Государственная школа и деятельность В.О. Ключевского. Последнюю треть XIX в. можно считать наиболее плодотворным периодом развития русской исторической науки. В это время увеличивается количество и качество исследований, в научную жизнь входят десятки новых хорошо подготовленных историков, наука начинает функционировать как целостная система, в которой сосуществуют и взаимодействуют различные направления и школы. Большую роль в развитие общественной мысли и исторической науки сыграли реформы 1860-1870-х гг. Дальнейшее расширение контактов с учеными Европы, признание, которое получил у них ряд новаторских работ российских «всеобщих историков» («русская школа»), также благоприятствовали подъему исторической науки в России,

Обострение идейно-политического противостояния в обществе, оппозиционные по отношению к власти настроения, охватившие значительную часть российской интеллигенции, повлекли за собой усиление тенденциозности в исторических исследованиях. Идейная исходная позиция автора стала оказывать гораздо большее влияние на характер и результаты исследования, нежели это было в предыдущие десятилетия. Подобное явление было характерно для ученых, разделявших демократические взгляды.

В мировоззренческом плане наиболее характерным явлением стало ослабление влияния в России гегельянства и широкое распространение идей позитивистской философии, для которого было характерно преклонение перед наукой, отказом от всеобщей детерминированности и акцентом на выявление конкретных причинноследственных связей, особым вниманием к социальным факторам развития. Русские историки понимали философию позитивизма узко програтично, обращая внимание на социальные стороны истории, роль личностного фактора, естественно-природные аналогии. В исследованиях преобладали эмпирические методы исследования над анализом, оставаясь равнодушными к общефилософским построениям О. Конта, Дж. С. Милля или Г. Спенсера.

Преобладающее влияние позитивизма в отечественной исторической науке связано с тематикой исторических исследований, приемами работы историков с эмпирическим материалом, в общем, усилении многофакторного подхода в понимании движущих сил исторического процесса.

На отечественную историческую науку так же влияли новейшие веяния исторической науки Западной Европы, переживавшей с середины XIX в. период качественного обновления. Наиболее заметным это влияние было среди отечественных античников и медиевистов, однако в опосредованном виде оно проявилось и в работах по российской истории,

Успехи исторических исследований в России были бы невозможны без существенных сдвигов в источниковой базе, В научный оборот был введен массив документов социально-экономического характера, источников по местной истории, из частных архивов. Большую роль сыграло начало широкого применения археологических данных. Прогресс, достигнутый в области источниковедческого анализа благодаря работам К.Н. Бестужева-Рюмина, А.А. Шахматова, позволил по-новому подойти к пониманию уже хороша известных источников по древней русской истории, прежде всего летописей. Суммарным выражением этих качественных сдвигов в российской исторической науке стали возникновение новых научных направлений и тенденций.

В 1870-е гг. завершилась публикация «Истории России» С.М. Соловьева, дальнейшее развитие получила деятельность К.Д. Кавелина и Б.Н. Чичерина. Развертывалась научная деятельность В.О. Ключевского П.Н. Милюкова, М.М. Богословского, А.А. Кизеветтера.

Основные постулаты государственной школы были выражены в и идее единства и органичности исторического процесса, влияние географической среды, роли государства и его институтов. На рубеже веков они сохранили сове господствующее положение и не подвергались в работах историков этого периода. Однако позитивистские веяния в отечественной мысли не миновали и историков-государственников.

Во-первых, это ослабление свойственной первым работам «государственников» тенденции к поиску глобальных закономерностей исторического процесса и, наоборот, усиление внимания к выявлению конкретных причинно-следственных связей на сравнительно небольших и целостных периодах отечественной истории. Во-вторых, это последовательный отказ от монизма в пользу идеи многофакторности исторического процесса. В-третьих, введение в поле исследований проблем социальной и духовной истории России, которым ранее отводилось незначительное место.

Естественно, что в наименьшей степени подобные новшества затронули основателей государственной школы. Однако последние тома «Истории России», а в еще большей степени некоторые работы С.М. Соловьева 1870-х гг. («Наблюдения над исторической жизнью народов» и «Начала русской земли»), позволяют с большой степенью обоснованности говорить об окончательном переходе историка на позиции многофакторности исторического процесса. Для «позднего» С.М. Соловьева также становится характерным нарастание исторического пессимизма, возникновение сомнений в поступательности и непрерывности исторического развития.

Определенной эволюции подверглись исторические взгляды К.Д. Кавелина и Б.Н. Чичерина. В работах Кавелина 1870-х - 1880-х гг. носили синтетический характер, в них исторический материал рассматривался в контексте философских размышлений автора. На первый план вышли проблемы личностного начала в истории, относящиеся ко времени петровских преобразований.

Б.Н. Чичерин до конца жизни остался последовательным гегельянцем и противником позитивизма. Основную часть его творчества составили работы по философии, истории политических и правовых учений. Обращение к историческому материалу приняло у него форму анализа юридической стороны русского исторического процесса. Работы Б.Н. Чичерина этого периода в полной мере подтверждали справедливость определения всего направления в историогафии как «юридического».

Дальнейшим развитием юридического направления государственной школы стали работы Л.Д. Градовского и В.И. Сергеевича Л.Д. Градовский посвятил свои работы исследованию системы местного и высшего управления в России, В.И. Сергеевич - изучению общей эволюции правовой системы России. Принципиально важным объединяющим моментом их работ стало понимание самодвижения общества как преимущественно саморазвития правовых институтов от частного права к праву публичному.

Решающую роль в развитии государственной школы сыграли работы В.О. Ключевского. На формирование его исторической концепции повлияла философия позитивизма. Свой собственный исследовательский метод он определял как социологический, Его подход к позитивизму носил преимущественно инструментальный характер. В.О. Ключевского интересовали не общетеоретические построения позитивизма, а те познавательные возможности, которые он открывал для конкретного историка. Он считал необходимым ввести в качестве самостоятельных сил исторического развития социальные и экономические факторы. Исторический процесс в его представлении есть результат непрерывного взаимодействия всех факторов, в котором задача историка сводится к выявлению их конкретного взаимоотношения в каждый конкретный момент развития, а не к построению глобальных исторических схем.

Социологический метод означал для В.О. Ключевского тщательное исследование степени и характера хозяйственного развития страны, тесно связанных с природногеографической средой, а также детальный анализ социальной стратификации общества на каждом этапе. В результате исторический процесс принимал у В.О. Ключевского более объемные и динамичные формы в отличие от его предшественников.

Понимание общего хода русской истории В.О. Ключевский наиболее сжато представил в периодизации, выделяя четыре этапа:

•          VIII-ХШ вв. - Русь Днепровская, городовая, торговая;

•          XIII - середина XV в. - Русь Верхневолжская, удельно-княжеская, вольноземледельческая;

•          середина XV - второе десятилетие XVII в. - Русь Великая, Московская, царскобоярская, военно-землевладельческая;

•          начало XVII - середина XIX в. - период всероссийский, императорскодворянский, период крепостного, земледельческого и фабрично-заводского хозяйства.

Новую трактовку В.О. Ключевский дал проблеме колонизации в русской истории. Разделяя положение С.М. Соловьева о связующей линии колонизационных процессов в формировании Русского государства, он обратил внимание на зависимость от характера колонизируемого пространства направление развития общества. В период массовой миграции населения в районы Северо-Восточной Руси колонизация способствовала становлению вотчинного хозяйства и децентрализации государства, а продвижение населения на восток в последующие века русской истории, наоборот, резко стимулировало становление единого самодержавного государства.

Наиболее значительным научным трудом В.О. Ключевского, в полной мере продемонстрировавшим его исследовательский талант, стала докторская диссертация «Боярская дума Древней Руси». В ней он показал развернутый социальный портрет боярского сословия, его экономическую и социально-политическую роль.

Наиболее известным его произведением оказался «Курс русской истории», в котором В.О. Ключевский дал целостное изложение русской истории на основе социологического метода. Последовательность и логичность изложения, пристальное внимание к социальноэкономическим факторам развития, анализ культурной, духовной жизни русского общества на разных этапах его развития, ясный и образный, легко запоминающийся язык обеспечили этому произведению роль основного источника систематических знаний по русской истории. «Курс русской истории» стал ярким явлением в историографии и вышел далеко за пределы чисто учебного издания. Расширенное понимание многофакторности исторического процесса в сочетании с традиционными постулатами государственной школы позволили довести до логического предела ту концепцию русского исторического процесса, которая была заложена С.М. Соловьевым. В этом смысле труд В.О. Ключевского стал рубежным для развития не только собственно государственной школы, но и всей исторической науки в России, завершая традицию века XIX и предвосхищая новаторские поиски XX в.

Московская и петербургская исторические школы. В последние десятилетия ХХ века можно зафиксировать усилившийся интерес к проблеме региональных школ в исторической науке. «Школьный пласт» исследований предполагает реконструкцию внутринаучных коммуникаций, на что обращают внимание такие отечественные авторы, как Б. С. Каганович, В. С. Брачев, С. Н. Погодин, Г. П. Мягков, Е. А. Ростовцев и др. В центре внимания практически всех современных исследователей является проблема Московской и Петербургской школ русских историков.

Феномен Московской школы не стал до сих пор предметом специальной исследовательской программы, исключение составляют статьи Д.А. Гутнова, Т. Эммонса (профессор Стенфордского университета), А.Н. Шаханова. Более последовательно изучается петербургская историческая школа в работах Б.С. Кагановича, С.В. Чиркова, А. Н. Цамутали, С. Н. Погодина и др. Д.А. Гутнов в статье об исторической школе московского университета придерживается иерархического подхода к определению школы. В тоже время он признает, что в рамках исторической школы Московского университета развивались два самобытных, тесно связанных друг с другом направления изучения истории - русской (В.О. Ключевский) и западной (П.Г. Виноградов). Гутнов доказывает сходство этих школ по таким параметрам как общие методологические установки (позитивизм), внимательное отношение к историческому источнику, социальная направленность исследования и как отражение этого преимущественное внимание «к изучению социально-политических процессов развития общества». На основании этого он делает вывод о единой исторической школе Московского университета.

Петербургская историческая школа формировалась на протяжении XIX- ХХ вв. У ее истоков стоял историк-всеобщник М. С. Куторга, а «завершение процесса ее создания стало творчество А. Е. Преснякова», который впоследствии выступил и ее историком. Доминирующую черту этой школы он охарактеризовал как «научный реализм, сказывавшийся прежде всего в конкретном непосредственном отношении к источнику и факту вне зависимости от историографической традиции».

В современных исследованиях можно выделить две точки зрения на эволюцию Московской и Петербургской школ. Для большинства авторов характерно противопоставление этих школ. Так, С.В. Чирков констатирует, что Петербургская историческая школа оказалась сложным и неоднородным организмом и в конце XIX в. распадается на две школы - С.Ф. Платонова и А.С. Лаппо-Данилевского. С.В. Чирков настаивает на мысли, что, несмотря на различия, их объединяло противопоставление Московской исторической школе. Это обстоятельство связано с особенностями формирования самосознания научной школы, в котором отражаются антиномии социально-психологического порядка: «мы и они». Чирков ставит вопрос о признаках, по которым атрибутировались историки московские и петербургские. Различие между школами он обнаруживает «в нижнем этаже» изучения материала источников, в отношении историков к письменному памятнику и источнику, слову, «в тех корнях исследовательской методики, которую можно обозначить как культуру исследования». С.В. Чирков считает целесообразным различать научные школы как «различные типы научной культуры», т.е. изучать «типологию научной культуры, передача традиций которой “является одной из важнейших функций научной школы».

А.Н. Цамутали, В.С. Брачев, В.П. Корзун полагают, что в начале века происходит сближение школ и складывается так называемая «новая волна» историков. Акцент делается на расширение межшкольных связей между представителями этих школ, на общности исследовательской ситуации рубежа веков, на компромисс С. Ф. Платонова с Московской школой.

Исторические взгляды С.Ф.Платонова. Ярким представителем петербургской исторической школы стал С.Ф. Платонов, на научную деятельность которых оказал влияние профессор русской истории К.Н. Бестужев-Рюмин, а так же лекции профессоров- юристов А.Д. Градовского и В.И. Сергеевича. По словам Платонова им он «обязан тем, что сделался историком» и «юные мечты о философско-литературном образовании и поэтическом творчестве... сменились наклонностью к изучению русской истории». Особый интерес у Платонова вызвали взгляды московского профессора В.О.Ключевского. Платонова привлекала «широта исторического знания и полная, как ему казалось независимость от корифеев историко-юридической школы».

Формирование взглядов С.Ф. Платонова происходило во время усиления влияния позитивистской парадигмы, сущность которой «можно определить как сугубо сциентистскую ориентацию на превращение истории в точную науку в соответствии с эпистемологическими идеалами определенного этапа и состояния научноисследовательской практики». Позитивистская парадигма привлекала историков своими идеями о закономерном прогрессивном характере исторического процесса, уверенностью, что в исторической науке можно достичь объективности, как и в естественнонаучных дисциплинах. Представление же о научно-историческом знании на определенных этапах развития позитивизма было неодинаковым и находилось в тесной связи «с появлением новых научных дисциплин и расширением междисциплинарных научных исследований».

Жесткой позитивистской привязке к источнику следовал Платонов в своей конкретной историографической практике. Уже в ранний период творчества историк очерчивает свой интерес к проблемам Русской Смуты описанием и критикой источников. Платонов считает необходимым изучение историко-социальных вопросов Смуты, но рано убеждается, в неподготовленности источниковой базы для осуществления подобного рода задачи.

Представления молодого С.Ф. Платонова о модели исторического исследования основывались на убеждении в том, что историческая наука в целом еще не готова к широким обобщениям, особенно относительно истории древней, допетровской России. Главную задачу историка он видел в подготовке источниковедческой базы науки, т.е. в открытии и введении в научный оборот новых ранее неизвестных исторических источников.

Он выработал следующий порядок работы:

>         выявление всех подлежавших исследованию сочинений, как изданных, так и находящихся в рукописях;

>         выделение самостоятельных произведений «из массы компиляций и подражаний»; и их изучение в хронологическом порядке написания, а потом и зависимых от них компиляций и подражаний.

В предисловии к изданию «Древнерусские сказания и повести о Смутном времени XVII в. как исторический источник» Платонов отмечает вопросы, которые ставит перед собой при изучении каждого памятника:

1.       определить время его составления и указать личность составителя;

2.       выяснить цели, которым руководился составитель, и обстоятельства, при которых он писал;

3.       найти источники его сведений и, наконец, характеризовать приблизительно степень их общей достоверности или правдоподобности его рассказа.

Для сбора сведений о неизданных текстах Платонов ездил в Москву и в некоторые монастыри. Но успешно завершить труд помогли ему в Археографической комиссии, обеспечив возможность получения рукописей из провинции (Временник дьяка Ивана Тимофеева). Работа велась собственно в историческом и в источниковедчески- археографическом планах. Это предопределило дальнейший путь исследователя. Платонов, развивая вкус к описанию и публикации рукописных текстов и навыки в этих сферах деятельности, стал выдающимся археографом, участником начинаний Археографической комиссии, а позднее и возглавил ее.

История для Платонова есть наука, «изучающая конкретные факты в условиях именно времени и места», главной целью которых было систематическое изображение развития и изменения жизни отдельных исторических обществ и всего человечества. Историк отрицательно относится к попыткам ученых раскрыть общие законы общественной жизни, считает их ничем иным, чем присвоением истории задач социологии. Как и Ключевский, Платонов подразделяет историю на всеобщую и местную и реконструирует предметную область каждой из них, но при этом фиксирует особенность русской историографической традиции. По Платонову, русский историк не                          может

руководствоваться широким идеалом обобщения исторического синтеза, воссоздающего общий ход всемирной истории в ее целом, указать в ее течении законы последовательности развития, которые были бы оправданы не только в прошлом, но и в будущем человечества.

Историк, по мнению Платонова, изучает только один факт мировой исторической жизни - жизнь своей национальности и таким образом может положить и свой камень в основание общеисторического синтеза. Оставаясь на позициях академического позитивизма, Платонов считает, что для того, чтобы показать обществу его прошлое в истинном свете.

Задача историка:

1)    собрать исторические материалы;

2)    исследовать их достоверность;

3)    восстановить только отдельные исторические факты;

4)    указать между ними прагматическую связь;

5)    свести их в общий научный обзор или в художественную картину.

Платонов ставит также вопрос о практической значимости исторической науки и задачах историописателя. В то же время Платонов осознает сложность механизма проникновения исторических взглядов в массовое сознание: “Историк дает обществу разумное знание, а приложение этого знания зависит уже не от него”.

С.Ф.Платонова часто называют историком одной темы - а именно - русской Смуты XVII века. Его популярный курс лекций по русской истории дает основание нам говорить об общей концепции истории России. Начальной точкой русской истории Платонов считает образование Киевской Руси. По его мнению, вопрос о начале государства на Руси, связанный с вопросами появления «чуждых князей» - варягов вызвал ряд исследований, не позволяющих вполне верить той летописной легенде, которая повествует о новгородцах, что они, наскучив внутренними раздорами и неурядицами послали за море к варягам-руси с знаменитым приглашением”.

Платонов, как и его предшественники Соловьев и Ключевский существенным фактом русской истории считает колонизацию и фиксирует перемещение ядра государственности в Северо-Восточную Русь. По Платонову, отличительные черты истории каждого народа во многом предопределяются природой и географическими условиями страны, которые и определяют “коренные начала” русской истории. Таким "коренным началом", отправной точкой, определившей особенности русской истории на много столетий вперед, является у него военный характер Московского государства. Отметим, что эту мысль последовательно проводил Ключевский в своем курсе русской истории. Уже в XIII веке определились, по мнению С. Ф. Платонова «те обстоятельства, которые направляли в течение многих веков и внешних стремления русского племени и его внутреннюю организацию». Обстоятельства эти - внешняя агрессия, когда почти одновременно с трех сторон, великорусское племя было окружено врагами, действовавшими наступательно: «Главной задачей племени стала поэтому самозащита, борьба не за свободу (она была отнята татарами), а за историческое существование, за целостность племени и религии. Эта борьба продолжалась сотни лет. Благодаря ей легче должно было принять чисто военную организацию и постоянно воевать на три фронта.. . ». С одной стороны, эта борьба «направляла» всю внешнюю политику государства вплоть до Петра Великого, и закончилась уже при Екатерине II достижением «полной безопасности и естественных границ». С другой - чисто военная государственная организация, (закрепощение сословий), которую вынуждено было принять сформировавшееся во второй половине XV века национальное Великорусское государство надолго, на много столетий вперед предопределила внутриполитическое развитие страны, в т.ч. и знаменитую Смуту начала XVII века.

В концептуальном плане «Лекции» С.Ф. Платонова вобрали в себя все лучшее, что могла дать русская историческая наука конца XIX - начала ХХ вв. Безусловный интерес представляют лекции С.Ф. Платонова и в методическом плане. Читатель и слушатель должен был размышлять вместе с автором не только об исторических исследованиях, но и о путях признания этих явлений. На это работала структура и язык лекций. «Введение к лекциям» включало два раздела - «Обзор русской историографии и обзор источников русской истории». Платонов, по определению С.О. Шмидта, был замечательным мастером приобщения к своей мысли.