Происхождение казачества и казаков в России является одним из наиболее неисследованных вопросов мировой и отечественной науки. В значительной мере это обусловлено тем, что огромный массив информации, содержащийся в источниках документального характера, рассматривает данную проблему зачастую с диаметрально противоположных позиций. Только официальных версий, например о происхождении казачества, существует порядка восемнадцати. И все они имеют право на существование, поскольку в той или иной мере проливают свет на его зарождение, формирование и развитие.

Небезосновательной, например, является версия историков, обо­сновывавших «русскость» казачества, делающих упор на постоянность нахождения славян в областях, ставших колыбелью казачества[1]. Для ряда работ характерно восприятие оригинальной казачьей воинской общности как результата генетических связей нескольких племен с пришедшими в Причерноморье славянами, причем отсчет этого про­цесса велся с начала новой эры[2].

Достаточно распространенными являются и версии определения истоков казачества в национальных корнях самых разных народов (скифов, половцев, хазар, алан, адыгов, киргизов, татар и др.).

В то же время обращает на себя внимание версия о том, что само название «казак» принадлежало торкам и берендеям, обитавшим на берегах Днепра в X—XIII вв. Согласно данной версии торки и берен­деи назывались черкасами, а также казаками. Название «казаки» в те времена означало вольницу удальцов.

В записях византийского императора Константина Багрянородно­го (X в.) упоминается народ «казаки», территория их проживания — «Казакия» на Кавказе, в нижнем течении реки Кубань, от ее устьев до гор. Но о «Казакии» есть и более древние сведения. Историки древности сообщали о том, что на картах Птолемея (II в.) — круп­ного ученого, жившего и работавшего в Египте в Александрийской библиотеке, была даже обозначена земля Казакия на Кубани и ее столица Черкаса[3].

Думается, что данная версия является одной из наиболее обосно­ванных, с учетом того, что в основных принципах организации жизне-

деятельности, традициях, манере поведения, особенно в бою, внешнем облике и даже одежде у казаков много общего с черкесскими народа­ми, да и названия крупнейших военно-политических центров казаков так или иначе соотносились с черкасским этнонимом: Черкассы — у запорожских казаков, Черкасск, Новочеркасск — у донских.

Таким образом, разброс мнений относительно истоков происхожде­ния казачества чрезвычайно широк. В то же время очевидным является то, что оно формировалось естественно и стихийно на протяжении столетий в условиях постоянного вооруженного противоборства с це­лью отражения нашествий и набегов, и поэтому именно Древнерусское государство стало колыбелью казачества.

Несмотря на то что документальных источников о процессе за­рождения и формирования казачества не существует, тем не менее, уже в древнерусском героическом былинном эпосе термин «казак» использовался достаточно широко.

В ряде былин он, например, соотносился с личностью легендарно­го богатыря Ильи Муромца — реального исторического персонажа, проживавшего на рубеже XI—XII вв. и канонизированного Русской православной церковью в 1643 г.[4]. Так, например, былина «Три поездки Ильи Муромца» следующим образом соотносит его с казачеством.

Из того ли из города из Мурома,

Из того ли села да Карачарова Была тут поездка богатырская,—

Выезжает оттуль да добрый молодец,

Старый казак да Илья Муромец...

Кабы тридцать-то их было да со богатырем:

Атаманом-то стар казак Илья Муромец,

Податаманьеем Самсон да Колыбанович;

Да Добрыня-то Микитич жил в писарях.[5]

Как следует из текста былины, к казакам относились и легендарные соратники Ильи Муромца — Добрыня Никитыч, Алеша Попович, Святогор (Колыванович) и другие богатыри земли Русской.

Таким образом, уже литературные источники Древней Руси отме­чали наличие данного явления.

Ключевым этапом в организационном оформлении казачества стал рубеж XIV—XV вв., когда на степных незаселенных просторах между Московской Русью, Великим княжеством Литовским (включавшим значительную часть русских земель)[6] и территорией, контролируемой Золотой Ордой, стали появляться военизированные казачьи общины. В значительной мере это было обусловлено системным кризисом и последующим распадом Золотой Орды, на территории которой были образованы Казанское, Астраханское, Крымское и другие ханства, а также Ногайская Орда, ставшие проводить собственную политику в отношении русских земель, отличавшуюся стремлением к грабежам и насилию.

И если ранее Русь рассматривалась в качестве одного из вассалов Золотой Орды, выплачивавшего ей дань, то с окончанием ордынского ига татарские ханства стали видеть в Руси, а также в Речи Посполитой, «поглотившей» Великое княжество Литовское, исключительно объ­екты легкой и богатой добычи.

Набеги и грабежи обрели систематический характер. Так, только за первую половину XVI в., по неполным данным, крымские татары совершили 43, а казанские — порядка 40 нападений. На каждое десяти­летие этого века, таким образом, приходился только один мирный год.

Обращает на себя внимание то, что именно на этот период (XV—XVI вв.) приходится всплеск работорговли, основные центры которой нахо­дились на крымском и кавказском побережье Черного моря, причем основную массу продаваемых в рабство людей составляли жители степных районов России, Украины, Польши. По свидетельству Н.А. Смирнова, «начиная с XVI века, турки и крымский хан ежегодно вывозили с Кавказского побережья более 12 тыс. рабов»[7]. Цифра более чем значительная для слабозаселенных степных районов России.

Для пресечения разбойничьих набегов в приграничных с хан­ствами городах стали создаваться «порубежные казачьи общины». Так, в 1492—1493 гг. в пределах Северского княжества, в Чернигове, Новгороде Северском, Стародубе, Путивле, Рыльске и др. появились казаки под названием украинских (от слова «украина» — окраина, приграничье), северских или севрюков. С 1468 г. в летописях регулярно упоминаются казаки московские, а с 1491 г. — казаки мещерские или городецкие. С 1474 г. отмечается появление казаков в Крымской Орде, с 1491 г. — в Казанском ханстве, а с 1502 г. — в Астраханском. С 1515 г. в летописях появились упоминания о казаках белгородских. Также в документах того времени есть сведения о казаках в Очакове, у чувашей, черемисов, мордвы, в Соловках и других местах1. В целом, как следует из летописных источников, казаки были разбросаны по «украинам» земли Русской: от южных рубежей до Новгорода и Соловков. Но главные силы казачества были сосредоточены в порубежье с татарами: в верховьях Дона и Донца, а также по Днепру.

С момента возникновения казаки делились на вольных и служивых. На Украине вольное казачество было представлено Запорожской Се- чью, а служивое — «реестровыми» казаками, получавшими жалованье за службу Речи Посполитой. Русские служивые казаки назывались городовыми, полковыми и сторожевыми. Они использовались для защиты засечных черт и городов, получали за это жалованье и зе­мельные участки в пожизненное владение. Хотя они приравнивались к «служивым людям по прибору» (стрельцы, пушкари), но, в отличие от них, имели станичную организацию и выборную систему военного управления2.

В этот же период (в 1-й половине XVI в.) возникают общины воль­ных донских, днепровских, волжских, яицких и гребенских казаков.

Несмотря на стихийность образования казачества и значительную удаленность казачьих общин друг от друга, их формирование и разви­тие происходили фактически по одним и тем же или весьма сходным принципам военно-политического и административного характера.

Доминирующее влияние на образ жизни казачества оказывал во­енный фактор (на ранних этапах — постоянная угроза извне, военные походы; позже — длительная всеобщая воинская служба), поэтому они изначально формировались как военизированные сообщества с выборной системой управления и демократическими порядками в повседневной жизнедеятельности.

Основополагающими принципами внутренней организации яв­лялись личная свобода, равенство, взаимное уважение, возможность каждого казака открыто высказывать свое мнение на казачьем круге, являвшемся высшим властно-управленческим органом казачьей общины, избирать и быть избранным высшим должностным лицом, атаманом, который был первым среди равных.

Основные решения (вопросы войны и мира, выборы должностных лиц, суд провинившихся) принимались на общеказачьих собраниях, станичных и войсковых кругах, или радах, являвшихся высшими ор­ганами управления.

Главная исполнительная власть принадлежала ежегодно сменяемо­му войсковому (в Запорожской Сечи — кошевому) атаману.

Казачий круг. Гравюра XVIII в.

На время военных действий избирался походный атаман, под­чинение которому было беспрекословным. В повседневной дея­тельности казачества важную роль играли особый военный быт и сельскохозяйственная производительная деятельность. Таким образом, в облике казака гармонично сочетались черты воина и труженика-земледельца. Сущность казачьего характера, по мнению исследователей, просматривалась и в его облике, облике свободного человека: просторная удобная одежда, открытый ясный взгляд, стат­ные, смуглые от степной жары, с лихо заломленными на голове папа­хами или фуражками, с лихим чубом. От казаков веяло спокойствием, силой, уверенностью.

В своей среде между собой казаки были благодушны, щедры, гостеприимны даже с посторонними, отличались честностью не­обыкновенной, имели глубокое уважение к старым и заслуженным воинам — казакам. Анархию и безначалие казаки не признавали, а истинное уважение питали к истинным заслугам. Особенно ценили дружбу и верность. Это было, пожалуй, одно из наиболее значимых качеств казачества.

Именно товарищество, войсковое товарищество в конечном итоге и стало тем фундаментом, на котором сформировалось российское казачество. Дополнительным фактором, скрепляющим казачье то­варищество, стал обряд «братания», когда казаки «братались» между собой, становясь «кровными или крестовыми братьями», обмениваясь кровью или нательными иконками или крестиками. При этом широко распространено было братание с иноверцами, особенно с горцами

Северного Кавказа в силу значительной схожести в характере и со­держании жизнедеятельности казачества с горскими обычаями.

Несмотря на то что с этнографической точки зрения первые казаки разделялись на русских и украинских, в их составе было немало пред­ставителей самых разных народностей. Так, среди представителей Донского казачества было немало калмыков и татар, Терского — ка­бардинцев, Яицкого — башкир, в рядах Запорожского войска было немало поляков, Забайкальского — бурятов и т.д.

Главными критериями в процессе отбора — принятия в казаки — было соответствие установленным в казачьих общинах морально­этическим нормам и боевым качествам. А они были чрезвычайно жесткими. В сконцентрированном виде они были отражены в призыве, с которым обращались к казакам перед походом: «Кто хочет за веру христианскую быть посажен на кол, кто хочет быть четвертован, кто готов претерпеть всякие муки за святой крест, кто не боится смерти — приставай к нам. Не надо бояться смерти — от нее не убережешься. Такова казацкая жизнь!»[8]. Именно в таких условиях формировался характер казаков, готовых к самопожертвованию в интересах обеспе­чения безопасности России.

Таким образом, уже к средине XVI столетия на рубежах возрож­дающегося Российского государства был создан своего рода «пояс безопасности» в виде стихийно возникавших казачьих общин, добро­вольно возложивших на себя задачи по противодействию набегам и грабежам кочевников.

В этот же период начинается активное использование казачества в интересах государства.

В этом плане одной из наиболее значимых заслуг Ивана Грозного при всей неоднозначности его роли в отечественной истории стало то, что он первым из российских государей осознал значение казачества как естественного союзника в борьбе с враждебным окружением, в обеспечении безопасности России.

Это проявилось уже в первой его крупнейшей военно-политической акции — сокрушении Казанского ханства, в котором казаки (дон­ские) принимали самое непосредственное участие. В самом походе и взятии Казани было задействовано, по различным источникам, от 7 до 12 тыс. казаков. Помимо этого, порядка 2,5 тыс. казаков перекрывали волжские переправы от возможного нападения на русские войска Ногайской Орды. И, наконец, под Тулой казаками была окружена и разбита орда крымского хана Давлет-Гирея, пытавшегося напасть на

Москву в отсутствие в ней русских войск. Донцы преследовали татар вплоть до Перекопа, надолго отбив охоту у крымцев совершать хищ­нические набеги.

Таким образом, успех, одержанный русскими войсками в процессе покорения Казанского ханства, во многом был обусловлен активным участием в этом Донского казачества.

Это стало основанием привлечения казаков и к следующей круп­нейшей военно-политической акции — покорении Астраханского ханства в 1554 г. Примечательно, что именно казаки (донские и волж­ские) в победе под Астраханью сыграли решающую роль. Казаки под командованием атамана Ф. Павлова, будучи в авангарде русских войск и обнаружив сосредоточение войск противника, не дожидаясь подхода главных сил, напали совместно с передовым отрядом князя А. Вязем­ского на астраханцев и разбили его возле Черного острова[9]. В результате в июле 1554 г. русские войска вошли в Астрахань фактически без боя.

Важнейшим значением этого стало не только устранение угрозы набегов с данного направления, но и выход России к берегам Каспия, что способствовало развитию торгово-экономических отношений с Персией, центрально-азиатскими государствами и Индией. Немало­важное значение имело также учреждение Астраханского казачества, сыгравшего в последующем знаковую роль в закреплении позиций России на Кавказе.

В 1563 г. порядка 500 астраханских казаков были направлены на Кавказ, а в 1572 г. по указанию Ивана Грозного на реке Сунжа во вла­дениях кабардинских князей был заложен Терский городок, который был заселен казаками.

В течение продолжительного времени данный городок являлся форпостом России на Кавказе, задача которого заключалась в кон­троле над развитием военно-политических процессов в регионе и предупреждении внезапных нападений на Русскую землю. Значение Терского городка подтверждается также и тем, что его существование на территории, фактически являющейся подвластной Турции, в 1571 г. едва не стало причиной русско-турецкой войны. Турция имела свои виды на Северный Кавказ и непосредственно на Кабарду, являющуюся наиболее развитым и, что самое важное, ключевым и центральным государственным образованием в регионе, считала ее подвластной себе и поэтому не могла принять протекторат над ней России[10]. Лишь прямая угроза объявления войны со стороны Османской империи заставила русское правительство разрушить Терский городок. Но
уже в 1578 г. он вновь был восстановлен и продолжал в дальнейшем выполнять функции сторожевой заставы. В этой акции московского правительства отразилось стремление отражать агрессию Турции и подвластных ей государственных образований в регионе уже за преде­лами Русской земли.

Терский городок.

Гмелин С. Путешествие по России для исследования трех царств естества

В последующем казаки, поселившиеся на Тереке, были названы терскими, а в междуречье Терека и Сунжи, на Терском хребте, назы­вавшемся тогда Гребень, — гребенскими.

Принимали участие казаки и в других, в том числе и далеко не всегда успешных для Московского государства, войнах и конфликтах, таких, например, как Ливонская. И это при том, что все же основным их предназначением было отражение набегов со стороны все еще представлявших для России угрозу Крымского ханства и Ногайской Орды. Важнейшим вкладом казачества в укрепление российской государственности стало и присоединение Сибири, произошедшее в результате разгрома Кучума казаками Ермака. Фактически этот бога­тейший край был подарен России казачеством.

Таким образом, на протяжении XV—XVI столетий выстроилась достаточно эффективная модель взаимодействия Московского госу­дарства и казачества.

Следует отметить, что эти отношения выстраивались далеко не всегда благоприятно, поскольку казаки не только охраняли рубежи формирующегося русского государства, но и периодически сотряса­ли его устои. Это проявлялось не только в систематических грабежах торговых караванов на Волге и других реках Центральной России, но и в периодически вспыхивавших на Дону, а также в других ареалах расселения казачества, восстаниях.

Неоднозначную роль сыграло казачество и в Смутное время, когда оно фактически поддержало польских интервентов в насаждении на русский престол Лжедмитрия I. Оно же составляло и значительную часть войск «тушинского вора» — Лжедмитрия II. А «подняв на сабли» организатора Первого народного ополчения П. Ляпунова, оно факти­чески это ополчение и развалило. В то же время казачество сыграло исключительно значимую роль в ходе изгнания интервентов из Мо­сквы и в целом из России в 1612 г. в составе уже Второго ополчения под руководством К. Минина и Д. Пожарского.

Последующий период развития Российского государства, обу­словленный целями преодоления последствий Смуты, характеризу­ется ослаблением связей казачества с государственными органами. Государство, не имея достаточных ресурсов для обуздания казачьей вольницы, предпочитало выстраивать с казаками протекционистско­союзнические отношения, используя их, нередко за вознаграждение, для отражения набегов кочевников, и не стремилось перевести их под свою юрисдикцию. Таким образом, сформировавшиеся к тому времени казачества формально были независимыми. Об этом свидетельствует и тот факт, что всеми делами, относящимися к казачеству, ведал Посоль­ский приказ — аналог современного Министерства иностранных дел.

Характерной чертой развития казачества в этот период являлось то, что оно не только выполняло оборонительные функции, но и само осуществляло вооруженные набеги — военные походы, причем не только против кочевников, но и во владения турецкого султана и персидского шаха.

Чего стоит, например, поход Степана Разина «за зипунами» (1668—1669) по побережью Каспийского моря, в результате которого под натиском казаков пали железные ворота Кавказа — неприступная крепость Дербент, ставшая на некоторое время базой для набегов «за зипунами» для казачьей судовой рати на персидский берег. А в окрест­ностях Баку разинцами был оборудован целый казачий городок, откуда они осуществляли свои набеги, в том числе и морские. В числе разо­ренных городов оказались богатые торговые Шемаха и Решт. Богатую добычу казаки взяли в поселениях Гилянского залива и туркменских берегов, в окрестностях Баку и при этом освободили немалое число русских пленников, находившихся здесь в рабстве.

На протяжении двух лет отборные персидские войска ничего не могли сделать с казаками атамана С. Разина. В ходе боев с разинцами персидские воинские отряды неизменно подвергались разгрому.

В конечном итоге, продержав практически два года (1668—1669) в постоянном напряжении владения персидского шаха, казаки с три­умфом вернулись на Дон.

Немалое беспокойство казаки, особенно запорожские, доставля­ли и Османской империи, а также ее вассалу — Крымскому ханству. В ответ на татарские набеги, поддерживаемые Турцией, казаки со­вершали сухопутные и морские рейды в Крым и Турцию. Запорож­цы спускались вниз по Днепру в Черное море на казацких лодках «чайках», опустошали татарские и турецкие владения, совершая при этом даже дальние рейды через Босфор в Средиземное море. В 1605 г. казаки взяли турецкую крепость Варну, в 1616 г. овладели Синопом и Трапезундом, а уничтожив турецкий флот, взяли Кафу (Феодосию). При этом они освобождали тысячи христианских пленников. Имен­но таким образом казачество отвечало на грабительские набеги на южнорусские земли.

Наиболее же наглядно о характере взаимоотношений запорожских казаков с руководством Турции свидетельствует сюжет, описанный И. Репиным в картине «Запорожцы».

Сюжет связан с реальным историческим событием — ответом за­порожских казаков на ультиматум турецкого султана Махмеда IV с требованием прекратить нападать на Блистательную Порту (Турцию) и покориться ему как владыке всего мира и наместнику Бога на зем­ле. Запорожцы на это письмо ответили своим письмом. В рукописях XVII в. сохранился текст данного письма, в котором запорожцы, не стесняясь в выражениях, ответили султану.

«Ты, султан, черт турецкий, и проклятого черта брат и товарищ, самого Люцифера секретарь. Какой ты к черту рыцарь... Не будешь ты, сукин ты сын, сынов христианских под собой иметь, твоего войска мы не боимся, землей и водой будем биться с тобой...

Вавилонский ты повар, Македонский колесник, Иерусалимский пивовар, Александрийский козолуп, Большого и Малого Египта сви­нопас, Армянский ворюга, Татарский сагайдак, Каменецкий палач, всего света и подсвета дурак, самого аспида внук...»[11].

Само письмо датируется 1673 г. и подписано кошевым атаманам Запорожского войска И. Сирко. В нем запорожцы продемонстриро­вали свое отношение, как к султану, так и к его угрозам в свой адрес.

Не отставали от запорожцев в борьбе с набеговой системой крым­ских татар и их сюзереном — Турцией и донские казаки, также со­вершавшие не только эпизодические набеги на татарские и турецкие владения, но и проводившие крупные военно-политические акции, такие как взятие и оборона крепости Азов (1637—1642) — «Великое Азовское сидение».

Азов, которым Турция владела с 1471 г., был превращен в сильную и хорошо укрепленную крепость. Из Азова отряды турок, крымских та­тар и ногайцев регулярно совершали грабительские опустошительные набеги на южные земли России, уводя в плен тысячи русских людей, которых затем продавали в Азове в рабство восточным купцам. Таким образом, для южных границ России Азов был постоянным источником военной угрозы. И турки, и казаки понимали значение Азова как важ­ного стратегического центра. Ведь тот, кто владел Азовом, господство­вал на всем Дону, Нижнем Днепре и Северном Кавказе. Поэтому каза­кам был нужен Азов для того, чтобы обезопасить себя и южнорусские земли от турецких вторжений. Турецкое же руководство осознавало, что утрата Азова приведет к утрате политического влияния Турции на Северном Кавказе, поэтому оно стремилось истребить всех донских казаков, после чего присоединить к Турции Казань и Астрахань.

Решение о походе на Азов и его взятии было принято в январе 1637 г. на казачьем войсковом кругу. Походным атаманом круг выбрал Ми­хаила Ивановича Татаринова.

21 апреля 1637 г. казачье войско подошло к Азовской крепости, гарнизон которой составлял 5,5 тыс. человек и имел на вооружении 200 пушек против 90 пушек у казаков. Попытка взять штурмом крепость была отбита, поэтому было принято решение осадить крепость. На протяжении трех месяцев велась осада Азова, причем велась по всем правилам военного искусства. Город был окружен рвами, были соору­жены насыпи, на которые были установлены пушки. Одновременно с этим осуществлялся подкоп под городские стены.

18 июня 1637 г. одна из стен была успешно взорвана и казаки че­рез образовавшийся пролом ворвались в крепость. На улицах Азова началась кровопролитная рукопашная схватка, длившаяся три дня. В итоге весь турецкий гарнизон был уничтожен. Казаки пощадили только женщин, детей и греков. Что касается потерь казаков, то они потеряли убитыми 1100 человек. Взяв Азов, казаки освободили 2000 русских невольников. находившихся в рабстве у турок.

Узнав о захвате казаками Азова, разгневанный султан Турции Мурад IV послал Московскому царю с послом грамоту с жалобой на действия казаков. В ответ царское правительство, не желавшее войны с Турцией, заверило султана в своей непричастности к казачьему походу.

Сами же казаки объявили Азов вольным городом и предполагали сделать его столицей Донского казачества.

Взятие Азова явилось для Турции серьезным вызовом не только в военном, но и в геополитическом отношении, нанесло удар по имиджу. Поэтому уже с лета 1637 г. стали предприниматься попытки военно­силового захвата крепости.

Сначала для этой цели были мобилизованы силы Крымского ханства и Ногайской Орды, а в 1641 г. под стены Азова подтянулись отборные турецкие войска. Общая численность группировки турецких войск составляла более 60 тыс. человек, включая 6 тыс. немецких на­емников. Азов же обороняли не более 5 тыс. казаков.

Несмотря на численное превосходство, туркам так и не удалось взять штурмом крепость, началась осада Азова. В этих условиях казаки обратились к царю Михаилу Федоровичу с просьбой принять Азов в состав России.

Угроза войны с Турцией в условиях, когда Московское царство еще не оправилось от последствий смуты начала XVI в., вынудило Михаила Федоровича отказаться от предложения казаков, несмотря на то, что Земский собор, специально собиравшийся в январе 1642 г. по данному вопросу, рекомендовал царю принять Азов. Тем не менее страна к войне была не готова.

10 мая 1642 г. казаки оставили крепость Азов, предварительно раз­рушив ее укрепления.

Все это свидетельствовало о том, что казачество превратилось в мощную военно-политическую структуру, способную противостоять армиям ведущих государств того времени — Персии и Турции.

Руководство России осознавало силу казачества и понимало, что этой силой необходимо было управлять и направлять ее энергию в нужное для государства русло. В противном случае она закономерно несла в себе огромный деструктивный потенциал. Это и показали восстания на Дону под руководством С. Разина и К. Булавина, а также периодические бунты украинского реестрового казачества и запорожцев.

Учитывая важнейшие функции казачества как военной силы в пограничных районах, руководство страны проявляло долготерпение и стремилось подчинить его своей власти. Чтобы закрепить верность российскому престолу, цари, используя все рычаги, сумели добиться к концу XVII в. принятия присяги всеми войсками (последнее — войско Донское — в 1671 г.). Таким образом, из добровольных союзников каза­ки превратились в российских подданных. Соответственно, казачество становилось частью российского населения.

Окончательно обуздать казачью вольницу и направить ее пассио­нарную энергию на обеспечение военной безопасности государства и решения других военно-политических задач предстояло Петру I и Екатерине II.

Наиболее значимые преобразования Петра I касались системы управления казачеством, а также регламентации его службы. В 1721 г. была образована казачья экспедиция Военной коллегии, ведавшая всеми делами казачества и непосредственно военной службой казаков. В том же году Петр I упразднил выборность войсковых атаманов и ввел институт наказных атаманов, назначаемых верховной властью. Суть этих изменений заключалась в том, что император предлагал кандидатуру на должность атамана, а казачьему кругу оставалось лишь проголосовать за нее.

С этого времени казачество было окончательно поставлено на служ­бу государству, а участие в войнах и вооруженных конфликтах России стало неотъемлемым элементом его жизнедеятельности. Именно в этот период, по всей видимости, в обиход вошла известная казачья пословица: «Казак на то родился, чтобы царю пригодился»[12].

В последующем государство постоянно регламентировало жизнь казачьих формирований, превратив их в составную часть военно-ад­министративной системы Российской империи.

Еще более радикальные преобразования казачества произошли после подавления восстаний Е. Пугачева и гайдамаков под предво­дительством И. Гонты и М. Железняка. При этом если в отношении Донского, Оренбургского, Яицкого (Уральского) казачества меры носили точечный репрессивный характер с целью привлечения к от­ветственности участников пугачевского восстания, то Запорожская Сечь была попросту ликвидирована. Это было обусловлено тем, что Крымское ханство к тому времени уже перестало представлять угрозу южнорусским территориям, и поэтому Запорожское казачество как естественный барьер от набегов крымцев утратило это свое главное предназначение. В то же время, обладая значительным военным по­тенциалом и влиянием на население Малороссии и Новороссии, оно фактически стало рассадником смут в этих регионах, что и подтвердило восстание гайдамаков.

Екатерина Великая нашла достойное применение запорожцам. Начинался новый этап в истории России — освоение Кавказа, а без казачества реализовать эту цель было едва ли возможно. Поэтому все Запорожское казачество было отправлено на Кавказ, положив тем самым начало образованию Черноморского, а в последующем Кубан­ского казачьего войска.

Конечно же, переселение запорожцев едва ли было добровольным. Но уже через сто лет их потомки — кубанские казаки — по достоинству оценили решение Екатерины II, назвав столицу Кубанского казачьего войска именем великой императрицы — Екатеринодаром.

А на Таманском полуострове в 1911 г. был установлен памятник за­порожцам, прибывшим с целью освоения кубанских степей и защиты на данном направлении южных рубежей России.

[1] К таковым, по мнению исследователей, относятся относительно свободные просторы

Дикого поля, берега Дона и Днепра, а также причерноморские и приазовские степи

(прим. автора).

[2] Сухарев Ю.Ф. Казачья память России. М.: Вече, 2013.

[3] Савельев Е. История казачества с древнейших времен до конца XVIII в. Историческое исследование. URL: http://passion-don.org/history-1/chapter-5.html

[4] Мощи Ильи Муромца покоятся в Киево-Печерской лавре (прим. автора).

[5] Былины: В 2 т. М.: Государственное издательство художественной литературы, 1958.

Т. 1. С. 215-220.

[6] Великое княжество Литовское — восточноевропейское государство, существовавшее с первой половины XIII в. на территории современных Белоруссии, Литвы, Украины, России, Польши (Подляшье), Латвии и Эстонии. В 1569 г. в результате подписания Люблинской унии с Польшей Великое княжество Литовское вошло в состав Речи Посполитой, утратив тем самым свой суверенитет (прим. автора).

[7] Смирнов Н.А. Политика России на Кавказе в XVI—XIX веках. М., 1958. С. 21.

Савельев Е.П. Древняя история казачества. Новочеркасск, 1915. С. 46. Безотосный В.М. История казачества // Родина. 2004. № 5.

[8] Роль казачества в военной истории России. URL: http://bibliofond.ru/view.aspx-

?id=8805

[9] Шамбаров В. Взятие Казани и другие войны Ивана Грозного. М.: Алгоритм, 2014.

[10] Соловьев С.М. Сочинения: В 18 кн. Кн. 3 Т. 6. История России с древнейших времен /

Отв. ред. И.Д. Ковальченко, С.С. Дмитриев. М.: Мысль, 1989. С. 586.

[11] Яворницький Д.И. История запорожских казаков. Т. 2. СПб.: Типографiя И.Н. Ско­роходова, 1895.

[12] Боевые заветы казаков. URL: http://okvsk.ru/boevyie-zavetyi-kazakov.html