Во второй половине 80‑х годов в Советском Союзе поднялась митинговая волна с требованиями демократических и экономических преобразований, с головой накрывшая и Армению, и Азербайджан, в частности одну из его областей – Нагорный Карабах, извечную болевую точку СССР. Глухое недовольство бродило здесь еще с далекого 1923 года, когда автономная область, населенная в основном армянами, была включена в состав Азербайджана. С началом перестройки нарастающее негодование переросло в кровавый межнациональный конфликт, который нередко называют первой советской гражданской войной.

Начало конфликта было положено 13 февраля 1988 года, когда на одном из митингов в городе Степанакерт – административном центре Нагорного Карабаха – открыто прозвучали призывы присоединить Карабах к Армении. В Ереване с одобрением отнеслись к этим лозунгам, и вскоре сессия народных депутатов Нагорно‑Карабахской автономной области потребовала от Москвы срочного и детального рассмотрения данного вопроса.

Нагорный Карабах на карте

Однако проблема приобретала более широкие масштабы. Как выяснилось, армянская община и армянское лобби Соединенных Штатов оказывали колоссальное давление на американское правительство, в связи с чем армянский вопрос на переговорах между М. С. Горбачевым и властями США стоял особенно остро. Урегулирование этого вопроса стало одним из условий сближения Америки и Советского Союза, и тогда партийным лидерам в Азербайджане стало ясно, что сторонники отделения Карабаха заручились мощной международной поддержкой, против которой их республике в одиночку не устоять.

В итоге Политбюро ЦК КПСС признало требование о включении Нагорного Карабаха в состав Армянской ССР проявлением экстремизма и сепаратизма, однако конкретных действенных мер по нормализации конфликта предпринято не было.

25 февраля 1988 года из Агдама (поселение близ карабахского города Аскеран) в Степанакерт выдвинулась группа вооруженных и агрессивно настроенных мужчин с единственной целью: найти и проучить тех, кто выступал за отделение Карабаха от Азербайджана. У Аскерана их уже ждали противники, также вооружившиеся холодным и огнестрельным оружием. В ходе конфликта были убиты двое мужчин.

Непростая ситуация обострилась после телевизионного выступления заместителя Генерального прокурора СССР А. Ф. Катусева, находившегося на тот момент в Баку. Он объявил, что в Аскеране убиты двое азербайджанских юношей, «забыв» при этом упомянуть, что один из них погиб от рук азербайджанского милиционера.

Весть о стычке у Аскерана молниеносно разнеслась по Армении и Азербайджану. На следующий день в Ереване прошел крупный митинг, в котором приняло участие около миллиона человек. Параллельно в азербайджанском городе Сумгаит широко распространились слухи о том, что здесь вскоре должно произойти нечто страшное, и слухи эти были небезосновательны.

26 февраля 1988 года в Сумгаите начались беспорядки и погромы, основной целью которых был отлов местных армян. Как выяснится позже, город был к этому готов. С грузовиков повсюду сбрасывались булыжники, на местных предприятиях была заранее заточена арматура, изготовлены пики и топоры. В это время местная милиция бездействует, а в некоторых случаях даже участвует в погромах.

В центре города началась настоящая кровавая бойня: погромщики останавливали автобусы, вытаскивали оттуда людей и заставляли произнести слово «фундук» по‑азербайджански (считалось, что армяне не могут выговорить звук «ф»). Так, тех, у кого это не получалось, хватали и избивали до полусмерти. Самосуд вершился прямо на улицах, за несколько дней были сожжены дотла сотни автомобилей и разграблены тысячи квартир.

Однако при этом некоторые менее радикально настроенные азербайджанцы пытались оказать помощь ни в чем не повинным армянам, пряча их в своих домах, тем самым рискуя собственной жизнью. Из детских садов водители‑азербайджанцы десятками вывозили армянских детей.

Только в конце дня 29 февраля в город прибыла рота морских пехотинцев Каспийской флотилии и воздушно‑десантный полк с приказом избирательно использовать спецсредства и стрелять только холостыми патронами. В результате беспорядков десятки военнослужащих были ранены, а в городе введен комендантский час – беспрецедентное для советского времени решение. Общее число убитых, по официальным данным, составило 32 человека, около 500 человек получили ранения. Однако, по заявлениям местных моргов, погибших было не менее 70, а армянская сторона считала, что жертв было еще больше.

Тем временем в городском руководстве Сумгаита также царили беспорядки. В этот тяжелый для страны час первый секретарь горкома партии покинул город, отправившись в отпуск по разрешению первого секретаря ЦК. Сам секретарь ЦК при этом приезжает в Сумгаит и проводит трехчасовое совещание, собрав всех руководителей заводов и предприятий, тем самым фактически «обезглавив» город в тот момент, когда толпа уже буйствовала на улицах.

Реакция Москвы на события в Азербайджане была неоднозначной. М. С. Горбачев с неохотой отнесся к предложению отправить в Сумгаит российские войска и медлил с принятием мер. По всей видимости, в Кремле не были готовы к решительным шагам. Нежелание идти на уступки кому‑либо Михаил Горбачев позднее объяснял тем, что в стране на тот момент было 19 потенциальных очагов межнациональной розни и уделять особое внимание одному из них нецелесообразно.

В те дни, когда в Сумгаите царила жестокая травля армян, кровавые события разворачивались и на их исторической родине. Армянские поселения, где жили азербайджанцы и курды‑мусульмане, подверглись массовым организованным нападениям, в ходе которых не обошлось без раненых и убитых. Попытки терроризировать азербайджанское население случались в районе населенного пункта Масис и в Нахичеванской республике. Количество жертв, разумеется, не шло ни в какое сравнение с тем, что было зафиксировано в Сумгаите.

Казалось, чтобы не провоцировать дальнейшее ухудшение и без того плачевной ситуации, было достаточно четкого политического решения руководства страны, которого, однако, не последовало. Виной тому была то ли недальновидность Москвы, то ли зреющий заговор против Михаила Горбачева, то ли нерешительность самого Генерального секретаря. Как бы то ни было, Кремль стоял перед фактом: две республики вступали в братоубийственную войну, что было на руку тем, кто рассчитывал на скорый крах Союза.

Претензии армян на изменение статуса Карабаха – отнятие Карабаха у Азербайджана и передача Армении – отвечали интересам тех сил, которые жаждали изменений в Советском Союзе. Естественно, западные аналитики прекрасно понимали, что такой серьезный конфликт не может не способствовать разрушительным процессам в СССР. Однако у данных процессов была и другая подоплека.

7 декабря 1988 года будто сама природа воспротивилась кровавому армяно‑азербайджанскому противостоянию: в Армении случилось небывалой силы землетрясение. За считаные секунды погибло около 25 тысяч человек, полностью уничтожен город Спитак.

Но поселившаяся в сердцах людей ненависть к вражескому народу была сильнее горя. В Азербайджане тысячи людей собирали средства, чтобы помочь пострадавшим, однако Армения отказалась принять от них гуманитарную помощь. Вместе с тем в Баку нашлись люди, которые устроили фейерверк по случаю такого наказания армян. Казалось бы, здесь, в эпицентре землетрясения, среди руин и трупов, не место политическим дискуссиям, но это было не так.

На место происшествия прибыл Генеральный секретарь ЦК КПСС М. С. Горбачев. В общении с потерпевшими глава выяснил, к своему удивлению, что даже в этот тяжелый час карабахский вопрос стоял все так же остро. Несмотря на тяжелое физическое состояние и огромные материальные потери, проблема статуса Нагорного Карабаха продолжала волновать население едва ли не больше прежнего. Позже в прямом эфире Горбачев возмутился рвением «бородачей» к власти, имея в виду комитет «Карабах» – общественное движение в поддержку требования о передаче автономной области из состава Азербайджанской ССР в состав Армянской ССР. В дальнейшем было дано указание об аресте членов этого комитета.

Горбачев в городе Ленинакан после землетрясения

В начале 1990‑х годов армяно‑азербайджанское противостояние достигло своей наивысшей точки. Время митингов ушло в прошлое, и теперь в Закавказье по‑настоящему льется реками кровь. Некогда братские народы были разделены стеной трупов, не осознавая, что горе у них было общее. Понимание того, что слезы армянских матерей такие же горькие, как слезы азербайджанских женщин, потерявших своих сыновей, придет гораздо позже, но это будет уже другое время.

Растерянность власти, всплеск жестокой национальной розни и оправдание самых мерзких злодеяний волею своего народа повлекли за собой тяжкие последствия. Улицы стали открыты для представителей преступного мира, которым было все равно, под чьими знаменами воевать; их интересовали лишь насилие и деньги.

Тем временем союзные республики, почувствовав слабость Центра, стали предпринимать попытки самостоятельного решения обрушившихся на них проблем. Неуклюжие старания Москвы вернуть авторитет соседей и повлиять на них обернулись крахом.

12 января 1990 года радикалы из Народного фронта Азербайджана выступили по Центральному бакинскому телевидению. С телеэкрана звучали недвусмысленные заявления о том, что Баку переполнен бездомными азербайджанскими беженцами из Армении, тогда как тысячи армян жили в столице в незаслуженном комфорте. Призыв к действиям был понят с полуслова.

Сутками позже на площади Ленина – центральной площади Баку – собралось около 50 тысяч человек. Агрессивная толпа, разделившись на группы, стала методично, дом за домом, «очищать» Баку от армян. На город хлынула волна беспорядков, массовых драк и погромов. Людей выбрасывали из окон, вытаскивали из квартир и безжалостно забивали до смерти. Местных азербайджанцев предупредили: кто будет помогать армянам, тому, мягко выражаясь, несдобровать.

Кровавая история Сумгаита повторялась спустя два года. Судя по всему, и здесь погромщики подготовились к бойне заранее: они быстро и уверенно перемещались по городу, безошибочно находя и определяя своих жертв по спискам. Радикалы были вооружены обрезками металлических труб, заточками из арматуры. Вскоре становится ясно: среди погромщиков мало коренных бакинцев. Как и пару лет тому назад, во время погромов в Сумгаите, кровавое «правосудие» вершили приезжие. По словам очевидцев, внушительную часть радикалов составляли еразы – ереванские азербайджанцы, которых сами бакинцы, к слову, отнюдь не жаловали.

Однако в толпе буйствовали не только так называемые еразы. Часто улицы громили и те, кто пострадал от армянских боевиков в Нагорном Карабахе и потому жаждал мести. Дело в том, что еще в конце 1988 года армяне начали изгонять азербайджанское меньшинство. В сельских районах совершались набеги на азербайджанские деревни, жителей жестоко избивали или убивали, а их дома поджигали. Кто успел спастись, тянулись в Азербайджан, где, как выяснится, теплый прием их также не ждал.

Настоящим бичом того времени стало похищение обеими сторонами заложников и использование мирных жителей в качестве живого щита. К концу 1988 года в сельских районах Армении были покинуты десятки азербайджанских деревень, выдворено более 200 тысяч постоянно проживавших в Армении азербайджанцев и курдов. Навстречу им потоком шли армянские беженцы из Азербайджана.

В Баку все так же лютовал «черный» январь 1990 года. На улицах продолжала хозяйничать обезумевшая толпа, которой местная милиция отвечала преступным бездействием. Городским буйствам решались противостоять лишь единицы, в том числе и здравомыслящие представители Народного фронта Азербайджана. Они задерживали бесчинствующих и передавали их в руки правоохранительных органов. Кроме того, в те дни в Баку находились представители московских силовых структур, которые, однако, мало чем помогали в восстановлении порядка. Не требовалось никаких особых способностей, чтобы понять то, что было шито белыми нитками, – московским властям нужен повод для ввода войск в Баку.

Скорее всего, Москва не искала повода: для нее он уже был. Но Центр, как и вначале, продолжал проявлять нерешительность в отношении конфликта, всячески противясь введению войск в столицу Азербайджана. Семь дней в Баку шла настоящая кровавая резня, а местные и центральные власти все решали – что делать? Брать на себя ответственность за жизни людей никто не хотел, кивая на Горбачева, от которого ждали, наконец, решения.

Вплоть до 19 января 1990 года в Кремле обсуждался новый вопрос – отправлять в Баку кадровые войска или нет. Тогда, казалось, был найден компромиссный и вроде бы удачный вариант: послать туда дивизию, которую сами военные назовут «партизанской». Буквально за несколько дней до ввода в Баку ее спешно укомплектовали военнослужащими, призванными из запаса. Под ружье поставили несколько тысяч резервистов из Ростовской области, Ставропольского и Краснодарского краев. Однако это решение обернулось полной катастрофой. Нестриженые, полупьяные, в шинелях не по размеру «партизаны» не имели малейшего понятия, что им предстоит пережить. Они не прошли сборы, не знали ни задачу операции, ни обстановку на месте ее проведения. За годы службы в запасе взрослые 30–40‑летние мужчины уже привыкли к обычной мирной жизни с ее бытовыми заботами и разучились по‑настоящему воевать. Совершенно не подготовленные к уличным боям, при первых выстрелах они оказались деморализованы и подавлены. «Партизаны» не понимали, что происходило вокруг, кто друг, а кто враг. И в руках у них было оружие. Они открывали огонь среди людных улиц, кто с испугу, кто по неосторожности, когда повсюду царили хаос и паника среди мирного населения. Такая стрельба была гораздо опаснее нацеленной: одна ошибочно выпущенная автоматная очередь тут же порождала море бездумного огня в разных концах города.

О вводе российских войск не были предупреждены ни республиканские органы правопорядка, ни местная власть. Возможно, будь это сделано, события могли пойти совсем по иному сценарию. Окрыленные патриотической эйфорией и национально‑освободительными порывами, люди стояли на баррикадах и жгли костры, мня себя революционерами‑воителями, ведь настоящие войска введены не были. Но если бы было объявлено по городу, если бы прозвучало по телевидению, что русские солдаты вошли в Баку, то, вероятнее всего, внушительная часть населения ушла бы с улиц ради собственной безопасности.

Пока «партизаны» бездумно стреляли в азербайджанской столице, строевые части почти за 3000 километров – в Ленинграде – более 10 дней ждали приказа на переброску в Баку. При том, что это были внутренние войска, специально обученные, как действовать в чрезвычайных ситуациях, чтобы избежать жертв среди мирного населения. По признаниям солдат, они должны были приехать в Баку еще в декабре, но их постоянно задерживали. Армейцы вынуждены были прождать в аэропорту «Пулково» до 14 января, пока, наконец, не поступила команда к вылету.

Введение чрезвычайного положения и ввод войск в Баку

Тем временем ситуация в Баку лишь накалялась. Город уже полыхал кровавым костром, когда поползли слухи о предстоящей карательной операции Центра. Тогда радикалы решили обороняться, не желая пускать чужаков в столицу. Они ставили бензовозы, спускали мощные шланги на 15–20 метров и ждали возле них с горящими факелами, готовые взлететь на воздух вместе с противником. Однако разведчикам удалось аккуратно зайти с другой стороны, обезвредить мятежников и предотвратить живой костер на улицах Баку.

Если бы Кремль сразу принял однозначно жесткое решение, можно было избежать большой крови в азербайджанской столице, однако этого не произошло. Баку был охвачен безжалостной межнациональной войной, бездумным кровопролитием и чудовищным братоубийством, хотя еще недавно в этом интернациональном городе, где во многих семьях мирно сосуществовали представители разных национальностей, такого всплеска дикости не ожидал никто. Окончательное решение по карабахскому вопросу Горбачев принимал очень долго, отвратительно долго, допустив тем самым настоящий геноцид как армянского, так и азербайджанского населения, а также массовые убийства представителей других местных этнических групп, включая русских, курдов и греков.

Кроме пехоты, в Баку были введены и десантники. Дивизия за дивизией они входили в столицу, словно в оккупированный неприятелем город. Боевые машины десанта с ходу брали баррикады, сминали автомобили. «Голубые береты» действовали более чем жестко по отношению к беснующимся радикалам.

Впервые за все время существования Советская армия проводила боевую операцию в советском городе. Это была трагедия не только для самой армии, но и для Азербайджана и всего Советского Союза. Именно 20 января 1990 года Москва, в сущности, потеряла Азербайджан.

Произошло то, о чем так долго мечтали сторонники антисоветской идеологии во всех странах: раскол между гражданами, населением одной республики и Москвой. Кремль тогда лишился главного – доверия, которым он когда‑то пользовался у большей части населения Азербайджана.

М. С. Горбачев в эти дни работал над новым союзным договором, который обеспечил бы республикам больше самостоятельности и свободы. К тому времени Армения, Грузия, Молдова и вся Прибалтика наотрез отказались сотрудничать с Москвой, так что Горбачев не мог позволить себе потерять еще и Азербайджан. Президента СССР шантажировали: если Центр не способен взять ситуацию под контроль, Баку создаст собственную армию, упразднит мятежную автономию в Карабахе и не подпишет союзный договор. Однако сделка, видимо, все же состоялась. Спустя год Баку ответил послушным «да» на референдуме о сохранении СССР.

Нахождение в составе Советского Союза для Азербайджана являлось единственным шансом сохранить территориальную целостность. Лишь в условиях советской власти, советской государственности Азербайджан мог оставить себе Карабах, потому как таким образом было бы урезано влияние Запада, а соответственно, ограничивались и возможности усиления армянства с целью давления на Азербайджан.

Следом произошло трагическое событие, на которое Москва дала свое негласное «добро», – операция под кодовым названием «Кольцо». Суть ее заключалась в том, что советские войска совместно с азербайджанским ОМОНом должны были провести проверку наличия штампа о прописке в паспортах жителей ряда армянских деревень вдоль границы с Карабахом. При этом все лица без прописки подлежали выселению. Об этой спецоперации даже в Москве знали не все.

В Нагорном Карабахе было объявлено чрезвычайное положение. Советские части окружали населенные пункты, деревни, обстреливали и бомбили дома, затем проверяли у выживших паспорта. В то время ни у кого в деревнях паспортов никогда в жизни не было, и людям приходилось спасаться бегством.

Операция «Кольцо» ознаменовала собой начало открытой военной фазы карабахского конфликта. Вместе с тем она стала первой и последней «гражданской войной советского периода», в которой части Советской армии участвовали в боевых действиях на советской территории.

Само проведение операции «Кольцо» оказалось возможным благодаря нарастающей политической неразберихе в Москве. Ее поддержали руководители силовых ведомств, которые на тот момент уже активно готовили заговор по свержению Михаила Горбачева. Кроме того, в Кремле считали невозможным возвращение Нагорного Карабаха Армении. Открыто об этом не заявляли, прекрасно понимая: стоит уступить в одном месте – развалится всё.

17 марта 1991 года в стране был проведен референдум о сохранении и обновлении Союза. Большинство проголосовавших высказались за сохранение СССР. Тогда же на широкое обсуждение был представлен проект нового Союза Суверенных Государств – мягкой, децентрализованной федерации. Однако эти предложения явно запоздали. Вынужденными полумерами Москва уже не могла повернуть вспять процессы, которые набрали силу в пока еще советских республиках. При этом Латвия, Литва, Эстония, Армения, Молдавия и Грузия вообще отказались принимать участие в референдуме.

В ноябре 1991 года начался вывод российских войск из Закавказья. В то же время активно изучалась и анализировалась ситуация в Нагорном Карабахе, готовились предложения по урегулированию конфликта в регионе. Было очевидно, что жители Карабаха и прилегающих районов давно устали от кровопролитной войны и хотят мира. Российские войска при этом обеспечивали хоть какую‑то минимальную стабильность, после их вывода война вспыхнула бы с новой силой.

Однако в Москве неожиданно было принято однозначное решение – возвратить части на территорию России. Такая поспешность грозила потерей оружия и боевой техники, потому как ни армянские, ни азербайджанские боевики не дали бы российским войскам их вывезти. Способов этому помешать была масса: засады в горах, перекрытие дорог местными жителями, как правило, женщинами и детьми. При этом особенно рисковали подразделения, которые уходили с Кавказа последними. Войска попросту оказались зажаты в тиски: с одной стороны азербайджанцы, с другой – армяне. Казалось, шансов не было. Но совершенно неожиданный выход предложили пограничники, которые по‑прежнему охраняли Государственную границу СССР. Им была известна заброшенная и относительно безопасная дорога в обход возможных засад. Взамен они попросили вывезти свои семьи с кишащей опасностями территории, потому как после вывода советских войск малочисленные погранзаставы оставались одни в окружении боевиков.

Как и ожидалось, после того как советские войска покинули Закавказье, между азербайджанцами и карабахскими армянами развернулась полномасштабная война, полная зверств и чудовищного кровопролития. Велась она уже не только между не поделившими Карабах армянами и азербайджанцами, но и между представителями различных национальностей. В 1991 году в Карабахе воевали многочисленные отряды наемников, стекающиеся как из бывших «братских» республик, так и из других стран.

В числе тех, кто приехал в Карабах из‑за рубежа, был Жирайр Сэфилян, гражданин Ливана. Всю жизнь он рос с мыслью, что когда‑нибудь окажется здесь, на своей исторической родине, однако привел его туда не безобидный туристический интерес, а кровавая война под чужими знаменами. Об истинной цели своей «турпоездки» в Карабах он, конечно же, никогда не скажет. Зато Сэфилян охотно вспоминает о своем боевом опыте, полученном еще во время гражданской войны в Ливане. В армии Нагорного Карабаха он командовал особым Дашнакским отрядом. Именно его отряд воевал с афганскими моджахедами, которые через Турцию пробирались на территорию Карабаха и действовали на стороне Азербайджана. В азербайджанской армии служило в то время около трех тысяч моджахедов, располагавшихся в основном в кировабадском и физулинском направлениях. В сражавшихся на Карабахском фронте формированиях были также чеченцы, украинцы и русские.

Когда из Армении и Азербайджана начался вывод советских войск, некоторым офицерам боевики предлагали остаться повоевать в Карабахе за хорошие деньги, обещая заманчивые перспективы и высокие звания. Однако часто все обстояло совсем иначе. Многие из тех, кто с готовностью принял неоднозначное, но привлекательное предложение, встретили свою смерть на чужбине от рук своих же «нанимателей».

В февральские дни 1992 года в ходе уже почти двухлетней войны между карабахскими армянами и азербайджанцами происходит одна из самых кровавых трагедий – резня в Ходжалы. До Ходжалы, до 25 февраля 1992 года, каждый азербайджанец, несмотря ни на что, не мог поверить, что армяне будут так зверски, с остервенением их истреблять.

Мардакертский район Нагорного Карабаха, передовая линия фронта

В азербайджанском селе было около тысячи мирных жителей; сколько там людей с оружием, не знал никто. Из блокированного села велся обстрел столицы Нагорного Карабаха – Степанакерта, потери армян росли. Возникла военная необходимость ликвидировать эту укрепленную точку, азербайджанскую позицию. Тогда отряды окружили село Ходжалы, оставив при этом коридор для вывода войск противника. Если бы их окружили полностью, то они бы сопротивлялись до конца и жертв было бы больше. Вражеские войска и мирное население Ходжалы покинули село по оставленному для них коридору, но на границе с Азербайджаном произошло страшное.

Рано утром за окраиной села было найдено 613 трупов, среди которых оказались старики, женщины и дети. Основная масса убитых была расстреляна, у многих обнаружились жуткие колото‑резаные раны или размозженные тупыми предметами головы. По азербайджанской версии, беженцев из Ходжалы убили армяне. Армяне же свою вину отрицали, утверждая, это было бы нелогично с их стороны: если они могли расправиться с азербайджанцами в самом Ходжалы, зачем оставлять коридор для отхода и затем догонять на границе с Азербайджаном?

По другой версии, это была трагическая ошибка самих азербайджанцев. Выходивших по коридору беженцев азербайджанские войска в предрассветной дымке приняли за наступавших армян и открыли по ним шквальный огонь.

Существовала еще одна версия: к кровавым событиям близ Ходжалы якобы причастен 366‑й мотострелковый полк войск СНГ, расположенный тогда под Степанакертом. Он будто бы воевал на стороне армян, а после оставил им все оружие и танковый батальон в придачу и через несколько дней после трагедии в Ходжалы был выведен в Грузию и там спешно расформирован.

Как бы то ни было, до сегодняшнего дня так и не установлено, кто стоит за чудовищным актом геноцида. Обе стороны продолжают обвинять в этом злодействе друг друга.

Тем временем, в 1992 году, россиян, кажется, мало заботят проблемы бывших союзных республик, равно как и жуткие трагические события, разворачивающиеся на Кавказе. Рынок страны быстро катится ко дну. Со 2 января в России отпущены цены, начата экономическая реформа и так называемая шоковая терапия. К осени инфляция составила 2600 %, что, по сути, обесценило все сбережения населения, сделанные в советский период. Резко упал уровень жизни людей, начинала подниматься волна недовольств. Ко всему прочему совсем скоро Россия втянется в огонь гражданской войны в другой точке бывшего Союза – в Приднестровье.

«Линия соприкосновения» – такое название сейчас носит участок, разделяющий враждующих азербайджанцев и карабахских армян уже два десятка лет. Вымершая нейтральная полоса, усеянная сгоревшей военной техникой, перерытая окопами и блиндажами. По обе стороны рядами стоят люди в камуфляже, поглядывая друг на друга с большой опаской. Они всегда начеку: одно неверное движение, и настигнет пуля снайпера за линией.

Здесь, на линии соприкосновения, не прекращаются перестрелки, изредка происходят мелкие стычки. Так случилось весной 2008 года. В расположение карабахских постов ворвалась вооруженная группа с секретной диверсионной операцией. Лишь к утру, подтянув дополнительные силы, карабахские части восстановили «статус‑кво». Потеряв семь человек погибшими, нападавшие ушли на свою территорию.

Размеры нейтральной территории тревожно уменьшаются. За последние три года расстояние между окопами противников сократилось с 300 метров до 70.

Эта земля сегодня – фактически независимое государство, именующее себя Нагорно‑Карабахской Республикой. Здесь в обращении армянская национальная валюта – драм. Однако международное сообщество, включая саму Армению, не признает суверенитет Нагорного Карабаха и рассматривает его как часть Азербайджана. Тем не менее Нагорно‑Карабахская Республика как государство де‑факто существует.

Сложность проблемы прекрасно понимают и в Степанакерте, и в Баку, равно как и необходимость решения, которое устраивало бы и армян, и азербайджанцев. Данный конфликт должен быть урегулирован на основе международных принципов, чтобы ни у азербайджанцев, ни у армян не было искушения и мотивов в будущем вернуться к кровопролитию. Многие считают, что такой подход предполагает, что территориальная целостность Азербайджана должна быть сохранена и в то же время армяне Карабаха обязаны получить высокий уровень самостоятельности и свободы.

Для начала обсуждения статуса Карабаха Баку требует возвращения всех семи оккупированных армянами районов Азербайджана. Армянская сторона при этом настаивает на предварительном признании Азербайджаном независимого статуса Нагорно‑Карабахской Республики как основы для дальнейших переговоров.

Однако для некоторых остро стоит вопрос не урегулирования нагорно‑карабахского конфликта, а признания Нагорно‑Карабахской Республики. Азербайджанцы такую позицию считают негибкой и даже тупиковой. Признание Нагорно‑Карабахской Республики, заявляют в Баку, вряд ли когда‑либо произойдет, поэтому никаких предварительных условий Азербайджан не приемлет.

Но вместе с тем и в Нагорном Карабахе, и в Азербайджане сегодня найдется немало людей, которые видят решение проблемы Карабаха в возобновлении боевых действий. Разумеется, решать проблемы лучше за столом переговоров. При посредничестве России между президентами Армении и Азербайджана уже прошла серия встреч по проблеме Нагорного Карабаха. Нет сомнения, эти переговоры будут долгими, слишком далеко зашло жестокое противостояние. Однако все же пусть будет так, чем новая кровь.

Несмотря на то что отношения армян и азербайджанцев считаются более чем натянутыми, за пределами своих родин представители этих двух государств могут вполне ладить между собой. Не являются редкостью смешанные браки, совместное ведение бизнеса армянином и азербайджанцем, бесконфликтное участие в деловой и профессиональной коммуникации. Хотя в мировом масштабе соприкосновение этих двух культур сведено к минимуму: даже в ходе футбольных и других спортивных мероприятий Азербайджан и Армению по обыкновению распределяют по разным группам и подгруппам, чтобы избежать нового жестокого столкновения как на игровом поле, так и на поле битвы.