Зигмунт Бауман видит особое значение постмодернистской парадигмы в том, что она лишает философа самонадеянной уверенности в благополучном политическом финале, в разумности политической эволюции. Постмодернизм избавляет от благодушия, он дарит исследователю те «роковые сомнения», которые являются предпосылкой для всякой творческой интерпретации политики. У постмодерниста «есть предпосылка для утверждений, что та история, в которой современная цивилизация чувствовала себя в своей стихии, по сути, пришла к концу...».

Таким образом, политика – не существующее настоящее, не ступени прогрессивного развития человечества, а зона риска. И пути научно-технического прогресса весьма неоднозначны: они отмечены появлением атомной бомбы, трагедией Хиросимы и Чернобыля. По остроумному замечанию Баумана, постмодернизм «грубо выбрасывает нас из сладкого сна» и мгновенно отрезвляет. Постмодернистские откровения заставляют заново переписывать историю современной гуманитаристики, но на этот раз как историю ошибок и искажений.

Однако главное в постмодернистской парадигме все-таки не отказ от центральных философских категорий, а освобождение от навыков мышления, связанных с использованием этих категорий. Философия политики становится не «сферой принципиальной координации» (Т. Парсонс), а «совокупностью шансов» (З. Бауман), причем шансов, явно не вполне определившихся и никогда до конца недетерминированных. Перефразируя Георга Зиммеля, можно сказать, что в постмодернистской парадигме политический процесс складывается из моментальных снимков, моментов движения, процессов, которые в равной мере составляют взаимопонимание и сотрудничество вместе с антагонизмом и борьбой, взаимное согласование усилий и одновременно взаимные помехи.

Постмодернизм вернул в философию политики вопрос о качественной весомости политических событий и фактов, давно закрытый позитивистской философией. Он напомнил, что не существует корреляции между частотой появления и значимостью определенных событий в политике: только будущие поколения способны это оценить. Статистика и социологические выборки не схватывают размаха политических событий и совершенно беспомощны в отношении динамики их саморазвития.

Наконец, постмодернизм по-новому поставил вопрос о призвании философа: «улавливать то, что выскальзывает из рук, либо до чего руки не доходят или чего не хотят трогать». В философии политики появилась неординарная задача: исследовать все появлявшиеся в прошлом альтернативные шансы и возможности, рассматривая их как равноправные. Достойны уважения постмодернистские призывы: разоблачать ложь обещаний успокоительной уверенности и навсегда устроенного порядка, высмеивать чванство продавцов единственного патентованного смысла, похваляющихся так, словно они побывали во дворце абсолютной истины и вкусили со стола конечной мудрости, бить тревогу, а не усыплять; но при этом укрощать страсти, вместо того, чтобы их подстрекать.

Действительно, постмодернистская парадигма не дает алгоритмических рецептов и знания непреложных истин, но она учит исследователя творить на перепутье, в горизонте вечно открытой политической истории, ключевой характеристикой которой стала стратегическая нестабильность [17].

В философии постмодернизма отмечается ее сближение не с наукой, а с искусством. Таким образом, философская мысль оказывается не только в зоне маргинальности по отношению к науке, но и в состоянии индивидуалистического хаоса концепций, подходов, типов рефлексии. Истинный идеал постмодернистов – это хаос, именуемый Делезом хаосмосом – первоначальное состояние неупорядоченности, состояние не скованных возможностей. В мире царствует два начала: шизоидное начало творческого становления и параноидальное начало удушающего порядка. Любое подобие порядка нуждается в немедленной деконструкции – освобождении смысла путем инверсии базовых идеологических понятий, которыми проникнута вся культура.

Постмодернизм, в отличие от модерна, рассматривает человека не как выражение самого себя, а как недоразумение, забавный казус природы. Человек уже не является самим собой, а трансформируется в нечто иное – постчеловека.

Одним из недостатков постмодернизма можно считать отсутствие веры в технический прогресс, который призван решить социальные проблемы. Постмодернизм утверждает, что не существует абсолютного разделения на субъект и объект, проповедует, что вообще нет ничего абсолютного. Прагматизм считается главным критерием социального прогресса. Информация рассматривается как базовый социальный капитал. Социальная жизнь представляет собой бесконечное производство ничего не обозначающих символов – симулякров. Постмодернизм проповедует весьма спорное утверждение о том, что все может называться искусством.

Политика, экономика, искусство, семья – все это «всеобъемлющий шоу-бизнес». Общество буквально представляет собой нескончаемый маскарад, социальный спектакль – «общество спектакля» [23, с. 22].