбросанную на широких пространствах Восточноевропейской равнины, освоенную частями. Внутри этой огромной территории оставались большие пространства, на которые фактически не распространялась государственная власть; на некоторые части она могла распространяться номинально или нерегулярно. Можно утверждать, что изначально Киевское государство состояло из территории старинной „Русской земли“ и территорий, разбросанных на обширном пространстве Восточноевропейской равнины»[18]. Повторяя Маркса, исследователи отмечали, что Киевское государство было «очень непрочным, клаптиковым объединением»[19]. Распорошенное на бескрайних пространствах разноэтническое население тяжело было удержать под одной властью. «Разные земли и племена проявляли свои средовые тенденции, желая жить самостоятельной жизнью. Единство государства удерживала династия»[20].

Характеризуя внутренний порядок русского государства, Михаил Грушевский подчеркнул: «Связь, которая связывала государство, даже в той примитивной форме, была очень слабой. Ее надо было освежать, восстанавливать – походами, сменой наместников и учебников, лишь бы государственное строение не отяжелело и не рассыпалось»[21]. Б. Греков на этом основании даже назвал Киевское государство «аляповатым (нескладным) государством»[22].

С середины IX ст., с возникновением над Днепром политического образования со столицей в Киеве, появляется термин «Русская земля». Аналогично этому в летописи встречаем терминологические выражения «Лядская земля», «Венгерская земля», «Греческая земля» и т. п. Слово «земля» выступает здесь в значении государство, потому что нынешнего слова «государство» в тогдашние времена не употребляли. Слово «государство» древнеболгарского происхождения и пришло к нам с церковными литургийными книгами. Его первоначальное значение отвечает словам «могущество», «господство», «власть». Итак, начало летописи, которая в оригинале звучит так: «Сие повъсть временных лътъ, откуда есть пошла Руськая Земля, кто въ Кієвъ нача первъе княжить и како Руськая Земля стала есть», современным языком переводится: «Это повесть древних лет о том, откуда взялось Русское Государство, кто сперва в Киеве начал княжить и как постало Русское Государство». Исходная летопись указывает, что первое историческое сообщение о названии Киевского государства «Русская земля» появилось в 852 г., в правление византийского императора Михаила. «В лета 6360, индикта 15, наченшь Михаилу царствовати, нача сия прозывати Руска Земля»[23].

Приблизительно с того времени византийский и арабский источники начинают употреблять для этнического обозначения племенного объединения полян название «Русь». Не затрагивая вопрос о том, или название «Русь» передали полянам варяги, или название это местного происхождения, достаточно подчеркнуть, что первоначально имя «Русь» в этническом понимании стало носить приднепровское племя полян. Нестор‑летописец, который из всех славянских племен отдает предпочтение киевским полянам – «мужам мудрым и смысленым», отметил памятное в веках изменение их этнонима: «полянины, еже ныне зовомая Русь»[24] Летописец, итак, зафиксировал новый этноним («русь» во множественном, «русин» в единственном числе) как начало нового этнического образования, которое «основывается уже не на родоплеменных, а на территориальных связях»[25]. Как пишет В. Щербаковский: «Киев был центральной столицей полян и одновременно центром и столицей Руси. Поэтому и поляне позднее стали носить название Русь»[26]. Признано, что роль полян «в создании Руси была определяющей; можно утверждать, что именно они стали тем ядром, вокруг которого осуществлялась консолидация Руси»[27]. «Название „Русь“ – стародавнее прозвище Киевской Земли, страны полян, известная уже в первой половине IX ст., задолго до завоевания Киева северными князьями»[28].

По данным современной антропологии, к территории полян надо зачислить среднее течение Днепра, а также города Киев, Чернигов и Переяслав[29]. От полян этноним «Русь» сперва распространился на соседнее племя северян, которое занимало область по течению Десны. Племенные образования полян и северян были родственны между собой. Считают, что в основе их лежит Черняховская археологическая культура и ее реликт – Волынцевская культура. Современная археология отмечает, что «коренной ареал Волынцевской культуры – племенная территория движения, которую надо идентифицировать с Русской землей в узком понимании»[30]. Однако названия «Русь» и «Русская земля» выступают в исторических источниках одновременно в разных значениях, а это вызывает определенные трудности при их интерпретациях. Наиполнейшую классификацию различных значений термина «Русь» сделал классик российской исторической науки (мордвин по происхождению) Василий Ключевский. Он различает четыре значения слова «Русь»: «1. Этнографическое: русь – племя. 2. Социальное: русь – состояние. 3. Географическое: Русь – область и 4. Политическое: Русь – государственная территория»[31]. К перечню Ключевского закономерно добавить пятое определение – церковное: русь – верующие восточной православной церкви. В церковном значении слово «Русь» объединяло все народы, славянские и неславянские, что исповедовали «русскую религию», то есть православие[32].

Историки отмечают, что термин «Русь» чаще всего употреблялся и как этноним, и как название государства[33]. Однако прежде всего название «Русь» имела этническое значение и уживалась как сборное понятие народа, поэтому в славянском тексте договора Игоря с греками с 945 года «Русь» и «Род Русский» – совпадают. «Известно, что названия государств, которые упоминаются в летописи: Лядская, Болгарская и Греческая земли, возникли от названия народов: ляхов, болгар, греков, которые проживали на своих этнических территориях. Таким образом, не может быть сомнения, что термины „Русская земля“, „Русь“ также возникли от названия народа – русинов, которые жили на Киевщине. Название „Русская земля“, „Русь“ иногда используется летописцами как название всей страны, однако безосновательно говорить, что как этническое оно касается всех племен и народов Киевского государства, значительная часть которых была даже неславянского происхождения»[34].

Иначе говоря, то обстоятельство, что этническая структура Киевского государства сложилась на полиэтнической основе, нашло свое отражение и в практике употребления термина «Русь»[35]. Как во всякой многоэтнической империи, название Киевского государства функционировало в двояком понимании: этническом и государственно‑политическом. Или, как пишет Б. Рыбаков, термин «Русь» в давних источниках «выступает в двух значениях: узком (этническом) и широком (территориальном)»[36]. Аналогичные явления разноупотребления названий (этническое – политическое) наблюдаются в тех государствах, которые, кроме своей собственной, коренной, этнической территории, владеют этнически чужой землей. Для примера: Речью Посполитой Польской в государственно‑территориальном понимании назывались, кроме собственно Польши, и ей подвластные украинские, белорусские и другие этнически чуждые земли. Но никогда в то время ни Литву, ни Жмудь, ни Инфлянты или, в конце концов, Русское воеводство не называли Польшей в этническом понимании.

Дунайскую империю Габсбургов называли Австрией (с 1867 г. – Австро‑Венгрией). Однако Богемию, Хорватию, Галицию и другие этнически негерманские земли, которые входили в состав цесарства, называли Австрией лишь в государственном (политическом) понимании. В этническом же понимании Австрией называли (и называют до сих пор) лишь земли, населенные немцами. Подобное двоякое употребление названия страны (политическое и этническое) наблюдается везде, где возле метрополии имеются колонии или где в составе одного государства существуют разноэтничные территории. Этноним «англичане» был перенесен на все население Великобритании, где, кроме англичан, живут шотландцы, валлийцы и др. Всех вообще жителей Индии, например, называют индийцами в политическом понимании, хотя там проживает на собственной территории ряд других народов, которые в этническом плане совсем не являются индийцами. То же самое касается общеполитического названия разнообразных этносов Китая, Пакистана, Индонезии и т. п.

Исследование летописных текстов показывает, что понятие «Русь» и «Русская земля» имели именно такое двоякое значение. «В летописях названия „Русь“ и „Русская земля“ выступают в двух значениях: в более широком, которое охватывает все восточнославянские земли, и в более узком, которое относится к южной части этих земель. Территория Руси в узком значении, согласно летописным свидетельствам, охватывала земли от Киева и Белгорода на юго‑запад к городам Стародуб и Курск на северо‑востоке и к городам Рось и Тясмин на юге. На этой территории проживали поляне, северяне и уличи, которые объединились в VI–VII ст. против кочевников»[37].

Следует заметить, что российская и, конечно, украинская советская историография Руси избегает термина «этнический» в сопоставлении с термином «политический». (Особенно этим отличается специалист по «древнерусской» литературе Д. Лихачев)[38]. Вместо этого употребляют менее выразительную антонимичную пару: «узкий» – «широкий». Такая расплывчатая форма позволяет завуалировать самое важное, а именно – этнический аспект в толковании названия «Русь». «Давно уже подмечено, что термин „Русь“ в древнерусских источниках выступает в двух значениях: узком и широком. В общем плане Русь – это территория Киевского государства и, соответственно, ее население (включая все группы племен, в том числе и некоторые неславянские). Относительно этого все части этого государства являются Русью – и Новгород, и Залесье, и Галич, и Киев, и Тмутаракань, и т. д. и т. п. Но наряду этим термин „Русь“ очень часто употребляется в таких контекстах, где он противопоставлен определенным районам Киевского государства, то есть Руси в широком значении слова»[39].

Источники IX–XII ст. выразительно показывают, что названия «Русь», «Русская Земля» первоначально касались только днепровского Правобережья с центром в Киеве[40]. «Сей малый треугольник между Днепром, Ирпенем и Росю – се центр исторической жизни нашего народа и страна его имени – се Русь собственная»[41]. Как доказывает Н. Полонская‑Василенко, «термин „Русь“ применяли преимущественно по отношению к Киевскому княжеству, и он в определенной степени был синонимом Киевщины». Из летописных текстов следует, «что в пол. XII в. „русскую землю“ представляло только большое княжество киевское в руках Рюриковичей, наследников Владимира Великого и Ярослава Мудрого»[42]. В XI–XII ст. летописи строго отделяли Русь – Киевское княжество – от других княжеств. «Поехать в Русь» означало поехать на Киевщину. Под 1149 годом Новгородская летопись записала: «иде архиепископ Новгородский Нифонт в Русь», то есть в Киев. Года 1165 Новгородская летопись (третья) отмечает еще точнее «и ходи игумен Юрьевский (Новгородского монастыря) в Русь, в Киев град»[43]. Название «Русь» как понятие, которое охватывает Киевщину и близлежащие земли, противопоставляется во всех редакциях Русской летописи (Ипатьевской, Лаврентиевской и Новгородской) другим территориям государства. «В исторической науке давно уже отмечено, что в ХII‑ХIII ст. название „Русь“ означало определенную страну – именно киевскую землю. Примеров такого словоупотребления можно указать немало и причем в разных русских памятках»[44]. О том, что названия «Русь» и «Русская земля» первоначально касались только центральных земель современной Украины, в российской научной литературе наблюдается безоговорочное единодушие. С. Соловьев считает этническим ядром Киевского государства «Русь в узком понимании»[45]. Для него Русь – это «княжество Киевское, Переяславское, Черниговское, Волынское, Смоленское и Туровское»[46]. В свою очередь В. Ключевский считает, что «Русью изначально называлась лишь Киевская область»[47]. Такой же вывод делает также Г. Тихомиров: «Можно с полной уверенностью считать, что в ХII‑ХIII ст. название „Русь“ означало определенную область: Киевскую землю в узком понимании этого слова»[48]. Само же название «Русь», как древнее название Киевской земли, «страны полян, известно уже с первой половины IX ст.»[49]. М. Приселков на основании анализа произведения «De administrando imperii» Константина Багрянородного (X ст.) и текста русско‑византийских договоров приходит к выводу, что во второй половине X ст. Киевское государство состояло из основного ядра, которое со временем образовало три княжества: Киевское, Черниговское и Переяславское, носивших название Русь в узком (этническом) понимании этого слова, и остальных земель, которые назывались «Внешней Русью»[50]. Ядро русской государственности «представляло полянское племя, издавна известное, наверное, окружающим странам под названием „Русь“[51].

Под 1175 годом Лаврентиевская летопись, описывая совещание в городе Владимире после убийства Андрея Боголюбского, говорит: „Князь наш убьен, а детей в него нету, сынок у него в Новегороде, а братья его в Руси“[52]. В 1187 г. князь Рурик киевский послал в Суздаль к князю Всеволоду сватать его дочь Верхуславу за своего сына Ростислава. Всеволод согласился, дал большое приданое и отпустил ее „в Русь“. Князь Рурик отпраздновал пышную свадьбу, которой „несть бывало в Руси“, а потом тех, что привезли Верхуславу из Суздаля „Якова свата и с бояры одпустил ко Всеволоду в Суздаль“. То есть Владимиро‑Суздальская земля здесь явно не „Русь“. В Новгородских летописях Новгород и его земля четко противопоставляются „Руси“ – югу, Киеву. „Противопоставляется киевлянам‑русинам и население Новгородской земли – словене. Для новгородцев ехать в Киев означало ехать на „Русь“, а возвращались они к себе в „Новгород“, а не в „Русскую Землю“. То же самое характерно для населения северо‑восточной Руси, для Владимиро‑Суздальской (Лаврентьевской) летописи. В воображении суздальцев киевский князь, возвращаясь из похода в Ростово‑Суздальскую землю к себе в Киев, едет „в Русь“. Для суздальского летописца „Русь“ – Юг, Приднепровье, Киев, а он сам – житель земли Суздальской“[53].

Б. Рыбаков подчеркивает: „Словами „Русская земля“ обозначалась лишь юго‑восточная часть русских земель, Приднепровская Русь, которая охватывала лесостепную полосу от Киева до Курска“[54]. В цитируемой работе Рыбаков зафиксировал по годам сообщения русских летописцев XII ст. о „Руси“ как о южной области. В Ипатьевской летописи это года: 1140, 1141, 1144, 1148, 1149, 1150, 1152, 1154, 1155, 1174, 1175, 1177, 1180, 1187, 1190, 1195; в Лаврентьевской летописи года: 1139, 1204, 1205, 1249; в Новгородской летописи года: 1142, 1218, 1257. Перечень этот неполный[55]. Названия „Русь“ и „Русская земля“, – на взгляд Костомарова, – в узком, этническом понимании применялись только к территории Киевского, Черниговского и Переяславского княжеств, со временем они распространились на Волынь и Галицию[56]. „Фактически название Русь относилось изначально только к Полянской Земле, между Днепром на востоке, Росью на юге и Ирпенем на севере. Территории вне Полянской Земли не охватывались названием Русь. Были это земли, как говорит Константин Порфирородный, вне Руси. Более северные (московские) земли, по Суздальской летописи, были лишены названия русских земель“[57].

Когда другие территории называли „Русской землей“, то этот термин понимали лишь в общем политическом значении – государство. Термины „Русская земля“, „Русь“ в этническом значении не охватывали какие‑то другие территории. Суздаль, Большой Новгород летопись не называет „Русью“, но „ставит их к ней в противоположность“[58].

Из названия „Русь“ возникла прилагательная форма „русский“, например, „правда роуська“, „роуськи земли“. В 1097 году киевляне обратились к Владимиру Мономаха: „Молимся княже, тобе и братома твоима, не мозете погубить Руськыя земли“[59]. Как утверждает Л. Черепнин, „Русская земля“, „Русь“, „русские князи“, „русские полцы“, „русская дружина“, „русские сыны“ – все эти выводы связывают с южно‑русскими (украинскими) землями»[60].

Насонов отмечает: «Ростово‑Суздальская земля, как и Рязань, противопоставляется Руси и южной летописью, и северо‑восточной»[61].

Ростислав, сын Юрия, ростовского князя (г. Ростов расположен в центре современной России) был с позором изгнан Изяславом из Киева. Он пришел к отцу в Суздаль и, ударив челом, пожаловался: «Слышалъ есмь, оже хощеть тебе вся Руская земля и Черный Клобукы, и тако мольвять: и насъ есть обезчествовалъ (Ізяслав); а пойды на нь». Гюрги (Юрий) же, въ соромъ сына своего сжаливъ собъ, рече: «тако ли мнъ части нъту въ Руской земли и моимъ дътемъ»[62]. То есть: нет ни мне, ни моим детям почета в Русской земле. Русская земля у князя Юрия – это территория современной Украины. Под 1154 г. в Ипатьевской летописи читаем: «Томь же лъте пойде Дюрги (Юрий) съ ростовцы и съ суздальцы и съ всъми дътьми в Русь». И снова же, идти в «Русь» означает двигаться не куда‑нибудь, а именно на территорию современной Украины. Под 1180 г.: «Вышедше же ему (Святославу Черниговскому) изъ Суздальской землъ, и пусти брата своего, Всеволода, и Олга сына своего, и Ярополка, въ Русь, а самъ сыномъ съ Володимеромъ пойде Новугороду Великому». Здесь четко разграничиваются понятия «Русь» (Украина) и «Суздальская земля» – настоящая сердцевина России. Главная княжеская сердцевина этой земли – Владимир‑на‑Клязьме (теперь город Владимир – центр одноименной области) тоже, конечно, не считался Русью.

«Володимирцы же, нетерьпяще голода, ръша Михалку (своему князю): „мирись (с осадившими город ростовцями), любо промышляй о соби“. Он же отвъщавъ рече: „прави есте хощете дъля погиноути. И поеха въ Русь“ (то есть в Украину)»[63]. К Владимиру приходили купцы «из Царьгорода, и вот иних стран, из Руской земли и аче Латинин»[64]. Здесь явно Русская земля поставлена между Царьгородом и Латинским западом. Таким образом, летописи свидетельствуют, что ни Новгородская земля, ни Смоленская, ни Суздальская (Залесье) в XIII ст. Русью не назывались[65]. Если из Ростова или Суздаля кто‑то отправлялся в Киев, Чернигов или Переяслав, то говорили: «Едет в Русь». Ни разу поездкой в «Русь» не названо путешествие в какое‑то другое место. «В XII столетии в земле Ростово‑Суздальской под Русью понимали вообще юго‑запад настоящей России в собирательном значении»[66]. Москва в воображении летописца еще и в начале XIII ст. тоже не Русь. Так, например, под 1213 годом летописец об одном князе рассказывает так: «Он же иде из Москвы в Русь»[67]. Киевское войско постоянно называется «русским» войском. В летописи за 1159 год «русские князья» понимаются как южные (украинские) князья. Против них выступают «сила ростовъская» и «помочь муромъская»[68]. Так вот, все «летописцы XII ст., включая новгородских, под „Русью“ имели в виду именно Поднепровье»[69].

За летописными данными, в Киевском государстве, в Х‑ХІ ст., существовало свыше 24 городских поселений. Те города, которые были расположены вне границ этнической Руси, не называются русскими городами. К таким городам, которые не входили в понятие Русь в «узком» (этническом) понимании, причисляли: Новгород Великий, Владимир‑на‑Клязьме, Ростов, Суздаль, Рязань. «Города Владимиро‑Суздальского и Рязанского княжеств исключались из понятия Руси в „узком понимании“»[70]. По этому поводу знаменитый исследователь древнерусской письменности Сергей Высоцкий заметил: «Упоминая о Русской земле и Киеве, не можем не обратить внимание на некоторые неуместности. Летописец вложил в уста Олега (912 г.) крылатые слова о Киеве: „Се буди мати градомъ русьскимъ“. Довольно часто это выражение понимается и толкуется неверно и связывает с северными городами. После сказанного выше о Русской земле и ее значении как политического, господствующего ядра Киевской Руси совсем неверной является мысль, что в приведенном летописном выражении речь идет о городах всего государства, в том числе и северных, позднее – российских. Бесспорно, здесь говорится о городах Русской земли в узком понимании, от названия которой происходит притяжательное прилагательное „русьскимъ“ (дательный падеж множественного числа мужского рода)»[71].

Выражение «мать городов русских» в XX ст. стало употребляться в духе российской имперской концепции государства. «Борьба белогвардейцев за Киев 1918–1919 гг. осуществлялась под лозунгом защиты „матери российских городов“». Недаром генерал‑лейтенант Бредов во время переговоров с украинским генералом А. Кравсом 31 августа 1919 г. в Киеве заявил последнему, что «Киев – мать русских городов, никогда не был украинским и не будет». Таким образом, короткая летописная фраза‑идиома превратилась в политическую платформу завоевания Украины Россией. Согласно этому лозунгу известный украинофоб – российский писатель М. Булгаков, описывая Киев тех времен, приводит слова своего белетризованного героя полковника Щеткина, с которыми он обращается к российским офицерам‑дружинникам, которые должны защищать столицу формально украинского гетмана – Киев – от войск С. Петлюры: «Оправдайте доверие матери российских городов, которая гибнет», а генерал Картузов формировал в Киеве дружины для обороны «матери русских городов»[72].

Итак, понятно содержание слов начальной летописи: «Откуда есть пошла Руская земля, кто въ Киевъ нача первъе княжить, откуда Руская земля стала есть». Летописец здесь имеет в виду, конечно, киевское Поднепровье. Этническое значение термина «Русь» распространялся лишь на население Киевской земли, которое называло себя «Людіе Русьской Земли», «Русь» или «Русины». О последнем термине поговорим отдельно со временем.

В своей фундаментальной работе «Происхождение Руси» Емельян Прицак, анализируя историю термина «Русь», приходит к выводу: «Ярослав начал также превращать Русь и территориальную общность путем оседания княжеской странствующей дружины на киевской, черниговской и переяславской землях. В результате таких действий названия „Русь“ и „Русская земля“, засвидетельствованные во второй половине XI ст. и бытовавшие в XV, употреблялись теперь в новом значении, а именно исключительно относительно Южной Руси (нынешняя Украина)»[73].

Датированная 1250 годом летопись так говорит о князе Даниле: «Данилови Романовичю князю бывшу велику, обладавшу Рускою землею, Кыевом и Володимером, и Галичем»[74]. Под конец XII ст. галицко‑волынский князь Роман Мстиславович стал «самодержцем всея Руси»[75] и «Галиция считалась уже частью Руси»[76]. Кроме распространения названия Русь на земле Галицко‑Волынского государства, не знаем никакого другого случая, который указывал бы на то, что оно касалась бы некоторых других территорий. С упадком Киевского государства в XIII ст. название «Русь» таким образом перешло к Галицко‑Волынскому княжеству. Нельзя избежать вопроса о причине – почему именно одни земли назывались Русью в «узком» понимании, а другие земли назывались Русью в «широком». Основной причиной был фактор этнического деления. «Сознание национального единства и в XII ст. не было полным и общим: Русской землей специально называлась южная Русь (в частности Киевская земля) в противоположность северной и западной»[77].

Понятие Руси этнической, как свидетельствуют источники, существовало на протяжении всего княжеского периода. «Это не эфемерное понятие, которое промелькнуло в каком‑то одном источнике. Это понятие устойчивое, крепкое, хорошо известное всем без исключения русским летописцам, были ли они киевлянами, владимирцами, галичанами или новгородцами. Понятие Руси (в понимании Приднепровской Руси) широко использовалось в качестве географического ориентира, предполагало, что новгородцам или суздальцам не нужно было никаких объяснений, когда сказано „идоша в Русь“»[78].

То, что названия «Русь» и «Русская земля» касались только центральных земель современной Украины, подтверждается такими однозначными летописными свидетельствами, которые никто не сможет опротестовать[79]. «Подытоживая сообщения источников, можно убедиться, что большинство из них называют Русью, Русской землей преимущественно Киевщину. Что касается широкого понимания этого названия, то оно имеет риторический характер и относится к территориям, подчиненным Киеву, а не к этносу государства»[80].

Хотя, как видим, московская историография признает такое двоякое употребление термина «Русь» в эпоху Киевского государства, однако, чтобы загладить его нежелательное содержание, которое заключается в том, что Русью в этническом плане Московщина никогда не называлась, постоянно прибегает к обходному маневру. В XIX ст. были умышленно выдуманы и широко распространены, в частности с легкой руки историка Погодина («гипотеза Погодина»), ряд искусственных, исторически абсолютно безосновательных терминов. Такие термины, как «Русь Восточная, Русь Западная, Русь Северная, Русь Юго‑Восточная, Русь Юго‑Западная, Русь Южная, Русь Черленая», – это более поздние мудрации редакторов исторических источников[81]. В старых текстах их нет. Другими словами, термины Киевская Русь, Южная Русь и производные от них наподобие: южнорусские князья, южнорусские города и т. д., а также Северная Русь, Северо‑Восточная Русь, Ростово‑Суздальская Русь, или, например, Московская Русь и производные от них, что сейчас постоянно и повсеместно употребляются в литературе, – это не что другое, как специальная выдумка, которая имеет целью подкрепить претензии на киевское наследство. «Надо подчеркнуть, что распространенное сегодня сочетание „Киевская Русь“ не выступает ни разу в средневековых летописях»[82]. Обманным является тот аргумент, что, дескать, термины Киевская Русь и Московская Русь стали с течением времени терминами научными. Эти антиисторические термины антинаучны по своей сути. Созданные в XIX ст. царскими идеологами для сугубо политических нужд, они служили и служат не исторической науке, а целям захватнической империалистической политики. «И в обыденном сознании, и в исторической литературе термин „Киевская Русь“ настолько прочно укоренен, что его искусственность и анахроничность практически не осознаются. Между тем государство под названием „Киевская Русь“ (и даже „Древняя Русь“) не существовало никогда! Наши далекие предки были бы несказанно удивлены, услышав такое наименование страны, в которой волей случая им пришлось жить, поскольку называли ее „Русской землей“, „Русью“, а себя, ее население, собирательным „русь“ или каждый отдельно – „русином“. „Киевская Русь“ – термин происхождения книжного и ученого и ведет свое начало не из источников, а со страниц исторических трудов первой половины XIX века»[83]. Наши летописцы, как и тогдашние иностранные авторы, никогда к названию Русь не прибавляли прилагательного Киевская или прилагательного Ростово‑Суздальская и т. п. Русь была лишь одна‑единственная и неделимая, и все хорошо знали, что под этим термином надо понимать. Российская историография закрепила в исторической литературе это искусственное название «Киевская Русь» (в значении Россия), что вызвало в научном мире, в частности западном, полнейшее озорство в терминологии. «Родившийся в лоне российской науки термин „Киевская Русь“, как ни удивительно, приобрел популярность и в украинской историографии»[84]. Как пишет И. Лисяк‑Рудницкий: «Взгляды и интерпретации, которые традиционно отстаивает российская наука, стали общераспространенными, и им доверяют, не проверяя их оснований. Концепции, которые отходят от ортодоксии, не взвешивают на предмет их научной обоснованности, но автоматически исключают из‑под рассмотрения, как тенденциозные и „националистические“»[85].

Кроме этнического и политического, термин «Русь» имел еще незаурядное церковное значение. С принятием Владимиром Великим в 988 г. христианства на Руси началось создание Церкви. Из Византии пришла сюда иерархия: Патриарх Царьгорода (Константинополя) поставил в Киеве русского митрополита, которому были подчинены русские епископы, а им, в свою очередь, священники и монахи. Глава Русской православной церкви стал носить титул митрополита Киевского и Всея Руси. Этот титул, кстати, сохраняется в Украине по сей день в церковном обиходе. Таким образом, верующие русской православной церкви стали называться христианами русскими. В противоположность к западным латынникам население Киевского государства идентифицируется на страницах истории с «людьми русской веры». Другими словами, кто считался верующим Русской православной церкви, тот, соответственно, назывался русским в религиозном значении.

[1] Чубатий М. Княжа Русь‑Україна та виникнення трьох східнослов’янських націй // Записки Наукового Товариства імени Шевченка (далі – ЗНТШ). – 1964.– Т. 178.– С. 24.

[2] Домбровський О. Студії з ранньої історії України: Збірник праць. – Львів; Нью‑Йорк, 1998.– С. 209.

[3] Греков Б. Д. Киевская Русь. – М.: Госполитиздат, 1953.– С. 60.

[4] Солоухин В. А. Возвращение к началу. – М.: Современник, 1990.– С. 18.

[5] Дейвіс Норман. Європа: Історія. – К.: Основи, 2000.– С. 104.

[6] Рыбаков Б. А. Мир истории: Начальные века русской истории. – М.: Мол. гвардия, 1984.– С. 39.

[7] Греков Б. Д. Киевская Русь. – М.: Госполитиздат, 1953.– С. 78.

[8] Рычка В. М. Формирование территории Киевской земли (IX – первая треть XII в.). – К.: Наук. думка, 1988.– С. 12.

[9] Бушков А. А., Буровский А. М. Россия, которой не было‑2. Русская Атлантида: Историческое расследование. – Красноярск: Бонус; М.: ОЛМА‑Пресс, 2000.– С. 248.

[10] Соловьев С. М. История России с древнейших времен. – СПб., Изд‑во «Общественная польза». – Кн. первая. Т. I–V. – С. 12–13.

[11] Чубатий М. Княжа Русь‑Україна та виникнення трьох східнослов’янських націй // ЗНТШ. – 1964.– Т. 178.– С. 26.

[12] Грушевський М. Історія України‑Руси: У 11 т., 12 кн. – К.: Наук. думка, 1991.– Т. І.– С. 11.

[13] Домбровський О. Студії з ранньої історії України: Збірник праць. – Львів; Нью‑Йорк, 1998.– С. 93.

[14] Брайчевський М. Ю. Походження Русі.– К.: Наук. думка, 1968.– С. 148.

[15] Повесть временных лет. – М.; Л., 1950.– Т. І.– С. 10.

[16] Висоцький С. О. Київська писемна школа Х‑ХІІ ст. (До історії української писемності). – Львів; Київ; Нью‑Йорк, 1998.– С. 58.

[17] Советская историческая энциклопедия: В 16 т. – М., 1969.– Т. 12.– С. 417.

[18] Насонов А. Н. «Русская земля» и образование территории древнерусского государства. – М.: Изд‑во АН СССР, 1951.– С. 25.

[19] Историческая география СССР. – М., 1973.– С. 39.

[20] Крип'якевич І. П. Історія України. – Львів: Світ, 1990.– С. 70.

[21] Грушевський М. Історія України‑Руси: У 11 т., 12 кн. – К.: Наук. думка, 1991.– Т. І.– С. 428.

[22] Греков Б. Д. Феодальные отношения в Киевском государстве. – М.; Л., 1937.– С. 189–190.

[23] ПСРЛ. – Пг., 1923.– Т. 2, вып. 1.– С. 13.

[24] Повесть временных лет. – М.; Л.: Изд‑во АН СССР, 1950.– Т. I. – С. 21.

[25] Балушок В. Етноцентризм полян в «Повісті временних літ» і проблема витоків етнічної самосвідомості українців // Наукові записки КДУ:. Збірник праць молодих вчених та аспірантів. – К., 1999.– Т. 3.– С. 10.

[26] Щербаківський В. Формація української нації.– Прага, 1941.– С. 131.

[27] Брайчевський М. Ю. Походження Русі.– К.: Наук. думка, 1968.– С. 163.

[28] Тихомиров М. Н. Русское летописание. – М., 1979.– С. 45.

[29] Алексеева Т. И. Этногенез восточных славян по данным антропологии. – М.: Изд‑во МГУ, 1973.– С. 31.

[30] Седов В. В. Русский каганат IX века // Отечественная история. – 1998.– № 4.– С. 12.

[31] Ключевский В. О. Терминология русской истории // Сочинения. – М., 1959.–Т. 6.– С. 130.

[32] Геллер М. История Русской империи: В трех томах. – М.: «МИК», 1997.– Т. 1.– С. 66.

[33] Седов В. В. Русский каганат IX века // Отечественная история. – 1998.– № 4.–С. 40.

[34] Висоцький С. О. Київ: «Се буду мати градомъ Руськимъ» // Історія Русі‑України: історико‑археологічний збірник. – К., 1998.– С. 102.

[35] Агеева Р. А. Страны и народы: Происхождение названий. – М.: Наука, 1990.– С. 119.

[36] Рыбаков Б. А. Древние Руссы // Советская археология. – 1953.– Т. 18.– С. 31.

[37] Славяне Юго‑Восточной Европы в предгосударственный период. – К.: Наук. думка, 1990.– С. 320–321.

[38] Повесть временных лет / Статьи и комментарии Д. С. Лихачева. – М.; Л., 1950.– С. 238–241.

[39] Брайчевський М. Ю. Походження Русі.– К.: Наук. думка, 1968.– С. 162.

[40] Попов А. И. Названия городов СССР. – Л.: Наука, 1973.– С. 50.

[41] Грушевський М. Історія України‑Руси: У 11 т., 12 кн. – К.: Наук. думка, 1991.– Т. 1.– С. 190.

[42] Свєнціцкий І. Назва «Русь» в історичному розвитку до ХII‑го віку. – Жовква, 1936.– С. 13.

[43] Полонська‑Василенко Н. Історія України: У 2 т. – 3‑тє вид. – К.: Либідь, 1995.– Т. 1.– С. 81.

[44] Тихомиров М. Н. Русское летописание. – М.: Наука, 1979.– С. 23.

[45] Соловьев С. М. История России с древнейших времен. – СПб.: Изд‑во Общественная польза. – Кн. 1. Т. 1–5.– С. 20.

[46] Там же. – С. 19.

[47] Ключевский В. О. Сочинения: В 8 т. – М.: Госполитиздат, 1956.– Т. 1.– С. 110.

[48] Тихомиров М. Н. Русское летописание. – М.: Наука, 1979.– С. 24.

[49] Там же. – С. 45.

[50] Приселков М. Киевское государство второй половины X в. по византийским источникам // Учен. Зап. Лен. гос. ун‑та. Серия истор. наук. – Л., 1941.–Вып. VIII. – С. 235.

[51] Зигоскин Н. П. История права русского народа. – Казань, 1899.– С. 474.

[52] ПСРЛ. – Л., 1927.– Т. 1, вып. 2.– С. 371.

[53] Мавродин В. Происхождение названий «Русь», «русский», «Россия». – Л., 1958.– С. 17–18.

[54] Рыбаков Б. А. Проблема образования древнерусской народности в свете трудов И. В. Сталина // Вопросы истории. – 1952.– № 9.– С. 57.

[55] Там же. – С. 50.

[56] Костомаров Н. Исторические монографии и исследования. – СПб., 1893.– Т. I. – С. 230.

[57] Мішко С. Нарис ранньої історії Руси‑України. – Нью‑Йорк; Торонто; Мюнхен, 1981.– С. 62.

[58] Перетц В. Слово о полку Ігоревім. – К., 1926.– С. 56.

[59] ПСРЛ. – Пг., 1923.– Т. 2, вып. 1.– С. 235.

[60] Вопросы формирования русской народности и нации: Сб. – М.; Л.: Изд‑во АН СССР, 1958.– С. 62.

[61] Насонов А. Н. «Русская Земля» и образование территории древнерусского государства. – М.: Изд‑во АН СССР, 1951.– С. 29.

[62] ПСРЛ. – СПб., 1843.– Т. 2, вып. 3.– С. 41.

[63] ПСРЛ. – Л., 1927.– Т. 1, вып. 2.– С. 373.

[64] Повесть временных лет / Ст. и ком. Д. С. Лихачева. – М.; Л.: Изд‑во АН СССР, 1950.– Т. 2.– С. 242.

[65] Третьяков П. Н. О древнейших русах и их земле // Славяне и Русь. – М.: Наука, 1968.– С. 179.

[66] ПСРЛ. – Л., 1927.– Т. 1, вин. 2.– С. 350.

[67] ПСРЛ. – СПб., 1859.– Т. 8.– С. 119.

[68] Іпат. літ. 1154, 1175, 1177 рр.; Лавр. літ. 1175 р. та ін. див. ПСРЛ. – Л., 1927.– Т. 1, вип. 2.

[69] Кузьмин А. Г. Две концепции начала Руси в Повести временных лет // История СССР. – 1969.– № 6.– С. 105.

[70] Рыбаков Б. А. Проблема образования древнерусской народности в свете трудов И. В. Сталина // Вопросы истории. – 1952.– № 9.– С. 47–48.

[71] Висоцький С. О. Київська писемна школа Х‑ХП ст. (До історії української писемності). – Львів; Київ; Нью‑Йорк, 1998.– С. 56.

[72] Дашкевич Я. Київ у церковно‑національній ідеології Русі‑України // Різдво Христове 2000.– Львів, 2001.– С. 30.

[73] Пріцак О. Походження Русі.– К.: Обереги, 1997.– Т. І.– С. 100.

[74] ПСРЛ. – П 6., 1908.– Т. 2.– С. 807, 808.

[75] ПСРЛ. – М., 1962.– Т. 2.– С. 715.

[76] Чубатий М. Княжа Русь‑Україна та виникнення трьох східнослов’янських націй // ЗНТШ. – 1964.– Т. 178.– С. 63.

[77] Владимирский‑Буданов М. В. Обзор истории русского права. – К., 1900.– С. 27.

[78] Рыбаков Б. А. Проблема образования древнерусской народности в свете трудов И. В. Сталина // Вопросы истории. – 1952.– № 9.– С. 53.

[79] Шаскольский И. П. Вопрос о происхождении имени «Русь» в современной буржуазной науке // Критика новейшей буржуазной историографии: Сб. – Л.: Наука, 1967.– С. 164.

[80] Висоцький С. О. Київська писемна школа Х‑ХII ст. (До історії української писемності). – Львів; Київ; Нью‑Йорк, 1998.– С. 53.

[81] Указатель к первым осьми томам Полного собрания Русских Летописей. Отд. второй. Указатель географический. – СПб., 1907.– С. 409–410.

[82] Книш Ю. Мілленіюм християнізації України і проблеми історичної термінології // Український історик. – 1988.– № 1–4.– С. 242.

[83] Толочко А. Химера «Киевской Руси» // Родина. – 1999.– № 8.– С. 29.

[84] Там же. – С. 30.

[85] Лисяк‑Рудницький І. Історичні есе: В 2 т. – К.: Основи, 1994.– Том. 1.– С. 166.