В 1980‑е мы стали свидетелями возникновения новой тревожной тенденции, превратившейся в угрозу свободе слова, запрещающей говорить то, что мы имеем в виду. Речь идет о так называемой политкорректности. С этого момента, как бы старательно мы ни пытались избежать оскорбления, как бы ни боялись поставить кого бы то ни было в неудобное положение, мы все равно не избежим обвинения в нарушении какого‑нибудь писаного или неписаного закона. И если мы не станем внимательно следить за тем, как именно в данный момент следует называть то или иное меньшинство, мы запросто можем попасть в беду.

Эпохой расцвета политкорректности стали 1980‑е и начало 1990‑х годов. В то время она диктовала людям порой совершенно абсурдное поведение, особенно в Соединенных Штатах Америки. Так, в 1993 году «Блэк Дайк Миллз Бэнд»[1] стал первым духовым оркестром из Великобритании, который пригласили для выступлений в престижном «Карнеги‑холле» (Нью‑Йорк). Однако, когда о гастролях оркестра стало известно представителям афроамериканского сообщества и членам организаций геев и лесбиянок, посыпались требования об изменении названия оркестра на всех рекламных плакатах и объявлениях о концерте. Было предложено обозначить его следующим образом – «Британский оркестр Миллз» («The British Mills Band»). Удивительно, но администрация «Карнеги‑холла» уступила этим требованиям. Писатель и радиоведущий Майкл Магенис едко заметил по этому поводу: «Интересно, что бы произошло, если бы в Америке вдруг узнали, что музыканты из нашего оркестра едят рубленую печенку[2] с горохом?»

В июне 2005 года на ежегодной конференции Профессиональной ассоциации преподавателей обсуждалось предложение об изъятии из педагогического лексикона слова «незачет» и замене его на словосочетание «зачет с отсрочкой». Авторы этого предложения утверждали, что слово «незачет» применительно к результатам экзаменов «подрывает интерес к учебе». Однако министр образования Рут Келли назвала эту идею «нулем без палочки», и делегаты конференции, проявив достаточно благоразумия, отвергли ее. Разум в данном случае восторжествовал.

Но буквально через три месяца стало известно, что политкорректность, проводившая на пенсию Голли[3], символ кондитерской фабрики Робертсона, попыталась напасть на старую британскую традицию – использование фарфоровых и фаянсовых копилок в виде свинок. Было объявлено, что из боязни оскорбить чувства мусульман несколько крупных банков прекратят дарить детям таких свинок, а также перестанут использовать их на рекламных плакатах. Удивительно, но почему‑то никто не побоялся оскорбить евреев и вегетарианцев.

Политкорректность зачастую наносит вред тем, кого она призвана оберегать и защищать. Это ярко продемонстрировала история с меморандумом, который выпустил в 1992 году Отдел гражданских прав министерства образования США с целью дать всем государственным служащим рекомендации, как в повседневной работе избегать слов и выражений, которые можно счесть оскорбительными. В меморандуме приводился список возможных альтернатив подобным выражениям. В частности, следующие варианты:

• называть инвалидов «людьми, страдающими инвалидностью», или «лицами с ограниченными возможностями»;

• глухих – «людьми, страдающими глухотой», или «людьми с нарушениями слуха»;

• дислектиков – «студентами, страдающими дислексией».

Этот меморандум вызвал особую ярость Американского национального общества слепых. На очередном съезде оно приняло следующий текст ответного обращения, который стоит обширного цитирования:

В определенных кругах все больше настаивают на использовании набора эвфемизмов для описания понятий «слепота» и «слепые». Это такие эвфемизмы, как «люди с недостаточным зрением», «люди с недостаточной зрительной способностью», «нетрудоспособные по зрению», «люди, страдающие от слепоты», и так далее. Все эти эвфемизмы совершенно неприемлемы и заслуживают лишь осмеяния, поскольку с их помощью натужно и нелепо пытаются избежать таких ясных и вызывающих уважение слов, как «слепота», «слепой», «слепые».

Использование эвфемизмов во имя модной ныне политкорректности приводит к достижению прямо противоположного эффекта, поскольку подобная практика чрезмерно охранительна, и вместо ощущения подлинного равенства приводит к появлению чувства стыда и стыдливости, выставляя слепых как чересчур обидчивых и агрессивных людей.

Умный человек хочет, чтобы его прямо так и называли, вовсе не настаивая при этом, чтобы его обозначали как «лицо, обладающее умом», а как банкиры вполне довольны тем, что их называют банкирами, не требуя при этом, чтобы их именовали «лицами, занимающимися банковской деятельностью», подобного же хотят и слепые… Мы с сожалением наблюдаем, как эвфемизмы создают ложное представление о существующих вещах и явлениях. Мы вполне способны существовать в этом мире на основе равенства с другими людьми, что и намерены делать.

В этом заявлении нет никакой двусмысленной неопределенности и путаницы. Оно представляет собой превосходный пример того, как можно прямо сказать именно то, что имеешь в виду. Любопытно, что примерно в то же самое время Королевский национальный институт слепых провел в Великобритании опрос об отношении публики к употреблению терминов «люди с недостаточным зрением», «люди с недостаточной зрительной способностью», «нетрудоспособные по зрению», «люди, страдающие от слепоты» и «слепые». В итоге институт пришел к следующему выводу: «Проанализировав результаты опроса, мы обнаружили, что люди реагируют на эти выражения совершенно одинаково и что понятие политкорректности не играет при этом никакой роли».

Политкорректность все чаще отвергают как угрозу свободе слова, как один из видов «социальной тирании» и даже как «назревающую диктатуру левых». В наступившем новом тысячелетии значение и влияние политкорректности значительно уменьшилось, однако она по‑прежнему представляет силу, с которой приходится считаться, и отдельные личности то и дело становятся ее жертвами. Среди них, например, ведущий американского ток‑шоу Билл Маэр.

Ток‑шоу Маэра «Политически некорректно» транслировалось поздно вечером и представляло собой программу, в рамках которой различные фигуры из сферы шоу‑бизнеса и политики обсуждали события, произошедшие в течение дня. Ведущий при этом старался, чтобы они высказывались вразрез с общепринятой точкой зрения и противоречили устоявшейся, порой совершенно узколобой трактовке событий. Появившись в студии сразу после нью‑йоркской террористической атаки 11 сентября 2001 года, Маэр в типичном для себя стиле высказал следующий спорный тезис: «Мы вели себя, как трусы, пуская в противников крылатые ракеты с безопасного расстояния в три тысячи километров. Это трусость. Можно говорить что угодно, но сидеть в самолете, когда он врезается в здание, – это не трусость».

И хотя некоторые интеллектуалы пытались защищать Маэра, указывая на разницу между физической и моральной трусостью, основные спонсоры шоу, потрясенные гневными откликами на озвученный ведущим тезис, поспешили отозвать рекламные контракты, в результате чего передачу пришлось закрыть.

Вот что бывает, когда говоришь то, что думаешь.

[1] «Блэк Дайк Миллз Бэнд» (Black Dyke Mills Band) – один из самых востребованных духовых оркестров в мире. Создан в 1855 г. Его название имеет географическое происхождение, однако в США слова black (черный) и dyke (мужеподобная женщина, лесбиянка (сл.)) могут также оскорбить чувства афроамериканцев и сексуальных меньшинств.

[2] Игра слов. Магенис имеет в виду британское блюдо faggots (рубленая печенка с приправами), однако сленговым выражением faggot также обозначают гомосексуалистов.

[3] Голли – черная тряпичная кукла, герой детских книг конца XIX в. Кондитерская фабрика британца Робертсона сделала эту игрушку своим символом в начале XX в. В упаковки мармелада вкладывались брошки с изображением Голли, которые около ста лет с увлечением собирала английская детвора. Однако образ черномазого Голли оказался несовместимым с политкорректностью.