Владимир Путин уже в 2014 году достиг очень многого. Но мне кажется, что главным результатом минувшего года является осознание им самим очень простого и трагичного факта: он остался один.

В конце года, подписав закон об отмене выборов губернаторов, Владимир Путин окончательно стал жертвой с таким трудом выстроенной им самим вертикали власти. Завершение ее строительства следует считать одним из основных промежуточных итогов года. На вершине вертикали по определению должен находиться один человек. Он на ней теперь и находится. Рядом – никого.

Необходимо сказать, что один из ярких представителей психоанализа господин Зилбург всегда различал одиночество и уединенность. Уединенность – нормальное и преходящее умонастроение, возникающее в результате отсутствия кого‑то или чего‑то. Одиночество, напротив, непреодолимое, неприятное (оно, отмечал господин Зилбург, как червь разъедает сердце), константное ощущение. Главной причиной одиночества господин Зилбург называет стремление создать, а затем и сохранить чувство собственного преимущества.

Ориентация на одиночество начинает, по его мнению, формироваться в детском возрасте, когда ребенок вместе с ощущением радости быть любимым испытывает потрясение, вызванное тем, что он – маленькое, слабое существо, вынужденное ждать удовлетворения своих потребностей от других. И постепенно уединенность превращается в одиночество.

Об этиологии одиночества писал и господин Салливан. Рассматривая потребность в человеческой близости, он считал, что она, начинаясь в младенчестве, в подростковом возрасте приобретает форму потребности в приятеле, с которым можно обменяться своими сокровенными мыслями. Если подросток не может в полной мере удовлетворить эту потребность, то у него может развиться глубокое одиночество.

Мог ли Владимир Путин удовлетворить такую потребность? Были ли у него приятели? Доподлинно известно, что были. Тогда отчего стремление к уединенности трансформировалось у него в прошедшем году в состояние глубокого одиночества? Вряд ли можно считать в этом смысле абсолютно корректным психоаналитический подход к проблеме одиночества господина Салливана.

Гораздо интересней точка зрения господина Роджерса, который известен своей пропагандой человекоцентрированного подхода, в соответствии с которым одиночество вызвано не ранними детскими воспоминаниями, а текущими влияниями, которые испытывает личность.

Являются ли такими влияниями события, например, в Беслане, когда окружающие отвернулись от Владимира Путина, предоставив ему самому убеждаться в том, что цифра 354 заложника в школе номер один – липовая?

Могли ли повлиять на трансформацию стремления к уединенности в полное и безоговорочное одиночество расстрелы в Назрани, когда Владимир Путин в рекордно короткие сроки проделал путь к осознанию экзистенциальной изоляции, причиной которой является, по мнению господина Ялома, противоречие между смертью и свободой? Знание о конечности собственного бытия заставляет человека понять, что он не может умереть вместе с кем‑то или вместо кого‑то, и он становится в это мгновение экзистенциально изолированным субъектом, испытывающим перманентное состояние «ужаса конечной изоляции».

Впрочем, согласно господину Роджерсу, одиночество – это проявление слабой приспособляемости личности, а причина его – феноменологическое несоответствие представлений индивида о собственном «Я». Ученый делит процесс возникновения одиночества на три этапа.

На первом общество влияет на человека, вынуждая его вести себя в соответствии с социально оправданными, ограничивающими свободу действия образцами. Добавлю, что в нашем случае имеет место и обратный процесс.

На втором этапе возникают противоречия между внутренним истинным «Я» индивида и проявлением его «Я» в отношениях с другими людьми, что приводит к потере смысла существования. Нельзя не заметить, что именно такая тенденция в прошлом году также была налицо.

На третьем этапе индивид становится трансцендентально одиноким, когда, преодолев себя и устранив охранительные барьеры на пути к собственному «Я», он тем не менее думает, что ему после всего, что успел сделать, будет отказано в контакте со стороны других индивидов.

И здесь, отмечают эксперты, наблюдается замкнутый круг: человек, веря, что его истинное «Я» отвергнуто другими, замыкается в своем одиночестве и, чтобы не быть отвергнутым, продолжает придерживаться своих социальных «фасадов», что приводит к опустошенности. Иными словами, в одиночестве проявляется несоответствие между действительным и идеализированным «Я».

Причем идеализированное «Я» каждый день показывают по телевизору, отчего действительное прячется все глубже и глубже, и у независимых исследователей все меньше и меньше надежды выманить его оттуда.

На самом деле, я не знаю, насколько Путин одинок. Наверное, никто, кроме него, этого не может сказать. Тут уж каждый решает для себя. Это распространенная ситуация – когда человек окружен большим количеством людей и при этом абсолютно одинок. И он знает, что одинок, и считает, что одинок, но никогда никому об этом не скажет и даже себе не признается в этом до конца. А иногда и не так. И как в этом случае – я бы, например, сказать не рискнул. Хотя многие, наверное, не так, как я, знакомые с ситуацией (хотя я и не знаком с ней вообще‑то), сказали бы более уверенно что‑то по этому поводу. Кажется, что я так туманно говорю, но на самом деле это очень конкретные вещи.

Мне кажется, любой человек одинок. Это же просто. Если он способен думать и чувствовать, то он всю жизнь и страдает от одиночества. Правда, есть любовь. Если она не проходит.

Что же касается решений, которые принимает Путин, конечно, тоже многими считается, что он принимает решения один, сам… и в этом смысле он тоже одинок и обречен на одиночество. Но все опять‑таки не так буквально. Я думаю, что он не принимает ни одного серьезного решения до консультации с Совбезом, который регулярно собирается и играет на самом деле гораздо более принципиальную роль в жизни страны, чем об этом принято думать… или, вернее, принято не думать.

А Совбез – это более чем рабочий орган, просто деятельность его, как говорится, не подсвечивается никакими СМИ. О деятельности Совбеза сообщает Дмитрий Сергеевич Песков по пятницам во время конференс‑колл или даже отдельным сообщением о том, что обсуждались текущие вопросы – и все. А эти «текущие вопросы» – самые на самом деле важные. Кажется, что важнейшие вещи – это встречи с правительством, например. Но про это все знают, все говорят. А вот деятельность Совбеза, особенно в вопросах, касающихся безопасности… это в СМИ не попадает совсем. Но именно это важно. Очень. И там Путин консультируется со всеми, всех слушает.

Окончательное решение, наверное, принимает он сам, да, но… как бы сказать… не в одиночестве. То есть принятие решений одиночеством не вызвано. И не диктуется одиночеством. И не генерируется им одним. В этом смысле он не одинок, конечно. Хотя опять же и про это принято многими думать иначе. Насколько он одинок по‑человечески, он ответить может только сам, если захочет. Но не захочет, я думаю.

Я бы на его месте (не дай бог, конечно) не ответил.

27 марта 2004 года Владимир Путин в своем вступительном слове на Объединенном форуме народов Кавказа сказал главное: никаких ссылок на то, что Кавказ – неблагоприятный для инвестиций и вложений регион, быть больше не должно.

Теперь польются инвестиции.

– И хотел бы напомнить завещание имама Шамиля, – подозрительно добродушно сказал Владимир Путин. – Надо хранить верность российскому государству и жить в мире и согласии с его народами.

Так и тянет написать, что теперь будут хранить верность и жить в мире. Но что‑то удерживает от этого.

Президент Ингушетии Мурат Зязиков громко зачитал свой доклад:

– Слова, только что произнесенные президентом, являются программой для нас всех… Сепаратисты оказались на задворках истории… Давайте же, люди дорогие, поздравим президента с новым доверием народа и выразим уверенность, что теперь дела государства пойдут в гору!

А как, интересно, они шли до этого?

Мурат Зязиков обратился с убедительной просьбой к представителям средств массовой информации изменить представление граждан России «о Кавказе как о регионе тревожной периферии».

– Для этого надо как можно больше рассказывать о Кайсыне Кулиеве, Розе Исимбаевой, Расуле Гамзатове и других таких же сыновьях и дочерях Кавказа, – дал он дельный совет представителям СМИ.

Получивший слово владыка Феофан, чья узкая специализация состоит в разрешении конфликтов на религиозной почве путем мирных переговоров с его участниками, за годы кормления на Северном Кавказе пришел к выводу, что почти все конфликты в этом регионе возникают из‑за девушек.

– Стоит устранить причину конфликта, – поделился он своим рецептом, – и сразу наступает долгожданный мир.

В конце своей горячей проповеди владыка Феофан обратился к Владимиру Путину:

– Я мог бы сказать вам: мы, Владимир Владимирович, делаем все, что нужно. Но нет! Это не так. Мы делаем все, что нужно, но постепенно.

Поспорив, таким образом, с президентом, владыка Феофан сел на место. После него слово получил муфтий Исмаил‑Хаджи Бердиев. Речь его была полна смирения и конструктивных предложений по благополучному обустройству Кавказа. Но ближе к концу своего выступления муфтий вдруг сорвался:

– Камнем преткновения между мусульманами и православными в Ставропольском крае стала строящаяся мечеть. Эта злополучная проблема…

– Мечеть не может быть злополучной проблемой, – вкрадчиво поправил его господин Путин.

Муфтий в сердцах пожал плечами.

– И вообще, – закончил он, – надо помнить: нас нельзя объединить оружием!

Эти слова прогремели как гром среди ясного неба. Муфтий фактически выступил на стороне сепаратистов, оказавшихся только что на задворках истории. Я обратил внимание, как Ахмат Кадыров быстро отправил записку в президиум. Владимир Путин прочитал ее и кивнул.

Президент Калмыцкого института гуманитарных исследований Нина Очирова рассказала жуткую историю:

– Если по телевидению показывают Туву, то почему‑то обязательно барана, из которого достают сердце…

Неожиданно Владимир Путин предоставил слово Ахмату Кадырову (так «выстрелила» его записка).

– Будет мир у нас или нет? – с раздражением спросил Ахмат Кадыров. – Можно сделать! Я давно предлагал: надо в Думе принять закон, который бы преследовал ваххабизм.

В зале раздались уверенные аплодисменты.

– Мы не можем их задерживать за ваххабизм сейчас, – продолжил господин Кадыров. – Они, конечно, будут говорить, что их по‑партийному преследуют. Ничего, не страшно!

Понятно, что, если принять такой закон, ему вообще ничего не будет страшно. По такому закону невиноватых в Чечне, похоже, не останется.

– Я знаю положение муфтиев. Когда надо, мы поднимаем их всех! И не помогаем потом. Я понимаю: отделяем религию от государства. А людей мы не можем отделить! Короче, надо дать им зарплаты. Я у себя им уже даю.

А чего в самом деле лицемерить? Когда надо, поднимают в ружье, а денег не платят. У господина Кадырова муфтии, выходит, те же контрактники. И везде должно быть так.

Кроме того, Ахмат Кадыров очень недоволен тем, что в России не меньше 60 равноправных муфтиев.

– Должен быть один, как Алексий II!

Три муфтия, сидевшие в первом ряду, недовольно переглянулись. Сравнение им совсем не понравилось.

Напоследок господин Кадыров обрушился с критикой на «Первый канал» за сериал о российском спецназе в Чечне:

– Этот спецназ уничтожает дебильных чеченцев! Два десантника убивают по 200–300 чеченцев. Хотят, как американцы, кино делать, но не могут! А еще «Первый канал»!

Напоследок Владимир Путин предоставил слово председателю совета ветеранов Волгоградской области Юрию Некрасову. И кажется, чуть не пожалел об этом.

– Уважаемый Владимир Владимирович! Народ вас избрал, народ вас и…

Наступила короткая пауза.

– И поддержит! – пауза все‑таки была эффектной.

Взамен Юрий Некрасов попросил президента только об одном одолжении:

– Спасите наши души, Владимир Владимирович!

Конечно, Путин не берет на себя роль покровителя церкви или там защитника веры. Он в такой ситуации скорее подданный этой веры. Этого заблуждения быть не должно. Конечно, одним из главных своих достижений, я думаю, он считает объединение церквей (РПЦ и РПЦЗ) – это да. Для него это, я думаю, почти на уровне возвращения Крыма. Но лишнего‑то на себя он все‑таки не берет. Хранителем веры, я думаю, является сама церковь прежде всего. Он может быть в крайнем случае таким «охранителем веры».

Но даже эту функцию, мне кажется, Владимир Путин на себя не берет. Мне кажется, он видел свою задачу в том, чтобы после предыдущего патриарха, который был по многим признакам великим человеком, во главе церкви встал очень достойный человек, и – чего греха таить – это должен был быть человек (с точки зрения его администрации), с которым этой же администрации будет легко находить общий язык. Но могла ли она тут чем‑то помочь? Или мог ли Путин сам тут чем‑то помочь? Мало чем, но мне кажется, что мнение такое, неформальное очень, совсем неофициальное, что Путин поддерживает в такой ситуации митрополита Кирилла и хочет, чтобы именно этот человек был во главе РПЦ, оно сыграло в свое время роль. Не очень маленькую.

Но лишнего брать на себя после этого, после того как митрополит Кирилл стал главой Русской православной церкви, он не хочет… мне так кажется. Я думаю, во многом потому, что ему это и не нужно. Еще и это брать на себя?! Это было бы уже совсем лишним. Ему и своих хлопот хватает, чтобы быть еще и покровителем церкви. Не надо, мне кажется, приписывать ему того, чего нет. Просто он в патриархе и так уверен.

На входе в лагерь «Селигер‑2011» тебя встречает то ли сцена, то ли танцевальная площадка, торжественно убранная портретами Дмитрия Медведева и Владимира Путина с каменными или, вернее, отлитыми в граните лицами. Причем Дмитрий Медведев уловимо похож на Леонида Брежнева времен его расцвета, а Владимир Путин – на рядового строителя коммунизма.

Рядом – выполненные в карандаше портреты героев «Селигера‑2011» размером один на два метра и доведенные либо до совершенства, либо до абсурда умелой рукой карикатуриста.

Андрей Калугин отличился тем, что «первым поехал на площадь Тынисмяги нести вахту памяти на месте Бронзового солдата». Особой заслугой Андрея Калугина является то, что он выстрадал право и не упустил шанс быть внесенным «в черный список Шенгена».

Другой юноша – Никита Итальянцев – стал героем «Селигера» после того, как за год участия в проекте «Беги за мной!» похудел на 30 кг.

На Аллее возможностей, магистральной дороге форума, под ногами деревянный настил с вытравленными на нем надписями «Курилы наши!» и «Кононов герой!».

Справа и слева твой мозг стискивают плакаты с цитатами из раннего и позднего Владимира Путина («Надо мотыжить, как святой Франциск, бум‑бум…») и ящик «О ком думает Путин?» с большой дыркой во фронтальной части. Не в силах устоять перед соблазном засунуть голову в эту дырку, ты попадаешь в зеркальный куб и с облегчением понимаешь, что Путин думает о тебе (а не о себе, например).

Владимира Путина оказалось в лагере очень много задолго до того, как он сюда приехал. С одного из плакатов премьер нечеловеческого роста честно предупреждает: «Продавец, не забывай: продал алкоголь несовершеннолетним – сел на скамью подсудимых!»

Не успел глаз отдохнуть на плакате «Закрой «Дом‑2», как видишь натянутые меж деревьев плакаты с цитатами из ведущих мировых газет: «Путин – хулиган, ведущий Россию к фашизму» (The Sunday Times), «Россия – враг!» (The Wall Street Journal).

На первый взгляд может показаться, что это пропаганда насилия над Владимиром Путиным и вообще провокация врагов, пробравшихся в самое логово его верных поклонников, но потом осознаешь, что поскольку Владимир Путин по определению кумир вне критики, то любой, кто пытается над ним глумиться, сам дурак.

Примерно эту же мысль иллюстрирует стенд необъяснимых желаний, где желающие изобразили премьера в желанном виде: он космонавт, культурист, рыбак, пароход и человек.

Впрочем, к концу путешествия по лагерю понимаешь, что человеческого в нем почти уже не осталось.

Примерно за полтора часа до появления премьера на поляне у КПП № 1 приземлился вертолет с сотрудниками премьерского протокола и с министром спорта и туризма Виталием Мутко. В лагере началась паника. Участники форума бросились к вертолету с криками: «Пу‑тин! Пу‑тин! Путин едет!!!» Деревянный настил содрогался под десятками ног. Назад юноши и девушки возвращались подавленными: явление Виталия Мутко не впечатлило их, избалованных ньюсмейкерами за последние три недели. Только прикосновение к живой легенде могло по‑настоящему заинтересовать.

Шанс прикоснуться, причем в буквальном смысле, появился у них через некоторое время.

Дорога на вертолете до Селигера заняла больше полутора часов: был сильный встречный ветер.

Теперь премьеру предстояло пройти насквозь весь лагерь: на другом краю, в Большом Шатре, его ждали 4,5 тыс. человек. По дороге он видел все, о чем я уже написал, и много другого. Увиденное не доставляло ему никакого дискомфорта. Услышанное тем более. Так, он прошел мимо динамиков, из которых весь день транслировали его знаменитую мюнхенскую речь. Премьер прислушался к себе и остановился возле светофора, на котором все время горел красный. Тут же имелась стационарно горящая зеленая стрелка. Рацпредложение активистов «Селигера‑2011» заключалось в идее отменить время от времени загорающуюся зеленую стрелку и разрешить поворачивать направо, даже когда горит красный. Такие стрелки работают почти во всех европейских странах (которые, разумеется, не являются примером для подражания).

Господин Путин близко к сердцу принял эту историю и попросил начальника своего протокола Антона Вайно набрать начальника ГИБДД России Виктора Кирьянова.

– Ребята тут говорят, что это не только в Америке есть, а и на Украине, – озабоченно произнес премьер. – Что вы думаете?

Ответ господина Кирьянова занял много времени. Очевидно, тот говорил так долго не потому, что идея привела его в восторг. Владимир Путин так же долго слушал, потом уточнил:

– Значит, проработаете вопрос?

Блицкриг, таким образом, не удался.

Еще одну вершину премьер попытался покорить через пару минут. Это была альпинистская стенка, по которой можно подняться, цепляясь за небольшие выступы. Спортсмены этим и занимались здесь с обязательной страховкой.

Владимиру Путину страховка оказалась необязательна. Он легко вскочил на стенку и залез по ней примерно на метр. После этого он, наконец, задумался, что же делать дальше. Нащупать ногой следующий выступ он не мог, но и предыдущий тоже. Так он и провел на стенке, припав к ней, несколько непростых секунд. Человек‑паук в эти мгновения гордился бы им.

Потом премьер решился еще на один отчаянный поступок: он просто спрыгнул со стены – и пошел дальше, по дороге приговаривая что‑то укоризненное про каких‑то «трусоватых ребят».

Остановился он и у велосипеда с двумя сиденьями. Велосипед по понятным причинам называется «тандемом». Премьер задумчиво глядел на велосипед. Кажется, он ему напомнил о чем‑то важном.

По пути следования слева и справа от премьера девушки прыгали на батутах, юноши катались по озеру на байдарках, штангисты брали вес в 300 кг, армрестлеры скручивали сковородки в титановые сигары с ручками.

Премьер шел по деревянной дорожке с татуировками «Курилы наши!» – и по обе стороны от него Россия вставала с колен в жиме и толчке, и величие ее становилось уже просто невыносимым.

Апофеоз наступил, когда премьер прошел мимо своего голографического изображения, которое накладывалось на такое же изображение президента России Дмитрия Медведева. Под разным углом зрения появлялся то один, то другой. То один человек, то другой. Над ними реяло: «Они меняются!» – если смотреть на эту инсталляцию в упор, то отчетливо просматривался кто‑то третий, собранный из них двоих. Во лбу у него нездоровым блеском горел третий глаз.

Премьеру показали три маленьких документальных фильма, на которых активисты движения «Наши» боролись против свалок (побеждал глава администрации поселка, благодарный им за то, что они подтолкнули его заняться этой проблемой), а также за то, чтоб на всех продуктах размером не меньше 10 % площади упаковки писался срок годности, а то его не видно.

В конце пути премьер ответил на вопросы юнкора «Селигера‑2011» о воинском прошлом своего отца. Владимир Путин рассказал, как тот выжил в диверсионном отряде в тылу врага (из 28 человек в живых остались четверо) и как, вернувшись, был тяжело ранен под Ленинградом и чудом спас от смерти свою жену, которую уже выносили из дома, чтобы похоронить. «Она же живая!» – крикнул он бойцам, присмотревшись. «Ей уже не выжить. По дороге дойдет», – ответили они ему. Он заставил все‑таки вернуть жену в дом и выходил ее. Этой истории премьер до сих пор никому не рассказывал.

Под огромным шатром в несколько сотен квадратных метров его ждали все те же 4,5 тыс. человек. И это была самая масштабная пресс‑конференция премьера, в том числе и за время его работы президентом.

Владимир Путин заявил, что гордится присутствующими под шатром молодыми людьми. Он рассказал им, что глава Агентства стратегических инициатив Андрей Никитин хотел работать с голландскими специалистами, которые должны были реализовать его проекты в производстве композитных материалов, но здесь, на Селигере, господин Никитин нашел других исполнителей, то есть россиян.

– Так он понял, что наши исполнители дешевле и лучше. Так вот, помните и вы! Вы д… – замялся премьер. – Вы лучше всех!

Его спросили про попытку американского дефолта. Премьер рассказал, что «они уже договорились между собой, поигрались и договорились».

– Вообще ничего хорошего в этом нет, – добавил он. – США заинтересованы в дефолте, в девальвации доллара, чтобы создать лучшие условия для экспорта. Но у них хватило чувства ответственности и здравого смысла не сделать этого.

Впрочем, премьер заверил активистов «Селигера‑2011», что это «только отсрочит принятие системных решений»:

– Гигантский национальный долг говорит о том, что они живут не по средствам, – добавил он к восторгу публики. – В известной степени паразитируют на мировой экономике.

Одна девушка спросила Владимира Путина, планирует ли он посетить Селигер в следующем году и если да, то в каком качестве. Вопрос был сформулирован более или менее изящно. Ответ – тоже:

– А вам интересно посидеть и пообщаться со мной?.. Да? Вам важно, в каком я качестве? («Не‑е‑ет!..») Вот вам и ответ на ваш вопрос!

– Псевдоинтеллектуалы говорят, что вы создали «Общероссийский народный фронт», чтобы помочь «Единой России» в успехе на выборах… – сказал еще один разволновавшийся юноша.

– В значительной степени это правда, – неожиданно согласился премьер. – А че здесь плохого? Здесь нет засады! Мы хотим обновить «Единую Россию», чтобы пришли новые, интересные, красивые люди!

Актер Федор Бондарчук признался, что ему, старому (но все‑таки красивому. – А.К. ) члену «Единой России», неловко в компании говорить, что он состоит в партии:

– Говорят сразу, что мы используем административный ресурс… и вообще сейчас не тренд – быть в «Единой России». И что лучше помолчать. А я не хочу молчать!

– Есть такой известный фильм, – откликнулся премьер, – там герой очень выразительно произносит: «Тьфу на вас!.. Еще раз тьфу на вас!..»

– Хочется думать, что он имел в виду не старых членов партии.

Кроме того, отвечая еще на один вопрос, Владимир Путин подтвердил информацию о том, что американцы высаживались на Луну и что башни‑близнецы 11 сентября они взорвали не сами:

– Это чушь, полный бред! Даже по технологическим причинам: это скрыть невозможно! Это же сотни людей задействованы! И я не могу даже представить, чтобы кому‑то в голову могла прийти такая бредовая идея!.. Так можно сказать, что и Юрий Гагарин в космос не летал!

– Может быть, России вернуться к режиму тоталитаризма? – с искренней заинтересованностью спросила его девушка. – Такая коррупция… При Сталине такого не было!..

– Вы сами в это верите? – спросил ее Владимир Путин.

– Немного… – застенчиво призналась она.

– Жаль, – вздохнул он. – Это же тупиковый путь. Это неэффективный путь управления страной. Он напрочь убивает творчество и свободные идеи, которые не может подменить никакое государство. И поэтому такое государство обречено. Именно это произошло с Советским Союзом.

Студент факультета политологии особенно заинтересовал премьера:

– Какие специальности вы изучаете?.. Политическая математика?! Это же лженаука какая‑то?.. Да нет, я, конечно, пошутил…

– Есть некоторые сомнения, что вы сами хотите идти на выборы‑2012, – продолжил мужественный студент.

– Как называется ваш предмет? – повторил премьер. – Математическая политология? Вредный все‑таки предмет… Будущее не за горами. Пройдет немного времени, и мы с вами посоветуемся, как быть дальше, – пообещал Владимир Путин.

И зря: парень‑то теперь ждать будет.

Задние ряды постепенно переставали слушать. Зато те, кто впереди, встали и тянули вверх обе руки.

– И это был крайний вопрос, – закончил премьер, почувствовав, видимо, что испытывать терпение такой аудитории и не стоит.

Он встал и пошел к выходу.

Четырехтысячная армия его бойцов ринулась за ним единым фронтом.

Возможно, Путин – даже более эпичная фигура российской истории, чем это могло бы показаться на первый взгляд. Потому что он может угадывать потребности народа, когда тот сам не в состоянии их сформулировать даже. Достаточно того, что он может их угадать – это ведь еще сложнее. Формирует ли он их при этом? В каком‑то смысле, конечно, он сам формирует запрос общественный. А народ видит, что какие‑то его запросы Путин удовлетворяет, и аппетит приходит во время еды. И эти потребности ширятся: если он удовлетворил одни, то теперь должен удовлетворить и другие. И в этом смысле, наверное, он управляет течением этих потребностей, как будто соответствуя им.

Но он может пойти и наперекор, если будет чувствовать, что это не то, что он сейчас должен делать. Тогда любое общественное, народное мнение для него не будет играть никакой роли. И потребностями народа в таком случае он может пренебречь, конечно. Потому что может, я думаю, решить в какой‑то момент, что народ сам не очень понимает, в чем его потребности сейчас. Что они гораздо более далеко идущие, чем люди сейчас сами могут понять – и вот тем, настоящим, великим потребностям ему надо соответствовать. Тем потребностям народа, которые он один, Владимир Путин, только и может сейчас просчитать. В этом же так легко себя убедить. То есть сиюминутно, тактически, он может ими и пренебречь, и я думаю, такое бывало много раз.

И мнением элиты он регулярно пренебрегает. Как в случае с Ходорковским. Это история, которая расколола даже его очень близкий круг. Нет на самом деле такого выражения – «близкий круг». Но пусть будет. И его она расколола. Когда уходили такие люди, как Волошин, глава его администрации, – после этой истории. Когда он не был поставлен даже в известность, что такая история может произойти. Человек, абсолютно преданный ему, работавший 24 часа в сутки. Это все, конечно, очень болезненно было для Владимира Путина. И все равно, он, наверное, думал, что да, я пройду и через это, потому что мы должны это сделать – пусть этого никто сейчас и не понимает.

Даже на съезде «Единой России» Дмитрий Медведев и Владимир Путин выходили на сцену по отдельности, если не считать финальной сцены, когда все было уже слишком понятно. Но такова стратегия предвыборной кампании «Единой России», которая рождалась в муках. После того как было объявлено, что первый номер списка – Дмитрий Медведев, а не Владимир Путин, центр организационной работы, естественно, переместился в администрацию президента. До сих пор кампанию, хоть и не стартовавшую официально, вел вице‑премьер и руководитель аппарата правительства Вячеслав Володин, который был одним из авторов идеи «Общероссийского народного фронта» (ОНФ). Те, кто знал, что происходило в ОНФ последние два месяца, утверждают, что работа, которую проделал господин Володин, была титанической.

Последнюю пару недель, после праймериз и съезда «Единой России», про ОНФ подзабыли, и даже появилось ощущение, что он уже сыграл свою в меру решающую роль в грядущей победе «Единой России» на выборах 4 декабря. На самом деле до выборов Владимиру Путину еще предстоит несколько встреч с лидерами ОНФ.

После съезда и заседаний в управлении внутренней политики администрации президента России было решено, что несколько мероприятий «в поле» президент и премьер проведут вместе, хотя основная тяжесть предвыборной работы уже упала на Дмитрия Медведева. Ярким подтверждением этому были встречи президента со сторонниками – мероприятия, безусловно, предвыборные, то есть примерно такие же, как встречи Владимира Путина с представителями ОНФ.

Детали оргработы в период собственно кампании, то есть за месяц до выборов, до сих пор уточняются. Так, пока не утвержден основной слоган – «Будущее за нами!» (по уровню оптимизма он напоминает слоган Михаила Прохорова «Неизбежность перемен»). Между тем, если под таким слоганом будет фото только Дмитрия Медведева, у него будет один смысл. А если на фото будут оба, то, конечно, совершенно другой. По понятным причинам более реалистичный.

Вчера в центральном штабе «Единой России» можно было наблюдать энергичную попытку освоить новый формат: участие и первого номера списка, и председателя партии в одно время и в одном месте в одном мероприятии. Это значит, что за две недели до официального старта предвыборной агитации в бой брошена тяжелая артиллерия. То есть вчера мы стали свидетелями залпа двух гаубиц, стрельбе на которых, по признанию Владимира Путина в Нижнем Тагиле, так ловко обучались оба на военных сборах, когда учились в Ленинградском госуниверситете.

После поверхностной экскурсии по штабу Владимир Путин и Дмитрий Медведев сосредоточились на видеоконференции с региональными штабами «Единой России». Видеть их обоих за одним столом, наперебой задающими вопросы, было как‑то чудно: все равно что две телевизионные картинки наложили одну на другую и показали обывателю, вернее, избирателю. Стал ли от этого двойным эффект, покажет «Время».

Первым на связи был Новосибирск и человек‑гора Александр Карелин. Он признался, что «Единую Россию» сейчас упрекают многие и во многом, но «всем кликушам отвечаем, что за десять лет создали структурированную организацию».

У Александра Карелина, который в «Единой России» столько лет, сколько многие и в КПСС не жили, на самом деле много стилистических разногласий с партией. Он не выносит сор из избы (а надо бы) и пытается сделать так, чтобы здравый смысл восторжествовал сам собой внутри структурированной организации. Пока, судя по всему, получается не очень. Но даже на селекторном совещании Александр Карелин сказал, что не надо бы увлекаться технологией, а надо побольше общаться с людьми (ему осталось только понять, что это тоже технология).

Дмитрий Медведев заявил, что «лучшая агитация – это результат».

– А тот, кто обвиняет партию в каких‑то нарушениях, он сам‑то чего сделал?

Ответить ему было некому: у инакомыслящих свои видеоконференции.

– А основные озабоченности люди какие высказывают? – поинтересовался Дмитрий Медведев.

Было такое впечатление, что ему просто интересно.

– Значит, пенсии, – переспросил он, – СМИ, бездушие чиновников?.. Понятно.

До сих пор это было, видимо, загадкой.

Затем Владимир Путин некоторое время рассуждал о том, что нужно сделать в области модернизации здравоохранения и откуда взять на это деньги.

– Все, что сказано, нужно провести, – распорядился по этому поводу Дмитрий Медведев. – Мы с вами потом еще про это поговорим.

Один фермер из Ставропольского края в категоричной форме порекомендовал не повышать цены на горюче‑смазочные материалы.

– Мы когда ехали сюда в машине, – сказал Владимир Путин, – то говорили о поддержке села. Да, надо оставить сниженные цены на ГСМ.

В истории этой предвыборной кампании сохранятся, естественно, не сниженные цены на ГСМ, а то, что Владимир Путин и Дмитрий Медведев ехали на мероприятие в одной машине.

Отвечая на другой вопрос, Владимир Путин воскликнул:

– У нас были времена, когда инфляция была 30 %, 50 %!

– 150 даже процентов была! – добавил Дмитрий Медведев.

Тут уж председатель партии посмотрел на первого номера списка.

– Вот какая была, – добавил премьер после некоторого колебания.

Они, конечно, рассчитывали быть взаимодополняемыми на этом совещании и даже, может, договаривались об этом, но грань, которую при этом не стоило переступать, была, похоже, трудноуловимой.

Дмитрий Медведев предложил участникам видеоконференции трудную задачу:

– Пусть они расскажут: удается ли нам менять жизнь?

Очередной выступающий показал себя деликатным человеком:

– Мужик – он как? Шесть лет не получал зарплату – и недоволен! А сейчас, чтоб быть довольным, нужно время!

Владимир Путин промолчал по этому поводу. А мог бы сказать, что у него это время есть.

А Дмитрий Медведев уже отвечал на вопрос о детских садах. Он пообещал, что предприятия, которые будут приватизированы, не станут перепрофилировать детские сады на их балансе под другие неотложные нужды.

Владимир Путин оставил без комментария и это замечание. Он был за то, чтобы Дмитрий Медведев и в самом деле являлся первым номером во время кампании.

Нечто неожиданное произошло в конце первого часа видеоконференции. Они вдруг отчаянно заспорили об уровне средних зарплат в стране. Премьер назвал одну цифру, президент вскользь поправил его и думал, видимо, что Владимир Путин двинется дальше. Но премьер объяснил, что он имел в виду именно то, что сказал. Теперь уже он хотел продолжить. Но президент стал настаивать на своей цифре. Через мгновение они уже перебивали друг друга на глазах у изумленной публики.

– Я имею в виду среднюю по экономике!.. – слышалось из‑за их стола.

– А я говорю…

Закончилось еще более внезапно, чем началось. Не удалось даже понять, кто из них первым сказал:

– Вы абсолютно правы!

Я думаю, внимание к цифрам и постоянное к ним обращение – прежде всего привычка, которая тоже была приобретена Владимиром Путиным за время работы в КГБ, неотъемлемой частью которой, собственно говоря, является работа с цифрами. А так, если посмотреть, как ведет себя, как живет Владимир Путин, складывается впечатление, что очень многое в нем сложилось из той работы… и никуда не ушло. Это нельзя недооценивать, но не стоит и переоценивать. Это просто есть – и все. И в том числе это касается, мне кажется, и работы с цифрами. Как правило, он действительно подолгу готовится и регулярно обнаруживает свое знание.

Правда, иногда это знание его подводит. Статистика, как известно, сложная вещь очень, и она врет так же, как и говорит правду, и все зависит от исполнителя, от уровня исполнения, уровня заказа и заказчика, поэтому цифры на самом деле по любому поводу фактически всегда получаются разные. И если ты приводишь одни цифры, и они тебе кажутся более или менее несомненными, и если ты доверяешь источнику, даже если его выбирал не ты, а другой человек, которому ты доверяешь, то все равно, когда ты их обнародуешь, найдется много людей (особенно в его положении), оперирующих совершенно другими цифрами по тому же самому поводу, но из совершенно других источников. И у тебя, если ты на каком‑то публичном мероприятии их обнародовал, больше нет возможности вступить ни в какую дискуссию ни с кем по этому поводу – ты их уже обнародовал. Дальше лучше забыть. Да и желания нет такого – вступать в дискуссию.

А для кого‑то это, наоборот, старт дискуссии с президентом… и возможность уличить его в том, что все переврано. Мне кажется, что, во‑первых, к этому стоило бы относиться проще и вообще не злоупотреблять знанием цифр. Их нужно знать, но можно их, так сказать, не публиковать вслух в своем исполнении. Но мы же знаем Владимира Путина. Если ему говорят, что очень много по этому поводу возникает потом разногласий, дискуссий, что возможен репутационный ущерб, то он просто плечами пожмет. И все будет продолжаться, как и раньше. Мне кажется, что с цифрами в его жизни и в его работе всегда будет такая история.

Следующей на очереди была Московская область. Но тут подвела техника: видеокартинка не выводилась на экран.

– О, черный квадрат! – прокомментировал Дмитрий Медведев. – Сейчас появится Казимир Малевич!

– Нет, – снова возразил премьер, – должен появиться Гришанков Михаил Игнатьевич.

Когда господин Гришанков, депутат Госдумы, все‑таки появился в кадре вместе с коллегами из Московской области, картинка была такой мутной, что напоминала экранную копию малобюджетного фильма с отвратительным звуком. Но все‑таки удалось расслышать, что подмосковным партийцам люди жалуются на возрастающие налоги. Чиновники говорят, что федеральная власть поднимает налоги, потому что надо содержать полицию.

– Кто слухи‑то распускает? – пожал плечами премьер. – У нас налог 13 % (на доходы физических лиц. – А.К. ).

– Когда я начинал реформирование МВД, – начал Дмитрий Медведев, – я понимал, какая это будет тяжелая работа… И эта работа будет продолжена!.. А те, кто выступает против этих трат в бюджете, должны признаться в этом избирателям. А мы будем голосовать за эти траты! Завтра я собираюсь в Тверь и намерен поговорить с работниками полиции в том числе и об этом…

– Государство предусмотрело большие практические шаги в этой сфере, – продолжил премьер. – Вот сейчас Дмитрий Анатольевич сказал об этом, да в целом и все знают…

Тут премьер вдруг понял, о чем на самом деле идет речь:

– Вот про что, может быть, нам говорили: про страховые отчисления!.. До 34 %… Мы пошли на снижение этих отчислений в процессе длительного обсуждения, были разные мнения… Но это не касается граждан. Это касается предприятий…

Ответ на вопрос вышел тем не менее более чем приблизительным.

В заключение встречи Дмитрий Медведев заявил:

– Мне бы хотелось, чтобы в этот ответственный период (на время избирательной кампании. – А.К. ) мы больше общались с обычными людьми.

То есть в «Единой России» работают люди как минимум необычные.

– Нужно донести до избирателя то, что сделано, и сделано хорошо, – окончательно подытожил Владимир Путин.

А то, что сделано плохо, доносить до избирателя, конечно, ни к чему.

Все думали, что на этом‑то встреча уже наконец закончится, но Дмитрий Медведев все‑таки успел остаться автором последнего слова:

– И пожелаем нам всем удачи!

Похоже, «Единой России» на этих выборах она и в самом деле пригодится.

Путин, на мой взгляд, очень строго относится к тому, каким образом определен круг задач в той должности, которую он занимает на данный момент. Вот он занимал должность премьера в свое время – и занимался исключительно внутренней политикой. Я думаю, он не мог тогда, конечно, без боли смотреть на то, каким образом формируется отношение к Ливии, к событиям, которые там происходят. Но его прорвало только один раз, на встрече с рабочими (по‑моему, «Уралвагонзавода»), когда он очень жестко высказался на эту тему. Я тогда был просто ошарашен (подошел‑то в этот момент, можно сказать, случайно: диктовал в это время что‑то). Но никакого продолжения у тех слов на самом деле не было. И Россия в ситуацию в Ливии не вмешивалась. Я думаю, что при Владимире Путине – президенте Россия бы, конечно, вмешалась. И это была бы ситуация, подобная Сирии. И, может быть, ситуации в Сирии не было бы никакой, если бы все началось еще в Ливии.

Но он не считал себя вправе в тот момент, когда он премьер, быть президентом. Круг задач у президента совсем другой, чем у премьера, и он свято этому следовал, полностью положившись на Дмитрия Медведева, хотя вот такие вещи ему, конечно, не могли нравиться. И он помнил, наверное, о том, что Ливию мы отдали, но уж Сирию‑то точно не отдадим. Нельзя же им все отдавать до такой степени. И в результате он без раздумий, конечно, заступился за Сирию, потому что это было его дело как президента. А будучи премьером, он занимался внутренней политикой – или скорее внутренней экономикой.

Во дворце «Мегаспорт» 6 декабря 2017 года шли последние приготовления к форуму «Доброволец‑2017». 15 тыс. волонтеров заполнили, а вернее, забили собой трибуны и партер.

Владимир Путин намерен был сказать о том, что будет выдвигать свою кандидатуру на пост президента России в четвертый раз, именно на форуме «Доброволец‑2017». Вариант ГАЗа тоже рассматривался, но тем не менее был запасным. Тут ведь много зависело от аудитории: в «Мегаспорте» собрались 15 тыс. молодых, очень молодых и самых молодых людей, то есть непосредственно будущее страны, с которым Владимиру Путину в это будущее, собственно говоря, и идти, причем поторапливаться.

На ГАЗе – в лучшем случае ее настоящее. С кем должен был в конце концов ассоциировать себя Владимир Путин на выборах‑2018? То есть и его – ассоциировать с кем? Выбор оказался мучительным и продолжался едва ли не до самого начала мероприятия в «Мегаспорте». В итоге с облегчением решили, что Владимир Путин должен быть и с теми, и с другими.

И теперь предстояло продемонстрировать, как достичь такого эффекта на практике. И не сказать, чтобы это далось просто.

По краям сцены расположились огромные мониторы, на которых светились слова «доброта», «поддержка»… Никаких случайных слов тут по понятным причинам не было.

В начале церемонии награждали лучших волонтеров страны. Награждали их, в свою очередь, лучшие люди страны, каждый из которых мог и даже должен был стать (и станет, конечно) доверенным лицом Владимира Путина на выборах: Евгений Миронов («Спасибо вам за ваше сердце!» – говорил он волонтерам. А мне, конечно, казалось, хоть я и одергивал себя, – а может, и не волонтерам…).

– Когда случается беда, так важно, чтобы рядом оказался человек, который выслушает, поможет… – звучало со сцены, и я опять не мог отделаться от ощущения, что все уже готово к появлению Владимира Путина.

Между тем один за другим выходили волонтеры, которые победили в конкурсе «Доброволец‑2017», и это были по всем признакам чудесные молодые люди, заслужившие свои победы (как, видимо, по мнению Владимира Путина, – и он свою).

– Добро поможет нам жить! – слышал я выступающих и уже начинал волноваться: да где же Добро‑то?

Игорь Матвиенко, Полина Гагарина, «Доверие!» и «Ответственность!» на экранах, Андрей Малахов, Александр Карелин… Родные люди…

– Много лет назад, – рассказывал со сцены Василий Лановой, – семилетним мальчишкой я оказался под Винницей и пробыл там три с половиной года. При отступлении Красной армии, при наступлении Красной армии, при румынах… Но нас было не сломить, и вот тогда и появлялось понятие «Человек с большой буквы»…

И опять его все еще не было на сцене. Хотя, я обратил внимание, уже вынесли и положили на столик стойки с микрофоном до боли знакомые листки с текстом крупного шрифта… Его листки…

В полутьме долго играла тревожно‑торжественная музыка, прожекторы шарили по фигурам волонтеров на трибунах и все чаще выхватывали горящее под потолком красным слово «Доброволец». Конечно, он и должен был появиться. Доброволец, а кто же еще… Кто, если не он…

Но было еще не время. Лауреаты и обладатели премии «Доброволец‑2017» на сцене еще пели свою добровольческую песню и наконец расступились перед словами ведущей:

– Вы готовы поприветствовать особого гостя?

– Да‑а‑а! – простонали трибуны.

– Вас не слышно! Готовы?!

Это уж был эстрадный перебор, конечно, да уж какая разница…

Его наконец объявили.

Президент вручил приз победителю в номинации «Доброволец года», руководителю проекта «Сохраним Байкал» Максиму Токареву и процитировал великого русского писателя:

– Знаете, Антон Павлович Чехов как‑то сказал очень хорошие, замечательные слова: «Как много в России хороших людей!» Он к вам тоже обращался!

Конечно, чтобы эти, по сути, беспрецедентно банальные слова превратились в духоподъемную цитату, их должен был написать вот такой человек. А потом еще произнести вот такой.

Владимир Путин вспомнил еще про одного добровольца, своего отца:

– Владимир Спиридонович Путин, имея на руках в 1941 году так называемую бронь, которая позволяла ему работать в тылу, добровольцем ушел на фронт…

Он сказал много еще и правда добрых слов волонтерам, объявил 2018‑й Годом добровольца (И пора записываться… В ружье! Каждый штык сейчас на счету…), но со сцены не ушел.

Было ведь ясно, чего он тут ждал. И правда, Максим Токарев сказал следующее:

– Нам важно видеть, как много внимания уделяется добровольчеству в нашей стране. Друзья, это так замечательно, что следующий год объявили Годом добровольца! Это многое значит для миллионов людей во всей России. У добровольцев очень большие планы на будущее и многое нужно сделать, а у нашей страны – очень большие планы на добровольцев. Скажите, Владимир Владимирович, а вы в следующем году, мы надеемся, с нами?!

– Я всегда с вами! – воскликнул Путин. – Ведь я уже сказал: у нас это семейное!

Да, он готов был стать добровольцем. Немного удивило это слово «всегда». Но, впрочем, немного. Чему уж тут удивляться?

Ведущий Дмитрий Губерниев между тем сказал уже то, что в конце концов давно следовало сказать:

– Владимир Владимирович! Максим, я так понимаю, вместе с нами хочет вот о чем спросить. Уже многие приняли решение и объявили о своих планах на весну 2018 года и будут баллотироваться в президенты Российской Федерации. Скажите, пожалуйста, вы будете принимать участие в выборах 2018 года, баллотироваться на пост президента?

Владимир Путин медленно подошел к краю сцены. Теперь он был еще ближе к добровольцам в партере, правда, немного отдалился от добровольцев на сцене… Но надо было выбирать… В марте, я имею в виду, 2018‑го.

– Это всегда, – произнес он, – для любого человека очень ответственное решение, потому что мотивом при принятии решения может быть только стремление улучшить жизнь людей в нашей стране, сделать страну более мощной, защищенной, устремленной в будущее!

Тут я подумал, что он, наверное, сразу и окончательно обо всем скажет: ведь он говорил о Добровольцах и при Добровольцах, и похоже, здесь и надо было начать и закончить. Но все оказалось не так просто:

– А достичь этих целей можно только при одном условии: если люди доверяют и поддерживают! В этой связи… Вы мне задали вопрос через вашего ведущего… У меня вопрос к вам: если я такое решение приму, то вы и люди, близкие вам по духу, поддержите это решение?!

И он профессионально наклонил микрофон в сторону партера.

– Да‑а‑а…!!! Да‑а‑а…!!! – предсказуемо взревел зал.

Тут‑то он и продолжил, как никто уже почти не ожидал:

– Я понимаю, что это решение должно быть принято в ближайшее время, и оно будет принято в ближайшее время. Принимая его, я, конечно, буду иметь в виду и наш сегодняшний разговор, и вашу реакцию!

То есть он еще не объявил, что пойдет на выборы. Но всеми этими словами он отрезал любые пути не то что к отступлению, а к тому, чтобы не сказать то, что начал, со сцены «Мегаспорта», произнеся со сцены «А». Он не мог не иметь в виду теперь этот разговор с добровольцами. И если бы проигнорировал потом их поддержку, то они имели бы полное право расценивать это как предательство их интересов, их, в конце концов, голосов, да и просто как предательство. А на это он пойти не мог.

То есть на самом деле он все сказал. Шаг был сделан. Оставалась формальность.

Через несколько секунд его сменил на сцене другой талантливый исполнитель и тоже любимец публики Сергей Лазарев, а сам Владимир Путин улетел в Нижний Новгород, где на предприятии Олега Дерипаски закончил то, что начал два часа назад в «Мегаспорте». Он произнес слова о том, что будет баллотироваться в президенты России.

Заговорил с ним об этом рабочий Артем Баранов:

– Сегодня на форуме добровольцев вас спросили о том, будете ли вы выдвигать свою кандидатуру на выборы президента. И вы ответили, что если вас народ поддержит, то да, будете (чуток не так было, конечно, ну да ладно. – А.К. ). Так вот, сегодня в этом зале все без исключения вас поддерживают! Владимир Владимирович, сделайте же нам подарок – огласите свое решение! Ведь мы – за вас, ГАЗ за вас!

– Действительно. – Он ответил не колеблясь, да и куда уж дальше… – Лучшего места и лучшего повода для объявления об этом, наверное, нет… Спасибо вам за поддержку! Я буду выдвигать свою кандидатуру на должность президента Российской Федерации.

Аплодисменты были, кстати, не такие оглушающие, как в «Мегаспорте».

– Спасибо вам большое, спасибо за эту реакцию! Спасибо за ваш труд прежде всего. Спасибо за отношение к вашему делу, предприятию, городу, стране. Уверен, что все у нас с вами получится (такие слова он произносил уже в этот день – все в том же «Мегаспорте»: «Всегда уважал тех, кто стремится помогать другим, приносить пользу родной стране, своему городу, своему поселку!..» Но разве грех было повторить…).

Так и вышло, что в один день он сказал все это и тем, и другим: и в Москве, и в Нижнем. И молодежи, и рабочим (а значит, считай что и крестьянству).

А это, судя по всему, больше даже 70 %.

И можно вроде бы уже остановиться.

Но не для этого же начинали.

* * *

После «Мегаспорта» и ГАЗа не было ничего удивительного в том, что традиционная декабрьская пресс‑конференция Владимира Путина вызвала ажиотажный интерес.

Уже при входе в холл на первом этаже чувствовалось, что журналистов на этот раз больше, чем обычно. Может быть, такое впечатление складывалось оттого, что негде было пройти из‑за толпы с микрофонами и диктофонами, окружившей журналистку «Дождя» Ксению Собчак. Как журналистку ее тут, конечно, по понятным причинам никто не воспринимал, она интересовала каждого по причине того, что она захотела стать кандидатом в президенты России.

Я поинтересовался у Ксении Собчак, надеется ли она на дебаты с президентом, о недопустимости которых на такой пресс‑конференции уже предупредил пресс‑секретарь президента Дмитрий Песков, и она ответила, что она‑то «готова, а вот готов ли он?..». Оставалось выяснить это же у Владимира Путина.

Владимир Путин никогда не вступает в предвыборные дебаты из простого технологического и технического соображения (если такой вопрос вообще возникает): он просто не хочет поднимать рейтинг другим кандидатам при общении с ним самим. Потому что, как только ты становишься вроде бы вровень с ним, обсуждая одни и те же темы, и даже если ты, не знаю, молчишь рядом с ним, ты все равно набираешь сразу очки. Они проверяли это на фокус‑группах многократно. И зачем ему – считают все вокруг него: политологи, политтехнологи, чиновники, которые работают с ним и вокруг него во время предвыборной кампании, – зачем им поднимать чужие рейтинги?

Но не задумываются, что это такое правило демократии вообще‑то – дебаты. И что без них ее, может, и нет. И что надо пройти и через это. Или не называть это и впредь демократией.

Ксения Собчак, казалось, не напрасно надела на мероприятие ярко‑красное платье, и каково же было мое удивление, когда я вошел в зал и увидел в зале такое количество девушек в таких же ярко‑красных платьях, что невольно подумал: а может, это специально было решено так устроить, чтобы госпожа Собчак ничем здесь не выделялась?.. Впрочем, дело тут, конечно, было прежде всего в том, что слишком многие решили, похоже, обязательно запомниться президенту и телезрителям, и в итоге запомнились те, кто пришел во всех оттенках серого…

Вокруг меня были уже одни только плакаты: на всякий случай поднятые, полуопущенные (или, вернее, полуприподнятые) и лежащие под сиденьями пока… Рядом со мной мрачный крупный человек сосредоточился на плакате «Как победить?» с фотографией Владимира Путина на льду в хоккейной форме. Вообще‑то авторы плакатов не отличались сильной выдумкой.

Только перед входом в зал, в тот момент, когда там скопилось максимальное количество журналистов, вдруг взмыл не плакат даже, а икона на палке, по‑моему, для селфи, с более или менее достоверным изображением Богородицы, так что происходящее у входа стало вдруг напоминать внезапно забуксовавший и разнервничавшийся крестный ход…

А так на плакатах обозначались места (Орша… Темрюк… Биробиджан… Афганистан…) и темы (ЖКХ, «Пенсии», «Дети», «Выживание», «К морю»…).

И Владимир Путин, едва выйдя к людям и отвечая на один из первых вопросов – про свою миссию на выборах и почему до сих пор в стране нет политика номер два, – вдруг вгляделся в зал и заинтересовался:

– Чтобы обострить еще ваш вопрос… Я видел, девушка плакат поднимала, на котором написано: «Путин, бай‑бай!»

Было слышно, как девушка взволнованно поправила его:

– Путин – бабай!

– А, бабай… – вздохнул Владимир Путин. – Мартышка к старости слаба глазами стала… Извините…

Оговорка‑то тем не менее была, конечно, многозначительная. Без сомнения, Владимир Путин ожидал увидеть в зале плакаты и с «бай‑бай…» или по крайней мере услышать что‑то в этом роде… Потому что он и сам не может не думать об этом. О том, что такие вопросы будут… А не о том, что пора бай‑бай… И вот теперь он сам помимо своей воли выдал, можно сказать, желаемое за действительное. И готов был ответить. И мало не должно было по всем признакам показаться… Но тут досадная осечка! Бабай оказался «дедушкой» по‑татарски. Конечно, и в этом определении содержались, на мой взгляд, вызывающие намеки, тем более что журналистка из Татарстана добавила, что Владимира Путина так называют дети в республике (конечно, раньше говорили «дедушка Ленин», но потом дети выросли, у них выросли свои дети, которые теперь и говорят в Татарстане, видимо, «дедушка Путин…»).

– Теперь, – продолжил Владимир Путин, – на вопрос по поводу оппозиции, почему она не появляется такая, которая была бы конкурентоспособной… Самое простое для меня было бы сказать, что не мне же самому для себя конкурентов воспитывать…