О понятиях ислама как религии и как цивилизации сказано и написано много. И тем не менее вклад ислама в развитие общемировой культуры и определение исламской цивилизации принимаются далеко не всеми. Большинство историков признают существование периодов культурного расцвета при правлении ряда мусульманских правителей, золотого века ислама. Традиционно упоминаются ранний ислам в Мекке и Медине, эпоха правления Омейядов в Дамаске, несколько веков Багдада при Аббасидах, неоценимый вклад Андалусии и 46 лет правления Сулеймана Великолепного в Оттоманской империи. Помнить и изучать блистательное прошлое нужно для того, чтобы понять причины подобного успеха, равно как и выработать критический подход к периоду упадка и разрушения. Это поможет извлечь из прошлого уроки и для решения проблем современности.

Золотой век

Необычайно быстрое распространение ислама, усиление его влияния на многих континентах лучше всего объясняется расселением мусульман на новых территориях и тем характером взаимоотношений, которые они устанавливали с другими цивилизациями, религиями и культурами. До ислама Мекка всегда была центром торговли, куда съезжались представители окрестных племен. С появлением ислама увеличился поток паломников, их этнический состав стал более разнообразным, что создало предпосылки для культурного обмена, и, как следствие, культурного и экономического взаимообогащения. Мусульманские купцы селились вдоль караванных путей и на побережье африканской Сахары, по всему Ближнему Востоку, от Азии до Китая и Индии, вдоль побережья Средиземного моря до Европы. Все эти факторы явились объективными обстоятельствами, давшими толчок бурному развитию исламской цивилизации.

Объяснять ее успех только военными завоеваниями нельзя, хотя они и были стремительными. Купцы, постоянно путешествовавшие и расселявшиеся вдоль торговых путей, обосновывались на новых территориях и быстро адаптировались к местным культурам, от Северной Африки на востоке до Европы на западе, они проникли в Индию, Китай, Юго‑Восточную Азию, не говоря уж о колоссальном успехе на Ближнем Востоке и в Центральной Азии, от Исфахана до Самарканда. Торговцы являлись носителями не только своей веры, но и языка, коммерческого опыта, иной культуры. Политическая и экономическая власть успешных исламских империй шла в ногу с продвижением торговли, полагаясь на общий язык, устанавливая денежное обращение и регулируя коммерцию, но при этом почти не вмешиваясь в администрирование, оставив управление местным правительствам. Двойственное миграционное движение, от периферии к центру, за счет паломничества, и от центра к периферии, несло распространение веры, языка и культуры. Происходило как торговое, так и интеллектуальное, а также культурное перекрестное опыление, взаимное обогащение.

Первый золотой период ислама длился с VIII по XIII век. Политической и государственной властью в то время обладали в основном арабы. В течение 500 лет духовные, интеллектуальные, торговые и военные достижения успешных мусульманских империй были просто поразительны. В Ираке в 829 году, при халифе аль‑Мамуне (умер в 833 году), открылась Багдадская обсерватория, три года спустя – Дом мудрости, затем были основаны менее крупные центры переводов и научных исследований, доступные всем мыслителям и ученым своего времени. Ранее отец халифа, Харун аль‑Рашид, организовал аналогичные центры для интеллектуальной элиты. Вскоре Дом мудрости разросся, а потом такие же заведения появились в Дамаске, Каире, Самарканде, Исфахане, Фесе, Кордове и других городах империи. Изучались достижения, культурное и художественное наследие иных цивилизаций – персидской, римской, китайской и индийской, научные и философские труды переводили на арабский язык. Именно знакомство с другими цивилизациями позволило арабским мыслителям и ученым, равно как и еврейским и христианским, внести свой вклад, создать взаимосвязь между общечеловеческими концепциями мысли и науки, привнеся в них свою веру и культурное наследие.

Астрономия, математика (арифметика, алгебра, геометрия), медицина (система циркуляции крови, офтальмология, хирургия, анестезия, анатомирование и создание первых больниц), физика, химия, география, ботаника, зоология и сельское хозяйство – вот далеко не полный перечень быстро развивавшихся сфер науки, в которые мусульмане внесли свою лепту. Была разработана индийская десятичная позиционная система цифр, новые открытия подтверждали то, что формулировалось ранее в гипотезах. Повсюду Дом мудрости стимулировал появление новых научных знаний из самых разных источников, разрабатывались способы практического применения открытий. Такие же процессы проходили в поэзии и философии, исламские теолого‑философы знакомились с греко‑римским наследием, а ибн Хальдун заложил основы социологии. В сфере архитектуры были заимствованы и усовершенствованы многие элементы – арка, купола, колоннада, а также гипостиль, в изобразительном искусстве вместе с каллиграфией появились искусство миниатюры, украшения рукописи, керамика, деревянная инкрустация, батик и многое другое. Арабы в VIII веке переняли от Китая использование бумаги, а уж затем это новшество распространилось на запад. Таким образом, исламская цивилизация сыграла роль катализатора в применении новых технологий и экспансии знания.

В течение пяти столетий особенностью исламской цивилизации было торжество науки, стремление к знанию в любой форме – точное, экспериментальное, гуманитарное. Вера никогда не являлась препятствием, напротив, именно она служила мотивацией, ибо знание, образование, продвижение вперед – требования ислама. Возможно, одной из причин упадка исламской цивилизации стало нашествие монголов в XIII веке, но это не единственная причина, как мы увидим в дальнейшем. Тем временем процветали другие центры цивилизации, как, например, Андалусия. С VIII столетия вплоть до падения Гранады в XV веке она бурно развивалась, опираясь на культурный и религиозный конгломерат, состоящий из иудеев, христиан и мусульман, подобно Багдаду, породившему культурную питательную среду для эволюции знания.

Правление Сулеймана Великолепного (1520–1566 годы) помимо военных успехов Оттоманской империи было отмечено рядом административных и правовых реформ, за что султан получил прозвище Законодатель, монументальными архитектурными проектами, созданными блистательным Синаном, и развитием искусств. Последнему способствовали художественные общества, Союзы Талантов, процветавшие при Дворце Топкапы в Стамбуле. В имперской столице насчитывалось более 40 подобных союзов, каждый объединял около 100 членов самого разного происхождения, где смешивались турецкие и европейские влияния, а мусульманские художники и ремесленники со всех концов империи привносили свою лепту.

Сам Сулейман был талантливым военным стратегом, законодателем и поэтом. Он пересмотрел уголовное, налоговое законодательство и законы собственности, даже проявил интерес к правам животных, ограничил случаи применения смертной казни, издал закон о налогах, более благоприятный для христиан (Кодекс Райя), а также ряд указов о защите евреев (1553 год). Сулейман взял под свой контроль бесплатное базовое образование, организованное на основе системы мектебов . В средней школе (медресе ) и в университетах было введено преподавание философии, астрономии, астрологии и искусств. Широко прививалось уважительное отношение ко всем религиям и культурам, высоко ценилось знание. Эта программа давала наглядные результаты не только в Стамбуле, но и в других городах Оттоманской империи, что заметно по сей день.

Периоды культурного расцвета цивилизации достаточно красноречиво говорят о том, что ислам никогда не ограничивал знание, искусство, уважительно относился к другим религиям и именно ислам в его правильном понимании в течение нескольких веков являлся движущей силой прогресса. Тем не менее недоброжелатели ислама приложили огромные усилия, чтобы умалить, а то и вовсе стереть его вклад в развитие западной цивилизации. Перед лицом представленных доказательств они заявляли, что арабы и мусульмане были не более чем переводчиками, «мостами», просто передали греко‑римское наследие в Европу. Вкратце, согласно их заявлениям, мусульмане якобы лишь завершили возвращение в Европу того, что ей и так принадлежало. В лучшем случае они, возможно, передали горстку технологий, которые никогда им не принадлежали, а были ввезены из Китая (бумага) и Индии (десятичное исчисление).

Это неправда. Вклад мусульман был бесконечно более существенным и далеко идущим во всех областях, упомянутых выше, – интеллектуальной, научной, социальной и художественной, что подтверждают авторитетные исторические исследования. Европейская цивилизация имеет как греко‑римские, так и иудо‑христианско‑исламские корни. Многовековое отрицание существования исламских корней шло в ногу с идеологической концепцией, позиционировавшей ислам как чуждую религию. Таким образом, Европа отвергла живую составляющую собственного наследия, представ обязанной лишь самой себе в религиозном и культурном становлении, дистанцировалась от ислама и низвела его до жалкого обманщика.

Со временем отрицание исторических фактов преобразовалось в некую «самоподтвержденную истину»: что ислам далек от разума, науки, искусства и плюрализма, ему чуждо разделение религиозной и государственной власти. Были сфабрикованы самые несусветные обвинения, причем диаметрально противоположные, однако и те и другие пытались изобразить ислам абсолютно чужим. На протяжении длительного времени, когда господствовали пуританские нравы, в средние века католики и протестанты преподносили ислам как религию вседозволенности, говорили, что в гаремах процветает чувственность (это, кстати, послужило источником вдохновения изысканной поэзии). Сегодня, в эпоху сексуального либерализма, ислам представляют диаметрально противоположно – как мир запретов и ограничений, подавления и фрустрации.

Оба представления позиционируют ислам чуждым, чем‑то кардинально иным. Подобная идеологическая подача ислама, ставшая лейтмотивом востоковедения, прочно укоренилась и сегодня отчетливо выступает на первый план в западном обществе. В отрицании и забвении истории исламской цивилизации с ее религиозной и культурной открытостью, обществами плюрализма, научным, философским и художественным вкладом, рассуждения, преобладающие на Западе, приводят к упрощенным и опасным выводам, утверждая, что исламу несвойственно рациональное мышление, религиозность обретает крайние формы, навязывается, склонна к экспансионизму, а наука и искусства запрещены. Исторические и научные исследования давно доказали фальшивость подобных заявлений. Учебным планам западных образовательных заведений пора принять и интегрировать в свою цивилизацию наследие ислама, при условии, что они действительно хотят согласовать знание с реальностью и пересмотреть собственное восприятие.

Причины упадка

Большинство историков указывают, что упадок исламской цивилизации начался в XIII веке с нашествием монголов. Безусловно, нельзя отрицать, что потрясения на пограничных землях Оттоманской империи, слабость исламских государств в военном отношении сыграли решающую роль. Однако существовали и внутренние факторы, возможно, даже более весомые, которые привели к кризису и разрушению.

Мы не можем не принимать во внимание политическое напряжение, возникшее вскоре после смерти Пророка, которое привело к убийству трех из первых четырех халифов. Напряженная политическая атмосфера и вспыхивающие внутренние конфликты постоянно сопутствовали исламской цивилизации. С началом династического периода правления в Дамаске обстановка еще больше накалилась. Всем исламским империям были присущи быстрый рост государств, активное расширение территории, которой надо было управлять, и внедрение различных социальных и политических культур. В зависимости от дальновидности, решительности и силы характера халифа, султана или другого правителя были периоды великих достижений, когда военная мощь, политическая стабильность и культурный расцвет приводили к экспансии исламской цивилизации. Но наступали времена, когда все шло в обратном направлении, с появлением иностранных завоевателей креативная энергия падала. Ибн Хальдун (умер в 1406 году), историк, философ и один из основателей социологии, проанализировал циклы цивилизации. Он изучил причины их возникновения, развития и упадка, выявил внутренние и внешние факторы, формировавшие процессы социальной эволюции. Исламская цивилизация, как все предшествующие ей и все последующие, тоже прошла несколько стадий.

Вслед за первым всплеском энергии наступали длительные периоды нестабильности, сомнений и ожидания нападения конкурирующих цивилизаций и империй. В сфере знаний богословы сконцентрировались на юриспруденции, видя в этом защитный механизм от потенциальной угрозы захватчиков. Четкое определение понятий дозволенного (халяль ) и запретного (харам ) создавало впечатление, что таким образом они смогут лучше защитить свою религию от влияния и проникновения иных окружающих культур. Исламская цивилизация широко открывала объятия интеллектуальным запросам, наукам и искусству, но во времена кризиса, в качестве ответной реакции, она искала пути защитить себя, что выразилось в естественном, но проблематичном приеме – акцентировании на праве и наложении ограничений. В итоге главенство юриспруденции оказало негативное влияние на развитие исламской мысли в отдаленном будущем. Связь с Богом, человеческие взаимоотношения и структура власти были представлены через призму норм и правил, которые придавали всему исламский характер. Такая подача приобрела форму противопоставления мышлению и образу жизни других цивилизаций. Подобная интеллектуальная позиция, которая стала ощутима уже в XI веке, привела к политическому упадку и способствовала завоеванию.

Именно эти две причины обусловили тяжелые последствия для дальнейшего развития исламской мысли. Из опасений некоторые начали утверждать: все, что можно, высказано учеными прошлых поколений, так что добавить уже нечего. Другие, из числа суннитов, но не шиитов, даже осмелились заявить, что «ворота иджтихада» закрыты, рассуждения более не требуется и пытаться интерпретировать священные тексты, используя его, весьма нежелательно, потому что все нормы и правила выведены учеными прошлого. Концентрация на повторении и имитации (таклид ) стала началом регрессии, причем подобное отношение живо по сей день и процветает в некоторых идеологических течениях ислама: современные буквалисты не могут предложить ничего, кроме точного копирования моделей прошлого, а традиционалисты лишь подражают ученым ранних поколений.

Вторая важная причина заключается в том, что мусульмане сами стали видеть себя другими, опасаясь любого внешнего интеллектуального и культурного влияния. Некоторые области знаний были объявлены опасными, правоведы, которых становилось все больше и больше, открыто выступали против некоторых разработок в науке, философии и мистицизме. Опасение «заражения» и боязнь знания в раннем исламе полностью отсутствовали, в ту пору мусульмане интегрировали, пересматривали и широко использовали все его формы. Интеллектуальный кризис исламского мира начался еще в XII–XIII веках, с перестановки понятий, когда формализм права затмил смысл и конечные этические цели, а имитация превратилась в правило, задушив любознательность и интеллектуальную производительность. В итоге ограниченное мышление установило для некоторых форм знания жесткие рамки. Подобное положение полностью противоречило духу открытости, взаимообмена и единения, присущему Посланию, благодаря которому блистательные периоды исламской культуры стали маяком для всех цивилизаций своего времени.

Последствия давнего интеллектуального кризиса наблюдаются повсюду и сегодня как в мусульманских странах, так и в общинах на Западе. К сожалению, зачастую приверженность Посланию определяется исключительно принадлежностью к строго очерченному пространству халяль – харам , с постоянной имитацией‑повторением и вычеркиванием всех форм знания, которое не является, так сказать, чисто исламским. В наши дни основное препятствие интеллектуальному, научному и художественному возрождению кроется во внутренних причинах плачевного положения мусульман.

Идеализация прошлого

Острейший вызов современности носит интеллектуальный и психологический характер. Очень многие исламские ученые на протяжении всей истории идеализировали прошлое, особенно его начальный период, словно сподвижники Пророка были какими‑то исключительными личностями, а не простыми смертными, которые вели обычную жизнь и боролись со своими человеческими слабостями. Воспевается их благородство, рассказывается об их храбрости, однако отсутствует серьезный исторический анализ социальной динамики и политического накала того времени, умалчивается о плохом управлении наследием Пророка и смуте, возникшей в первые поколения после его смерти. В результате сложилась крайне негативная психологическая ситуация. При столь идеализированном, порой поднятом до святости прошлом любой критический анализ стал восприниматься как недостаток веры или, более того, как злонамеренные попытки уничтожить историческое наследие.

Тот же недуг постиг современных мусульман в их представлении о «великих ученых» прошлого. Лишь они, и никто другой, владели ключами к правильному толкованию текстов, они уже сказали все, что можно было сказать, и знали все, что было возможно. Стремившиеся сохранить это человеческое наследие сами оказались его заложниками. В ходе истории аналогичное расхождение постигло многие интеллектуальные труды, этот процесс продолжается и сегодня, затрагивает право и его основы, философию, мистицизм. Одним из самых неблагоприятных последствий подобного отношения – оглядывания назад – является убеждение, что современные ученые и мыслители не способны создать ничего ценного и заслуживающего доверия, что помогло бы встретить вызовы современности.

Таким образом, интеллектуальный кризис исламского мира идет в ногу с глубоким психологическим кризисом: великолепное прошлое поглотило настоящее, создало вакуум уверенности и интеллектуальной энергии, необходимой для возрождения. Мы умудряемся скрывать причины этого кризиса от самих себя и постоянно твердим, что исламская цивилизация находится в кризисе. Это неразумно! Для подтверждения своего мнения мы навязчиво возвращаемся к грандиозности былого, чтобы продемонстрировать «гениальность ислама» и его приверженцев, постоянно указываем на разительный контраст с современностью и отсутствием какого‑либо вклада мусульман. Мы прошли полный цикл: близорукий анализ прошлого, негативная оценка настоящего и позиция побежденного, порой фаталистское восприятие проблем, с которыми сталкиваемся сегодня.

К этому надо добавить еще один симптом ментального кризиса – обостренное чувство жертвы. Оставим внутренние причины кризиса, недостаточную историческую изученность и критику исламской мысли со стороны самих мусульман. Но мы обвиняем во всех постигших нас несчастьях других и другое: сначала это были крестоносцы, затем военная и политическая колонизация и наконец экономический и культурный империализм. Они являлись и являются источниками всех наших бед, причиной всех поражений! Мусульмане уверяют, что господствующий Запад взял все от ислама и мусульман, а затем превратил их во врагов, дабы эксплуатировать их ресурсы, посеять вражду между ними, создать конфликт наподобие израильско‑палестинского и постоянно разжигать его.

Безусловно, критический подход и анализ многочисленных внешних факторов нужны, но мы не должны вечно ощущать себя жертвами. Это превратило мусульман в неких исторических субъектов, не способных существовать автономно и постоянно нуждающихся в подтверждении, что их признают. Столь пагубная самооценка затмила существующий реальный вклад мусульман в современном мире. Множество талантливых, свободно мыслящих мужчин и женщин вкладывают свою энергию и интеллект в науку, занимаясь исследованиями в самых разных областях – социальной, экономической, культурной, художественной, экологической. Они предаются своему делу с верой, гордятся принадлежностью к исламу и менталитетом, пониманием жизни и смерти, этого мира. В Африке, Азии, на Ближнем Востоке и на Западе они выступают как независимые созидатели собственной истории, проделывают критическую работу, пытаясь разрешить вызовы современности, внося свою лепту и обогащая наследие человечества. Но их не замечает и не принимает всерьез не только всесильный Запад, но и собственное общество. Мусульманский мир также не придает должного значения, отказывается видеть в этих людях признаки грядущего возрождения, ибо мусульмане стали узниками глубокого психологического кризиса – они убеждены, что не обладают никакими возможностями, видят себя жертвами и наблюдают, как созидают другие. Связь прошлого и настоящего выявила глубокий кризис коллективной психологии, в этом нет сомнений.