Быстрый приток мусульман начиная с 50‑х годов XX века и далее был не столь заметен, так как большинство селилось в маленьких городках (как в Великобритании и Северной Америке) либо на периферии, в пригородах и изолированных окрестностях (как во Франции, Бельгии и Германии). Вновь прибывшие, равно как и страны, которые их приняли, полагали, что они не задержатся надолго, и, как только накопят достаточно денег, вернутся к себе на родину. Воссоединение семей, создание новых, рождение детей и процесс аккультурации свели предполагаемые планы возвращения на нет. Что воспринималось как временное, оказалось постоянным. Иммигранты стали резидентами, а резиденты со временем обрели гражданство. В течение многих лет исламские юристы советовали мусульманам не получать гражданство страны, которая была «не их», и в будущем планировать возвращение, однако исторический опыт появления и расселения мусульман на Западе вскоре доказал, что те же юристы пересмотрели свои взгляды и уже через поколение выразили полностью противоположное мнение: желательно принимать гражданство страны проживания, чтобы защищать права личности и играть положительную роль в обществе.

В таких странах как Великобритания, Франция, Соединенные Штаты Америки и Канада появилось второе, третье и уже четвертое поколение бывших мигрантов. Рожденные на Западе, они являются полноправными гражданами этих стран. Со временем молодые люди покинули изолированные районы и пригороды, где проживали их родители, оставаясь незаметными. В школах и университетах, во всех сферах деятельности появилось много молодежи, отличавшейся своим происхождением, цветом кожи, одеждой. Это новое явление ислама создавало впечатление массового, навязчивого и опасного присутствия, в отличие от их отцов и матерей, которые оставались «незаметными» пару поколений назад.

Фактически наличие больших семей указывает на то, что религиозная интеграция прошла очень успешно и следует отметить огромный исторический успех в процессе беспрецедентной нормализации. Однако историческое сочетание ряда факторов породило несколько смущающий анализ. С одной стороны, это было ошеломляющее появление новых граждан‑мусульман, а с другой – возникновение социальных проблем, связанных с условиями их проживания (по‑прежнему в пригородах и маленьких городках). Появилось неблаговидное стремление объяснить социальную маргинализацию, правонарушения и бунты религиозной принадлежностью молодых людей, страдающих от социальных проблем. Повсюду, в Европе и Австралии, Соединенных Штатах и Канаде, «ислам» и «нежелание мусульман интегрировать» теперь претендовали на объяснение постоянных академических неудач, антисоциального поведения и правонарушений. Тем не менее более глубокие социальные исследования в каждой стране показывают, что эти проблемы не имеют никакого отношения к исламу.

Большой проблемой является как раз общественная политика и «интеграция через социализацию». Принадлежность к исламу вторична и часто используется в качестве предлога, чтобы скрыть некомпетентность национальных правительств и местных властей. Многие знатоки ислама попали в ловушку. Они пытались трансформировать социальные проблемы в «исламские» или «этнические», но этим лишь усилили всеобщее замешательство. Акцент нужно делать на предоставлении равных возможностей и доступного образования, решении жилищных проблем и трудоустройстве, борьбе с расизмом, неофициальным и организованным, а также на социальной справедливости.

Идентичность и место проживания

Ничего из сказанного выше не означает, что ислам как религия и система ценностей не представляет проблем, когда мусульмане проживают в обществе, где большинство сограждан принадлежит к иной религии или не исповедует никакой и где правая система чисто светская. На первое место встает вопрос идентичности. Естественно, что социальная среда вынуждает определиться и объявить, кто ты. В глазах сограждан все эти недавно появившиеся, которые вчера были пакистанцами, турками, африканцами и арабами, стали исключительно «мусульманами», и, поскольку эти люди теперь живут на Западе, вполне правомерно задать им вопрос, считают они себя британцами, французами или американцами либо в первую очередь они все‑таки мусульмане.

Многие, из гордости или из‑за разочарований, подтвердят, что они в первую очередь конечно же мусульмане, хвалясь своим отличием от прочих, либо что они американцы или европейцы, часто из нежелания выделяться, опасения, что их будут осуждать или из страха расовой дискриминации. Это навязывание мусульманам непременной идентичности стало постоянной темой политических дебатов на Западе, но двойственный формат самой формулировки полностью искажает смысл. Подобный подход отражает образ мышления, когда мусульман уже пометили как «чужих», при этом преобладающий политический и социальный климат способствует тому, что многие мусульмане приняли ярлык «отчужденности» как присущий им.

Однополярной идентичностью не обладает никто. Каждый является носителем нескольких определений (мужчина, женщина, чернокожий, белый, иудей, христианин, мусульманин, канадец, британец и т. д.), и доминанта зависит от контекста ситуации. Во время голосования человек может быть немцем или шведом, перед лицом же смерти он – атеист или верующий. Разные идентичности в зависимости от места и времени дополняют друг друга и гармонизируют, а вовсе не противоречат одна другой. Мусульмане, оказавшись в положении религиозного меньшинства, должны найти способы преодолеть кризис неуверенности в себе, из‑за которого они, часто в состоянии стресса, сомневаются в своем праве и возможности заявить о составной идентичности.

То же самое верно по отношению к определению места проживания. В течение веков исламские ученые делили весь мир на «дом – или пространство – ислама» и «дом – или пространство – войны». Эти понятия не являются кораническими, они помогали устанавливать различие между обществом, где мусульмане могли ощущать себя в безопасности, или могущественными, и тем местом, где их жизни угрожала опасность. Но эти определения давно устарели и не используются. Многие ученые указывают, что такое разделение не соответствует современным реалиям: зачастую мусульмане находятся в большей безопасности на Западе, где свобода совести и свобода слова соблюдаются реально, в отличие от стран мусульманского большинства.

Как нам следует называть такие общества? Глобализация пошатнула старые категории, и весь мир стал одним общим пространством свидетельства, для всех наций. Прежние двойные определения остались в прошлом. Для каждого мусульманина, будь то женщина или мужчина, где бы он ни жил, свидетельство о принадлежности к своей вере и этическим принципам означает быть преданным гражданином, осознавать свои права и обязанности, принимать ту культуру, в которой он живет, искать любые благие начинания и творить добро.

Ислам – западная религия, а западные культуры стали теперь культурами ислама. Западные мусульмане сейчас свидетельствуют о приверженности своим принципам, также как иудеи, христиане или атеисты, каждый со своей многогранной идентичностью, выросшей из той культуры, которая стала им родной. Вызов современности заключается в сохранении верности этим принципам, неисключении при этом себя из социума, политического и медийного пространства, даже если данное пространство порой становится враждебным. Таков исторический эксперимент, участниками которого оказались западные мусульмане.

Мы всегда должны помнить, как и они помнят, что в Восточной Европе веками соседствовали европейцы и мусульмане; что они приняли наследие европейских культур во всей его многогранности, где, безусловно, был и вклад мусульманских народов. О сокровищнице европейского ислама на Балканах часто забывают, равно как и о богатствах ислама Андалусии. Ислам исповедуют многие афроамериканцы и десятки тысяч тех, кто принял его на Западе, что заставляет нас пересмотреть биполярную схему, утверждающую, что западная культура противоречит принципам ислама. Для полной реализации многогранной идентичности в едином и уже общем пространстве свидетельства требуются образование, уверенность в себе и соучастие. Вызов современному поколению и тем, кто придет нам на смену, – в преодолении интеграции, уже ставшей старомодной, и во внесении своего вклада.