Положение здесь резко отличается от остальной части страны стабильностью и безопасностью обстановки. Но это не означает отсутствия проблемы, в том числе для державы, оккупирующей Ирак.

В мае 2008 года я побывал в Иракском Курдистане. Характерно, что получил приглашение посетить Курдистанский район Ирака (КР), а не Багдад, от президента Ирака курда Джаляля Талабани, с которым меня связывают отношения, завязавшиеся сорок с лишним лет назад. Талабани прилетел на встречу со мной из Багдада в Сулейманию. После длительных бесед с Талабани я перелетел из Сулеймании в Эрбиль – нынешнюю столицу Иракского Курдистана. Поразил невиданный размах строительства в этом городе, в котором сейчас проживает миллион двести тысяч человек. У руководства Курдистанского района стоит семья Барзани, известная своей многолетней борьбой за права иракских курдов. Двери официальных резиденций и простых жилых домов были широко открыты – сказались мои дружеские отношения с главой семьи, покойным Муллой Мустафой Барзани. В конце 60‑х годов, будучи корреспондентом «Правды», неоднократно встречался с ним и по указанию из Москвы принимал участие в выработке соглашения о мире между курдами и Багдадом, подписанного в марте 1970 года. Через пять лет после его подписания на севере Ирака возобновились вооруженные действия, но тем не менее соглашение 1970 года было весьма важным, так как провозглашало автономию иракских курдов.

После свержения режима Саддама Хусейна курды, составляющие около 20 процентов населения Ирака (4–5 млн человек), добились очень многого. Собственные вооруженные отряды – пешмерга, полиция, таможня, 18 процентов всех доходов от экспорта нефти, полное отсутствие в Иракском Курдистане чиновников из центра, играющих сколько‑нибудь влиятельную роль, и наряду с этим сильные позиции в центральной власти: пост президента Ирака, вице‑премьера, министров иностранных дел, планирования, промышленности, жилищного строительства и реконструкции, водных ресурсов, по делам окружающей среды, вице‑спикера парламента – такова общая картина.

Некоторые характеризуют КР как государство в государстве. Действительно, в КР свой президент, правительство, парламент. Но я бы сделал другой вывод: осуществились идеи Муллы Мустафы Барзани, сражавшегося, как он мне говорил, за настоящую автономию курдов и их влияние – тоже в реальности – на политику Багдада.

Однако возникает вопрос – он все время прокручивается в голове политиков, журналистов, политологов, следящих за обстановкой на севере Ирака: не продвигается ли таким путем дело к созданию самостоятельного курдского государства? Я этот вопрос задал Масуду Барзани – президенту КР и другим курдским руководителям. Ответ ныне, по сути, был таким же, как тот, который в конце 60‑х годов дал его отец Барзани: наша задача добиться самоопределения курдов, не выходя из Ирака. Мотивация такого решения была тогда образно представлена в словах Барзани‑старшего: «Меня палкой не выгонишь из Ирака. Разве я не понимаю, что самостоятельное курдское государство будет сразу же иметь против себя объединившихся Ирак, Турцию, Иран и Сирию. Они не без причины будут опасаться, что созданное курдское государство подтолкнет к присоединению к нему проживающих в этих странах курдов».

Такие же аргументы высказывали мне и нынешние курдские руководители. При этом они ссылались также и на «свободу рук», полученную ныне в составе Ирака, особенно в экономическом плане. Как сказал мне председатель правительства КР Нечирван Барзани – и эту мысль подтвердил спикер парламента КР А. Муфти, – с Багдадом нужно в экономическом плане согласовывать лишь контракты с компаниями в области добычи нефти и газа в районе, а все остальное решается на месте. Подтверждением этих слов служит наплыв иностранных компаний в КР – их привлекает стабильность, безопасность в районе и, естественно, финансовые возможности местных властей в сочетании с прогнозами пока еще не подтвержденных, но вполне вероятных больших природных богатств Иракского Курдистана.

У иракских курдов установились хорошие отношения с США. Это, пожалуй, единственный район в Ираке, население которого не требует вывода оккупационных войск.

Но насколько безоблачными будут эти отношения в будущем? Тем более что далеко не застраховано развитие отношений Эрбиля с Багдадом. Не хочу предрекать худшее, но многое может измениться, особенно при окончательном определении границ Курдистанского района Ирака. Так, в середине 2008 года обстановка накалилась, когда премьер аль‑Малики потребовал, чтобы отряды курдов покинули север провинции Диала, город Ханакин. Население этой части провинции в основном курдское. Дело чуть ли не дошло до столкновений иракской армии с пешмерга.

Основные противоречия могут развернуться в связи с районом и городом Киркук. Курды фактически контролируют сейчас этот город и прилегающие к нему богатейшие нефтяные территории. Подтвержденные запасы нефти Киркукского района составляют 10 млрд баррелей. По идее, согласно конституции Ирака, должен состояться референдум, призванный решить статус Киркука и его района, на который не без исторических причин претендуют курды. В Эрбиле мне передали ксерокопию карты времен Османской империи, на которой Киркук и его район однозначно отнесены к «вилайету, населенному курдами». Но арабское большинство населения Ирака против присоединения Киркука к Курдской автономии. При Саддаме Хусейне из района Киркука были насильственно переселены на юг Ирака десятки тысяч курдских семей – в настоящее время многие из них вернулись.

На Киркук претендуют и проживающие на севере Ирака туркманы. В 1995 году был основан Иракский туркманский фронт. После падения режима Саддама Хусейна фронт начал требовать создания автономии в тех районах, где проживают туркманы. Претензии были предъявлены и на Киркук. Выступая на конференции в Нью‑Йорке 29 июля 2007 года, председатель фронта Садэддин Эргеч прямо заявил, что борьба фронта имеет своей целью превратить Киркук в столицу иракских туркман или добиться особого статуса для этой провинции.

Категорически против присоединения Киркука к КР Турция, получающая из этого района более 400 тысяч баррелей нефти ежедневно. Турецко‑курдские отношения желают много лучшего не только из‑за территориальных споров, особенно вокруг Киркука. В горах Северного Ирака базируются боевики созданной турецкими курдами Рабочей партии Курдистана (РПК), требующей создания в Турции курдской автономии. Вооруженные столкновения турецкой армии с боевиками РПК в 2008 году были перенесены с территории Турции на приграничную часть Северного Ирака, куда перебазировались курдские боевики. Периодические бомбардировки, сухопутные вылазки турецкой армии создают напряженность между Эрбилем и Анкарой. Представляется, что не лучшая политика США в этой ситуации – фактическое согласие на такие действия своего союзника по НАТО Турции, и даже более того – передача турецкой армии разведывательных данных о местах скопления боевиков РПК. Из бесед с курдскими руководителями в Эрбиле я вынес убеждение в их желании мирного разрешения возникшей напряженности с Турцией, в хороших отношениях с которой явно заинтересованы иракские курды, в том числе по экономическим соображениям. Однако добиться договоренности с Турцией пока не удается.

Представитель Генерального секретаря ООН Стефан де Мистура справедливо назвал вопрос административной принадлежности курдских земель способным породить длительный очаг вооруженных конфронтаций в Ираке. США, которые оказывают самое непосредственное влияние на развитие обстановки в Ираке и вокруг него, как мне представляется, слабо учитывают это немаловажное обстоятельство.

Что касается внутриполитической ситуации в Курдистанском районе Ирака, то в настоящее время она вполне стабильная. Нужно надеяться, что окончательно в прошлое ушли соперничество между семьей Барзани и Талабани и борьба между двумя ведущими курдскими партиями – Демократической партией Курдистана (Барзани) и Патриотическим союзом Курдистана (Талабани), неоднократно порождавшие вооруженные столкновения и приведшие к существованию двух курдских правительств – в Эрбиле и Сулеймании. Масуд Барзани договорился с Джалялем Талабани о разделе функций: второй стал президентом Ирака, а первый возглавил Курдскую автономию в Ираке, которая ныне предстает в виде объединения двух провинций – Эрбиля и Сулеймании.

В Иракском Курдистане образовывается сплав традиционных и молодых лидеров. Некоторые западные политики предрекают усиление разногласий между ними. Навряд ли это выльется в откровенное соперничество. Лидером молодых считают, не без оснований, премьер‑министра регионального правительства Курдистана Нечирвана Барзани – внука Муллы Мустафы Барзани и сына умершего в 1987 году Идриса. Я хорошо был знаком с Идрисом, который всегда выступал в паре со своим младшим братом (но от разных матерей) Масудом. Во время моей встречи с президентом Масудом Барзани 10 мая 2008 года он сказал, что смерть Идриса для него была даже большим горем, чем смерть отца. Нечирван женат на дочери своего дяди – Масуда. В этом отношении намек со стороны западных экспертов на разные «кланы» Барзани, как представляется, далек от действительности. Конечно, это люди разных поколений даже по внешнему виду. Не расстающийся с традиционным одеянием племени барзан президент Масуд и с иголочки одетый в европейский костюм, с отлично подобранным галстуком премьер‑министр Нечирван. Знакомство и беседы с этим незашоренным политиком, признающим ошибки, которые привели к ряду поражений курдского освободительного движения, верящим в возможность построения безусловно светского (курды вообще не очень религиозны), демократического общества в КР, оставили большое впечатление.

Встреча с другим представителем власти новой формации, руководителем Национального агентства безопасности и разведки сыном Масуда Барзани Масруром, подтвердила позитивный настрой молодых лидеров. Очень важно, что они прошли не только через участие в вооруженных отрядах пешмерга, но и учебу в университетах. Очевидно, эти люди – будущее Иракского Курдистана. Причем, мне кажется, переход к этому будущему обойдется без серьезных конфликтов.

Еще раз прочувствовал, находясь на севере Ирака, насколько, несмотря на приверженность курса стратегического партнерства с США, сохраняется в незыблемости добрая, дружеская предрасположенность курдов к России. Власти КР говорят о своей готовности широко открыть двери для российского предпринимательства, к сожалению практически не представленного в Курдской автономии. На севере Ирака проживают еще десятки советских женщин – многие из них вдовы, в свое время выехавшие из Советского Союза со своими мужьями‑курдами[1]. Они перенесли страшные тяготы жизни, вместе с мужьями и детьми сражались за права курдов. Участники встречи с ними не смогли сдержать слез. Сотрудничая с генеральным консульством России, открытым в Эрбиле, они и оставшиеся в живых члены их семей (все говорят по‑русски), несомненно, служат укреплению российско‑курдских отношений.

[1] Двенадцать лет в эмиграции в СССР находились М. М. Барзани и несколько сотен его соплеменников, вернувшихся на родину после победы иракской революции в 1958 г. Подробнее об этом в моей книге «Конфиденциально: Ближний Восток на сцене и за кулисами» (М., 2006).