ЦК ВКП (6) и совещание историков в 1944 году. В марте 1944 года ЦК ВКП (б) счел необходимым встретиться с историками, чтобы обсудить спорные вопросы и выработать принципиальный подход к изучению истории. Ставилась задача направить внимание историков в нужное сталинскому режиму русло и принять меры против инакомыслия в исторической науке.

В мероприятиях Управления политической агитации ЦК по улучшению пропагандистской и агитационной работы партийных организаций (31 марта 1944 года) были отмечены отклонения и ошибки историков: преувеличение влияния немецких историков- норманистов с их идеей несамостоятельности происхождения государственности на Руси, сохранение сильного влияния «Школы Покровского», выражавшемся в слабом освещении героического прошлого русского народа, жизни и деятельности выдающихся людей России, подвергалась критике негативная оценка процесса присоединения к России нерусских народов как «абсолютного зла»; отмечалось отступление историков от одного из главных методологических принципов марксизма - классовой борьбы, усиление влияния национализма и державного шовинизма на историков.

Актуальной стала оценка на совещании историков значения «Замечаний» Сталина, Кирова и Жданова, сделанных ими при обсуждении учебников по истории в 1930-е годы, так как их касался практически каждый из выступавших. Можно отметить наиболее выразительные высказывания выступавших о роли, значении указаний высокопоставленных членов комиссии по изучению истории: «Замечания» - важнейшая веха в развитии и возмужании нашей исторической науки» (Аджемян), «Указания - помощь и внимание ЦК облегчают нашу ориентировку в самых трудных и сложных исторических проблемах». Они «поднимают нашу советскую историческую науку на высшую ступень, обогащая теоретически каждого из нас в отдельности и всех вместе» (Панкратова); «"Замечания" положили начало целой и большой эпохе в истории советской науки» (Бахрушин) и т.п.

Все это показывает, что историки уже привыкли к своему подчиненному, приниженному положению и необходимости руководствоваться указаниями партии в своей работе. Редакторский эксперимент 1930-х годов дал свои плоды и прочно вошел в практическую деятельность историков. Яковлев отдал должное и Сталину, признав его «более чем компетентным судьей в оценке нашей работы».

Критическая оценка отдельных работ историков совмещалась на совещании с критикой их авторов, что также являлось характерной чертой историографии истории сталинского времени. Так, по поводу первого в СССР обобщающего труда по историографии истории СССР П.Л. Рубинштейна говорилось: особое внимание привлекла переоценка автором вклада немецких ученых-норманистов в изучении отечественной истории: «Как немец - так на уровне, как русский - так ученик». Ломоносов оценивался Рубинштейном как ученик Шлецера, а последний - на уровне общеевропейской науки - «немецкое светило». Бушуев, критикуя автора «Историографии истории СССР», отмечал, что «... в книге не чувствуется любви к родине, к нашим героям, к нашим деятелям, которые стремились изгнать немцев из Академии наук, которые отрицательно влияли на развитие науки».

О книге А.И. Яковлева «Холопы и холопство в Московском государстве XVII века» говорилось, что в отношениях между господами и холопами автор видел наличие глубокой, органической, даже нравственной связи, внутреннюю солидарность их, а выступление холопов против господ - явление редкое. Б.И. Сыромятников заметил, что «Русь от VI до XVII в. - холопье государство, вся администрация состояла из рабов, а войско - из холопов».

Высказывались критические замечания по поводу книги Б.И. Сыромятникова «Регулярное государство Петра Первого». Критике был подвергнут основной тезис работы - «о средних классах как опоре монархии - совокупность дворянства и буржуазии» и положение об антифеодальных, антидворянских, буржуазных тенденциях политики Петра I. Отмечалось, что Сыромятников проводит мысль об ограничении крепостного права при Петре I. Все это создавало представление о надклассовости природы монархии Петра I (Н.Л. Рубинштейн).

Ожесгоченной критике была подвергнута коллективная монография «История Казахской ССР» (редактор А.М. Панкратова), которую Бушуев охарактеризовал как «антирусскую книгу, написанную наспех».

Были подвергнуты критике работы Е.В. Тарле, особенно «История Крымской войны» и утверждение автора, что «царизм - жандарм Европы».

Большое внимание на совещании было уделено недостаткам организации научной работы в СССР, прежде всего руководства исторической наукой Институтом истории АН СССР. Монополия в руководстве «избранных лиц», отрыв Института истории от региональных и национальных научных центров, кастовость, интриги в стиле работы Института истории, отсутствие коллективизма, единства, сплоченности, издание популяризаторских работ полукомпилятивного содержания при отсутствии монографий, увлечение подготовкой и публикацией многотомников по истории СССР без плана и единой программы и «бригадный метод» их написания; другим историкам негде печататься (накопилось до 700 п.л. рукописного текста), нет научного исторического журнала и другие.

Основные проблемы изучения истории в 1940-е — середине 1950-х годов. В это время можно выделить три этапа развития исторической науки: 1930-е годы, время Великой Отечественной войны и 1945 - середина 1950-х годов.

На первом этапе ведущим направлением являлась работа над учебниками и обобщающими трудами по истории России. Основное направление - изучение феодальной истории, в то время как исследование советского времени и значительной части периода капитализма было фактически парализовано указаниями ЦК ВКП (б).

Главное внимание на втором этапе уделялось военно-патриотической работе, сочетавшейся с разработкой социально-экономической истории, внутренней политики правительства, истории культуры.

На третьем этапе появились монографические исследования преимущественно по вопросам феодальной и капиталистической России с дискуссиями по некоторым проблемам дореволюционной истории и по периодизации истории советского общества в связи с подготовкой вузовского учебника по отечественной истории.

Теперь дадим краткую характеристику изучения основных проблем отечественной истории по формационным периодам.

В 1932-1934 годах обсуждался вопрос о характере общественного строя Древней Руси. Историки пришли к выводу, что у восточных славян первым классовым обществом было феодальное, отчего исследователи обратили первостепенное внимание на изучение генезиса и развития феодальных отношений в стране.

Наибольший вклад в разработку этой проблемы внес Греков Борис Дмитриевич в работе «Феодальные отношения в Московском государстве» (1935), позднее - с 1937 года переиздававшаяся под названием «Киевская Русь». Основное содержание его концепции следующее. В Киевской Руси условий для превращения рабства в господствующий способ производства не было, а патриархальное рабство шло на убыль. Место холопов занимали феодально-зависимые крестьяне, хотя свободные общинники - смерды - составляли большинство сельского населения. Материальную основу Киевской Руси составляло сельскохозяйственное производство, прежде всего, земледелие, а наиболее существенной чертой являлось установление крепостнических отношений. Начало феодализации Руси в первой работе Грекова относилось к IX веку, во второй - к VI-VIII векам.

Греков внес заметный вклад и в изучение крестьянства в двухтомнике «Крестьяне на Руси с древнейших времен до XVII века» (1941, 1952), в истории которого выделял три периода. Первый период - докиевский, когда по мере роста крупного землевладения увеличивалось число зависимых крестьян, происходило разложение общины и рост челяди. В это время преобладала отработочная рента. Однако большинство крестьян было еще свободно и вело собственное семейно-индивидуальное хозяйство.

Второй период - с XTTT века число зависимых крестьян увеличивается за счет челяди и холопов, которых сажали на землю. Вотчинник, являвшийся «государем» в своих владениях, становится опасным для центральной власти.

Третий период - с конца XV века, когда на смену вотчины-сеньории приходит поместье, тесно связанное с рынком, а оброк уступает место барщине, которая становится главной формой ренты. В связи с побегами крестьян государственная власть переходит к закрепостительной политике.

С.Б. Веселовский в работе «Феодальное землевладение в Северо-Восточной Руси» (1947) исследовал различные категории феодалов с XVT века: бояр и вольных слуг, митрополичьего дома, монастырей, помещиков и других, увязывая их изучение с эволюцией земельного законодательства, объединением русских земель, отменой системы кормлений и другими вопросами.

Историки уделяли большое внимание и городу как социально-экономическому центру и как центру борьбы горожан. Так Тихомиров Михаил Николаевич в работе «Древнерусские города» (1946) отмечал, что город - это порождение общественного разделения труда, торговоремесленный центр и в то же время - опорный пункт феодального властвования. Уровень развития русских городов не уступал западноевропейскому. Г орожане в борьбе с феодалами добились городских вольностей. В городах оформлялись ремесленные цехи, купеческие и другие объединения.

Рыбаков Борис Александрович в книге «Ремесло Древней Руси» (1947) раскрывает техническую и социальную стороны организации ремесла с древнейших времен до XV века, считая, что переход от работы на заказ к производству на рынок определился еще в домонгольский период.

Бахрушин Сергей Владимирович на основе развития ремесла, мелкого товарного производства и торговли в России XVT века пришел к выводу о складывании в то время предпосылок для возникновения всероссийского рынка. Естественно-географическое разделение труда постепенно заменяется общественным, происходит процесс сращивания торгового и промышленного капитала на основе развития мелкотоварного производства.

Привлекли внимание историков и проблема преддверия генезиса капитализма в России. В ходе дискуссии, проходившей на рубеже 1940-1960-х годов, выявились разные точки зрения на нее. Одни историки (Н.В. Устюгов, Е.И. Заозерская, С.Г. Струмилин, Б.Б. Кафенгауз и другие) считали, что в XVTT веке наблюдался процесс массового перерастания ремесла в мелкотоварное производство, а последнего - в мануфактуру, в частности, в солеварении, а мануфактура в XVTT-XVTTT веках являлась капиталистической. Другие исследователи оспаривали мнение о раннем формировании капиталистических отношений в России, а их зарождение относили ко второй половине XVTTT века, признавая мануфактуру более раннего времени крепостнической.

Дружинин Николай Михайлович в докладе на X международном конгрессе историков в 1955 году отметил, что, хотя зарождение капитализма в России можно отнести к XVTT веку, феодализм в это время еще не исчерпал себя и продолжал развиваться по восходящей линии до 60-х годов XVTTT века, когда начался процесс разложения феодально-крепостнических отношений в России.

Расширялось и углублялось изучение петровских реформ. В Институте истории АН СССР была создана «Петровская группа» во главе с А.И. Андреевым, которая издала сборник статей «Петр Великий» в 1947 году. В нем отмечалась необходимость преобразований, исходя из тезиса об отставании России от стран Запада, подчеркивалось внутреннее и международное значение проведенных реформ. О взгляде Б.И. Сыромятникова на петровские преобразования, высказанном им в книге «Регулярное государство Петра T и его идеология», говорилось выше.

В 1930-х - середине 1950-х годов историки уделяли большое внимание изучению военной и внешнеполитической истории России. В довоенный период были проведены научные сессии Института истории по военной тематике, в частности, посвященные 230-летию Полтавской битвы, изучена история Семилетней войны (Н. Коробков), а Е.В. Тарле опубликовал монографию «Нашествие Наполеона на Россию» (1938) и книгу по истории Крымской войны.

Особенно популярной военная тематика стала в годы Великой Отечественной войны, хотя работы в это время носили научно-популярный характер. Разрабатывались проблемы борьбы с иноземными захватчиками (Ледовое побоище, Грюнвальдская битва, разгром Ливонского ордена, борьба с монголо-татарами, военная реформа Петра I и Северная война, Отечественная война 1812 года и другие).

Публиковались материалы и работы о русских полководцах П.А. Румянцеве, А.В. Суворове, Дмитрии Донском, Минине и Пожарском, Ф.Ф. Ушакове, героях Севастопольской обороны в Крымской войне и другие. Были опубликованы два тома «Истории русской дипломатии» под редакцией Тарле.

Менее успешно изучались проблемы российского капитализма. Так, изучение Крестьянской реформы 1861 года велось преимущественно в плане ее подготовки, борьбы между крепостниками и либералами «за форму и меру уступок крестьянам», раскрывалась законодательная база реформы (П.А. Зайончковский). Что же касается реализации реформы, то она освещалась сквозь призму борьбы крестьян против нее (П.И. Лященко, М.Е. Найденов).

Большое место в исторической литературе этого времени занимало изучение истории промышленности. Были изданы монографии по истории отдельных отраслей промышленного производства: черной металлургии (С.Г. Струмилин), текстильной (К.А. Пажитнов), химической (П.М. Лукьянов) и другие. В основу этих работ легла характеристика стадий капиталистического развития. Особенно большие споры вызвала оценка промышленного переворота в России (1944) Струмилиным, начало которого автор относил к 30-м годам XIX века, и завершение - к 1860-м годам. Оппоненты критиковали Струмилина за переоценку им размеров и значения крупного машинного производства в дореформенной России и относили дату завершения промышленного переворота к более позднему времени.

Изменение классовой структуры российского общества XIX века исследовали А.Г. Рашин, В.К. Яцунский и другие, а история формирования пролетариата стала предметом изучения A.M. Панкратовой.

Серьезное внимание историков уделялось изучению революционного движения и общественной мысли, особенно анализу внутренних факторов, воздействовавших на активизацию революционного движения, что привело к переоценке и односторонней трактовке ряда аспектов этой проблемы. Так, революционное движение и передовая общественная мысль в России отрывались от западноевропейских, а иногда и противопоставлялись им. Получалось, Радищев был выше наиболее радикальных французских просветителей (Г.П. Макогоненко).

Успешно развивалось декабристоведение в работах Н.М. Дружинина, К.Е. Сыроечковского, М.В. Нечкиной. Нечкина в 1955 году опубликовала двухтомник «Движение декабристов». Издавались многотомные сборники документов, в частности - следственные дела декабристов.

Начало революционно-демократического движения историки относили к рубежу 30-40-х годов XIX века. Переоценивалась также глубина размежевания революционных демократов с либералами. Революционные демократы противопоставлялись революционным народникам, которые сближались с либеральными народниками.

Как и ранее, немалое значение имела подготовка к юбилейным датам. Так, к 50-летию Первой революции в России стала издаваться многотомная серия документов (первый том вышел в 1955 году), было опубликовано несколько десятков сборников о революционных событиях на местах и тезисы Института Маркса-Энгельса-Ленина. Юбилейные сессии были посвящены этому событию в Отделении истории Института истории, Академии общественных наук и других научных учреждениях.

Что касается истории советского общества, то она в сталинский период практически не изучалась в связи с тем, что эта сфера научной работы находилась под контролем ЦК ВКП (б). И все же в это время были написаны два тома «Истории гражданской войны» (1935, 1942). В первом томе, охватывавшем события от февраля до октября 1917 года, фактически отрицались факторы, подготовившие Октябрьскою революцию, так как Россия признавалась полуколонией, а царизм - агентом западного империализма. Для победы революции особое значение придавалось размаху революционного движения под руководством партии большевиков.

Во втором томе (сентябрь-ноябрь 1917 года) подчеркивалась особая роль в революционизировании масс двух вождей - Ленина и Сталина, вместо Ленина и Троцкого, как утверждалось ранее.

Во время Великой Отечественной войны главное внимание историков было сосредоточено на ее изучении и рассмотрении истории народов СССР. В 1942-1945 годах была создана «Летопись Великой Ответственной войны», в которой военные действия освещались по сводкам Совинформбюро, изданных в девяти томах. Первым обобщающим исследовательским трудом по истории войны стала коллективная монография «О Великой Отечественной войне Советского Союза». Одним из авторов и ее редактором был Сталин. Концепция войны, содержащаяся в этой книге, состояла в характеристике 10 сталинских ударов, которые обеспечили Великую Победу, что надолго сохранилось в советской историографии.

Историки, находившиеся во время войны в эвакуации в союзных республиках, приступили к написанию их истории. Первым обобщающим трудом по этой проблематике и объектом для критики стала «История Казахской ССР с древнейших времен до наших дней» (1943), вышедшая под редакцией A.M. Панкратовой. Ее обсуждению придавалось особое значение, так как эта работа должна была стать образцом для написания подобных книг в других республиках. В качестве недостатка назывался факт завоевания Казахстана Россией, что на первое место поставлена борьба казахского народа за независимость, а не сотрудничество с русским народом, не показано прогрессивное значение вхождения Казахстана в состав России. В связи с этим предписывалось раскрывать не завоевание, а присоединение, добровольное вхождение народов, показывать, прежде всего, то, что объединяет другие народы с русским в составе единого государства, прогрессивное значение этого явления. Однако вышедшие вскоре «Очерки» истории Таджикистана, Башкирии и других республик имели по существу те же недостатки.

Следует отметить, что наиболее крупные работы монографического плана практически по всем темам советского времени носятся к завершающему периоду Великой Отечественной войны и послевоенному десятилетию.

Историческая наука в период хрущевской «оттепели». Решения XX съезда КПСС, развенчавшие культ личности Сталина, оказали определенное влияние и на историческую науку. Они в некоторой степени раскрепостили общественную мысль в СССР, что привело к изменениям в подходе к изучению истории.

После XX съезда было принято несколько постановлений ЦК КПСС, создавших организационные предпосылки для перемен в исторической науке: о журналах «Вопросы истории» и «Вопросы истории КПСС» (1957), «Об издании ленинских произведений» (1958), «О некоторых вопросах работы АОН при ЦК КПСС» (1959), «О мерах по улучшению подготовки научных и научно-педагогических кадров» (1961) и другие.

В 1957 году была осуществлена реформа вузовского образования: введены типовые учебные планы исторических факультетов, научная специализация, конкурсы на замещение вакантных должностей профессорско-преподавательского состава.

В 1962 году было созвано Всесоюзное совещание о мерах улучшения подготовки научнопедагогических кадров по историческим наукам, в котором участвовало около двух тысяч человек. На нем работали три секции: Истории КПСС, Истории СССР и Всеобщей истории, где обсуждался широкий спектр вопросов по истории, и были определены задачи по совершенствованию ее изучения.

Произошли некоторые изменения и в управлении исторической наукой. В частности, в Институте истории АН СССР были созданы научные советы и научно-исследовательские группы по наиболее актуальным проблемам Отечественной истории: Истории Великой Октябрьской социалистической революции, Истории социалистического и коммунистического строительства, истории внешней политики и международных отношений, генезиса феодализма и генезиса капитализма, истории исторической науки и другие. Они объединяли силы историков страны для совместного исследования и широкого обсуждения вышеуказанных и других проблем.

Приносила свои плоды и реформа высшей школы: число докторов и кандидатов исторических наук в вузах возросло с 5 880 в 1955 году до 7 795 в 1965, а число преподавателей, занимавшихся научном работой, увеличилось вдвое.

Возросло число периодических изданий по истории: с 1957 года стали издаваться журналы «История СССР», «Вопросы истории КПСС», «Новая и новейшая история», «Вестник мировой культуры», «Советская археология», «Современный Восток», а с 1959 года - «Военно-исторический журнал». Наряду с ними издавались «Ученые записки», «Доклады», «Труды», «Ежегодники» - органы научных учреждений и вузов.

И все же, несмотря на эти организационные меры, качественные изменения в исторической науке были невелики и носили ограниченный характер. Так, например, после XX съезда КПСС был подвергнут критике «Краткий курс истории ВКП (б)», однако сам остов истории, написанный по-сталински, был оставлен без скольких-нибудь серьезных изменений в новых учебниках по истории КПСС. В них, как и ранее, политическая история СССР освещалась как перманентная борьба с «врагами народа», а борьба эта рассматривалась как однозначно позитивная. Утверждалось, что нарушение социалистической законности и массовые репрессии, хотя и нанесли ущерб, но не смогли изменить природу социализма и поколебать ленинские основы партии. Таким образом, «ленинская генеральная линия партии, проводимая Сталиным и по-сталински, оставалась незыблемой. Верхи общества не намеревались пересматривать принципиальные положения истории партии и советского общества.

В этом плане показательна судьба редакции журнала «Вопросы истории» и попытки пересмотра истории, которые предпринимали редакторы.

План пересмотра истории хорошо просматривается в задачах, которые были поставлены редакцией журнала в докладе Бурджалова:

1. Борьба против последствий культа личности Сталина в исторической науке, с догматизмом и фальсификацией истории.

Преодоление недооценки революционного переворота, совершенного марксизмом в развитии социалистической идеи, с одной стороны, а с другой - преодоление оторванности марксизма от предшествовавшей ему революционной мысли. Так, в сталинское время при изучении истории не рекомендовали работу «Три источника и три составные части марксизма», так как Сталин заявлял, что марксизм не имеет предшественников.

Критически пересмотреть и переосмыслить состояние советской исторической науки, выяснить проблемы, которые не изучались или фальсифицировались, то есть - на «белые пятна» в истории.

Серьезнейшее внимание предлагалось обратить на изучение истории исторической науки, в том числе и зарубежной.

Признавалось, что одним из самых действенных методов развития исторической науки должны стать дискуссии, но без оргвыводов Центрального Комитета партии и его указаний до начала обсуждения проблем, как это было ранее.

Историкам рекомендовалось не поддаваться конъюнктуре, а делать свои выводы, опираясь на материалы исторических источников.

Для расширения источниковой базы вносилось предложение открыть архивы, спецхраны в библиотеках, переиздать стенограммы и протоколы всех съездов и конференций компартии, опубликовать те работы Ленина, которые не вошли в 4-е издание его сочинений и подготовить Полное собрание сочинений Ленина.

Однако эти задачи, предложения, рекомендации остались благими пожеланиями, так как постановление ЦК КПСС 1957 года «О журнале «Вопросы истории» не допускало каких-либо серьезных перемен в исторической науке. Более того, ведущие члены редакции журнала были отстранены от работы. Историческая наука по-прежнему оставалась под бдительным контролем Идеологического отдела ЦК КПСС.

При изучении истории феодального периода основное внимание историки уделяли проблеме генезиса и развития феодализма. Концепция Б.Д. Грекова оставалась незыблемой, но появились некоторые новинки в ее исследовании. Историки, прежде всего, М.Н. Тихомиров, Л.В. Черепнин предприняли попытку расшифровки терминов, содержавшихся в древнерусских источниках, и изменению их содержания в последующее время, результатом чего стало комплексное изучение всех категорий зависимых людей. Активно продолжалось изучение классовой борьбы в Древней Руси М.Н. Тихомировым, В.И. Мавродиным и другими историками.

Всесторонне велось исследование проблемы образования древнерусского государства, особенно Б.А. Рыбаковым. Он подверг критике норманскую теорию, считая, что правление норманов было слишком кратким эпизодом, чтобы оказать существенное влияние на Русь, а уровень развития Руси был довольно высок, отчего процесс образования государственности шел в соответствии с внутренними закономерностями исторического процесса. Рыбаков относил время образования Древнерусского государства к VIII-IX векам, а формирование предпосылок для этого - к более раннему времени.

Впервые была обстоятельно изучена культура Древней Руси в работах Н.Н. Воронина «Зодчество Северо-Восточной Руси XII-XV вв.» и Б.А. Рыбакова «Сказания. Былины. Летописи», а также Д.С. Лихачевым

Значительно продвинулось изучение процесса образования единого Российского государства. При этом появились разные мнения историков по этой проблеме. Л.В. Черепнин в монографии «Образование русского централизованного государства» (1960) особое внимание уделил социально-экономическим предпосылкам этого процесса, развитию сельского хозяйства, торговли, промыслов. Его основной оппонент A.M. Сахаров отвергал какое-либо влияние торговли, ремесла, городов на процесс образования единого Российского государства, считая, что определяющее, почти монопольное воздействие на него оказывало развитие феодально-крепостнического порядка в стране. Завершение этого процесса Сахаров относил не к концу XV века, как Черепнин, а к XVII столетию.

При характеристике влияния личности на историю особый интерес вызвал Иван Грозный. В 1955 году состоялась дискуссия, на которой С.М. Дубровский призвал покончить с идеализацией Ивана IV, что было присуще историографии предшествующего периода, и признать бессмысленными многие его действия, прежде всего, опричнину. Большинство же выступавших отметило, что в оценке личности надо соблюдать принцип объективности, учитывать плюсы и минусы в ее деятельности. Вместе с тем ряд историков (С.Б. Веселовский, Р.Г. Скрынников) резко отрицательно оценивали опричнину, подчеркивая, что террор опричных сил обрушился и на верхи общества, и на народные массы.

Был поднят вопрос о значении сословно-представительной монархии в политической жизни России (Н.Е. Носов, М.Н. Тихомиров) и сделан вывод о ее заметной роли и в центре (земские соборы), и на местах (земские избы, губные и другие учреждения).

Выступление М.В. Нечкиной в дискуссии о «восходящей» и «нисходящей» стадиях феодализма в России в 1955 году вызвало разную оценку историков. Далеко не все были согласны с утверждением докладчика, что с XVII века начинается «нисходящая» стадия феодального общества. Наоборот, ряд историков, например, В.И. Корецкий, утверждали, что с конца XVI века и в XVII столетии крепостнические отношения в России укреплялись и достигли апогея. Вместе с тем, оппоненты Нечкиной согласились с ее тезисом о «восходящей» стадии развития капиталистических отношений, но разошлись по вопросу о времени ее начала.

В 1965 году на Всесоюзной конференции по проблеме «О переходе России от феодализма к капитализму» выделились две группы историков, относившие генезис капитализма к разному времени. Одни - сторонники раннего генезиса капитализма - считали, что этот процесс относится к XVII веку, правда, еще в виде «элементов», связывая его с углублением

общественного разделения труда, превращением ремесла в мелкотоварное производство, а последнего - в мануфактуру. Другая группа историков - сторонники позднего генезиса капитализма - считала, что в XVII - первой половине XVIII века в России еще не было каких-либо серьезных перемен в социально-экономической сфере в сторону капитализма. Наоборот, развитие крепостничества вширь и вглубь глушило ростки новых отношений, а капиталистический уклад в России сформировался во второй половине XVIII века.

Историков по-прежнему привлекала проблема истории классовой борьбы, обсуждение которой началось с выходом в свет статьи А.А. Зимина в 1958 году. Он предложил включить в понятие «гражданская война» все события, происходившие в России в начале XVII века. Значение первой крестьянской войны Зимин связывал с тем, что она задержала введение крепостничества в стране и содействовала колонизации Сибири за счет беглых. Во время дискуссии было дано определение понятия крестьянской войны - это разновидность гражданской войны, когда население раскалывается на лагеря, открыто борющиеся друг с другом, и когда ставится вопрос о власти. В число крестьянских войн в России было включено и движение под руководством Кондратия Булавина в 1707-1708 годах. В связи с крестьянскими войнами был поставлен вопрос о крестьянской идеологии, еретических течениях и их причинах.

При изучении истории капитализма в России исследователи обратились к проблеме развития сельского хозяйства. И.Д. Ковальченко, используя математические методы, выявил ведущие тенденции и развитии сельскохозяйственного производства в различных регионах Европейской части России («Русское крепостное хозяйство в первой половине XIX века», 1967). Он отметил, что решающее воздействие на положение крестьян в этот период оказывали товарно-денежные отношения, неодинаково развитые в разных регионах страны и оказывавшие неодинаковое влияние на разные категории крестьян. Более сильное влияние товарно-денежные отношения, по мнению другого историка, В.А. Федорова, оказывали на государственных крестьян Севера и Сибири и на частновладельческих крестьян центрального региона европейской части России. В целом, было признано, что в хозяйствах крестьян первой половины XIX века отчетливо прослеживался генезис буржуазных отношений. Однако историки расходились в оценке удельного веса и роли разных укладов в деревне: полупатриархального, мелкотоварного, полукрепостнического, капиталистического. Различные точки зрения были и в оценке степени развития и соотношения двух форм аграрного капитализма в России во второй половине XIX - начале XX веков - прусского и американского.

Общую картину промышленного развития в России второй половины XIX века раскрыл П.А. Хромов (1963). Основным звеном этой проблемы являлся вопрос о времени промышленного переворота в России. Большинство историков относили начало его к рубежу 1830-1840-х годов, а завершение - к рубежу 1870-1880-х годов. Лучше была изучена техническая сторона промышленного переворота - превращение мануфактуры в фабрику, а социальная его сторона - формирование пролетариата и буржуазии - изучалась неравномерно: история пролетариата - активно, а буржуазии - слабо.

История классовой борьбы и революционного движения занимала центральное место в историографии. В период «оттепели» несколько иначе раскрывали историю крестьянского движения, а активизация исследования этой проблемы в масштабах всей страны, по регионам и категориям крестьян связана с выходом в свет 20-томного сборника «Крестьянское движение в России XIX - начала XX в.» Вовлечение в научный оборот массы новых источников позволило историкам выявить причины крестьянских выступлений (усиление крепостнического гнета и стремление крестьян к свободной экономической деятельности), классифицировать формы борьбы крестьян (активные и пассивные), изучить требования и социальную психологию сельского населения, взгляды крестьянских вольнодумцев.

Об активном изучении истории революционного движения свидетельствовало издание семи сборников «Революционная ситуация в России 1859-1861 гг.» под редакцией М.В. Нечкиной. В них содержался комплексный анализ проблемы: дана оценка экономических предпосылок и особенностей крестьянского, солдатского, национального движений; деятельности революционных демократов, общества «Земля и воля» 60-х годов XIX века, студенческого и либерального движений, раскрыт «кризис верхов» на рубеже 1870-1880-х годов.

На новую ступень вышло изучение темы революционного народничества, когда был сделан вывод о том, что революционные народники являлись непосредственными продолжателями дела революционеров-демократов, «шестидесятников» (Б.П. Кузьмин). Исследовалась история отдельных организаций народников: «Земли и воли» 1870-х годов (П.С. Ткаченко), народнических кружков и «хождения в народ» (Б.С. Итенберг), «Народной воли» (С.С. Волк и Седов). Отдельные работы были посвящены идеологам народнического движения - П.Л. Лаврову, М.А. Бакунину, Н.Н. Ткачеву.

М.И. Хейфецом и П.А. Зайончковским впервые была изучена вторая революционная ситуация в России - 1870-1880-х годов. Авторы тесно увязывали «кризис верхов» с революционным и либеральным движением, а разошлись они в определении причин «кризиса верхов»: Хейфец связывал его с крестьянским движением, а Зайончковский - с деятельностью «Народной воли».

История борьбы пролетариата изучалась по отдельным регионам страны в многочисленных статьях, в которых раскрывались вопросы о связи рабочего и народнического движений, о борьбе рабочих за улучшение условий труда, о роли рабочей печати, о формах борьбы пролетариата, особенно стачечной, как чисто пролетарской. В конечном итоге история рабочего класса была обобщена в коллективной монографии «Краткая история рабочего движения в России» и в «Очерках истории российского пролетариата».

Довольно основательно исследовались проблемы распространения марксизма в России, деятельность первых социал-демократических групп, а также начало революционной деятельности В.И. Ленина.

На новый уровень было поставлено изучение истории монополистического капитализма в России в работах А.Л. Сидорова, И.Ф. Гиндина, В.И. Бовыкина, К.Н. Тарновского и других, в которых было подчеркнуто, что он достиг заметного развития. Было отмечено также, что формы монополистического капитализма в России были сходны с западными: картели в 18801890-х годах, синдикаты - в 1900-1908 годах, тресты и концерны - накануне и в годы Первой мировой войны.

Изучение вопроса о связи государства и монополий позволило сделать вывод о том, что во время войны в России сложилась система государственно-монополистического капитализма, которая создала материальные предпосылки для социалистической революции, в частности, общегосударственное регулирование отдельных отраслей промышленности и централизованное распределение продуктов и сырья Несмотря на преобладание иностранного капитала в ряде отраслей промышленности и в банковских монополиях, российские монополии не утратили самостоятельности, а иностранный капитал приспосабливался к экономическому развитию России. Не российские монополии зависели от иностранных, а государство - от внешних займов, отчего Россия в отношениях с Западом являлась неравным партнером. Наконец, все исследователи видели особенности экономики России в период империализма в ее многоукладности, в противоречивом сочетании высших форм монополизации в промышленности и отсталости сельского хозяйства. Однако, делали из этого разные выводы: одни считали, что феодально-крепостнические пережитки оказывали сильное воздействие на монополистический капитализм и именно в этом смысле оценивали российский капитализм как военно-феодальный; другие ставили вопрос о необходимости разграничения особенностей монополистического капитализма и особенностей экономики России в целом и считали, что монополистический капитализм в России не отличался от западного, а крепостнические пережитки не являлись особенностями империализма в России. Военно-феодальный империализм они относили к особенностям политической надстройки, связывая их с царизмом, который активно вмешивался в экономическую жизнь страны, а также с агрессивностью внешней политики.

История советского общества в отечественной историографии времени хрущевской «оттепели» исследовалась всесторонне. Естественно, что первостепенное внимание уделялось изучению Октябрьской революции. С образованием в Институте истории АН СССР научного сектора «История Великой Октябрьской социалистической революции» в 1958 году и аналогичных отделов в республиканских академиях наук работа над этой темой была скорректирована. В работах по истории Октября преодолевался иллюстративный метод, а в научный оборот было введено огромное количество новых источников.

При написании истории Октябрьской революции особое место занимала ленинская проблематика, а исследовалась она по двум направлениям: написание трудов, посвященных Ленину как теоретику и вождю революции, и разработка научной биографии вождя, методов его исследовательской работы, особенно в многотомной биографии Ленина и Ленинских сборниках. В результате этого теория о двух вождях революции была отвергнута.

Из обобщающих работ по истории Октябрьской революции стоит отметить сборник статей по этой теме, вышедший в 1962 году под редакцией И.И. Минца, «Очерки Великой Октябрьской социалистической революции» Гапоненко, третий том «Истории гражданской войны» и трехтомник «История Великого Октября» И.И. Минца. В этих и других работах изучались проблемы истории складывания советской государственности и роли государства в социалистических преобразованиях. О насилии социалистического государства не говорилось, а, если и случалось, то ссылались на объективные обстоятельства применения этих мер, которые квалифицировались как ответ на насилие классовых врагов. Кроме того, раскрывались вопросы введения рабочего контроля и его роль, национализации промышленности, развития социалистической революции в деревне и другие. В целом, была разработана «гуттаперчевая» концепция истории Октября, сохранявшаяся в течение остального советского периода лишь с некоторой корректировкой ее.

Исследованию истории гражданской войны способствовало создание координационного центра по ее изучению в конце 1950-х годов в Институте Маркса- Энгельса-Ленина, который и завершил издание многотомной «Истории гражданской войны в СССР» (4-й и 5-й тома, изданные в 1957 и 1969 годах). Вовлечение большого комплекса новых документов позволило раскрыть многие аспекты этой проблемы, хотя главными элементами концепции истории гражданской войны являлось раскрытие роли в ней партии и главного командования Красной армии. Роль Сталина была несколько уменьшена. Не было сколько-нибудь серьезного анализа деятельности белого лагеря. Появились монографии по истории отдельных этапов гражданской войны и иностранной интервенции, военных действиях в различных регионах страны, деятельности Ленина в организации обороны Советской России и создании Красной армии.

Изучение опыта социалистического строительства в СССР в связи с образованием социалистического лагеря приобрело особое значение. Исследовалась история новой экономической политики по трем направлениям: как политика построения социализма, роль партии в ее осуществлении, международное значение НЭПа. В середине 60-х годов эта тема обсуждалась на страницах журнала «Вопросы истории» и «Вопросы истории КПСС», а наиболее значимыми выводами дискуссии явились: подчеркивание преемственности экономической политики весной 1918 года и весной 1921 года, решающее значение вклада Ленина в разработку новой экономической политики, разработку периодизации НЭПа в пределах восстановительного периода и ее перерастание в экономическую политику победившего социализма.

При изучении истории индустриализации занижался исходный дореволюционный уровень промышленного развития России, а приоритетными стали такие аспекты этой проблемы как роль партии в индустриализации страны, ленинское учение о промышленности как материально-технической базе социализма, источники социалистической индустриализации, методы ее осуществления и значение. Многие аспекты проблемы оставались дискуссионными, в том числе и вопрос о времени завершения индустриализации: одни относили его к началу первой пятилетки, другие - к 1941 году, третьи - к послевоенному времени. Недостатком исторических работ по индустриализации СССР являлось ограничение ее лишь технико-экономической стороной, созданием тяжелой промышленности, подчеркивание коренных отличий социалистической индустриализации от капиталистической, которая начиналась с накоплением капиталов в других отраслях экономики.

В связи с изучением истории индустриализации активизировалась работа историков над проблемой истории рабочего класса: выявлялся его состав, источники пополнения, участие в управлении производством, шефство над деревней, интернациональные связи. Однако в работах по этой теме почти не говорилось об отношении рабочих к своему делу, разве, кроме «маяков», об их быте, социальном и материальном положении.

При изучении истории коллективизации преимущественное внимание обращалось на значение теоретического наследия Ленина, решения съездов, конференций и пленумов ЦК ВКП (б). Конкретные вопросы коллективизации изучались по двум направлениям: по пути создания обобщающих работ, включая характеристику ее предпосылок, подготовки, основных ее этапов и значения, а также изучение отдельных сторон коллективизации. Недостатками работ (особенно обобщающих) обоих направлений являлись: уделение преимущественного внимания комментированию партийных и государственных документов, зачастую без связи с их реализацией, не раскрывался или затушевывался реальный вклад Сталина в коллективизацию и ее негативные стороны. Однако и те новинки, которые были внесены в коллективную монографию по этой проблеме в 1960-е годы, вызвали неудовлетворение преемников Хрущева, и уже набранная в типографии работа так и не была опубликована.

История Великой Отечественной войны изучалась планомерно и комплексно. Удалось достичь некоторого преодоления шаблонов и догматических представлений сталинского времени. Главное же внимание историков было уделено изучению хода военных действий, вооруженной борьбы с фашизмом на фронте и в тылу. Была издана шеститомная «История Великой Отечественной войны советского народа в 1941-1945 гг.» (1960-1965), в написании которой принимали участие ученые различных научных центров и учебных заведений СССР. В этом издании был рассмотрен весь комплекс аспектов проблемы, при критическом отношении к Сталину, но без разгромной оценки. Однако в этой работе была непомерно преувеличена роль Н.С. Хрущева - очередного партийного лидера.

Впервые была предпринята попытка комплексного изучения истории культуры, как специального объекта исследования. Прежде всего, стоит отметить выход в свет по этой теме обобщающих работ М.П. Кима «Коммунистическая партия - организатор культурной революции в СССР» и «Советская культура за 40 лет Советской власти» (1957). Культура в этих книгах рассматривалась в качестве составной части строительства социализма как культурная революция, и подчеркивалась особая роль партии в ее развитии. Из других культурных аспектов первостепенное внимание обращалось на ликвидацию неграмотности в СССР, перестройку системы образования, создание советской науки и искусства, не касаясь морально-этических аспектов проблемы. В это время издавались тематические сборники документов: Ленин о культуре; работы лиц, руководивших культурой или отдельными участками культурного дела - А.В. Луначарского, Н.К. Крупской, М.И. Калинина и других.

Наконец, большое значение приобрело издание обобщающих работ по Отечественной истории. В их написании принимали участие авторы, имевшие наработки, часто монографические, по отдельным проблемам истории России, что придавало работам такого рода научный и достоверный характер. Особое значение из них имела многотомная коллективная монография «История СССР с древнейших времен до наших дней» в двенадцати томах. Стоит, однако, отметить, что к хрущевскому времени относятся лишь первые ее тома, а остальные, прежде всего, по советской истории, были напечатаны во времена «застоя», когда отношение к изучению истории изменилось.

Характерные черты советской историографии в середине 1960-х — первой половине 1980-х годов. С конца 1960-х годов в советской историографии произошли серьезные перемены. Чтобы выяснить их, обратимся вначале к выяснению изменений, происшедших в методе исторического познания, который, как известно, играл решающую роль в смене исторических концепций.

В период «застоя», начавшемся с конца 1960-х годов, избегали глубокого изучения марксизма-ленинизма, ограничиваясь набором цитат из работ классиков этого учения, а осмысление марксистского учения было взято под подозрение. Примером этого может служить расправа над «группой революционного коммунизма», в которую входили саратовские студенты, «задумавшиеся прежде времени». Вина студентов состояла в том, что они предприняли попытку глубоко изучить произведения Ленина, а их лидер - Олег Сенин, студент исторического факультета Саратовского университета, проштудировал все 55 томов Полного собрания сочинений Ленина, а также работы Каутского, Лафарга и других марксистов. К Ленину члены группы никаких претензий не имели, но сопоставляли ход его мыслей с современностью и находили множество расхождений, убеждаясь, что идеи Ленина были во многом не реализованы или искажены. За это и поплатились, получив по 70-й статье УК СССР от трех до семи лет.

Результатом «цитатнического» отношения к марксизму стал возврат к догматизму сталинскому времени. Догматики делят знания на две части: верные и неверные (белое и черное). Догматизм не опасен, пока остается в теории как один из вариантов решения проблемы. Но он становится крайне опасным, когда их носители находятся у власти и жестко проводят свои взгляды в жизнь. Это и произошло в СССР с середины 1960-х годов, когда был осуществлен переход к догматизму сталинского времени и соответствующему отношению к изучению истории. Главный идеолог «застойного времени» М.А. Суслов подверг критике «вольнодумный поворот» Хрущева, приведший к «оттепели» и негативной оценке некоторых сторон сталинизма. Суслов считал мирное сосуществование в идеологии невозможным и признавал сталинский тезис об усилении классовой борьбы при строительстве социализма. Стиль его руководства идеологией - охранительный: запрещение всего, что противостояло сталинизму. В результате произошла стандартизация мысли, что привело к однообразию, одноликости, односторонности духовных ценностей, в том числе и в исторической науке.

Догматизм оказал крайне негативное влияние на изучение истории, особенно советского периода. Можно отметить, что история феодализма и капитализма в России продолжалась активно исследоваться: появилось множество работ по различным аспектам этих проблем, и том числе и монографий, что можно проследить по материалам историографических обзоров, публиковавшихся от одного съезда к другому. В этих работах были и рациональные зерна, и недостатки, и все же негативное влияние ЦК КПСС на историю этих периодов было меньше, чем по советскому периоду. Но и здесь в отдельных случаях невозможно было избежать давления со стороны тех историков, которые находились под крылом Идеологического ведомства партии. Можно привести два примера.

Первый связан с концепцией Киевской Руси Фроянова Игоря Яковлевича, которая коренным образом отличалась от утвердившейся в советской исторической литературе концепции Б.Д. Грекова. Пересмотр ее осуществлялся Фрояновым, по крайней мере, по двум направлениям: во-первых, отмечалась большая значимость на Руси рабовладельческих, хотя и патриархальных, отношений, а во-вторых, формирование феодальных отношений относилось к более позднему времени: вместо IX-X веков - к XTT-XTTT. Оппоненты Фроянова использовали для критики его концепции все академические исторические издания, в то время как Фроянов был лишен этой возможности до начала перестройки.

Другой пример связан с работой П.В. Волобуева по проблеме Октябрьской революции, вышедшей в 1970 году, в которой он изложил совершенно иной вариант расстановки движущих сил и раскрыл содержание многоукладности экономики в дореволюционной России. И поплатился за это: его концепция была подвергнута жесточайшей критике, а сам он был снят с должности заведующего сектором Института истории АН СССР.

Особенно большим было влияние догматизма на советскую историю. Не раскрывая подробно перемены в изучение ее, можно остановиться лишь на выявлении характерных черт советской исторической науки времени «застоя», что частично раскрыто в статье: Глебова В. Характерные черты историографии второй половины 60-х - первой половины 80-х годов // Страницы истории КПСС. - 1988. - Вып. 1).

Чрезвычайное обилие исторической литературы по советскому периоду, что привело к ее затовариванию. Так, книги руководителей КПСС и Советского государства, изданные в 19591983 годах, оказались невостребованными читателями, в том числе доклады и речи Л.И. Брежнева - 166 наименований общим тиражом в 2 679 371 экземпляр. Такая же судьба постигла и многие исследования советских историков, хотя они публиковались несравнимо меньшим тиражом, нежели партийные издания.

Формирование умозрительных схем изучения тех или иных проблем «на верху», в Идеологическом отделе ЦК КПСС, и комментирование их историками посредством подбора соответствующего источникового материала. Подлинно научное исследование становилось уделом «чудаков» и «неудачников». Примером этого является работа Александра Некрича «1941 год. 22 июня» (1966), в которой он впервые подробно раскрыл причины поражения Красной Армии в начальный период Великой Отечественной войны. За это он был исключен из партии, восемь лет работал под жестким контролем, а в 1976 году был выслан из СССР. Примечательно, что, работая в США, в Русском отделении Гарвардского университета А. Некрич написал «Воспоминания историка», работу «Отрешись от страха» (историю исторической науки в СССР в послевоенное время до 1976 года), книги «Наказанные народы» (о депортации народов Кавказа и Крыма в сталинское время) и «Историю Советского Союза. 1917-1985 гг.» На последнюю книгу было около 120 рецензий, из которых только восемь были отрицательными.

Основная часть историков, работавших в «застойное время», писала конъюнктурные сочинения, соответствовавшие заказам партийных идеологов.

Для времени «застоя» была характерна максимальная политизация советской истории: стереотипный, унифицированный, односторонний взгляд, который сознательно насаждался средствами массовой информации, при преподавании истории в школах и вузах, через публицистику, художественную литературу и т.п. Под предлогом недопущения «очернительства» от историков требовали, чтобы они не заостряли внимания на ошибках и недостатках, а если историки все же решались на это, то такие суждения отсекались цензорами.

Л.И. Брежнев на XXIII съезде КПСС указал: неукоснительно выполнять решения ЦК КПСС об ответственности редакторов газет и журналов за допущенные ими погрешности, их обязанности поправлять тех, кого «заносит», и проявлять непримиримость к тем, кто порочит нашу советскую действительность. Выступавшие на этом съезде призывали к новому освещению нашей истории в противоположность времени «оттепели», историки должны были отмечать, что партия прошла трудный, но славный путь борьбы и побед, что ошибки у партии были, но они несоизмеримы с достигнутыми успехами.

Наступление неосталинизма сопровождалось стремлением восстановить в правах сталинские оценки истории. Возрождалась терминология сталинских лет, заимствованная из «Краткого курса истории ВКП (б)». Шла реставрация сталинизма, ярко выраженная уже с 1966 года, со времени работы ХХШ съезда КПСС. Подлинная, объективная история стала не нужна, был создан культ канонизированной, дозированной правды.

Кроме того, любой вопрос советской истории 1970-1980-х годов должен был рассматриваться сквозь призму тезиса о развитом социализме как высшем достижении общественного прогресса.

Исторический процесс рассматривался не только как беспроблемный, но и как непрерывно восходящий и мудроуправляемый.

Неудержимость прогресса истории советского времени предусматривала необходимость жесткого административного вмешательства административно-командной системы. И речь шла не только о влиянии партии, но и о том, что определенные научные направления были монополизированы узкими группами высокопоставленных историков в Отделе науки ЦК

КПСС, Институте истории АН СССР, в университетах. Они и превратились в официальных историографов, задержав разработку объективного хода истории. Поворот в этом наступил с середины 60-х годов, когда была опубликована статья Трапезникова в «Правде» 8 октября 1965 года и в заявлении-статье трех крупных советских историков 30 января 1966 года.

В «застойный период» особое значение приобрело написание обобщающих трудов: многотомная «История СССР с древнейших времен до наших дней», История рабочего класса, крестьянства, 12-томная «История Великой Отечественной войны», «История Коммунистической партии Советского Союза» в пяти томах и другие. Это был лучший способ выполнения заказа «сверху». Такие труды не имели авторского лица (по советскому периоду), отличались серостью, компилятивностью. В них обходились острые вопросы истории. Выводы во многом определялись заранее и были однозначно бескомпромиссными - мысль в последней инстанции. Эти труды были избавлены от критики, так как возглавлялись «пышными редколлегиями», получавшими за свою работу ордена и медали.

Историки и издательства ориентировались верхами на юбилейные кампании, которые впустую растрачивали силы множества специалистов, не принося практически никакой пользы, так как мысли и выводы по проблемам юбилейных дат не выходили за пределы тезисов ЦК КПСС, приуроченных к этим датам. Вред же эти формализованные мероприятия и кампании наносили серьезный. Особенно популярными и проводимыми ежегодно были юбилеи, посвященные Октябрьской революции и Ленину. Идеи Ленина, подобранные в духе «застойного времени», возводились в абсолют. Поэтому-то тогда сформировался и утвердился идеальный образ В.И. Ленина, никогда не ошибавшегося, каконинированного, хрестоматийно благополучного.

Для исторической литературы по советскому периоду, особенно 1970-х годов, была и особая источниковая база. Поскольку особого осмысления материала не требовалось, ограничивался доступ историков в архивы. Издавались сборники документов по официально разрешенным темам.

Огромное число исторических работ, содержащих иные взгляды на историю, прежде всего иностранных авторов, оказались в спецхране, доступ в который историкам ограничивался. Иностранная литература в спецхране выдавалась лишь «специалистам» по критике буржуазных фальсификаторов. Труды по этой теме писались по единому сценарию, в котором предусматривалось огульное порицание зарубежных советологов.

В период «застоя» научные конференции проводились преимущественно по дореволюционной истории России, а по советской - по юбилейным датам, на которых коллективной проработке подвергались те, кто высказывал взгляды, отличавшиеся от официальной точки зрения на проблему, нередко с негативными последствиями.

Оценка советской историографии времени «застоя» прозвучала в постперестроечннй период, когда была предпринята попытка пересмотра Отечественной истории, особенно советского времени, и она была неоднозначной.

Их оппоненты смотрели на советскую историческую науку иначе. Юрий Нагибин отмечал, что «близкая нам история нашего общества еще не написана. А то, что выдается за историю - сочетание фальсификации с замалчиванием, сплошные "белые пятна"». Пожалуй, самую резкую оценку советской историографии дал Юрий Афанасьев: «Нет и не было в мире народа и страны со столь фальсифицированной историей как наша. Это прежде всего касается советской истории. Полуправда нас измучила, довела до нервного истощения»

Таковы две крайности: одни, спасая честь собственного мундира, допускали некоторую корректировку взглядов на историю, а другие считали необходимым пересмотреть историю советского времени коренным образом. Время, когда историки выражали свои взгляды на историю, было переломным (перестройка), а их высказывания носили непримиримый характер.