Высокая военная подготовка была не единственным условием успешных действий казаков на полях сражений. Победы в боях дости­гались благодаря тесной казачьей спайке, традиционному казачьему товариществу.

Вот как говорит об этом Н.В. Гоголь устами своего героя — казака Тараса Бульбы: «Хочется мне вам сказать, панове, что такое есть наше товарищество. Вы слышали от отцов и дедов, в какой чести у всех была земля наша: и грекам дала знать себя, и с Царьграда брала червонцы, и города были пышные, и храмы, и князья, князья русского рода, свои князья, а не католические недоверки. Все взяли бусурманы, все пропало. Только остались мы, сирые, да, как вдовица после крепкого мужа, сирая, так же как и мы, земля наша! Вот в какое время подали мы, товарищи, руку на братство! Вот на чем стоит наше товарищество! Нет уз святее товарищества! Отец любит свое дитя, мать любит свое дитя, дитя любит отца и мать. Но это не то, братцы: любит и зверь свое дитя. Но породниться родством по душе, а не по крови, может один только человек. Бывали и в других землях товарищи, но таких, как в Русской земле, не было таких товарищей.

Вам случалось не одному помногу пропадать на чужбине; видишь и там люди! также божий человек, и разговоришься с ним, как с своим; а как дойдет до того, чтобы поведать сердечное слово, видишь: нет, умные люди, да не те; такие же люди, да не те! Нет, братцы, так любить, как русская душа, любить не то чтобы умом или чем другим, а всем, чем дал бог, что ни есть в тебе, сказал Тарас, и махнул рукой, и потряс седою головою, и усом моргнул, и продолжил: Нет, так любить никто не может! Знаю, подло завелось теперь на земле нашей; думают только, чтобы при них были хлебные стоги, скирды да конные табуны их, да были бы целы в погребах запечатанные меды их.

Перенимают черт знает какие бусурманские обычаи; гнушаются языком своим; свой с своим не хочет говорить; свой своего продает, как продают бездушную тварь на торговом рынке. Милость чужого короля, да и не короля, а паскудная милость польского магната, который жел­тым чеботом своим бьет их в морду, дороже для них всякого братства. Но у последнего подлюки, каков он ни есть, хоть весь извалялся он в саже и в поклонничестве, есть и у того, братцы, крупица русского чувства. И проснется оно когда-нибудь, и ударится он, горемычный, об полы руками, схватит себя за голову, проклявши громко подлую жизнь свою, готовый муками искупить позорное дело. Пусть же знают они все, что такое значит в Русской земле товарищество! Уж если на то пошло, чтобы умирать, так никому ж из них не доведется так умирать!.. Никому, никому!.. Не хватит у них на то мышиной натуры их!»

Согласитесь, звучит очень актуально.

В Великой Отечественной войне наименование «пластунская» было присвоено в 1943 г. 9-й Краснодарской пластунской стрелковой дивизии. По-видимому, в наши дни с целью преемственности тради­ций стоило бы подумать о присвоении отличившимся частям спецназа почетного наименования «пластунские».

Что касается официальной даты создания российского спецназа, то отсчет времени можно было бы начать с определенного значимого исторического события, исторически обоснованной официальной даты. Как уже упоминалось, таким событием могло бы служить по­явление в 1842 г. Положения о Черноморском казачьем войске, кото­рым предусматривалось включение в состав казачьих и пеших частей штатных команд пластунов — предшественников нынешнего спецназа.

Исторически данный вариант оправдывается тем, что в ходе при­нявшей затяжной характер войны на Кавказе военное руководство пришло к выводу о необходимости формирования в составе Черно­морского казачьего войска значительного числа пеших казачьих батальонов. Основанием для такого решения послужил предыдущий опыт успешного применения пластунов для действий против спец­ифического противника в районах со сложными географическими и климатическими условиями.

Возможен и несколько иной подход, поскольку в конечном итоге главным является не появление каких-то отдельных документов по созданию команд пластунов. В качестве определяющего фактора может рассматриваться сама историческая и военная обстановка, обусловив­шая появление этих уникальных воинов в составе казачьего войска.

Известно, что пластуны начали действовать на берегах Кубани с на­чала XIX в. Достаточно долгое время формально они не были включены в штаты казачьих и пеших полков, однако имели с ними определенные каналы связи и оперативного взаимодействия. С учетом этих обсто­ятельств правомочно было бы считать датой создания российского спецназа формирование в рамках Черноморского казачьего войска 13 ноября 1802 г. двух пеших полков, впоследствии переименованных во 2-й и 8-й пластунские батальоны. Кстати, в российской армии старшинство этих частей числилось еще более древним — с 1788 г.

В целом, как представляется, в дискуссии по определению ключе­вых дат истории российского спецназа свое слово должны сказать не столько историки, сколько ветераны, а также действующие офицеры и бойцы спецназа.

Но главное заключается не в установлении точной даты зарождения российского спецназа. Нет сомнения, что все лучшее из богатого опыта подготовки и действий пластунов, тактики применения индивидуально и в составе различных казачьих и им подобных формирований уже в достаточной мере используется в практике обучения личного состава подразделений советского и российского спецназа.

С учетом тенденции к расширению применения сил специальных операций в широком диапазоне конфликтов наследники славных традиций кубанских пластунов способны оказать серьезное влияние на их ход и исход. Пластуны, как и спецназ, как и партизанские дей­ствия — чисто российское явление, и эффективного противодействия им в мире пока что не найдено. Использование тактики пластунов для противостояния противнику в войнах нового типа может быть весьма эффективным как при охране границ, так и при организации территориальной обороны.