В архивах не сохранилось свидетельств, которые могли бы охарактеризовать маршала Тухачевского[1]. Ничуть не могут помочь историку и не вызывающие ни у кого, кроме бездумных почитателей Сталина, доверия каллиграфическим почерком заполненные и подписанные самим Михаилом Николаевичем протоколы допросов, в которых он «признается» в измене Родине (первичные протоколы допроса комиссия ЦК КПСС в 1956 году не смогла обнаружить. Видимо, маршал поначалу отрицал свою вину, и потому протоколы были уничтожены).

Но сохранились переданные через третьи‑четвертые руки последние слова маршала. Очевидцы расстрела рассказывали, что когда в ночь на 12 июня 1937 года он шел по коридору к расстрельной стенке в подвале здания Верховного суда СССР, то произнес, ни к кому не обращаясь, как бы самому себе: «…Как во сне…» А за минуту до того, как Маршал Советского Союза Семен Буденный повернул его к себе спиной и выстрелил ему из своего нагана в затылок, успел крикнуть: «Не в меня вы стреляете, а в Красную армию!..»

Вместе с Тухачевским в эту ночь были расстреляны командармы: И. Э. Якир, И. П. Уборевич, Р. П. Эйдеман, В. К. Путна, Б. М. Фельдман, В. М. Примаков. В приговоре Специального судебного присутствия Верховного суда СССР присутствовала фамилия командарма Я. Б. Гамарника, покончившего с собой накануне ареста. Всего восемь военачальников. Позже по аналогичным обвинениям (измена Родине) были расстреляны и пять из семи членов Специального судебного присутствия, вынесшие смертный приговор Тухачевскому и другим: командармы Я. И. Алкснис, И. П. Белов, П. Е. Дыбенко, Н. Д. Каширин, также маршал В. К. Блюхер, а также маршал А. И. Егоров.

Немецкая пресса после этого писала: «Сталин распорядился расстрелять восемь лучших командиров РККА. Так закончился краткий период реорганизации командования Красной армии».

Маршал Г. Жуков (1896–1974) в своих мемуарах, не вдаваясь в цифровые выкладки, утверждал, что в 1937‑1938 годах Сталин обезглавил армию и деморализовал ее управление[2].

Герой СССР, генерал армии А. В. Горбатов (1891‑1973), полководческий талант которого высочайшим образом оценивали маршалы Жуков, Рокоссовский, Василевский, сам прошедший с сентября 1937‑го до марта 1941‑го нечеловеческие истязания в тюрьме и в сталинском концлагере на Колыме, опубликовал в 1965 году мемуары «Годы войны», где основную причину военной катастрофы 1941 года оценивал так: «Считалось, что противник продвигается столь быстро из‑за внезапности его нападения и потому, что Германия поставила себе на службу промышленность чуть ли не всей Европы. Конечно, это было так. Но меня до пота прошибли мои прежние опасения: как же мы будем воевать, лишившись стольких опытных командиров еще до войны? Это, несомненно, была по меньшей мере одна из главных причин наших неудач, хотя о ней не говорили или представляли дело так, будто 1937–1938 годы, очистив армию от «изменников», увеличили ее мощь».

Еще определеннее высказывался маршал А. М. Василевский: «Без тридцать седьмого года, возможно, не было бы вообще войны в сорок первом году. В том, что Гитлер решился начать войну в сорок первом году, большую роль сыграла оценка той степени разгрома военных кадров, который у нас произошел в 1930‑е годы»[3].

Наверное, наши полководцы имеют моральное право на такую оценку сталинских репрессий в военной среде в 1937–1938 годах. Основатель Итальянской компартии Антонио Грамши (1891–1937), десять лет проведший в фашистских застенках Муссолини (с 1928 по 1937), захвативший, по времени, начало репрессий военных кадров в СССР, писал в своих дневниках, которые он называл «Тюремными тетрадями»: «Принято говорить о генералах без армии, но в действительности значительно легче создать армию, чем вырастить генералов. Также бесспорно, что уже существующая армия разрушается, если она оказывается без генералов. Между тем если существует группа военачальников, умеющих сотрудничать между собой, хорошо понимающих друг друга и стремящихся к общим целям, то дело не станет и за созданием армии даже там, где ее вовсе не существует».

Убедительной иллюстрацией к этим словам А. Грамши может служить военный конфликт с японцами в 1938 году в районе озера Хасан, а в июне 1939 года в Монголии, в районе реки Халхин‑Гол.

29 июля 1938 года в Кремле стало известно, что рота японских военных внезапным ударом захватила в районе озера Хасан сопки Безымянную и Заозерную, с вершины которых на несколько километров в глубину просматривалась советская территория. Командующий 38‑й отдельной краснознаменной Дальневосточной армией маршал В. К. Блюхер, легендарный герой Гражданской войны, до этого без удержу превозносившийся советской пропагандой, был захвачен этим событием врасплох и не нашел ничего лучшего, как обвинить в случившемся дальневосточных пограничников (не подчинявшихся ему), предложил заморозить ситуацию и даже отвести пограничников на 4 метра в глубь советской территории от нейтральной пограничной черты. Взбешенный таким поведением командующего Сталин приказал наркому Ворошилову отстранить Блюхера от должности, назначить на его место комкора Г. М. Штерна и восстановить статус‑кво. Ценой больших, но бестолковых усилий и больших потерь Штерн 9 августа статус‑кво восстановил.

Как позже было отмечено на собранном Ворошиловым Высшем военном совете, в военном столкновении у озера Хасан выявились «огромные недостатки в состоянии Дальневосточного фронта», которые выступавшие на совете объясняли не только ослаблением кадрового состава Дальневосточной армии в результате проведенных там арестов «врагов народа», но и личными упущениями маршала Блюхера (растерянностью, утерей управления войсками и запоем, вследствие чего Сталин в течение трех дней не мог связаться по телефону с командующим армией). 22 августа 1938 года Блюхер был арестован, подвергнут изуверским пыткам, в процессе которых 22 октября 1938 года умер во внутренней тюрьме Лубянки прямо во время допроса.

Всю жизнь делавший карьеру на комиссарско‑политическом поприще комкор Штерн в этот раз уцелел, был переведен в Москву, а во время советско‑финской кампании был назначен командующим 8‑й армией. Однако комиссарское прошлое, то есть отсутствие профессиональных военных способностей, «догнало» его и здесь. Части 8‑й армии попали в окружение и были почти полностью уничтожены.

С военной точки зрения Финская кампания стала почти полным повторением хасанских событий, то есть участвовавшие в ней части РККА под командованием таких «полководцев», как Штерн, Мерецков, маршал Кулик и др., проявили потрясающую военно‑профессиональную некомпетентность, а в ряде случаев и просто беспомощность[4].

В 1945 году, после Победы над фашистской Германией, из найденных в Берлине архивов стало известно, что окончательное решение о нападении на СССР Гитлер принял именно после советско‑финской войны, посчитав, что Красная армия в этом военном конфликте выказала свою полную профессиональную несостоятельность.

Сталин понимал это не хуже Гитлера, но советскому народу надо было показать, что «от тайги до Британских морей Красная армия всех сильней», и генеральный секретарь ЦК в марте 1940 года начал «пригоршнями» раздавать награды военным, которые ещё остались на свободе и в живых после кадрового разгрома 1937–1938 годов. Так, в марте 1940 года президиум Верховного Совета СССР «за образцовое выполнение боевых заданий командования в советско‑финляндской войне» присваивает звание Героя Советского Союза комкору Г. М. Штерну, маршалу Г. И. Кулику, генералу К. А. Мерецкову и др., а генерал‑полковнику С. К. Тимошенко присвоил звание Маршала Советского Союза.

Однако Штерну это не помогло. После зимней войны он был назначен начальником Управления ПВО РККА, но после того, как 15 мая 1941 года немецкий транспортный самолет неожиданно беспрепятственно преодолел границу СССР и приземлился на Тушинском аэродроме в Москве (по неофициальным сведениям, летчик доставил личное письмо Гитлера Сталину), Штерн был арестован, а 28 октября 1941 года по личному приказу Берии расстрелян в куйбышевской тюрьме.

Трагичной оказалась и судьба маршала Кулика.

В июне 1939 года последовало новое столкновение с японцами в Монголии на реке Халхин‑Гол, где Кулик «отличился» как замнаркома обороны. С 26 мая по 2 июля японцы захватили территорию на правом берегу реки Халхин‑Гол. Командиров, которые были бы способны выправить положение, в распоряжении генсека не оказалось: все были либо расстреляны, либо рассованы по лагерям и тюрьмам, как Рокоссовский или Горбатов[5]. Поэтому Кулик, с четырьмя классами церковно‑приходской школы за плечами, в 1938 году был назначен замнаркома обороны и послан на Забайкальский фронт в помощь командарму Штерну. Но новоиспеченный маршал опять натворил командных ошибок. Ворошилов объявляет ему выговор и отзывает в Москву.

После нападения Гитлера на СССР Сталин посылает Кулика на Западный фронт для помощи командованию 51‑й армии. Но маршал попадает в окружение, из которого через две недели выходит в одиночку, сбросив все документы и военную форму. Тем не менее в ноябре Сталин лично направляет его в Керчь в помощь командованию 54‑й армии. По его приказу Керчь сдана немцам. За этот «подвиг» Сталин лишил его звания маршала СССР, звания Героя СССР, разжаловал в генерал‑майоры. К 1945 году Кулик дослуживается до генерал‑лейтенанта, но потом снова разжалован до генерал‑майора. В 1947 году арестован за «кухонные разговоры» с критикой Сталина. В 1950 году расстрелян.

Каким образом РККА оказалась в такой ситуации?

Большинство авторов сталинианы справедливо указывают на масштабность «чистки» в командных рядах РККА. Но здесь наблюдается довольно большая путаница, в особенности со стороны не столько историков, сколько публицистов. Казалось бы, нужно опираться на документы, но документов на этот счет не так уж много. Среди главных:

– дела арестованных тех лет и

– справка комиссии ЦК КПСС от 1964 года, возглавляемой председателем парткомиссии ЦК КПСС Н. М. Шверником (1888–1970).

Что касается первых, то сразу следует сказать, что в архивах историкам открыты только некоторые протоколы допросов обвиняемых. Много лет работая в архивах, могу засвидетельствовать, что сами уголовные дела остаются недоступны историкам до сегодняшнего дня. Да и существовали ли они вообще, эти «дела», как классические?

Валентин Лесков, автор книги о Тухачевском[6], не смог, например, обнаружить в деле Тухачевского и других краскомов постановлений прокуроров на арест. Существует только справка комиссии президиума ЦК КПСС «О проверке обвинений, предъявленных в 1937 году судебными и партийными органами тт. Тухачевскому, Якиру, Уборевичу и другим военным деятелям, в измене родины, терроре и военном заговоре»[7]. Документ из 135 машинописных страниц оправдывает всех осужденных и подписан председателем комиссии Н. Шверником и ее членами A. Шелепиным, З. Сердюком, Н. Мироновым, Р. Руденко и В. Семичастным.

В публицистике же гуляют самые разные цифры. В стремлении эпатировать читателя публицисты нередко действуют по принципу: кто больше?

Так, Л. Млечин пишет о 44 тысячах арестованных командиров, из которых 39 тысяч, пишет он, были расстреляны[8].

Эмигрировавшие в 1980 году в США бывший научный сотрудник Центрального государственного архива Советской армии СССР (ЦГАСА) Ю. Геллер и публицист B. Рапопорт утверждают, что «за два года чистки (1937 и 1938) было репрессировано приблизительно 100 тысяч человек»[9].

(Справочно стоит заметить, что на начало 1937 года списочная численность начальствующего состава РККА составляла 142 427 человек.)

Не так уж далеко от публицистов в этом вопросе отстают и профессиональные историки. Так, доктор исторических наук, бывший секретарь ЦК КПСС А. Н. Яковлев незадолго до смерти, в 2005 году, заявил: «Более 70 тысяч командиров Красной армии было уничтожено Сталиным еще до войны»[10]. Доктор исторических наук, руководитель Центра военной истории Института российской истории РАН Г. А. Куманев пишет о 50 тысячах репрессированных[11], академик РАН А. М. Самсонов – о 43 тысячах[12], Д. А. Волкогонов – о 40 тысячах уничтоженных командиров[13].

Особняком в этом списке стоит единственное в своем роде, признанное в среде историков достоверным фундаментальное исследование д. и. н., академика РАЕН, полковника Олега Федотовича Сувенирова (1917–1999), участника войны, который, опираясь на многолетнюю работу в архивах, сообщил, что в 1937–1938 годах увольнениям из Вооруженных сил по различным основаниям, арестам и расстрелам было подвергнуто 28 685 командиров РККА и 5616 человек из Военно‑морского флота и из Военно‑воздушных сил, то есть всего 34 301 человек[14]. Но Сувениров подверг исследованию архивные документы только за указанный период. А репрессии военных командиров начались раньше 1937 года и продолжались вплоть до октября 1941 года (последний расстрел высших командиров РККА был совершен в октябре 1941 года в Куйбышеве, Саратове и Воронеже)[15].

На мой взгляд, при всем недостатке документальной базы по рассматриваемой теме при определении цифр подвергнутых репрессиям краскомов в 1930‑х годах следует все же исходить не из оценочных суждений, а из архивных документов. По крайней мере, из тех, что имеются. Хотя следует оговориться, что точных цифр репрессий в среде военных мы, по‑видимому, уже не сможем узнать никогда: в справке Шверника 1964 года, над которой, по заданию Хрущева, несколько лет работали специалисты ЦК КПСС, КГБ СССР и другие эксперты, четко сказано: «В архивных материалах НКВД СССР и Наркомата обороны СССР нет точных статистических данных о числе арестованных военнослужащих за 1937–1938 годы».

Поэтому в справке подчеркивается, что речь может идти только о «некоторых документах», которые помогают «определить размах репрессий в отношении военнослужащих».

Имеется небольшое число и других документов. В Российском государственном военном архиве (РГВА) хранится отчет заместителя наркома обороны СССР Е. А. Щаденко маршалу Ворошилову (наркому), датированный апрелем 1940 года, о количестве арестованных и уволенных в 1937–1939 годах командиров PKKA[16]. В отличие от всех пишущих на эту тему справка, подписанная Щаденко, отличается точностью и даже детальностью сведений. Она сообщает обо всех краскомах, покинувших за этот период РККА, а не только об арестованных, то есть и о тех, кто выбыл из списочного состава по причине естественной смерти, болезни, инвалидности, по причине пьянства, хулиганских действий, морального разложения, расхищения имущества и даже просто из‑за подозрения в том, что тот или иной командир мог быть шапочно знаком с заговорщиками.

Сообщается также, что в соответствии с директивой НКО СССР от 24.06.1938 № 2 200 из армии были уволены все инонациональные командиры, кроме евреев (поляки, немцы, латыши, литовцы, финны, эстонцы, корейцы и др.), а также уроженцы заграницы или как‑либо связанные с заграницей[17].

С учетом всех этих категорий причин выбытия из армии действительная картина политических репрессий краскомов, нарисованная вышеупомянутыми авторами, существенным образом меняется.

В 1937 году, сообщает справка Щаденко, по доказательной базе арестовано было 4474 командира, а по оговорам – 11 104 человека, из числа которых в 1938–1939 годах было восстановлено в армии 4338 человек. Весь списочный состав командиров в 1937 году состоял из 142 427 человек. Эти данные никак не коррегируются с утверждениями, что в ходе репрессий был уничтожен «весь офицерский корпус РККА»[18], или не менее 50 %[19].

Щаденко сообщает Ворошилову, что в ходе этих процессов в 1936–1939 годах «было большое количество (командиров) арестовано и уволено несправедливо. Поэтому много поступило жалоб в Наркомат обороны, в ЦК ВКП(б) и на имя тов. Сталина. Мною, – пишет Щаденко, – в августе 1938 г. была создана специальная комиссия для разбора жалоб уволенных командиров, которая тщательно проверяла материалы уволенных путем личного вызова их, выезда на места работников Управления, запросов парторганизаций, отдельных коммунистов и командиров, знающих уволенных, через органы НКВД и т. д. Комиссией было рассмотрено около 30 тысяч жалоб, ходатайств и заявлений. По результатам работы Комиссии всего было восстановлено 11 178 человек»[20], то есть более одной трети от всех, подвергшихся увольнению из РККА.

Таким образом, доля репрессированных командиров от общего их списочного состава в 1937–1940 годах составила, согласно справке Щаденко, 3,1 %. С 1939 года начался обратный процесс – командиров стали освобождать из заключения и восстанавливать в армии.

А сейчас о том, какими методами НКВД (нарком внутренних дел Ежов Н. И. (1895–1940) осуществлял указания Сталина о «чистке» в армии.

[1] Остались лишь позднейшие воспоминания тех, кто мог знать его лично. Вот как о нем вспоминал маршал Г. К. Жуков: «На посту первого заместителя наркома обороны М. Н. Тухачевский вел большую организационную, творческую и научную работу. При встречах с ним меня пленяла его разносторонняя осведомленность в вопросах военной науки. Умный, широко образованный профессиональный военный, он великолепно разбирался как в области тактики, так и в стратегических вопросах. Он хорошо понимал роль различных видов наших вооруженных сил в современных войнах и умел творчески подойти к любой проблеме… В Тухачевском чувствовался гигант военной мысли, звезда первой величины в плеяде выдающихся военачальников Красной армии» (Воспоминания и размышления. В 2 т. Т. 1. М.: АПН, 1979. С. 222).

[2] Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. В 3 т. Т. 1. М.: АПН, 1985. С. 185.

[3] Коммунист. 1988. № 9. С. 88.

[4] О «трагедии и позоре Красной армии в советско‑финляндской войне» с предельной откровенностью высказался сам главный виновник кадрового разгрома РККА И. Сталин 17 апреля 1940 г. См.: Зимняя война. 1939–1940. В 2 кн. Кн. 2. М.: Наука, 1999. И. В. Сталин и Финская война. Стенограмма Совещания при ЦК ВКП(б). С. 206–280.

[5] Суд над Тухачевским и другими арестованными военными состоялся 11 июня 1937 г. В этот день в республики, края и области Сталин отправил следующее указание: «В связи с происходящим судом над шпионами и вредителями Тухачевским… и другими ЦК предлагает организовать митинги рабочих… а также… красноармейских частей и выносить резолюцию о необходимости применения высшей меры репрессии. Суд, должно быть, будет окончен сегодня ночью. Сообщение о приговоре будет опубликовано завтра, то есть двенадцатого июня. 11.VI.1937 г. Секретарь ЦК Сталин ». КП http://www.kp.ru/daily/26033/2949760.

[6] Лесков В. А. Сталин и заговор Тухачевского. М.: Вече, 2003. 480 с.

[7] Военные архивы России. 1993. Вып. 1. С. 4–113; Военно‑исторический архив. 1998. Вып. 2. С. 3–81.

[8] Млечин Л.М . Иосиф Сталин, его маршалы и генералы. М.: Центрполиграф, 2004. С. 199.

[9] Рапопорт В. Н., Геллер Ю. А. Измена Родине. М.: РИК «Стрелец», 1995. С. 291.

К слову, эти авторы давно известны как большие фантазеры. Так, ранее они запустили в оборот утверждение, что военные потери РККА в Великой Отечественной войне составили 45 млн человек.

[10] Капченко Н. И. Политическая биография Сталина. В 2 т. Т. 2. Тверь, 2006. С. 627.

[11] Правда. 1989. 22 июня.

[12] Самсонов А. М. Вторая мировая война. 1939–1945. М.: 1990. С. 102.

[13] Волкогонов Д. А. Триумф и трагедия. Политический портрет И. В. Сталина. В 2 кн. Кн. 2. Ч. 1. М.: АПН, 1989. С. 51.

[14] Сувениров О.Ф . Трагедия РККА. 1937–1938. М.: ТЕРРА, 1998. С. 315.

[15] Политбюро и дело Берия: Сборник документов. М.: Кучково поле, 2012. С. 862, 872, 874.

[16] Документ опубликован в: Мировые войны ХХ века. Кн. 4. Вторая мировая война: Документы и материалы. Изд. второе. М.: Наука, 2005. С. 50–52.

[17] Документ опубликован в: Мировые войны ХХ века. Кн. 4. Вторая мировая война: Документы и материалы. Изд. второе. М.: Наука, 2005. С. 51.

[18] Коваль В. С. Барбаросса. Киев: Наукова думка, 1989. С. 593–594.

[19] Канун и начало войны: Документы и материалы / Сост. Л. А. Киршнер. Л.: Лениздат, 1991. С. 31–32.

[20] Канун и начало войны: Документы и материалы / Сост. Л. А. Киршнер. Л.: Лениздат, 1991. С. 52.