Сначала следует уяснить значение слова «Европа». Что подразумевается под ним в нашем современном мире? Что мы понимаем под выражением «европейская интеграция»? Каковы, собственно, движущие силы европеизации Европы? С какими проблемами сталкивается концепция «европейской интеграции»? Идет ли речь всего лишь о переформулировке общественного опыта, или же дело в новых элементах в понятии Европы? Это только некоторые вопросы, возникающие в общей дискуссии о пути в Европу, о которых исследователи, ученые и публицисты должны спорить, если не хотят, чтобы их подменили политики и деньги.

Мы живем во время разговоров о Европе как об «общем доме наций» («Объединенная Европа», «Европа без границ»), ведущихся вопреки многовековым дебатам о том, что такое Европа и какие народы к ней относятся. «Новая Европа» – понятие, под которым подразумеваются интеграционные процессы – должна всмотреться в собственные традиции. Непонятно, как она переварит, как трансформирует собственную традицию, которую до сих пор олицетворяли различия. Хобсбаум в работе 1996 года констатирует: «Как бы ни определяли Европу – именно пестрота, подъемы и падения, общая жизнь и диалектическое взаимопроникновение ее составных частей – вот существенные отличия нашего континента. Без их учета невозможно объяснить, как в период с конца XV по конец XX века возник современный мир, в котором преобладают элементы, характерные для Европы» (Hobsbaum, 1996).

Три Европы

Проблема различий не закрыта. Европу составляют, по меньшей мере, три культурные и политические традиции. Первую можно назвать западноевропейской, выросшей из культуры древнего Рима, католицизма, ренессанса, урбанистики, просветительства, протестантизма, науки, университетов, феодализма и капитализма, демократии, политических свобод. В политическом смысле Западная Европа выстроила себя, открывая пространства (дух Колумба) и завоевывая их, и в конце XIX века колониализм достиг расцвета. В идейном и ценностном смысле эта часть Европы переживает великие победы и падения в мышлении, сознании, морали, культуре, политике. В течении ее духовной истории переплетаются ложь и истина цивилизации, философия жизни и смерти (нигилизм, фашизм), равенство людей и расизм, свобода личности и стремление к власти.

Вторая традиция Европы – Восточная Европа с центром в России. Она происходит из греко‑византийских источников, православной церкви, эта часть Европы в смысле общества и образования запаздывала за своей западной частью. Она до начала XX века была аграрным обществом. В России до 1861 года существовала крепостная помещичья система, в 1897 году 74 % населения были безграмотными, а 82 % проживали в сельской местности. У власти были цари, обладавшие абсолютной властью. Со времени реформ Петра Великого (XVII и XVIII век) не прекращалась дискуссия о России как о Евразии, а русская интеллигенция высказывалась «за и против» Европы. Образование давали в монастырях и семьях. Восточная Европа в плане сознания и институтов всегда отставала от Европы Западной.

Третья традиция – Балканы и их этническая и религиозная пестрота. Культурная и политическая специфика Балканского полуострова отражается в том, что на его территории переплетались автохтонные культуры народов под сильным влиянием традиций западной, восточной, а также исламской (османской) культуры. Австрийское, венгерское, русское и турецкое влияние было наиболее сильным. В этом балканском переплетении великих религий и народов сербам пришлось хуже всех. С одной стороны, они были принуждены к эмиграции, передвижению в пространстве, с другой – часть сербского народа перешла в католицизм и ислам.

Приведенные вкратце культурные и политические различия демонстрируют, наряду с внутренней спецификой, определенные формы возникновения иерархий. Запад рассматривал себя как часть Европы, которая создала наибольшее количество политических и культурных стандартов, и в новейшее время пыталась распространить эти стандарты на Восточную Европу и Балканы. Востоку была присуща недемократическая культура, в то время как Запад преодолевал не толерантные отношения. Идеология «новой Европы» состояла в «сглаживании» имеющихся различий. Оно проходило под знаком всеобщей интеграции – экономической, монетарной, рыночной, политической, военной, культурной. Европейский Союз становится миром абсолютной взаимозависимости, государственные границы исчезают. К чему стремится новая европейская идентичность? Некоторые мыслители утверждают, что дух традиционной культуры уступает место более легким формам, что информированность становится центром новой культуры. Знания, чувства, верования отступают под давлением утилитарных, прагматических интересов. Ныне в Европе возобладала новая форма старого мотива получения богатства и распространения власти.

С таким духовным и политическим наследием «объединенная Европа» приступает к реформе всеобщей общественной и индивидуальной жизни. Намерение – интегрировать грубо разделенную на три части Европу и осуществить вечное стремление к гармонии и всеобщему счастью. Сможет ли осуществиться проект «новой Европы» – пусть решают аналитики и футурологи. Каковы истинные цели европейской интеграционной политики, какие проблемы присущи ей, какое место отведено в ней сербскому обществу и культуре?

Европа стоит перед конкретно‑историческими проблемами: каждая общественно‑историческая эпоха рассматривала Европу по‑своему. Что такое Европа? Этот вопрос занимает огромное количество европейских интеллектуалов. Эта неприятная загадка особо напряженно рассматривается в духовных кругах европейских метрополий после 1989 года.

Как сербы относятся к Европе? Являются ли сербы проблемой для Европы? На этот вопрос можно дать два ответа, в зависимости от традиций политического мышления. Для политических мыслителей и практиков, которые желают объединения Европы под американским лидерством, сербы действительно являются проблемой для Европы, если принять традицию, у истоков которой стоит Милль и в соответствии с которой считается, что Европа прогрессирует благодаря разнообразию характеров и культур. Как ни странно, но еще Милль в середине позапрошлого века заметил тенденцию усиления сходства и единства. Философ‑либерал писал, что жизнь сводится «к единообразному типу, и все отступления от этого типа являются безбожными, непотребными и даже противоестественными» (Mil, Dž/, 1988).

Что бы написал Милль сегодня, когда единство устанавливается всеми доступными средствами – экономическими, медийными, политическими, идеологическими и военными? Возможно, он бы просто констатировал, что свобода и культурные, характерные различия завершили свое дело продвижения всеобщего развития.

Интересно, что в дискуссиях о Европе, о ее идентичности, о европейских идеях возникает все больше тем, ширится число их участников. Это происходит параллельно с развитием процесса объединения, точнее – глобализации! Слово «Европа» притягивает словно магнит, достаточно произнести «вхождение в Европу», «стать частью Европы», и ты тут же ощутишь почти чувственное удовлетворение. Тот, кто не идет в «новую Европу», тот в обществе изгой, носитель заразы. В таком политическом климате сербы являются чужеродным телом в Европе. Заострим внимание на этом факте.

Что думать о Европе?

Опираясь на перспективу ее истории? Нет ли в этом особой идеологической конструкции? Может быть, Европа – собрание одинаковых интересов? Ни один из этих вопросов не отвечает сербским интересам.

О Европе следует судить, опираясь на собственный опыт. Не существует никакой субстанции Европы, которую следует открыть. Европа – это конкретная историческая ситуация, то есть состояние духа и экономики в определенное время и на известной территории. Ситуация в Европе может быть хорошей или плохой в зависимости от тех, кто о ней думает и кто ее практически обустраивает. Вспомните, Европа жила под знаками монархизма, колониализма, фашизма, коммунизма, демократии. Это и есть Европа – Европа в своем времени.

У каждого лица Европы были свои обожатели и подражатели, все прочие составляли какую‑то другую Европу, поскольку жизнь не может существовать без дихотомии (Knezevic M., 2005, 2008). Думать о Европе нынешнему представителю сербского народа означает думать, опираясь на политический опыт народа, приобретенный после 2000 года. Политическая мысль определяется условиями существования. Для сербов объединенная Европа была мучительницей, врагом. Такая Европа не позволила им иметь права на различия, права на внутреннюю свободу всего сербского народа. В борьбе за самостоятельность у сербов не было политических друзей. Они в одиночестве отстаивали свои права.

Европа причинила много зла сербам. После 1989 года она стала пленницей своего нарциссизма. Западная Европа подняла на недостижимый уровень собственный опыт и самосознание, провозгласив все иное низким извращением. Перенявшие ее нарциссизм стали соучастниками злодеяний.

Нельзя исключить, что всем бедам способствовали и сами сербы. Они некритично и полностью доверились некоторым государствам и их традиционной помощи во время войн. Они жестоко обманулись. Те в Европе в иные времена преследовали только свои интересы, и отыскивали народы, которые могли бы им в этом помочь.

Новейший опыт показывает, что к Европе следует подходить без сильных эмоций и предрассудков. Европа – собрание эгоистичных интересов, и ее следует или воспринимать как таковую, или отбросить ее. Сербам следует рационально думать о Европе и о своем месте в ней. Без любви и ненависти. В отношениях к ней не следует увлекаться модным «единством Европы», нарциссоидными рассуждениями о единой Европе, то есть о превращении Востока в нечто подобное Западу.

Конфликт Европы (ЕС) с сербами

Политическая Европа уже двадцать лет пребывает в «ссоре» с Сербией. Она использовала против неё все возможные оскорбления, всю ложь в ее адрес, употребила различные формы наказания (экономические, политические, культурные), и даже стала бомбить всю СР Югославию, от Суботицы до Джаковицы. А сейчас отнимают Косово и Метохию.

Политические лидеры, выступавшие и действовавшие против сербского народа, обвиняли в конфликте сербов и Европы в первую очередь правящую политическую элиту Сербии. Это обвинение стало общим местом в нынешних политических дискуссиях по всей Европе, так что никто даже не собирается рассматривать европейскую ответственность за развязывание и продолжение этой ссоры. Можно ли согласиться с тем, что Европа не виновата в многолетней ссоре с сербским народом?

Политическая Европа ошибалась, когда речь шла о сербских интересах и их политических устремлениях, потом ошибалась в том, что свое критическое отношение к сербам обосновала отказом безоговорочного принятия требований правящих элит европейских столиц, точнее, Европейского Сообщества.

Абсолютной ошибкой было считать, что Сербия – страна, в которой правит «диктатура Слободана Милошевича», где отсутствует демократия. Знающему человеку на самом деле непонятно, действительно ли западные политики полагают, что в Сербии царила диктатура, или же это просто вербальная пропаганда, направленная против власти, которая им не нравится. Второе больше похоже на правду, но если они действительно деле считают, что в Сербии существует личная диктатура, то они просто дилетанты, допускающие серьезнейшие ошибки. Любой понимающий человек знает, что в Сербии существовало много партий, как и то, что в стране с 1990 по 2000 годы неоднократно проходили выборы. В Сербии существует плюрализм в формах собственности медийных организаций, а при наличии политических институтов это является основным показателем демократического устройства. Можно предъявлять претензии к действенности демократических институтов, но это не повод для того, чтобы оспаривать наличие демократии и обвинять Сербию в диктатуре.

Если принять изначально ошибочные представления о природе политического устройства Сербии, то все дальнейшие шаги становятся просто губительными. Политическая Европа нанесла удар по самим сербам, по их политической культуре, а самой себе затруднила пути «нормализации» отношений с Сербией.

Намеренно или случайно, политическая элита Европы осуществляет на практике политическую теорию, которую можно живописно назвать «сованием носа в чужие дела». Она слишком далеко ушла от требований и пожеланий сербской политической элиты, от того, что считает позитивным (Врзич, 2011). Такое проявление превосходства, такие указания и требования ставят сербов в положение малолетнего дитяти, не способного управлять своими действиями. Такие отношения начальника и подчиненного – первая ошибка Европы в подходе к «сербской проблеме».

Вторая серьезная ошибка состоит в том, что было сочтено, будто в Сербии нет демократии, а царит диктатура. Это следует из политических контактов западной политической элиты с сербскими политическими партиями. На протяжении многих лет они выделяют из политического спектра Сербии любимчиков, приглашают их в гости или оказывают им высокие почести во время своих визитов в Сербию, демонстрируя гражданам, кто является их фаворитом. Сразу становится понятным, что политическая Европа имеет право заводить в Сербии любимчиков, потому что во всем мире существуют политические симпатии между определенными партиями и личностями. Между тем, каждого серьезного гражданина Сербии в поведении Запада беспокоит то, что он избегает политических контактов с партиями, которые «имеют корни в народе». Такое отношение к большим и влиятельным партиям Сербии указывает нашим гражданам, что ОНИ (европейцы) не признают их свободный выбор. Не стоит удивляться, что такое отношение политической Европы не может встретить одобрения, поскольку оно оскорбляет достоинство политической Сербии.

Две основные политические ошибки Европы в отношениях к Сербии состоят в том, что ссору они представляют как конфликт политических ориентации и ценностей, а не как собственную борьбу за максимальный контроль и распространение общих ценностей политической жизни, которые они считают обязательными для всех. Вторая ошибка состоит в открытой политической дискриминации политических партий Сербии. Третья ошибка – брутальное насилие, предпринятое в 1999 году, и продолжающееся по сей день с целью создания Косово и Метохии как второго албанского государства.

Эти политические ошибки Европы в отношении сербов за последние двадцать лет позволяют сделать вывод: лучшие пути для взаимопонимания не использованы. Прежде всего, Европа могла более толерантно отнестись к сербским политическим требованиям и устремлениям. Ей следовало уважать относительность политических ценностей, а не выступать в роли охранителя сокровищ. С другой стороны, политической Европе следовало поддерживать контакты со всеми серьезными политическими партиями Сербии, не считаясь с тем, одобряют или критикуют они их политику и лидеров. Такое поведение политиков – аксиома для любой демократии. Для последовательного демократа исключительно важно, уважают ли политики других стран принцип равноправия и применения мирных средств в борьбе за власть. Политические партии Сербии, независимо от своих целей и ценностей, уважают эти ключевые условия демократической жизни, и это достаточная и веская причина для общения с зарубежными коллегами.

Европа не без греха в своем конфликте с Сербией.

Определить отношение к Европе (ЕС)

Когда речь заходит об этом аспекте функционирования демократии в Сербии, надо открыто глянуть на новейшую историю отношений заграницы (Европы) к Сербии, как и на то, что происходило на территории бывшей Югославии с 1990 года. Все участники политической жизни в Сербии должны осознавать, что европейская политика на протяжении двух веков не была склонна к сербским национальным и государственным интересам. В ней особенно отличились английская и австро‑германская политика (дипломатия). Отношение англичан к сербам характеризуют несколько фактов – восточный вопрос, антисербская кампания после 1903 года… защита хорватских интересов в Королевстве Югославии и невероятный поворот Черчилля к Тито и коммунистам во время войны 1941‑45 годов.

На Берлинском конгрессе 1878 года никто не пошел навстречу сербским стремлениям к национальному освобождению и государственному объединению (с сербами в Боснии и Герцеговине и в Старой Сербии). Вместо разрешения кризиса на Балканах великие державы всего лишь открыли новые очаги напряженности и посеяли ростки новых конфликтов, дающих о себе знать и в наши дни. Австрийская антисербская политика дала о себе знать во время аннексии Боснии и Герцеговины, «таможенной войны», балканских войн, в Первой мировой войне.

В период с 1990 по 1998 года враждебное к сербам пространство переросло Европу и распространилось на «международное сообщество». Его политика в процессе распада СФРЮ была исключительно антисербской. Оно признавало права и интересы не‑сербов, отказывая в них сербам. Сейчас заграница ищет союзников для установления «нового мирового порядка», что означает мир под руководством США. Создается система зависимых государств.

Сдерживание чувственного и легкомысленного поведения и действий во внутренней политике крайне необходимо в отношениях с заграницей. На этом поле сербам предстоит терпеливо работать, создавать продуманную стратегию. История наших отношений с другими странами соткана из сопротивления завоевателям и конструктивного союзничества. Если с первыми отношения были открытыми, то с союзниками они выстраивались только до той меры, пока они соответствовали их интересам, в то время как наша политическая элита создавала из таких отношений миф и воздвигала ему памятники.

Следует срочно отказаться от чувств во внешней политике и относиться к ней с холодной головой. В ней нет друзей, но только чистые интересы, как в отношениях с великими державами, так и с балканскими соседями. Век таких отношений дает достаточно аргументов, чтобы можно было утверждать: наши соседи всегда были на стороне тех, кто был сильнейшим в мире, и в конфликтах сербов с великими державами они всегда были на стороне сильных хозяев.

Что касается отношений с великими державами Европы – Германией, Францией, Англией, Россией – надо окончательно протереть глаза. Вековой политический опыт общения с немцами заставляет сербское политическое сознание осторожно, с соблюдением дистанции относиться к сотрудничеству в сфере экономики и культуры. Об английской политике сербы должны знать, что политика Лондона никогда не была расположена к ним, она всегда руководствовалась предрассудками и эгоистическими интересами. В отношениях с ней необходимо соблюдать дистанцию и хорошо продумывать собственные интересы, то есть не следует искать дружбы там, где ее нет. Это же относится и к Франции. Их политическая элита руководствуется эгоистическими интересами, она ищет в первую очередь собственную выгоду, и только потом готова помочь другим. Почему бы такую концепцию внешней политик не принять и сербам?

Американская политика по отношению к сербам – новый фактор. В XX веке не было никаких конфликтов между сербами и американской администрацией. Произошедшее между 1990 и 1999 годами скорее стало следствием оскорбленного политического тщеславия великой державы, чем серьезной угрозы интересам Америки со стороны маленькой Сербии. Нельзя исключить и британо‑германского негативного отношения к Сербии, подсказанного Америке. Наш внешнеполитический опыт подсказывает, что и в этих отношениях следует держаться подальше, решение некоторых вопросов предоставить великим державам, оказывая свое влияние на них через Россию и Китай.

Русская политика была наиболее расположенной к сербским политическим интересам, но и в ней не обходилось без расчетов и калькуляций. Славянского братства не хватило для того, чтобы Россия отказалась от первоочередной заботы о собственных интересах. Сегодня, превратившись в ядерную державу, она должна считаться с безопасностью мира и со своими отношениями с другими обладателями ядерного оружия.

Внешнеполитический опыт и современная реальность должны стимулировать сербов к поискам собственной внешнеполитической идентичности своего государства. Каркасом ее должна стать принципиальная независимость, а также готовность сотрудничать со всеми странами, принимающими внешнеполитический курс Сербии. При такой внешней политике славянский компонент можно подчеркивать, но не стоит делать его решающим. Внимательно и фундаментально продумывать интересы государства – важнейшая задача сербов в отношениях с внешним миром.

Сербский выбор – интеграция, дистанционирование, одиночество

История запомнит, что в последнее десятилетие тысячелетия европейские правительства во главе с американской администрацией соревновались в выборе и применении инструментов для пыток всего сербского народа. Объединенные правительства просвещенного Запада употребили все доступные средства наказания нации: экономические, политические, культурные, спортивные, дипломатические, военные. Будущий читатель европейской истории спросит: откуда такая жестокость во времена «триумфа демократии», почему либеральная Европа так сильно вмешалась во внутренние дела маленького государства, и что такого сделали сербы, за что их загнали в гетто.

Историю пишут не только победители. И победы не длятся вечно, и не всегда их добиваются честными средствами. Единственный настоящий судья – время. Те, кто поспешили нарисовать картину событий на Балканах, пойманы на лжи или уже взяты на заметку. Что же в действительности случилось с сербами в процессе разрушения бывшего югославского государства?

Когда Запад вместе с американцами решил развалить бывшую Югославию, он сразу встретил поддержку тех политиков Словении и Хорватии, которые мечтали об этом с 1918 года. Вскоре выросли политические аппетиты мусульманских и македонских политиков, а в заключительной фазе и албанских из Косово, и политиков, сформировавшихся вокруг общества «Шчепана Малого» в Черногории. В разрушительном походе против государства сербский народ со своим традиционным мышлением и пониманием прав и свобод народа воспротивился попыткам раскола. То же сделали и не сербские народы бывшего государства. И что произошло? Запад и американцы признали права и интересы всех народов бывшей страны, кроме сербских. Поскольку сербы не согласились принять планы существования, скроенные в неведомых кабинетах, они стали объектом согласованной европейской мести и массовой ненависти. Ради осуществления собственных интересов на Балканах западные политики и общественность растоптали свои фундаментальные ценности человеческого общежития. Ничего не осталось от правды, свободы, истины, достоинства. Сила должна была победить, пусть и ценой нарушения международных и национальных законов.

Сербский народ, в течение двадцати лет подвергавшийся неограниченным издевательствам силы и денег, залитый лавиной оскорблений и лжи, оказался перед решающим выбором: не отрекаться от исторического права на самоопределение и собственной традиции свободы, или согласиться на диктат западных правительств. Перед таким выбором оказался весь сербский народ, а не его политические вожди. В течение десяти лет сербы выбирали свободу и право на достоинство, а система наказаний и оскорблений только укреплялась.

Сербы, разумеется, не монолитный народ. Среди них есть такие, которые ратуют за второй путь. Они, прагматики, говорят, что «плетью обуха не перешибешь», надо склониться и протянуть руку палачу. Они понимают государство в колониальном смысле: свобода в рамках, дозволенных хозяином. Они готовы стерпеть все оскорбления, которыми годами поливают сербский народ. Надо быть моральным ничтожеством, чтобы протянуть руку Жаку Шираку, который не так давно сказал о сербах: «Сербы – народ без веры и закона. Это народ бандитов и террористов». По сравнению с лексикой шефа просвещенного государства язык наших политиков – просто поэзия. Такой язык ответственейших политических лидеров государства показывает, до какой степени дошла ненависть к сербам. Чего же тогда ожидать от тех, кто находится на нижних ступенях власти?

Политический выбор Сербии все тот же, что и десять (двадцать) лет тому назад: или свобода и справедливость, или вассальная зависимость и прагматика доллара. Нет ни одной причины, ради которой сербы отказались бы от борьбы за свои права и интересы. Наш народ должен устоять в защите своих ценностей, ради которых жертвовали собой многие поколения. Одиночество, в которое нас вытолкнули, мы должны вынести храбро и без колебания. Сербы должны бороться за свои права и свободы до тех пор, пока их не признает враждебное окружение. Потому что речь идет не о том, чтобы позволить завоевать нас, а о том, чтобы защититься от завоевателей. Они смогут победить нас, если это ему позволит воля народа и его сознательность. Все попытки агрессивного Запада сводятся к поиску среди сербов Троянского коня. Они ищут в Республике Сербской, в Черногории, в Косово и Метохии. В Республике Сербии коррупции приходится тяжелее. И не случайно: здесь родилась сербская свобода. А если мы вырвемся из одиночества, то дождемся, что правители Запада попросят прощения у сербского народа за все то зло, которое принесли ему нынешние властители и их хозяева.