Кто основал Русское государство? Князь Рюрик? Легендарные киевские князья Аскольд и Дир? Вещий Олег?

На этот вопрос трудно сейчас ответить, но именно ко времени княгини Ольги историки относят установление первых государственных границ Древней Руси на западе, там, где сейчас современная Польша.

Княгиня Ольга жила всего лишь тысячу лет назад. Много сохранилось о ней преданий и легенд, не забыли ее летописцы, исторические хроники. Историк Карамзин сказал об этой замечательной деятельнице Древней Руси: «Предание нарекло Ольгу Хитрою, церковь – Святою, история – Мудрою».

Глядя на современную карту и представляя себе гигантские пространства, на которых располагались земли наших предков, трудно, например, вообразить себе походы князей киевских Аскольда и Дира или Олега на Царьград. Царьградом называли на Руси Константинополь – сейчас это город Стамбул в современной Турции. Он расположен на оконечности Балканского полуострова. От Киева до него теперь нужно несколько часов лететь самолетом. А вот киевские князья со своими дружинами ходили Царьград воевать…

Византийские историки задолго до княжения Ольги описали киевских князей Аскольда и Дира. Один из походов Аскольда на Византию в 860 году был сокрушителен, и столица Византийского царства Константинополь была спасена только тем, что из храма вынесли ризу Пресвятой Богородицы во Влахерне, хранившуюся в городе. Тут же на море поднялась буря и разметала двести судов русского флота. Аскольд, потерпев поражение, принял христианское крещение: крестились и многие из его дружины. В Киев для крещения народа был назначен митрополит Михаил, и русская митрополия была внесена в список епархий константинопольского патриархата. Однако судьба христианства на Руси была сложной и драматичной.

Аскольд и Дир были вероломно убиты князем Олегом, захватившим власть в Киеве в 882 году. Олег привез туда малолетнего Игоря – сына князя Рюрика, правившего в это время в Новгороде, сам также назвался его родственником и стал княжить в Киеве, опекая Игоря. Так началось правление на Руси династии Рюриковичей.

Почему киевляне не взбунтовались после коварного убийства своих князей? Почему приняли князем Олега? Может быть, Аскольд и Дир были выбраны народным вече, а Рюрик устанавливал наследную власть? А может быть, свою роль сыграло и принятие князьями христианства, чуждого в это время большинству киевлян‑язычников… Впрочем, христианский крест осенил киевские высоты задолго до Аскольда и Дира, Олега и Игоря.

По христианской легенде, место, где стоял Киев, получило благословение одного из любимых учеников Христа, Андрея Первозванного. Андрея, брата Петра, первым позвал Христос в свои ученики. Поэтому его и назвали Первозванным. После смерти Учителя он пошел проповедовать христианство скифам на берега Черного моря, побывал в Корсуне (Херсоне), оттуда по Днепру поднялся на холмы, ставшие впоследствии киевскими. Утром он встал и сказал своим ученикам: «Видите ли горы эти? На этих горах воссияет благодать Божия, будет город великий и воздвигнет Бог много церквей!» Андрей Первозванный водрузил крест и отправился дальше на север – туда, где потом возник Новгород.

По преданиям и легендам, Киев был основан тремя братьями‑князьями – Кием, Щеком и Хоривом, а также сестрой их Лыбедыо. Эти имена сохранились и доныне: гора Щекавица напоминает о Щеке, речка Лыбедь – о сестре, гора Хоревица – о Хориве. «Градом Кия» стал город Киев. Недавние археологические раскопки показали, что ему не менее полуторы тысяч лет. Киев был основан в конце V века нашей эры. Аскольдова могила и доныне сохранилась в Киеве. Княгиня Ольга впоследствии воздвигла над могилой Аскольда церковь, а князя Олега прозвали Вещим, то есть мудрым.

Вспомним у Пушкина: «Как ныне сбирается вещий Олег отмстить неразумным хазарам. Их села и нивы за буйный набег обрек он мечам и пожарам…» Все мы знаем эти строчки с детства. Но вот представить себе историческую реальность гораздо труднее.

Князь Олег воевал не только с хазарами, но и с византийскими греками.

Знаменитый поход Олега на Царьград произошел в 907 году. Олег собрал в свои дружины варягов, чудь (эти племена жили вокруг Чудского озера, некоторые историки считают их предками современных эстонцев), мерю (этот народ жил неподалеку от современного города Ростов Великий в Ярославской области), древлян, радимичей, полян, северян (последние жили в пределах современной Черниговской области), вятичей (по имени этого народа впоследствии был назван город Вятка), хорватов, дулебов и прочих и на конях и кораблях выступил в поход.

Доплыв до столицы Византии, Олег поставил две тысячи своих кораблей на колеса и с попутным ветром пошел на штурм города. Испуганные осажденные стали умолять о пощаде и вынесли угощение русскому князю. Вино было отравлено, но Олег к нему не прикоснулся. Греки откупились от мудрого Олега большой данью.

В договоре о мире с византийцами‑греками от 2 сентября 911 года Олег упоминал уже стоявшие в Русской земле города: Киев, Чернигов, Псков, Переяславль, Полоцк, Ростов Великий, Любеч и др. В каждом городе правил свой князь, была своя дружина, народное вече, изъявлявшее свою волю. Земли Древней Руси назывались тогда в Европе Гардарики – Страна городов. Олег заключил мир, а чтобы мир этот был действенным, обе стороны поклялись своими богами: византийцы‑христиане давали клятву на кресте, язычник Олег клялся, как говорит летописец, двумя богами – Перуном и Велесом (Волосом), богом скота. В знак победы Олег повесил свой щит на вратах Царьграда и вернулся в Киев.

К этому времени Игорь давно уже стал юношей, и под 903 год летописец Нестор сообщает, что князь «вырос и собирал дань после Олега, и слушались его, и привели ему жену из Пскова, именем Ольгу».

Сохранилось предание, как впервые увидел князь Игорь свою будущую жену. Однажды он охотился на севере, на берегу реки Великой, в окрестностях города Пскова. Захотел князь переправиться на другой берег, но лодки поблизости не было. Однако по воде плыл челн, и правила им красивая девушка. Это и была Ольга. Игорь крикнул, чтобы она перевезла его на другой берег. Эта встреча произвела на него столь сильное впечатление, что, когда ему пришла пора выбирать жену, молодой князь поехал опять на реку Великую и отыскал Ольгу. Так она стала русской княгиней.

Когда Ольга прибыла в Киев, раскинувшийся на холмах град существовал уже несколько столетий, был богатым и красивым.

За высокими частоколами стояли боярские хоромы. На площади высился княжеский дворец, в нем славилась гридница – огромный зал для пиров князя со своими дружинниками – гридями. Арабский путешественник Ибн‑Фадлан описывает тронный зал киевского князя, где он принимал гостей вместе с 400 своими воеводами и гридями.

На Руси в это время процветало язычество – религия, имевшая множество богов, подобно тому, как это было в Древней Греции и Риме. До наших дней сохранился так называемый Збручский идол IX века – деревянный четырехгранник, на нем вырезаны две женские и две мужские фигуры древнеславянских богинь и богов. Вероятно, с перстнем в руке – это богиня Лада, покровительница семьи и любви, а богиня Мокошь – с рогом изобилия. На боковой грани скорее всего изображен бог войны Перун – воин с конем и мечом. Имена Лады и Перуна пронизывают и литовско‑латышский фольклор, восходящий к временам, когда жизнь славянских и балтийских племен была тесно связана друг с другом. Мокошь изображена на Збручском идоле как главная богиня. Мокошь – покровительница женщины, ее трудов и забот, прядения, ткачества, покровительница плодородия и детей. По поверьям, Мокоши служили русалки‑берегини. Поклонялись славяне в древности также верховному богу Роду и рожаницам. От этих древних богов и богинь в русском языке сохранились такие слова, как «лад», «ладить» – от богини Лады, «народ», «урожай», «природа» – от бога Рода. Рощи, родники, деревья, камни – все было одушевленным, в каждом была своя душа. Священным деревом, как и у древних римлян, считался дуб – его почитали особо.

Языческие жрецы назывались волхвами (у Пушкина: «Волхвы не боятся могучих владык…»), женщины‑жрицы – волховами. Название реки, на которой стоит Новгород, вероятно, связано с этими древними славянскими истоками – Волхов. Эта река вытекает из озера Ильмень как раз там, где расположен полуостров Перынь – на нем стоял идол бога Перуна, и служили ему волхвы и волховы.

К сожалению, нам неизвестен обряд древнего языческого венчания, и мы не знаем, как были обвенчаны Ольга и князь Игорь. Однако элементы древнего обряда сохранились в ритуале старинной русской свадьбы, когда молодых осыпают хмелем, пшеницей, чешут головы гребнем и жениху и невесте. Праздничный женский наряд непременно тогда украшался вышивкой, в особенности подол платья, обшлага рукавов и воротник – все так называемые отверстия, то есть «входы» и «выходы» из одежды, чтобы в нее не проникли злые духи и не навредили. Таким образом, вышивка имела глубоко магический и охраняющий смысл.

Такое же охраняющее значение имел и головной платок для женщин. Девушки носили волосы распущенными или заплетенными в одну косу, замужняя женщина непременно должна была иметь волосы покрытыми, так как, по языческим поверьям, в волосах заключалась колдовская сила и любой колдун мог «через волосы» покорить другого человека. С тех далеких времен этот обычай сохраняется как запрет входить в православную церковь женщине без платка на голове или шляпы.

До наших дней дошла миниатюра в Мадридской рукописи. Она изображает Ольгу с шелковым платком на голове, закрывающим волосы, концы его спускаются на плечи. На фресках древнего киевского собора – Софии Киевской – также есть фигура княгини Ольги, на ней – длинное платье из плотного шелка, сверху накидка типа плаща, на голове повой – головной платок (иногда его называли убрусом).

Попытаемся представить себе юную княгиню в одежде древнерусской женщины: поверх нижней сорочки из тончайшей льняной ткани (теперь белье космонавтам делают только из нее) с широкими рукавами, схваченными браслетами на обеих руках, платье из восточного шелка с особо плетенным поясом. Разнообразны были ювелирные украшения: браслеты, цепи, перстни, ожерелья, подвесные головные украшения – колты. На них часто изображали птиц‑дев, так называемых сиринов, – они приносили женщинам счастливое материнство. Плащ застегивался фибулой – особой застежкой из меди, бронзы или серебра. Зимой, как упоминает русская летопись, княгини носили меховые одежды из горностаев, соболей, бобров, рысей, причем мех всегда был обращен внутрь, кожей наверх – так называемый кожух. Шерстяная одежда также была в ходу. Разнообразными и яркими были ткани и наряды древнерусских женщин. Красили эти ткани растительными красками: синюю получали из васильков, черники, желтую – из листьев березы и дрока, золотисто‑коричневые тона – из коры дуба, груши, луковой шелухи. Любимым и самым популярным цветом был красный: считалось, что красный цвет отгоняет злых духов, охраняет человека. Получали его из зверобоя, коры дикой яблони, ольхи, крушины. Каждая женщина в Древней Руси, от крестьянки до княгини, должна была уметь прясть, ткать, вышивать, вести хозяйство.

А что касается образования, то, вероятно, княгиня Ольга уже читала книги, написанные кириллицей. Болгарские просветители братья Кирилл (Константин) и Мефодий из греческого города Солунь создали славянскую азбуку в 863 году. Она получила имя одного из братьев – кириллица. Кирилл и Мефодий перевели на славянский язык Апостол, Евангелие, Псалтирь, и благодаря этому в славянских землях христианские церковные службы шли не на греческом языке, как в Византии, не на латинском, как в западноевропейских королевствах, а на родном славянском. Близость древнерусского языка старославянскому, на котором шло богослужение в христианских храмах, была поразительна.

У наших предков и прежде кириллицы существовали письмена. Их видел Мефодий во время своего путешествия в Корсунь у одного русского и даже выучился их читать. Может быть, это руническое письмо – «черты и резы» или глаголица – алфавит, который употреблялся в Древней Руси и доныне представляет собой загадку. Кто знает… Но все культурное достояние Болгарии, переживавшей тогда свой «золотой век», и Византии – наследницы античных богатств – Древняя Русь получила на кириллице.

Однако вернемся к князю Игорю и княгине Ольге. Торжественным был въезд невесты в Киев. Надели на Ольгу ожерелья из самоцветных камней, пышные одежды из драгоценных тканей – аксамита (вид бархата) и паволоки (шелка). Их привозили из Византии и восточных стран. В белом цвете стояли по весне вишневые и яблоневые сады Киева. Бродячие певцы‑гусляры пели древние песни и сказки, передавали последние новости – от одного города к другому. Нарядными были дома в Киеве – иными, чем на родном севере, но такими же крепкими. Богатыми были пиры в княжеском дворце: за длинными столами сидело множество людей, столы были заставлены глиняной, деревянной и серебряной посудой, на ней дымились жареные кабаны, дичь, медвежатина лежала огромными кусками. Стояли корчаги с медом и пивом, лилось рекой греческое вино.

Терем юной княгини был выстлан восточными коврами, в нем пахло дорогими благовониями. Боярышни города радостно приняли Ольгу. Князь одарил жену широкими браслетами, ожерельями, кольцами, шелками, парчой, бархатом, мехами, редкими птицами.

Сложным было княжеское хозяйство, всюду была нужна опытная женская рука. И Ольга взялась за дело.

В 912 году русская летопись отметила появление кометы Галлея: «Явилась на западе большая звезда в виде копья». Умер князь Олег.

Летописец красочно описывает драматическую смерть князя Олега от укуса змеи – она выползла из черепа любимого коня. Мы это знаем по стихотворению Пушкина:

Ковши круговые, запенясь, шипят

На тризне плачевной Олега;

Князь Игорь и Ольга на холме сидят;

Дружина пирует у брега…

В прозаической повести о княгине Ольге (к сожалению, неоконченной) Зинаида Волконская, поэт, прозаик, певица и композитор, приятельница Пушкина, изображает, как юная Ольга кладет к изголовью умершего князя Олега травы, которые, по языческим поверьям древних славян, должны помочь перейти ему в мир мертвых, – это душица и можжевельник. По преданию, Олега похоронили на Щекавицкой горе. Могилу князя показывают и в Старой Ладоге.

С 913 года стал княжить Игорь. Заняв киевский престол, он пошел походом на древлян и обложил их данью, большей, чем они платили при Олеге.

В 941 году, как сообщают и русские, и византийские летописцы, князь Игорь пошел походом на Царьград. У него было десять тысяч кораблей. Византийский император собрал огромное войско, и русским пришлось отступить к своим ладьям.

Однако через три года князь Игорь опять решил отправиться в Византию. Он собрал все подвластные ему племена полян, кривичей (жили на территории нынешней Белоруссии), нанял печенегов и вновь пошел походом на греков. Услышав о надвигающемся русском войске, византийский император прислал к нему лучших бояр с мольбою, говоря: «Не ходи, но возьми дань, какую брал Олег, прибавлю и еще к той дани». Дойдя до Дуная, князь стал советоваться со своей дружиной.

Сказала же дружина Игорева: «Если так говорит царь, то чего нам еще нужно, – не бившись, взять золото, и серебро, и паволоки? Разве знает кто – кому одолеть: нам ли, им ли? Или с морем кто в союзе? Не по земле ведь ходим, но по глубине морской: всем общая смерть». Игорь послушал свою дружину, взял у греков золото и серебро на всех воинов и возвратился в Киев с добычей. Жадность дружины князя Игоря вскоре привела к гибели ее предводителя.

После этого похода князь Игорь заключил договор с Византийской империей. В этом договоре впервые в документе были упомянуты княгиня Ольга, супруга князя Игоря, и другие женщины Древней Руси. Вот текст этого договора в «Повести временных лет»: «Список с договора, заключенного при царях Романе, Константине и Стефане, христолюбивых владыках. Мы – от рода русского послы и купцы, Ивор, посол Игоря, великого князя русского, и общие послы: Вуефаст от Святослава, сына Игоря; Искусеви от княгини Ольги… Каницар от Предславы… Шихберн Сфандр от жены Улеба … посланные от Игоря, великого князя русского, и от всякого княжья, и от всех людей Русской земли. И им поручено возобновить старый мир, нарушенный уже много лет ненавидящим добро и враждолюбцем дьяволом, и утвердить любовь между греками и русскими».

Послы князя Игоря присягали в Царьграде, послы византийские – в Киеве. На холм, где стоял языческий бог Перун, князь Игорь пришел со своими боярами и дружинниками. Они сложили оружие, поставили щиты, сняли с себя золотые вещи и поклялись верно исполнить договор с греками. Утверждая мирный договор, часто славяне‑язычники подавали клок обрезанных волос, чтобы клятва была нерушимой. Крещеные русские люди – а их было немало в Киеве тех лет – клялись в церкви Святого Ильи.

Однако недолго радовался князь миру с Византией. Пришла осень, и он отправился в полюдье – собирать дань с племени древлян, живших неподалеку, к северо‑западу от Киева. Вот как описывает около 948 года полюдье в Киевской Руси византийский император Константин Багрянородный: «Зимний и суровый образ жизни этих самых русов таков. Когда наступает ноябрь месяц, князь их тотчас выходит со всеми русами из Киева и отправляется в полюдье, то есть круговой объезд, и именно в славянские земли древлян, дреговичей, кривичей, севериев и остальных славян, платящих дань русам. Прокармливаясь так в течение целой зимы, они в апреле месяце, когда растает лед на реке Днепре, снова возвращаются в Киев. Затем забирают свои однодревки (корабли)… снаряжаются и отправляются в Византию».

Обычай полюдья соблюдался повсеместно во всей раннесредневековой Европе. Короли Швеции, Норвегии, Дании, Англии объезжали свои владения. Они сами, их приближенные и дружина получали мед, воск, меха, изделия ремесленников, одаривали их и хлебом, пивом, коровами, быками, лошадьми, свиньями, шкурами. Даже каролингские императоры XI века с территории нынешней Франции отправлялись в полюдье через Германию до берегов Балтийского моря, где жило множество славянских племен. Лужицкие славяне выплачивали им дань по обычаю полюдья.

Часто эти маршруты включали в себя посещение святилищ – мест поклонения языческим, а потом и христианским святым. Во время этих походов часть собранной дани шла на устройство пиров и жертвоприношения предкам. Свой пантеон богов существовал у каждого племени, будь то племя славянское: кривичи, древляне, поляне – или неславянское: чудь, меря, весь. Ни один из этих языческих пантеонов не уцелел: все было впоследствии уничтожено христианизацией. Однако в то время, когда в полюдье к древлянам отправился князь Игорь, язычество на Руси еще было в полном расцвете. Киевский князь не только собирал дань – он еще и вершил суды, разбирал конфликты, мирил врагов, жаловал и наказывал. В каждом племенном союзе – скажем, древлян – было свое полюдье, так как существовал свой князь, а полюдье было формой его власти над своими подданными. О полюдье в Древней Руси нам известно не только из летописи, но и из других исторических источников – византийских, арабских, скандинавских хроник.

Кроме великого князя русского в Киеве были еще светлые князья – князья союзов племен, всякое княжье – князья отдельных племен, великие бояре, просто бояре, мужи, гости – купцы, люди – крестьянское население, а также смерды, челядь и холопы. Такова была вертикаль общества тех времен, или, вернее сказать, общественная лестница.

Первый раз князь Игорь в сопровождении дружины и слуг отъехал к древлянам за данью, получил ее, но остался неудовлетворенным и вернулся обратно, отпустив свою большую дружину. С малой дружиной он повернул назад, желая взять еще дани. В это время князем древлян был Мал. Древляне посоветовались с Малом и решили: «Если повадится волк к овцам, то вынесет все стадо, пока не убьют его; так и этот: если не убьем его, то всех нас погубит». Главным городом древлян был город Искоростень, хорошо укрепленный. Выйдя за его стены, древляне перебили малую дружину князя Игоря, а самого князя привязали к верхушкам деревьев, пригнутых к земле, и отпустили их. Князь Игорь был разорван пополам. Так сообщает греческий историк Лев Дьякон. Князя похоронили в земле древлян. Город Коростень существует и доныне на Украине, курган князя Игоря – в селе Игоревка.

Такая жестокость была свойственна не только древлянам. Например, в Швеции за сто лет до смерти князя Игоря тело конунга (князя) Хальфдана расчленили и зарыли в разных местах страны, чтобы увеличить плодородие почвы: язычники верили, что чем выше титул похороненного правителя, тем сильнее может быть его магическая сила. В то время, когда Игорь ездил в полюдье к древлянам, Ольга оставалась в Киеве одна с малолетним сыном Святославом.

Спустя тысячу лет как нам представить себе мир чувств женщины X века? Княгини киевской? Вдовы, узнавшей о гибели мужа не в военном сражении, а от рук подданных?

Иоакимовская летопись сообщает, что княгиня Ольга сама происходила родом из князей Изборских. Это была одна из древних русских княжеских династий. Многие из них были впоследствии вытеснены Рюриковичами или слились с ними путем заключения браков. Поздние предания называли родовым селом Ольги село Выбуты по реке Великой. Несколько столетий спустя местные жители еще показывали Ольгин мост у древней переправы – место встречи князя Игоря с прекрасной псковитянкой. Немало названий связано с памятью о княгине Ольге в тех местах: деревни Ольженец, Ольгино Поле; один из рукавов реки Великой – Ольгины Ворота; Ольгина Гора и Ольгин Крест – около Псковского озера; Ольгин Камень – у села Выбуты. Однако неизвестно, даны ли эти названия уже после того, как Ольга стала киевской княгиней, или сохранены со времен ее девичества.

Годы юности Ольги Изборской были периодом расцвета цивилизации, которую современные ученые Польши и Германии склонны называть балтийской цивилизацией раннего Средневековья. Она сложилась вокруг Балтийского моря, как складывалась тысячелетиями цивилизация вокруг Средиземного моря. Только в середине VI века в Европе закончилось Великое переселение народов. Славяне, балты (литовские народы), германцы, финно‑угорские племена объединяются в племенные союзы, налаживают связи с восточным миром. Вокруг Балтийского моря и поблизости вырастают торговые города: Новгород, Старая Ладога, Ральсвик на острове Рюген (в пределах современной Германии), Хедебю в Ютландии (Дания), Хельге на озере Мелар в Швеции. Все эти города были похожи друг на друга. Они окружены земляными валами, бревенчатыми стенами и башнями, внутри городских стен – мощенные камнями улицы, усадьбы отдельных горожан отделены частоколом, стоят святилища языческих богов.

В Новгороде, на берегу озера Ильмень, есть заросший соснами полуостров Перынь. Там было расположено знаменитое святилище Перуна: горело по кругу восемь вечных огней, в середине стоял истукан, ему поклонялись не только новгородцы, но и приезжавшие из разных стран Европы купцы‑язычники. Уже в нашем столетии это святилище Перуна отыскал художник и археолог Николай Рерих.

На острове Рюген прославилось знаменитое языческое святилище балтийских славян – Аркона, с храмом и деревянной надвратной башней. В храме Арконы поклонялись богу Световиту и его белому коню. На реке Одер вырос поморский город Волин. Город славян‑ободритов Старгард (сейчас немецкий Ольденбург) также принадлежал к этой балтийской культуре. Во всех городах были распространены славянские керамические изделия, скандинавские украшения – например, особые пряжки‑фибулы – для застегивания плащей, оружие, византийские дорогие ткани, прибалтийский янтарь. Но главное, во многом схоже было устройство дружин, которые переходили легко и без затруднения из одного княжества в другое, из одного города в соседний. От датского или шведского конунга дружина, например, отправлялась к новгородскому или киевскому князю. Норманны (на Руси их прозвали варягами) очень активно осваивали русский язык и использовали славянские имена уже во втором поколении. Исландские саги рассказывают об освоении скандинавами русского языка. К середине X века, когда княгиня Ольга заняла киевский престол, эпоха самой агрессивной наступательной политики викингов‑скандинавов уже миновала. Норманны‑варяги выступали больше в роли купцов, чем воинов, хотя это всегда тесно соединялось. В это время викинги‑датчане основали на территории современной Франции герцогство Нормандия по договору 911 года с французским королем Карлом Простоватым. Они обязались оборонять Францию и быть вассалами ее короля.

Что же касается завоевания Англии, которую викинги‑датчане постоянно атаковали начиная с 793 года, то борьба шла постоянно и весь X, и последующий XI век с переменным успехом. Иное дело на Руси. Здесь пролегали главные торговые пути «из варяг в греки». Торговля Швеции с восточными странами была в руках скандинавских купцов. Они были заинтересованы в мирном передвижении по стране, и обилие варяг‑норманнов при киевском князе объясняется их стремлением к дружбе с русскими князьями. Многие варяги стали русскими боярами.

Киев был центром Древней Руси, и от его князей требовалось и умение дипломата ладить с самыми разными гостями – купцами, и храбрость воина, когда дело касалось защиты и обороны княжества, как случилось после смерти князя Игоря.

Древляне вышли из повиновения, убив мужа княгини Ольги. Необходимо было опять покорить древлян, соблюдая интересы княжества, и вместе с тем утвердиться правительницей при малолетнем Святославе, заставить поверить всех в свои силы и право распоряжаться сыном и княжеской властью. Ольга блестяще справилась со всеми задачами.

Вероятно, Древлянское княжество, или союз древлянских племен, было столь сильно, что даже гибель киевского князя никого там не испугала. Больше того, древляне решили, что победили ненавистного врага и будут диктовать свои условия. Они послали в ладье двадцать своих «лучших мужей», как пишет летопись, к Ольге в Киев. Над Киевской горой был теремной двор, где стоял, по описанию летописца, каменный терем Ольги. Недавно археологи раскопали на Старокиевской горе фундамент крупного каменного сооружения, по предположению – дворец‑терем княгини Ольги. Стены его были расписаны фресками. В земле сохранились фрагменты этой росписи – желтые, красные, зеленые, синие остатки керамики, черепицы и тонкого древнерусского кирпича‑плинфы. В основании дворца лежали огромные каменные глыбы. Есть гипотеза, что именно в этом дворце княгиня Ольга принимала древлянских послов.

Уже первые слова княгини Ольги в разговоре с древлянами рисуют ее полное самообладание и выдержку и, кроме того, даже некоторую робость перед опасными гостями. «Гости добрые пришли», – говорит княгиня Ольга убийцам своего мужа. Древляне ответили ей: «Пришли, княгиня». Доброжелательный тон первых слов княгини как бы успокаивал древлян, внушал им, что Ольга не сердится и способна жить в мире с ними и после случившегося. Ольга спрашивает: «Говорите, зачем пришли сюда?»

Самоуверенные древляне, верящие в правоту свою, почти разъясняют княгине Ольге, почему они должны были убить князя Игоря: «Мужа твоего мы убили, так как муж твой, как волк, расхищал и грабил, а наши князья хорошие, потому что ввели порядок в Деревской земле, – пойди замуж за князя нашего за Мала». Значит, князь Игорь для древлян нисколько не выше искоростеньского князя Мала, и победившие древляне вполне уверены в том, что так как победа теперь за ними, то и правда на их стороне. По понятиям того времени, тот, кто женился на вдове убитого правителя, становился преемником его власти. Древляне хотели объединиться с Киевской землей, возможно, даже сделать Искоростень столицей общего княжества. Умная Ольга не разочаровывает, не пытается переубедить древлян.

Средневековый рыцарский кодекс чести требовал прямо объявлять врагу о своих намерениях с ним сразиться. Однако ум часто не в ладах с понятиями о чести или совести. Ум ведет к победе, совесть – к правде и справедливости, но часто им не по пути. Не выдать своих подлинных намерений – один из верных способов достижения успеха в задуманном деле.

«Любезна мне речь ваша, – говорит коварно княгиня Ольга, – мужа моего мне уже не воскресить, но хочу воздать вам завтра честь перед людьми своими; ныне же идите к своей ладье и ложитесь в ладью, величаясь, а утром я пошлю за вами, и вы говорите: „Не едем на конях, ни пеши не пойдем, но понесите нас в ладье“, – и вознесут вас в ладье»[1]. Ночью Ольга приказала выкопать на теремном дворе глубокую яму. Вероятно, княгиня не открыла того, что собирается делать, и киевлянам, потому что наутро они признались древлянам почти грустно: «Нам неволя, князь наш убит, а княгиня наша хочет за вашего князя».

Легковерные древляне, вполне уверенные в победе над киевлянами и в том, что все это представление с ладьей сделано Ольгой перед своими, «уселись» в ладье, «избоченившись и в великих нагрудных бляхах». Принеся ладью в теремной двор, киевляне сбросили ладью в яму. Спросила древлян княгиня: «Хороша ли вам честь?» – «Пуще нам Игоревой смерти», – ответили древляне. Княгиня Ольга приказала древлян засыпать живыми.

Существует много способов завоевать и захватить чужую землю, но при этом всегда действует закон: если хочешь ее удержать, следует лишить эту землю самых лучших людей, истребив их поголовно. В согласии с этим и поступает княгиня Ольга.

Пока до древлян не дошла весть о гибели их послов, она отправила гонца сказать им: «Если вправду меня просите, то пришлите лучших мужей, чтобы с великой честью пойти за вашего князя, иначе не пустят меня киевские люди». Ольга возбуждает самолюбие древлян, говоря о чести и киевлянах. И так было велико желание древлян увидеть княгиню Ольгу древлянской правительницей, что они немедленно снова присылают к ней «лучших мужей». Сознательная хитрость княгини Ольги, ее внешняя безупречная доброжелательность, обоснование ее просьбы – «иначе не пустят меня киевские люди» – приносят успех. Когда «управлявшие Деревскою землею» пришли к ней, княгиня Ольга отправила их вымыться в баню: «Вымывшись, придете ко мне». Доверчивость древлян стала роковой: когда разожгли баню и древляне вошли в нее, по приказанию княгини за ними заперли двери и подожгли баню. Все «лучшие мужи, управлявшие Деревскою землею», там погибли.

И наконец княгиня отправляет к древлянам своих послов, чтобы успокоить их обещанием: «Вот уже иду к вам, приготовьте меды многие у того города, где убили мужа моего, да поплачусь на могиле его и сотворю тризну по своем муже».

Языческий обычай требовал поминального пира на могиле покойника – он носил название тризны. Для этого варили мед с ароматными травами, ставили его бродить, чтобы он превратился в пьянящий напиток. Древляне «свезли множество медов и заварили их», повествует летопись. И опять княгиня Ольга обманула легковерных древлян. Она взяла с собой малую дружину – очевидно, чтобы не вызвать подозрения. Пришла к могиле мужа, велела насыпать над ней «могилу великую» – курган и приказала совершать тризну. На этой тризне княгиня приказала «отрокам своим» прислуживать древлянам, когда те сели пить меды. Древляне почуяли что‑то и спрашивают Ольгу: «Где дружина наша, что послали за тобой?» Безмятежно, и уже почти не скрываясь, отвечает княгиня: «Идут за мной с дружиною мужа моего». Вот тут бы древлянам и опомниться: что для них может означать дружина мужа княгини Ольги, то есть войско убитого ими князя Игоря? Но нет предела легкомыслию самоуверенных, как нет и края у того, кто ненавидит врага и всеми способами желает его гибели. Древляне не почуяли опасности в том, что киевская княгиня Ольга сознательно пошла на унижение, заставив свою дружину прислуживать на тризне по мужу его убийцам. Они посчитали такие почести себе вполне заслуженными – и это их погубило. Когда древляне опьянели, она велела «отрокам своим пить за их честь», сама отошла прочь и приказала дружине рубить древлян. Их иссекли пять тысяч. Тогда Ольга вернулась в Киев и уже открыто собрала войско.

В Киеве власть князя наследовал малолетний Святослав, а Ольга при нем стала правительницей. В 946 году Ольга вместе со Святославом и дружиной пошла покорять Древлянскую (летопись называет ее Деревской) землю. Оба войска сошлись для поединка. Воеводами киевского войска были варяги – Свенельд и Асмуд. Маленький Святослав первым бросил копье в древлян: оно пролетело между ушей коня и ударило его в ногу. Это послужило сигналом к началу битвы. Киевская дружина победила древлянское войско. Те, кто остался в живых, закрылись за стенами укрепленных городов. Княгиня Ольга вместе с сыном подошла к городу Искоростеню, где убили князя Игоря, и осадила его. Но взять его не смогла, хотя простояла с воинами все лето. Тогда она решила прибегнуть к хитрости. Она послала к городу своего посла со словами: «До чего хотите досидеться? Ведь все ваши города уже сдались мне, и обязались выплачивать дань, и уже возделывают свои нивы и земли; а вы, отказываясь платить дань, собираетесь умереть с голода».

Древляне, обрадованные заботливыми словами Ольги об их бедственном положении (все лето город в осаде!), ответили княгине: «Мы бы рады платить дань, но ведь ты хочешь мстить за мужа своего». Казалось бы, наконец‑то поняли намерения Ольги… Ольга ответила им: «Я уже мстила за обиду своего мужа, когда приходили вы к Киеву в первый раз и во второй, а в третий раз – когда устроила тризну по своем муже. Больше уже не хочу мстить, хочу только взять с вас небольшую дань и, заключив с вами мир, уйду прочь».

Этот летописный рассказ свидетельствует, как сильны были древляне и как неприступны их города. Они и не думали покоряться Киеву. Княгиня Ольга действует тут как государственный деятель: она должна во что бы то ни стало подчинить себе эту землю.

Древляне спросили Ольгу, какую дань она хочет взять с них: они рады дать ей мед и меха. Но Ольга отвергает эту дань: «Нет у вас теперь ни меду, ни мехов. (Видимо, дружины Свенельда и Асмуда тоже не ушли пустыми! – С. К.‑Л .) Поэтому прошу у вас немного: дайте мне от каждого двора по три голубя да по три воробья. Я ведь не хочу возложить на вас тяжкой дани, как муж мой, поэтому‑то и прошу у вас мало. Вы же изнемогли в осаде, оттого и прошу у вас этой малости».

Жестокий и беспощадный план покорения древлян был обдуман Ольгой во всех подробностях. Главное – заставить опять (в который раз!) ей поверить. И Ольга добивается этого. В сущности, она делает это легко: нужно не выказывать никакой враждебности, напротив того, внушить своему противнику, как ты его жалеешь и полон к нему сочувствия – несмотря ни на что, ты входишь в его тяжкое положение, готов его облегчить, не хочешь грабить данью.

Древляне, естественно, с радостью принесли Ольге эту нелепую дань – голубей и воробьев. Они не спросили себя, что будет делать с ними княгиня киевская, зачем ей понадобились птицы.

Получив свою странную дань, которую древляне поднесли ей с поклоном, Ольга сказала им: «Вот вы и покорились мне и моему дитяти, идите в город, а я завтра отступлю от него и пойду в свой город». Ольга играла перед древлянами роль слабой женщины, вдовы с малым ребенком. Тем временем княгиня раздала каждому воину по птице – кому голубя, кому воробья – и велела к каждой птице привязать тлеющий трут, завертывая его в небольшие платочки и прикрепляя ниткой к каждой птице. Когда стало смеркаться, она приказала воинам выпустить голубей и воробьев.

Пожалуй, только женский ум мог придумать столь изощренный и одновременно простой план. Естественно, что голуби и воробьи полетели в свои гнезда: голуби в голубятни, воробьи под стрехи сараев. Труты, привязанные к их лапам, загорелись, и пожар вспыхнул почти в каждом дворе или доме Искоростеня. Древляне выбежали из запылавшего города, и тогда Ольга взяла его. «И сожгла его, городских же старейшин забрала в плен, а других людей убила, третьих отдала в рабство мужам своим, а остальных оставила платить дань. И возложила на них тяжкую дань, две части дани шли в Киев, а третья – в Вышгород Ольге, ибо Вышгород был городом Ольги. И пошла Ольга с сыном своим и с дружиною по Древлянской земле, устанавливая распорядок даней и налогов; и сохранились места ее стоянок и охот до сих пор. И пришла в город свой Киев с сыном своим Святославом и пробыла здесь год», – пишет летописец.

Мы ничего не знаем о долгой жизни Ольги в замужестве, пока был жив князь Игорь. Он взял себе ее в жены в 903 году. Даже если Ольге было в ту пору 13 лет, то, возможно, она родилась в 890 году (некоторые историки называют 894 год). И, следовательно, когда погиб князь, в 945 году, ей могло быть 55 лет (или 51 год). Сын Святослав был малолетним, значит, она родила его, когда ей было уже за 50 или около 50. О других детях княгини Ольги ничего не известно. Может быть, они были и умерли, а может быть, она родила только уже в зрелом возрасте. Летопись об этом молчит.

Покорив Древлянскую землю, княгиня Ольга вместе со Святославом на следующий год отправилась в Новгород. Летописец сообщает под 947 годом: «И установила по Мсте погосты и дани и по Луге – оброки и дани, и ловища ее сохранились по всей земле, и есть свидетельства о ней, и места ее, и погосты, а сани ее стоят в Пскове и поныне, и по Днепру есть места ее для ловли птиц, и по Десне, и сохранилось село ее Ольжичи до сих пор. И так, установив все, возвратилась к сыну своему в Киев и там жила с ним в любви». Это сообщение летописца раскрывает нам важную сторону деятельности княгини Ольги – ее хозяйственную реформу в Древней Руси. Она установила определенный размер дани – «урок» и время его сбора. В отличие от полюдья, в которое ездил ее муж князь Игорь, погосты, устроенные княгиней Ольгой, более упорядочивали налоги с ее подданных.

Спустя тысячу лет мы знаем только одно значение слова «погост» – кладбище. Однако история и слова, и самого понятия очень интересна. В старину гостем звали купца. Погост – центр торговли, сбора дани, налогов с населения согласно количеству людей и богатству края. Погосты стали административными и культурными ячейками в государственной организации Древней Руси. Далекие погосты часто были и небольшими «крепостицами», центрами княжеской власти, охраняемыми воинами. Позже, когда княгиня Ольга одной из первых правителей Русской земли стала христианкой, приняла крещение, по погостам начали строить церкви. При каждом храме, естественно, было кладбище. Его также стали называть погостом. В этом значении слово и дошло до нас.

А что же Древлянская земля и борьба Ольги с нею? Предания говорят, что Ольга велела казнить князя древлянского Мала, за которого так неудачно сватали ее древляне, но детей Мала – дочь Малушу и сына Добрыню – взяла к себе и воспитала их в своем тереме. Малуша была ключницей княгини Ольги, Святослав полюбил Малушу, и этим вызвал гнев матери. Сын Малуши и Святослава Владимир станет впоследствии великим князем киевским и крестителем Руси. Брат Малуши Добрыня будет верным воеводой Владимира. Дети древлянского князя Мала никак не отомстят своим покорителям за смерть отца и близких родичей.

Может быть, каждая историческая эпоха больше всего отличается своими представлениями о зле и способах борьбы с ним. Княгиня Ольга жила в напряженный и драматический момент и русской, и европейской истории. Многие народы, племена и страны только формировали свою государственность, прощались с язычеством. Это был медленный, мучительный и во многом болезненный процесс. Но как же тяжело подчас даже самые прогрессивные процессы истории отражаются на судьбах людей! Это мы видели на примере покорения Древлянской земли – подчинения ее единодержавию киевской княгини. Мучителен был и переход Древней Руси от язычества к христианству, а начала его великая княгиня Ольга.

Ей было в высшей степени присуще чувство государственности, ответственности за судьбу народа и земель, которыми она управляла. Ольга развернула каменное строительство в Киеве. Первые каменные строения в городе – городской дворец и загородный терем Ольги – только в 1971–1972 годах были отысканы и раскопаны советскими археологами.

Заботилась княгиня и об авторитете Киевского княжества у других государств. Вероятно, с этим была связана поездка Ольги в Константинополь (Царьград) с большим флотом в 957 году. В летописи путешествие княгини отнесено к 955 году.

Флот русской княгини византийский император Константин VII Багрянородный, который царствовал в те годы в Константинополе, долго держал в портовой гавани Суду, но потом Ольге был оказан царственный прием.

После совместного договора Византии с Русью, заключенного еще князем Игорем в 944 году, отношения двух держав развивались мирно, без военных действий, обе стороны были заинтересованы друг в друге. Византийский император хотел, чтобы русские воины служили в его армии.

Княгиня Ольга вместе со своей свитой – а в нее входило около 108 человек (6 родственниц, 18 приближенных дам, 20 послов русских князей, 44 купца, 3 переводчика, священник, много слуг) – была принята императором в роскошном зале дворца – палате Магнавре. Перед троном там стояло бронзовое позолоченное дерево, на нем порхали золотые птицы, двигавшиеся будто живые, – работа византийских мастеров. По обе стороны трона находились фигуры медных львов – они рычали и били хвостами. По этикету иноземные послы простирались перед императором на полу, и тогда трон поднимался к потолку.

Константин VII Багрянородный был просвещенным монархом, автором многочисленных исторических и политических сочинений, в том числе книги «О церемониях византийского двора», где с большими подробностями были описаны все виды приемов и церемоний для различных посольств.

Много места уделено там изображению приема княгини Ольги. Константин Багрянородный отметил, что княгиня Ольга имела титул «игемона и архонтиссы руссов». Первый ее торжественный прием во дворце произошел 9 сентября 954 года, и император описал его: «Архонтисса вошла с ее близкими, архонтиссами‑родственницами, и наиболее видными из служанок. Она шествовала впереди всех прочих женщин, они же по порядку, одна за другой, следовали за ней. За ней вошли послы и купцы архонтов Росии и остановились позади».

Для Ольги – правительницы могущественного государства – были сделаны исключения в ритуале: она не падала ниц к императорским стопам. Княгиня подошла к трону и, стоя, беседовала с императором.

В тот же день для княгини Ольги был устроен парадный обед в зале Юстиниана, где будто самой судьбой были сведены за одним столом княгиня Ольга и Малуша, бабушка и мать будущего князя Владимира, – с русской стороны, с византийской стороны – бабушка и мать будущей жены Владимира царевны Анны – императрица Елена, супруга Константина Багрянородного, и ее невестка Феофана. Через несколько десятилетий в Десятинном храме Святой Богородицы в Киеве станут рядом гробницы княгини Ольги, ее внука Владимира и его жены‑гречанки Анны. Пока же ни Владимир, ни Анна еще не появились на свет, но за этим столом их судьба будто кем‑то была уже им уготована.

Женщины пировали в одном зале, мужчины – в другом, Золотом зале, но за десертом княгиня Ольга сидела за одним столом не только с императрицей, но и с Константином Багрянородным и получила от него в подарок огромное золотое блюдо, украшенное драгоценными камнями и тонкой резьбой. По возвращении на Русь Ольга пожертвовала это блюдо в ризницу киевской церкви, где его еще видели путешественники спустя 300 лет. Потом оно было, видимо, утрачено в бесчисленных пожарах татаро‑монгольского нашествия.

Летописец «Повести временных лет» сообщает, что во время путешествия в Царьград Ольга приняла христианство: «И крестил ее царь с патриархом… И наставил ее патриарх в вере и сказал ей: „Благословенна ты в женах русских, так как возлюбила свет и оставила тьму. Благословят тебя русские потомки в грядущих поколениях твоих внуков“».

Однако относительно даты и места крещения Ольги идет уже давний исторический спор. По летописи, Ольга приняла христианство в 955 году. Константин Багрянородный описывает прием русской княгини в Константинополе в 957 году. Возникло предположение, что Ольга приняла христианство еще в Киеве и приехала в Византию уже крещеной. Возможен и другой вариант: Ольга не раз приезжала в Константинополь. Во всяком случае, несомненно: принятие христианства княгиней Ольгой торжественно отмечалось в Константинополе, и она даже получила титул «Дочери императора» и христианское имя Елена. Но Византия не торопилась помочь Руси принять христианство, да и сама Русь также не была еще к этому готова. Это произойдет спустя 30 лет.

Прощальный обед княгини Ольги с императорской семьей состоялся 18 октября. В конце пира Ольга и ее приближенные получили подарки от императора. Однако русская княгиня осталась неудовлетворенной своим посольством, что и получило отражение в русской летописи. Как всегда, поразительная выдержка княгини не подвела ее и на этот раз. Но, вернувшись в Киев, она приняла послов византийского императора. Те сказали ей от его имени: «Много даров я дал тебе. Ты ведь говорила мне: когда‑де возвращусь в Русь, много даров пришлю тебе: челядь, воск, и меха, и воинов в помощь». Отвечала Ольга через послов: «Если ты так же постоишь у меня в Почайне (киевская пристань. – С. К.‑Л .), как я в Суду, то тогда дам тебе». И отпустила послов с этими словами.

Возможно, этот летописный рассказ относится к первой поездке княгини Ольги в Византию, а может быть, он выражает ее неудовлетворенность, несмотря на царственный прием, результатами дипломатических переговоров. Историки склонны думать, что княгиня Ольга собиралась сосватать своего сына Святослава за одну из принцесс императорского дома. Однако в летописи женатый Константин Багрянородный сватается к уже пожилой русской княгине. Сватается уже после того, как крестил Ольгу. И княгиня его поучает: это невозможно, потому что крестный отец по закону христианства не может жениться на своей крестной дочери. Поэтому перед отъездом из Константинополя император и сказал Ольге: «Переклюкала мя еси» (в переводе с древнерусского: «Перехитрила ты меня»).

Вернувшись на родину, Ольга наладила отношения и с германским императором Оттоном I. Она была замечательным дипломатом. В 959 году княгиня Ольга отправила посольство в Германскую империю и дала свое разрешение прибыть в русские земли немецким христианским проповедникам. Русская церковная история могла бы пойти по‑иному, окажись епископ Адальберт, приехавший в Киев, более осмотрительным человеком. Однако он был вскоре изгнан киевлянами.

Святослав, которым Ольга руководила до его полного возмужания и совершеннолетия, вырос храбрым и отважным воином. Он победил Хазарию и разгромил ее крепость Саркел. Одновременно Святослав освободил из‑под владычества хазар восточнославянское племя вятичей. Победил северокавказских ясов и касогов. И отправился сражаться с Византией, одолев болгар, ее союзников. Почти все время он проводил в военных походах, а в Киеве правила княгиня Ольга, хотя она и уступила в 964 году престол сыну. Своих врагов Святослав всегда предупреждал, что идет на них, – он был настоящим русским витязем‑рыцарем.

Несмотря на усердные уговоры Ольги, Святослав не хотел принимать христианства, неизменно отвечая матери: «Как мне одному принять иную веру? А дружина моя станет насмехаться». Ольга настаивала: «Если ты крестишься, то и все сделают то же». Однако Святослав продолжал жить по языческим обрядам, веруя в многочисленных языческих богов. Мудрость Ольги проявилась тут в великом терпении: она не пыталась одолеть там, где не надеялась на победу. «Ольга любила своего сына Святослава и говаривала: „Да будет воля Божья; если захочет Бог помиловать род мой и землю Русскую, то вложит им в сердце то же желание обратиться к Богу, что даровал и мне“», – замечает летописец.

Всем, кто бывал в Пскове, непременно расскажут историю, как княгиня Ольга однажды гуляла по берегу реки Великой и увидела, как три луча осветили крутой ее берег. Княгиня велела поставить здесь храм во имя Троицы. Ставили тогда небольшие деревянные церкви, потом их заменяли на каменные.

Вернувшись из Константинополя, Ольга вскоре построила в Киеве храм Софии Премудрости Божией. Это событие отмечали 11 мая 960 года. Впоследствии храм сгорел, и правнук Ольги Ярослав Мудрый, правда, уже на другом месте, построил Софийский собор, который стоит в Киеве и до сего дня.

До самых последних дней жизнь княгини Ольги была наполнена великим трудом и большими заботами.

В 968 году Киев осадили кочевники‑печенеги. Сын Святослав был тогда на Дунае, в Переяславце. (Святославу очень нравилась Болгария, и он даже хотел там сделать столицу Древней Руси. Он говорил матери: «Не любо мне сидеть в Киеве, хочу жить в Переяславце на Дунае – там середина земли моей, туда стекаются все блага: из Греческой земли – золото, паволоки, вина, различные плоды, из Чехии и из Венгрии – серебро и кони, из Руси же – меха и воск, мед и рабы»).

Ольга заперлась вместе со своими тремя внуками – Ярополком, Олегом и Владимиром, сыном Малуши, – в Киеве. (Кто был матерью Ярополка и Олега, летопись не сообщает.) С большим трудом сумели киевляне послать к Святославу гонца, чтобы тот рассказал ему, в какую беду попали его мать и сыновья: «Ты, князь, ищешь чужой земли и о ней заботишься, а свою покинул, а нас чуть было не взяли печенеги, и мать твою, и детей твоих. Если не придешь и не защитишь нас, то возьмут‑таки нас. Неужели не жаль тебе своей отчизны, старой матери, детей своих?» Святослав вместе с дружиной немедленно вернулся в Киев и победил печенегов.

Ольга была уже больна и сказала сыну: «Когда похоронишь меня, отправляйся куда захочешь». Через три дня, 11 июля 969 года, Ольга умерла, и, как сообщает летопись, «плакали по ней плачем великим сын ее, и внуки ее, и все люди, и понесли, и похоронили ее на открытом месте. Ольга же завещала не совершать по ней тризны, так как имела при себе священника – тот и похоронил блаженную Ольгу».

Святослав посадил сына своего Олега княжить у древлян, Ярополка в Киеве, а Владимира в Новгороде. Сам же он отправился опять воевать с Византией в союзе с Болгарией. Хитрые византийцы подговорили печенегов, которые подкараулили Святослава у порогов Днепра, когда он возвращался с богатой добычей и малой дружиной на родину. Печенежский князь Куря напал на Святослава, и он был убит. Из черепа Святослава сделали чашу, и печенеги пили из нее вино, чтобы наполниться духом непобедимого мужества, которым был так славен русский князь.

Случилось это через три года после смерти Ольги, в 972 году.

Спустя несколько столетий в Днепровских порогах, на месте гибели Святослава и его дружины, были найдены мечи X века. Потерялась в веках чаша из черепа Святослава, нет и его могилы.

Трагичной была судьба внуков княгини Ольги: Ярополк пошел на брата своего Олега в Древлянскую землю и убил его. После этого Владимир с войском варягов прибыл из Новгорода и обманом и коварством убил Ярополка. Он стал княжить в Киеве… Но это уже совсем другая история.

Память о его бабушке, княгине Ольге, свято сохранялась во всей Русской земле.

Кто из женщин близкой княгине Ольге эпохи отразил ее время? Мы знаем творчество замечательной византийской поэтессы Касии. Она родилась около 800–805 года в Константинополе. Касия прославилась редкой красотой и присутствовала на смотре невест, собранных со всех концов страны, – среди них император должен был выбрать себе жену. Он подошел к Касии и решил испытать ее нрав. «Ведь все зло в мире произошло от женщины?» – спросил он красавицу Касию. Ответ последовал незамедлительно и стоил ей императорской короны: «Но через женщину произошло и высшее благо». Император счел ответ строптивым и выбрал себе другую жену. Касия же основала монастырь, постриглась в нем в монахини и занялась творчеством. Ей принадлежит немало духовных поэм в стихах, музыку к ним Касия также сочиняла сама. В особенности известна литургическая поэма Касии «Канон на усопших», с призывами к доброте и милосердию. Однако монахиня прославилась и злыми эпиграммами, которые повторял весь Константинополь, – это были хлесткие и саркастические обличения в стихах.

К сожалению, княгиня Ольга не вела дневников и не писала стихов, а если они и были, то до нас не дошли.

Но вот далеко от Древней Руси еще при жизни княгини Ольги родилась замечательная японская писательница Сэй‑Сёнагон (966–1017). Придворная дама, она стала создательницей и родоначальницей многих литературных жанров, в том числе жанра дневника – по‑японски «дзуйхицу». Эта удивительная женская проза тонко и поэтично передает мир женской души того времени. «Записки у изголовья» Сэй‑Сёнагон навевают образы и картины не только Древней Японии, но и Древней Руси: ведь культуры каждой эпохи разных стран во многом созвучны друг другу.

В Японии, как и в Древней Руси, была в расцвете языческая религия (синтоизм), и многие повседневные обряды удивительно совпадали. Например, Праздник молодых трав, когда петрушку, пастушью сумку, хвощ и другие травы, которые также росли и в Киеве, варили и ели, чтобы отгонять злых духов. Или Праздник шествия Белых коней, который также имел магический защитительный смысл и на Руси, и в Японии.

Вот главка «Цветы» – она вполне могла бы быть написана княгиней Ольгой: «Из луговых цветов первой назову гвоздику… Колокольчик с крупными цветами. Вьюнок „утренний лик“.

Цветущий тростник… Фиалка.

У горечавки препротивные листья, но когда все другие осенние цветы поникнут, убитые холодом, лишь ее венчики все еще высятся в поле, сверкая яркими красками, – это чудесно…

Куст цветущей сирени. Цветы камыша».

Удивительно, что даже почти одни и те же растения радуют своей красотой и древнерусских, и древнеяпонских женщин.

Сэй‑Сёнагон перечисляет горы, которые она видела в своей жизни, – равнины, переправы, красивые здания, моря, императорские гробницы, рынки. А вот это ее описание вызывает в памяти киевский пейзаж: «В воздухе плывут ароматы аира и чернобыльника. Все кровли устланы аиром, начиная с высочайших чертогов и до скромных хижин простонародья. Каждый старается украсить свою кровлю как можно лучше. Изумительное зрелище! В какое другое время увидишь что‑либо подобное?.. В пятый день пятой луны ставят подносы с праздничными лакомствами. У молодых придворных дам прически украшены аиром… Они привязывают многоцветными шнурами красивые ветки и длинные корневища аира к своим нарядным накидкам. Необыкновенно? Да нет, пожалуй, но очень красиво. Неужели хоть один человек скажет, что цветы вишни ему примелькались, потому что они распускаются каждый год?»

Каждая порода дерева для Сэй‑Сёнагон – словно характер яркого человека, но вот то, что она написала о дубе, чувствовал в X–XI веках почти каждый славянин или литовец – словом, тот, кто поклонялся Перуну и его священным дубам: «Очень красив дуб‑касиваги – с вырезными листьями. Это священное дерево: в нем обитает бог – хранитель листьев». А вот она любуется травами: «Аир… Мальва очень красива. С самого „века богов“ листья мальвы служат украшением на празднике Камо, великая честь для них! Да и сами по себе они прелестны (До сих пор, пожалуй, нет на Украине ни одного дома, около которого хозяева не посадили бы мальву. – С. К.‑Л .)… Придорожный дерн замечательно красив. Белый тростник тоже. Чернобыльник необыкновенно хорош… Пастушья сумка… Мелкий тростник очень красив. Полынь. Подмаренник».

Заставы, леса, равнины, дворцы, хижины, темные безлунные ночи и светлые солнечные дни, празднества и похороны, служанки и знатные люди, сады и заросшие бурьяном овраги, тонкие дымки костров и печальный звук флейты, придворные интриги и мужество воинов, состязания в стихах и праздничные сладости, охота и детские игрушки, тяжелое чувство от следов пожарища и набегов всадников, беспокойство о здоровье родителей, ребенка, страх при виде звезды Копье (кометы Галлея, отмеченной русской летописью в год смерти князя Олега Вещего. – С. К.‑Л .) – вот мир чувств и представлений женщины X века. А ее восклицание: «Я завидую тем, у кого хорошие дети: сыновья или дочери, все равно!» – понятно каждой женщине и сейчас, спустя тысячу лет.

Ведь человеческие чувства почти неизменны, как бы быстро ни бежало время: любовь, ненависть, месть, гордость, борьба за власть, самоотверженность, нежность, тщеславие, отвращение… Поэтому княгине Ольге была бы понятна и интересна книга почти ее современницы‑японки, которая кончается так: «Самое печальное на свете – знать, что люди не любят тебя. Не найдешь безумца, который бы пожелал себе такую судьбу».

Княгиню Ольгу любят и ценят до сих пор. Она осталась в русской истории навсегда. К сожалению, в 1930‑е годы варварски был уничтожен памятник княгине Ольге в Киеве: скульптурная группа состояла из фигур апостола Андрея, ученика Христа, славянских просветителей Кирилла и Мефодия и княгини Ольги. Могила Кирилла до наших дней сохранилась в Риме в одной из древних церквей.

А в соборе Святого Петра в Риме, если идти по правой стороне, на стене выделяются два мозаичных медальона, на которых изображены княгиня Ольга и ее внук Владимир. Имена их известны всему просвещенному миру.

Княгиня Ольга канонизирована Русской Православной Церковью, и память ее отмечается ежегодно 24 июля.

[1] Передвижение в ладьях по земле означало в то время и оказываемую почесть, и обряд похорон.