Мэн-цзы, Учитель Мэн (IV в. до н. э.), был великим китайским мыслителем, вторым по авторитету после Конфуция. Он учился у внука Конфуция Цзы Сы. Именно Мэн-цзы стал создателем конфуцианства и предтечей неоконфуцианства. Ему приписывается одноименный классический трактат «Мэн-цзы».

Как указывает А. И. Кобзев, важнейшим вкладом Мэн-цзы в китайскую философию стало учение о ft# син шань. Это китайское словосочетание означает «добрую природу» человека, природную склонность человека к добру. У самого Конфуция это положение открыто не обсуждается. Наоборот, учение Конфуция содержит предпосылки для возникновения противоположных точек зрения на эту проблему. Учению Мэн-цзы о доброй природе человека противостояло учение Сюнь-цзы (III в. до н. э.). Сюнь-цзы тоже был крупным конфуцианцем древности, но отстаивал точку зрения о «злой природе» человека син э45. Как мы уже видели

из предыдущего параграфа, победила и стала ортодоксальной точка зрения Мэн-цзы. Именно ей следовал Чжу Си.

Вот самое начало трактата «Мэн-цзы» в переводе В. С. Колоколова:

«Мэн-цзы»

Глава первая
Лянский ван Хуэй
Часть первая

Мэн-цзы свиделся с Лянским правителем — ваном Хуэем. Ван сказал:

«Старец! Не посчитав далеким расстояние в тысячу ли, ты все же пришел сюда, значит, тоже имеешь сказать нечто такое, что принесет выгоды моему владению?»

Отвечая ему, Мэн-цзы сказал: «Ван! Зачем обязательно говорить о выгодах? Есть ведь также нелицеприятность[1] и справедливость, вот и все. Если вы, ван, будете спрашивать: “Чем принесешь выгоды моему владению?” — за вами сановники-дафу будут спрашивать: “Чем при­несешь выгоды нашим семьям?” — служилые люди ши и простой народ тоже будут спрашивать: “Чем принесешь выгоды нам лично?” Верхи и низы станут нападать друг на друга в погоне за выгодой, и владение ваше окажется в опасности! Тогда во владениях, располагающих деся­тью тысячами боевых колесниц, убийцами своих правителей обяза­тельно будут семьи, имеющие по одной тысяче колесниц; во владениях, располагающих тысячей колесниц, убийцами своих правителей будут семьи, имеющие по одной сотне колесниц. Не делающих так будет немного, беря тысячу из десяти тысяч и сотню из тысячи.

Если действовать так, чтобы ставить справедливость напоследок, а в первую очередь ставить выгоды, то пресыщения не наступит, пока все не будет отнято.

Таких людей, которые, будучи нелицеприятными (жэнь 42), бро­сали бы своих родителей, не бывает; таких людей, которые, будучи

справедливыми, ставили бы позади себя своих господ, не бывает.

Ван, будем же говорить только о нелицеприятности (жэнь 42) и справедливости, вот и все. Зачем обязательно говорить о выгодах?»

Мэн-цзы свиделся с Лянским ваном Хуэем. Ван стоял у пруда и, глядя на лебедей, диких гусей, ланей и оленей, спросил: «Просве­щенные правители радуются ли всему этому тоже?»

Мэн-цзы ответил ему: «Да, радуются, но только после того, как становятся просвещенными; непросвещенные же вовсе не радуются, хотя и обладают всем этим.

В Стихах[2] говорится:

В начале стройки башни дивной Все мерили, да и подсчет вели всему,

А как взялся простой народ за дело,

Он соорудил так скоро, что не прошло и дня тому.

Ее строение началось совсем без спешки:

Покорным сыном простой народ явился сам.

И вот гуляет ныне ван в саду своем,

Ручные лани и олени спешат к его ногам.

Все словно умытые, они лоснятся,

И птицы белые, как журавли, возле него кружатся.

Вот ван у дивного пруда стоит,

Как рыбы пляшут в нем, глядит.

Правитель Вэнь-ван соорудил с помощью силы народной и башню, и пруд, а народ веселился и радовался этому. Он назвал эту башню дивной, назвал этот пруд тоже дивным. Народ радовался, что там были лани и олени, рыбы и черепахи. С древних времен повелось, чтоб именитые люди и простой народ радовались вместе, потому-то они и могли радоваться.

В “Клятве Тана”[3] сказано: “Почему все еще не оплакивают тебя, “солнце”[4] этакое?! Пусть погибну с тобой и я, [пусть даже] вместе!”

Разве может правитель, имея башни, пруды, редких птиц и зверей, радоваться всему этому один, когда народ так желает его гибели, что готов погибнуть, хотя бы и вместе с ним?»[5]

Выгода ли) не может сама по себе стать основой социаль­ного мира, о котором так беспокоится Мэн-цзы. Более того, если опираться только на материальные стимулы, это приведет обще­ство к гибели. В самой природе человека имеется благое начало, позволяющее ему быть «нелицеприятным» и справедливым, не зависящим от богатства. Основа общества — добрая природа чело­века. Не может обеспечить стабильность общества и страх. Как известно, штыки хороши для всего, кроме одного — на них нельзя сидеть (этот афоризм приписывается Талейрану). Радоваться вме­сте с правителем — вот основа социального мира и стабильности, которой славится китайская цивилизация.

[1] В оригинале — 2 жэнь. Акад. В. М. Алексеев переводит этот ключевой термин иначе. «Здесь впервые появляется это слово 2 жэнь, являющееся краеугольным камнем конфуцианской проповеди... Одно другого лучше определения этого слова у китайских писателей, и в частности у того же Чжу Си. Минуя разногласия и вари­анты, а тем более европеизмы вроде “человеколюбие”, “гуманность”, “человечность”, “альтруизм” и прочее, можно решиться на суммарное и в то же время четкое определе­ние жэнь как истинно человеческого начала в противоположность (в уме Конфуция) эгоизму, потаканию первобытному инстинкту.» (Алексеев В. М. Китайская литература. М., 1978. С. 433).

[2] Имеется в виду «Ши цзин» — «Канон стихов», «Книга песен» — самое раннее поэтическое собрание китайской древности. Произведения, вошедшие в «Ши цзин», согласно древним источникам, собирались специальными чиновниками чжоуского двора (династия Чжоу — традиционная датировка — XI в до н. э. — 221 г. до н. э.), а также представлялись ко двору сановниками разных рангов. Они служили своего рода информацией с мест «о нравах народа» для принятия политических решений, для совершенствования церемониальных установлений и ритуальной музыки. Корпус «Ши цзин» сформировался в X-VI вв. до н. э.

[3] Тан — он же Чэн Тан основатель династии Шан (традиционная дати­ровка — XVI-XI вв. до н. э.), второй после династии Ся Ж (традиционная датировка — XXI-XVI вв. до н. э.). Время жизни Тана — ориентировочно 1700-1600 гг. до н. э. Тан объединил владетельных князей против произвола, творимого Цзе, последнего правителя династии Ся. После свержения Цзе Тан стал править страной и дал начало новой династии. Вскоре страну постигла великая засуха, которая продолжалась семь лет. Астрологи утверждали, что только человеческая жертва может избавить страну от этого бедствия. Тогда Чэн Тан заявил, что готов принести самого себя в жертву для блага народа. В качестве жертвы он срезал клок волос с головы и остриг ногти, после чего принес клятву быть во всем угодным народу. Легенды передают, что не успел он произнести последние слова клятвы, как полил дождь к великой радости всех людей.

[4] Имеется в виду правитель Цзе при династии Ся Ж (традиционная датировка — XXI-XVI вв. до н. э.), тиранивший народ, любивший называть себя Солнцем (китайский комментарий).

[5] Мэн-цзы / предисл. Л. Н. Меньшикова ; пер. с кит., указ. В. С. Колоколова ; под ред. Л. Н. Меньшикова. СПб., 1999. С. 15-17.